Том 14. Критические статьи, очерки, письма

Единственное, что достойно и человека и места в этой непристойной ротонде, — это огромная круглая лампа с сорока восемью рожками, около двенадцати футов в диаметре, которую в двенадцатом веке Барбаросса принес в дар Карлу Великому. Эта лампа, сделанная из меди и золоченого серебра, имеет форму императорской короны; она свисает над самой плитой из черного мрамора на железной цепи, в которой девяносто футов длины.

Сама же плита имеет около девяти футов длины и семь — ширины.

Впрочем, совершенно очевидно, что на этом самом месте когда-то находилась совсем другая гробница Карла. Ничто не говорит о том, что эта черная плита, обрамленная узенькой полоской меди и окруженная бордюром из белого мрамора, действительно является старинной. Что касается до надписи Carolo magno, то ей не более ста лет.

Карла Великого уже нет под этим камнем. В 1166 году Фридрих Барбаросса, святотатство которого не искупается великолепием лампы-короны, приказал выкопать останки великого императора. Католическая церковь приняла этот царственный скелет и разобрала его по косточкам, как это делают со святыми, чтобы из каждой сделать реликвию. В ближайшей ризнице священник показывает посетителям эти реликвии по установленной таксе, — за три франка семьдесят пять сантимов мне удалось увидеть десницу Карла Великого, десницу, которая держала земной шар, достопочтенные останки, на иссохшей коже которых нанесена следующая надпись, сделанная каким-нибудь писцом двенадцатого века за несколько лиаров: Brachium sancti Caroli magni. [97]После руки я увидел череп, тот самый череп, под которым созрела мысль о новой Европе, — ныне всякий церковный сторож может постучать по нему ногтем.

Все эти предметы хранятся в шкафу.

Деревянный шкаф, покрашенный в серый цвет, с золотыми украшениями, увенчанный фигурами ангелочков, похожих на амуров, о которых я только что говорил, — вот что представляет собою сегодня могила того самого Карла, блеск имени которого дошел до нас сквозь мглу десяти веков, который оставил этот мир, озарив имя свое двойным светом двух бессмертных понятий: sanctus, magnus — святой и великий, — двумя самыми возвышенными эпитетами, которыми небо и земля могут увенчать чело человека!

Поражают размеры этого черепа и этой руки: grandia ossa. [98]Действительно, Карл Великий был одним из тех редко встречающихся великих людей, которые являются одновременно и великанами. Сын Пипина Короткого был колосс не только умом, но и телом. Ступня его семь раз укладывалась в высоте его роста и стала мерой длины — футом. И эту царственную ступню, ступню Карла Великого, мы так безвкусно заменили метром, принеся историю и поэзию в жертву сомнительной выдумке, без которой человеческий род обходился шесть тысяч лет и которая называется метрической системой.

Роскошь внутренней отделки этого шкафа совершенно ошеломляет. Створки его изнутри покрыты изображениями, написанными по золоту; среди них я заметил восемь восхитительных панно, принадлежащих, без сомнения, кисти Альбрехта Дюрера. Кроме черепа и руки, в шкафу хранятся: рог Карла Великого — огромный полный клык слона, покрытый резьбой со стороны раструба; нательный крест Карла Великого, с которым он был похоронен и в который вставлен кусочек животворящего креста; прелестный ковчежец для мощей, относящийся к эпохе Возрождения, — дар Карла V, его испортили еще в прошлом веке лишними украшениями; четырнадцать золотых пластин, покрытых византийской чеканкой, — они украшали мраморное кресло великого императора; дарохранительница, на которой изображен силуэт Миланского собора, — это дар Филиппа II; веревка, которой был связан Иисус Христос во время крестного пути; кусочек губки, пропитанный желчью, которой его поили, когда он, распятый, висел на кресте; наконец плетеный пояс девы Марии и кожаный поясок Иисуса Христа. Этот узенький поясок, скрученный и спутанный как кнутик школяра, перебывал у трех императоров; от императора Константина, приложившего к нему свой sigillum, [99]— он виден и посейчас, мне удалось разглядеть его, — пояс попал к Гарун-аль-Рашиду, который и подарил его Карлу Великому.

Каждая из этих священных реликвий хранится в сверкающем готическом или византийском ларце, напоминающем микроскопическую часовню, обелиск или собор из литого золота, где роль витражей играют сапфиры, изумруды или брильянты.