Том 19

Где никак нельзя было выжать наличных денег, там господин помещик или его управляющий превращали деньги на охрану в 6, 10, 12 даровых дворовых дней» (которые постоялец должен был отработать на помещика даром). «Деньги на бочку! Или если постоялец не мог заплатить, то на него спускали обычно исполнителя, который должен был отнять у него последние лохмотья, последнюю кровать, стол и стул. Лишь немногие из господ помещиков воздерживались от этого варварства и не требовали денег на охрану, но не потому, что это было неправильно присвоенное право, а лишь потому, что они по своей патриархальной мягкости не хотели применять это мнимое право.

Так, за немногими исключениями, из года в год подло грабили постояльцев в интересах помещичьего кошелька. Например, бедный ткач, которого, с одной стороны, эксплуатировал фабрикант, должен был, с другой стороны, при ежедневном заработке в 3—4 зильбергроша, при ¹/2 талера поразрядного налога государству, при сборах на школу, церковь и общину, выплачивать еще и помещику от 1 до 2 талеров денег на охрану, которые поистине следовало бы назвать кровавыми деньгами. Так было с горнорабочими и со всеми остальными безземельными.

Какую выгоду имел от этого он, постоялец? Лишь ту, что, доведенный нуждой, нищетой и жестокостью до воровства или другого преступления и вынужденный отбывать наказание, он мог сидеть в тюрьме или исправительном доме с тем радостным сознанием, что он и класс постояльцев, к которому он принадлежит, уже заранее в стократном размере вложили в помещичий кошелек тюремные издержки... Постоялец, который платил деньги на охрану — возьмем в среднем по 1¹/₂ талера в год — в течение 30 лет и не попал в тюрьму, должен был положить в помещичий кошелек 40 талеров чистоганом, не считая простых и сложных процентов. Этой суммой помещик оплачивает проценты за взятый в земстве» (кредитном обществе владельцев дворянских поместий) «капитал в 1000 с лишним талеров.

Какой прибыльный источник обрели эти господа-разбойники в виде денег на охрану, видно из того факта, что в большинстве деревень столько же, а часто даже больше постояльцев, чем хозяев. Нам вспоминается один из самых мелких рыцарей-разбойников, который имел три владения и ежегодно выжимал у постояльцев, живших в его трех деревнях, 240 талеров денег на охрану, при помощи которых он платил проценты за земский капитал» (взятый под его имение) «в 6000 талеров...

Наивные люди после всего этого, может быть, подумают, что господа рыцари и в самом деле выплачивали какие-нибудь судебные издержки из своих» авансом «наполненных карманов? Такое наивное предположение было бы прямо позорно для рыцарской спекуляции. Нам известно из двадцатых и более поздних годов множество случаев, когда рыцарская наглость доходила до того, что они не только взимали с постояльцев деньги на охрану, но заставляли еще своих возлюбленных деревенских подданных уплачивать то ¹/3, то ¹/2, а в некоторых деревнях даже ²/3 возникающих судебных и тюремных издержек».

VIII 

В «Neue Rheinische Zeitung» от 14 апреля Вольф переходит к праву на охоту, которое в 1848 г. было отменено безвозмездно; господа юнкеры громко требовали тогда его восстановления или же выкупа путем «возмещения убытков».