Том 17. Убийца среди нас

— Он, конечно, не в себе, — уверенно продолжала она. — В свое время я даже всерьез подумывала о том, чтобы засадить его в психушку. — Она передернула плечами. — Но с другой стороны, у меня, наверное, тоже не все дома. Знаешь, Рик, у них были просто чумовые отношения. Они дрались, ругались, швыряли друг в друга всем, что только подвернется под руку, унижали один другого. И в конце концов он решил загладить свою вину перед ней. И дал денег на фильм. Но оказалось, слишком поздно. Ее время давно прошло, и Айрис прекрасно это знала. Она старалась. Видит Бог, она старалась изо всех сил, Рик, но было уже слишком поздно. Мне кажется, именно поэтому она и решила свести счеты с жизнью. Ей стало просто невмоготу. И тогда Джерри сделал этот широкий жест, а она не могла ничем ему ответить, поэтому просто не нашла в себе сил жить дальше.

— Я старательно прислушиваюсь, — сказал я, — но жалостливой музыки почему-то не улавливаю.

Ее лицо сделалось каменным.

— Что это значит, Рик?

— Ужасно сентиментальная история, — сказал я. — Такая сентиментальная, что даже противно. К тому же меня гложут сомнения насчет ее правдоподобности. Возможно, Джерри так разозлился на нее за то, что она не справилась с ролью, что сам накормил ее таблетками барбитурата. А Роулинс каким-то образом прознал об этом, за что и поплатился жизнью.

Я вышел на улицу и слышал, как у меня за спиной тихо закрылась дверь. Ночное небо было по-прежнему усеяно звездами, но только его чернота больше почему-то уже не казалась мне бархатистой. Приехав домой, я припарковал машину во дворе и отправился спать. Минувший день выдался долгим и тяжелым, и к тому же у меня все еще болела ушибленная почка. И странное дело: стоило лишь подумать о доме на краю каньона, как во рту у меня появлялся горький привкус.

Я проснулся около десяти утра, оделся и уже сидел в кухне за первой чашкой кофе, когда в дверь позвонили. На крыльце стоял встревоженный Лессинджер. Я провел его на кухню и предложил выпить со мной кофе. Он отказался. Его лицо было изможденным, а взгляд голубых глаз больше не казался дружелюбным: в них застыл испуг.

— Холман, я вас нанял, чтобы вы обеспечивали мою безопасность, — заявил он. — А вы даже близко ко мне не подходите!

— Я же вам уже сказал, — принялся терпеливо объяснять я, — что единственный способ сохранить вам жизнь — это выяснить, кто убил Роулинса и почему.

— У меня вчера в полиции выспрашивали то же самое, — пожаловался он. — Особенно один лейтенант, который разговаривал со мной так, словно это я убил Майка!

— А затем проверили ваше алиби и отпустили, — закончил я.

— Да уж, похоже, они не слишком-то спешили с этим, — бросил он в сердцах. — Ко мне отнеслись предвзято, будто подозревали в том, что я пытаюсь от них что-то утаить.

— И что же вы пытались от них утаить?

Лессинджер уставился куда-то в стену над моей головой.

— Ничего! — ответил он. — Ровным счетом ничего. Я рассказал им все, что знал, однако это показалось им крайне мало.

— Но о чем-то вы, очевидно, все-таки предпочли промолчать, — терпеливо настаивал я.

— Нет! — зло бросил он.

— Лессинджер, вы мой клиент, — напомнил я. — Но если будете скрывать от меня какую-то информацию, то я вообще откажусь заниматься вами.

— Возможно, мне и следовало им сказать… — Он явно встревожился. — Но ведь у меня не было разрешения на эту чертову штуковину!

— Ружье? — Я глядел на него в упор.

— Да. — Он кивнул. — Полгода назад один приятель одолжил мне его. Я тогда оказался втянутым в сомнительную сделку, в которой, кроме меня, были замешаны еще два крутых типа, и решил хоть как-то позаботиться о собственной безопасности. Конечно, я никогда бы не пустил его в ход.

— Это был обрез? — уточнил я.

— Да. — Он опять кивнул. — Он так и лежал в стенном шкафу в коридоре. Но я никогда не стал бы им пользоваться, решив, что уже одного его присутствия в моем доме достаточно, чтобы напугать кого угодно. Во всяком случае, сам я точно испугался бы при виде такого оружия.

— И теперь обрез исчез?

— Да, черт возьми, исчез!

— Он был заряжен?

Лессинджер смущенно замялся:

— Ну, в общем-то да. Получилось так, что он был заряжен.

— Роулинс знал, что в доме есть оружие?

— Конечно, я ему сказал, полагая, для его же собственного блага. Не хотел, чтобы он случайно наткнулся на него.

— А еще кто-нибудь знал об этом вашем обрезе?

Лессинджер покачал головой:

— Нет, больше я никому не говорил. Незачем было. Хранил его на всякий случай, вот и все. А Майку сказать пришлось, потому что он оставался один в доме, а мне нужно было уехать на несколько дней.

— У меня складывается такое впечатление, что Роулинса убили вовсе не по ошибке, — честно признался я. — Я склонен думать, что его убили именно из-за того, что он разузнал кое-что об одном из действующих лиц, имеющих отношение к сделке с фильмом Айрис Меривейл. А кое-кому, видимо, очень не хотелось, чтобы это стало известно посторонним.

— Но кому? — Он испуганно вытаращил глаза.

— В этом-то и состоит главная сложность, — ответил я. — Выяснить, кому и что именно понадобилось скрывать.