Том 14 (Конец XVI - начало XVII века, подступы к решительным переменам)

Скажу вамъ истинну, а не лжу, что однолично сопостаты наши, которыя у нас, ныне с нашими изменники-единоверники, и с новыми богоотступники, и кровопролители, и разорители веры християнския, с первенцы сатанины, со июдиными предателя Христова братиею, с началники, и со иными их подручники, и угодники, и единомысленники, иже недостойны по своим злымъ деломъ прямым своимъ званиемъ именоватися (рещи достоит ихъ — душапагубныя волки), хотят насъ конечно погубити, и под меч подклонити, и подружия наша и отроды в работу и в холопи поработити, и прижитие наше пограбити, горше же всего и жалостнее, — святую нашу непорочную веру вконецъ искоренити, и свою, отпадшую, учинити, и сами в нашемъ достоянии жити. Сами видите, что они ныне над нами чинятъ: всегда во очех нашихъ всемъ намъ смерть показуютъ, и поругаются, и насилуют намъ, и посекают насъ, и домы наша у нас отнимаютъ, и поносят намъ в лепоту. Яко волцы, зубы своими скрегчютъ, и грозятъ намъ, и претятъ смертию. Да не токмо намъ ругаются и смеются, но и самому Создателеву образу и Рождьшей его. И руками дерзаютъ и в вид существа Божия и Пречистыя его Матере стреляютъ, якоже ныне свидетельствуютъ злодейственнеи руце, пригвожденнеи к стене под образомъ Матери Божии[269] и всемъ им, окаяннымъ, в страхъ и в трепет. И хотятъ вси вооружены и изоострелены быти, на сущих злодеевъ изготовляны. Ведятъ, окаяннии, что не в свое достояние пришли и не свою меру хотятъ достигнути, аще имъ Богъ до конца попуститъ.

А ныне послали во все городы, по которымъ стоятъ такия же губители и кровопролители неповинныхъ новоизраительскихъ[270] кровей, а велели имъ быти сюда, к намъ. А нашихъ людей же в воиньскомъ чину, которыя живут у нас зде, техъ всехъ ссылаютъ доловъ,[271] а умышляючи то, чтобы их, враговъ, было много, а нас было мало, чтобы намъ отнюдь противу ихъ стати не мочно, и вконецъ бы имъ нами обовладети и себе покорити. На то не смотрите, православнии християне, и не имите тому веры, что они ныне пред вами лицемеръство чинятъ: сами своихъ людей казнят. А все намъ блазнятъ, уверяючи и прелщаючи вас темъ, тако творятъ и сказываютъ, что не отцу быти у нас, но сыну.

А и самъ тот злодеецъ нашь, сыновень отецъ, тоже льститъ и блазнитъ, аки сатана, мечты творитъ и, аки бесовъ, с вестьми присылает, что хощетъ сына своего намъ дати,[272] по здешнимъ его, злодея, злодеевъ нашихъ, а его доброхотовъ, по прежереченныхъ онех изменников, всему нашему Великому государству крестопреступниковъ и веры отступниковъ, и умышлению и добра хотени ему, злодею. Видя зде, в мире, колебание и за веру стояние, для того нам лстят и блазнятъ, чтобы насъ всехъ темъ областити, и укротити, и великим бы нашим моремъ не взмутити, и имъ бы самем, врагомъ, в нем не потонути, и главами своими не наложити. А се умышляючи то, докуды с своими способники, с такими же безбожники, соберутся в число много и докуды самъ той супостатъ нашь и сущий врагъ всехъ насъ коею злою мерою, и Божиимъ попущениемъ, и всехъ насъ великимъ грехомъ, и неисправлениемъ пред нимъ, Господемъ, возметъ тот нашь крепкий поборник, сопротивный ему, злодею, град. Тогда, аки змий, возлетитъ к нам со всемъ своимъ бесовскимъ воинъствомъ, и которые ныне зде, у нас, все на насъ востанутъ, аки змии и скорпии, или, яко волки лютыя, и обладаетъ нами. И тогда намъ будетъ от нихъ конечная погибель, аще Господь Богъ за великия грехи наша разгневается на нас и конечно захочетъ насъ предати имъ, аки псомъ, на снедение.

Отнюдъ ничему тому не бывати, православнии, что сыну зде, у насъ, живати! Сами видите, что все блазный оман и прелесть. Или с нимъ не уверитеся, видевъ над собою явное умышление?! Чаю, яко и малым отрочатем, слышавше, разумети мощно, не токмо сверстнымъ и в разуме совершеннымъ человекомъ. Коли отецъ лиха хощетъ сыну?! И нам сына дати, а самому, аки злому волку, под городомъ Смоленьскомъ стояти, и темъ врагомъ воля дати землю нашу разоряти, и неповинную кровъ христьяньскую разливати, и на достолныхъ безмерныя и неподъятныя кормы имати, и до смерти же мучити, и тамо посланныхъ наших насмерть морити, и у насъ, зде, в великомъ граде, великое утеснение чинити?! Такъ ли сыну прочити, что все на конецъ губити?! А онъ, окаянный, темъ деломъ не токмо сыну прочить, но и самъ зде жити не хощет. Токмо бы ему своя воля сотворити и великая бы слава учинити, что всеми бы нами обовладели, и намъ бы под рукою его быти и его слыти. И ему бы своихъ подручниковъ, таких же безбожниковъ, в Великомъ государстве нашемъ посадити, и все б симъ царство, что еще вживе останется, предате правити и ведати, и дани-обраки всякия тяжкия имати, и к нему бы, ко врагу, аки бесомъ к сатане, жертва приносити. Сему слову болше верте, христолюбцы, что сыну — не бывати!