Том 14. Критические статьи, очерки, письма

Такова история, господствовавшая до настоящего времени; она идет от Боссюэ к Карамзину через аббата Плюша. Принцип этой истории — повиновение. Кому мы обязаны повиноваться? Успеху. С героями обращаются хорошо, но предпочитают царей. Царствовать — значит преуспевать ежедневно с самого утра. Будущее короля обеспечено. Он состоятельный должник. Герой же может плохо кончить, такие случаи бывали. Тогда он превращается всего лишь в узурпатора. Даже с гением, хотя бы он был высочайшим выражением силы, имеющей в своем распоряжении ум, эта история считается только до тех пор, пока он имеет успех. Если он пошатнется, его осмеют, если он упадет, его оскорбят. После Маренго вы — герой Европы, человек, ниспосланный провидением, помазанник божий; после Аустерлица — Наполеон Великий; после Ватерлоо — корсиканский людоед. Значит, папа совершил помазание над людоедом.

И тем не менее, принимая во внимание оказанные вами услуги, беспристрастный Лорике делает вас маркизом.

В наши дни эту поразительную гамму — от героя Европы до корсиканского людоеда — искуснее всех исполнил Фонтан, которому в течение стольких лет доверяется распить, развивать и направлять моральные устои нашей молодежи.

Наследственное право на престол, божественное право, отрицание всеобщего голосования, трон в качестве ленного надела, народы, превращенные в майорат, — все вытекает из этой истории. В ней участвует и палач. Жозеф де Местр чудесным образом находит возможность поставить его рядом с королем. В Англии этот род истории называется «лойяльной» историей. Английская аристократия, у которой иногда появляются такие удачные мысли, придумала назвать известное политическое направление словом, обозначающим добродетель. Instrumentum regni. [180]В Англии быть роялистом — значит быть лойяльным. Всякий демократ нелойялен. Это разновидность нечестного человека. Такой-то верит в народ, — shame! [181]Он стоит за всеобщее голосование; это чартист, вы уверены в его порядочности? Вот идет республиканец, берегите карманы. Ловко придумано. «Все» умнее Вольтера; английская аристократия умнее Макьявелли.

Король платит, народ не платит. Вот в сущности в чем секрет такого рода истории. У нее тоже есть свой тариф на снисходительность.

Честь и выгода делятся так: честь хозяину, выгода историку. Прокоп — префект, и более того — ему присвоено декретом звание Прославленного (это не мешает ему предавать). Боссюэ — епископ, Флери — приор, прелат Аржантейльский, Карамзин — сенатор, Кантемир — князь. Восхитительно во всем этом то, что историку платят попеременно и те, кто за, и те, кто против, и что его, как Фонтана, за поклонение идолу делают сенатором, а за то, что он плюет на идола, — пэром Франции.

Что происходит в Лувре? Что происходит в Ватикане? Что происходит в Серале? Что происходит в Буэн Ретиро? Что происходит в Виндзоре? Что происходит в Шенбрунне? Что происходит в Потсдаме? Что происходит в Кремле? Что происходит в Ораниенбауме? Никаких других вопросов. Человечество не интересуется ничем, кроме этих десяти или двенадцати домов, в которых история служит привратницей.