Том 14 (Конец XVI - начало XVII века, подступы к решительным переменам)

И паки надеяся на то, окаянный, что Божиимъ изволениемъ царский корень у насъ изведеся,[260] вместо тленнаго и мимотекущаго, царство небесное и вечно восприяша, и земли нашей без нихъ, государей, овдовевши и, за великия грехи наша, в великия скорби достигши. И горши всего, — разделение в ней на ся учинися: и гордости ради и ненависти не восхотеша многи от християньска рода царя изобрати и ему служити, но изволиша от иноверных и от безбожныхъ царя изыскати и ему служити.[261] И те, прежеречернныя его доброхоты, а наши злодеи, — о именех же их несть зде слова, — растлилися умы своими, и восхотеша прелести мира сего работати, и в велицей славе быти, и инии, несый человецы, — не по своему достоиньству саны честны достигнути. И сего ради от Бога отпали, и от православныя веры отстали, и к нему, сопостату нашему, королю, вседушно пристали, и окаянными своими душами пали, и пропали, и хотят ево, злодея нашево, на наше Великое государство посадити, и ему служити.[262] И по се время мало не до конца Росийское царство ему, врагу, предали! Аще бы имъ мощно, то единем бы часомъ привлекли его, врага, сюде и во всем бы с ними над нами волю свою сотворили. Но всемилостивый Владыко еще на нас, грешныхъ, своею милостию призирает, и мысль их и советъ разаетъ, и темъ крепкимъ нашимъ градомъ, иже он, злодей, под нимъ стоитъ,[263] его утвержеваетъ, и к намъ итти воспрещает. Аще за великия грехи наша, его же Божиимъ прогневаниемъ и его, злодея нашего, злымъ умышлениемъ, которою мерою возмет тотъ нашь крепкостоятелный град, тогда и царствующаго града доидеть;[264] и всехъ достигнет, и насъ себе покоритъ. И паки те ево доброхоты, а наши злодеи, вси об немъ радятъ, и во всемъ ему добра хотят, и великое Росийское царство до конца хотят ему отдати для своея мимотекущия славы и величества. И того ради онъ, окаянный, не хощет такъ сотворити, яко же намъ годе. И уже, конечно, во уме своемъ мыслить, что Великое наше государство обовладелъ, а бесовъскаго своего воиньства всю нашу землю наполнилъ и конечно надеженъ сталъ быти.

И техъ посланных нашихъ держит, и всякою нужею, гладомъ и жаждою конечно моритъ, и пленомъ претитъ. И пошли от насъ со многими людьми в велицемъ числе, а ныне-де и в мале дружине осталися вящихъ самых два.[265] А то-де и все, для великие скорби и тесноты, не мога терпети, тому сопостату-врагу, королю, поклонилися и на ево волю верилися. Того не вемъ, все ли от желаннаго сердца к нему приклонилися, или будет втайне искренное к намъ и ныне-де жжаты, с нами же за веру стояти хотятъ, токмо разошлися и разъехалися овии к намъ, а овии — инуде по своимъ местомъ.[266]

И те-де наши оставшии, сами вящи, стоятъ крепце и непреклонно умомъ своимъ, яко же оне, гражане, за святую непорочную християньскую веру и за свою правду, на чемъ был зде с подручникомъ его, з Желтовъскимъ (с таким же безбожникомъ, якоже онъ, сопостатъ нашь) советъ положилъ с нашими земледержьцы (ныне же, по своему уму, достигли имя что землесъедцы).[267]

Подобает же имъ велми дивитися и хвалити их. Что есть того похвалнее, и дивнее, и безстрастнее?! В рукахъ будучи у своего злаго сопостата и врага, и у смерти стоячи, и всякую нужу терпячи, и лицъ своихъ противу его, сопостата, не стыдятъ и в очи ему говорятъ, что отнюдь ево воли не бывати и самому ему у нас не живати, да не токмо ему, но и рожденному от него, аще не освятится тако, якоже мы, Божиею благодатию.

Паче же подивимся и удивимся пастырю нашему и учителю, и великому отцемъ отцу, и святителю! (Имя же его всемъ ведомо.) Како, яко столпъ, непоколебимо стоитъ посреди нашея великия земли, сиречь посреди нашего Великаго государства, и по православной вере побараетъ и всехъ техъ душепагубных нашихъ волков и губителей увещеваетъ. И стоит единъ противу всехъ ихъ, аки исполинъ-муже, безо оружия и безо ополчения воинъскаго, токмо учение, яко палицу, в руку свою держа протива великихъ агарянских полковъ[268] и побивая всехъ. Такоже и онъ, государь, вместо оружия токмо словомъ Божиимъ всемъ соперникомъ нашимъ загражая уста, и посрамляя лица, и безделны отсылая от себя. И нас всехъ укрепляетъ и поучаетъ, чтобы страха ихъ и прещения не боятися, и душами своими от Бога не отщетитися, и стояти бы крепце и единодушно за преданную намъ от Христа веру и за свои души, яко же оне, граждане, во ономъ граде, и послании наши под тем же градомъ.

О великое Божие милосердие! Еще не до конца прогневася на християньский род. О чюдо и дивъство! И воистинну великимъ слезамъ достойно, како мати градовомъ в Росийскомъ государстве всеми стенами и многими главами и душами врагомъ и губителемъ покорилася, и предалася, и в волю их далася, кроме того нашего великого, крепкаго и непоколебимаго столпа, разумнаго и твердаго адаманта, и с нимъ еще многихъ православных християнъ, которыя хотят стояти за православную веру и умерети!