Том 14. Звезда надзвездная

С этой точки зрения еще более значительной предстает «археологическая работа» Ремизова, его пересказы мифического и легендарного наследия человечества. Глаз писателя, обращенный к таинственному и волшебному в жизни, проникал в многомерное пространство мифа: «Моим глазам в какой-то мере открыт мир сновидений – ерунда и вздор на лавочный глаз; а сказка (Marchen) в германском и восточном, мне она свой благоустроенный „тибетский дом“; в легендах же я чувствую несравненно больше живой жизни, чем в исторических матерьялах» (Петербургский буерак-РК X. С. 144). В сказочном повествовании появляется характерное для сновидений искажение временных перспектив. Герой движется в чудесном мире, повсюду проявляется фольклорно-сказочная свобода человека в пространстве. Во вне-историческом времени сказки всякая конкретизация – географическая, бытовая или социально-политическая – сковала бы свободу мифического действия и ограничила бы абсолютную власть судьбы. В произведениях Ремизова абстрактная пространственная протяженность тесно связана со сказочным гиперболизмом времени, с его эмоционально-лирическим растяжением и сжиманием: «сказочность – разрушение временного строя, отрывного календаря, хода будильника» (Кодрянская 1977. С. 224).

В сказочных пределах развертывается и автобиографическая «легенда» Ремизова: его жизненный опыт символически отражает человеческую судьбу и путь человека в мире и в культурной традиции. Сказочно описан «задний план» автобиографической «легенды», неопределенными являются пространственно-временные измерения выдуманной им Руси-России. Это мифическая Русь древних рукописей и старинных документов, Русь сказок и легенд. Как сам писатель неоднократно повторял, его сочинения – «домыслы» из книг и воображения, из памяти и снов.

Ремизова привлекала субъективная игра со временем: переживание разных исторических эпох и «превращения» при встречах «живых и книжных». «Наша краткая жизнь, – утверждал писатель, – не бесследный обрывок во времени, дух души человека – без начала и без конца. Каждый из нас несет в себе бесконечность превращений: разнообразных, но явных пристрастий к вчерашнему (Россия в письменах-Росток XIII. С. 361».

Ремизовские пересказы старинных легенд и сказок и его «сочинение» автобиографической «легенды» включены в оригинальный и единый для него творческий процесс переосмысления мифа. Писатель для писателей, эрудит Ремизов как бы заново «оживлял» исторический документ, в том числе и зафиксированный в реальности факт своей жизни, перенося его в пространство мифа. А источник мифотворчества он открывал в сновидениях. Ремизов писал о снах, что они «непрерывны – нигде не начинаются и не имеют конца или: уходят в глубь веков к первородному, к самой пуповине бытия – так по Эвклидовой мерке, и в безвременье – по счету сонной многомерности. <…> Сны <…> „предсказывают“ и „открывают“ будущее» (Мерлог).

Антонелла д’Амелия

Комментарии

От редакции: общие эдиционные принципы подачи текстов в настоящем томе подробно изложены в преамбуле к XI тому Собрания сочинений А. М. Ремизова, вышедшему в 2015 г. (Зга-Росток XI. С. 3–8). Она предваряет тома Собрания сочинений А. М. Ремизова, которое является продолжением издания, увидевшего свет в 2000–2003 гг. (РК I-Х). Произведения Ремизова публикуются с учетом авторских особенностей орфографии и пунктуации. В текстах также сохранена «литературная игра» Ремизова с особенностями различных книжных и разговорного стилей русского языка.

Русские легенды^*

Книга «Русские легенды» (далее: РЛ) относится к числу неопубликованных трудов Ремизова 1930-х гг. После публикации сборника «Звезда надзвездная» (1928, далее: ЗН) писатель задумал собрать воедино свои переработки ветхозаветных и новозаветных апокрифов, а также патериковых рассказов. В результате была подготовлена наборная рукопись РЛ.

В архиве Ремизова в ГЛМ (Ф. 156. Оп. 2) находятся две самодельные тетради в однотипных мягких переплетах из красной бумаги.