Том 14. Критические статьи, очерки, письма

Всякий свет где-то конденсируется в пламя; точно так же каждая эпоха конденсируется в одном человеке, Со смертью этого человека наступает конец эпохи. Бог переворачивает страницу. Когда умер Данте, была поставлена точка в конце тринадцатого века, — теперь мог явиться Ян Гус. Смерть Шекспира — это точка, поставленная в конце шестнадцатого века. После этого поэта, который содержит и обобщает всю философию, могут явиться философы: Паскаль, Декарт, Мольер, Лесаж, Монтескье, Руссо, Дидро, Бомарше. Смерть Вольтера — это точка, поставленная в конце восемнадцатого века. Французская революция, ликвидация первой социальной формы христианства, может начаться.

У этих различных периодов, которые мы называем эпохами, есть направляющая сила. Что это за сила? Голова ли, несущая на себе венец? Голова ли, заключающая в себе мысль? Аристократия? Идея? Отдайте себе в этом отчет. Посмотрите, с какой стороны могущество. Положите на одну чашку весов Франциска I, а на другую Гаргантюа. Уравновесьте все рыцарство одним «Дон Кихотом».

Итак, каждому свое место. Сделаем полный поворот, и века предстанут перед нами в их подлинном виде. В первом ряду люди мысли, во втором, в третьем, в двадцатом — солдаты и монархи. Захватчики отодвигаются во мрак, и пьедесталом снова завладевает мыслитель.

Уберите оттуда Александра и поставьте Аристотеля. Странно, что вплоть до наших дней, в глазах человечества, читающего «Илиаду», Ахилл совершенно затмевал Гомера.

Повторяю: пора изменить все это. Впрочем, лед уже тронулся. Благородные умы уже принялись за дело; мы приближаемся к настоящей истории — уже появились ее образцы в виде нескольких великолепных монографий; неминуема всеобщая переплавка. Ad usum populi. [183]Обязательное образование требует правдивой истории. Эта Правдивая история будет создана. Она уже начата.

Медали будут перечеканены. То, что было на оборотной стороне, появится на лицевой, а то, что было на лицевой, окажется на оборотной; Урбан VIII будет изображен на оборотной стороне медали в честь Галилея.

Подлинный профиль человечества снова появится на различных оттисках цивилизации, сохраняющихся в смене веков.

Лицевой стороной исторической медали будет не человек-король, а человек-народ.

Разумеется, — и нас нельзя упрекнуть в том, что мы об этом умалчивали, — подлинная и правдивая история не будет, говоря о настоящих источниках цивилизации, отрицать того, что в определенный момент и при известном состоянии человечества скипетроносцы и меченосцы могли приносить какое-то количество пользы. Иные схватки требуют сходства между обоими противниками; дикости порой должно быть противопоставлено варварство. Случаи прогресса, навязанного насильно, действительно существуют. Цезарь хорош в Киммерии, а Александр — в Азии. Но и для Александра и для Цезаря вполне достаточно быть во втором ряду.

Достоверная история, история правдивая, история проверенная, которой отныне отдали на воспитание это царственное дитя — народ, отбросит всякий вымысел, откажется от снисходительности, будет логично классифицировать все явления, разбираться в глубоких причинах, философски и научно изучать периодические кризисы человечества и меньше считаться с великими ударами сабель, чем с великими сдвигами в области идей. В первую очередь она будет излагать факты просвещения. Пифагор будет событием более важным, чем Сезострис. Мы только что сказали, что герои, люди сумеречные, излучают все же на фоне мрака какой-то свет; но что значит завоеватель по сравнению с мудрецом? Что значит захват королевства по сравнению с просвещением разума? Завоеватели умов затмевают завоевателей провинций. Тот, кто пробуждает мысль, — вот истинный победитель. В будущей истории раб Эзоп и раб Плавт пойдут впереди королей, иной бродяга будет значить больше, чем какой-нибудь победитель, а иной актер больше, чем император. Чтобы подтвердить сказанное нами здесь фактами, заметим, что когда некая могучая личность ознаменовала собой интервал между падением латинского мира и расцветом мира готического, это, конечно, было полезно; когда другая могучая личность, явившаяся после первой, как ловкость после смелости, основала в форме католической монархии будущую всемирную группу наций и положила начало благотворным завоеваниям Европы в Африке, Азии и Америке, это было также полезно, но еще полезнее было создать «Божественную комедию» и «Гамлета»; к этим совершенным творениям не примешивается никакого злодеяния; они не отягощают цивилизацию пассивом раздавленных народов; и если учесть их результат — рост духовных сил человечества, то Данте окажется важнее Карла Великого, а Шекспир важнее Карла V.