Тише! Стань там у дверей подале
И сторожи — смотри, чтоб нам не помешали.
Что значит этот взгляд?
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
А, вот и вы, бандит?
Да, вот и я, кузен.
В лохмотьях! Что за вид!
Я счастлив видеть вас.
Везде разносят славу
О ваших подвигах...
И вам они по нраву?
Да, нечего сказать! Достойная игра!
Дон Карлос дочиста ограблен был вчера —
И в ночь пасхальную! Все отняли бродяги —
Все, вплоть до пояса и драгоценной шпаги.
Он рыцарь ордена Сант-Яго, и ему
Оставлен плащ.
Мой бог! Оставлен? Почему?
Затем, что на плаще был знак святого братства,
А казнь особая грозит за святотатство.
Что вы мне скажете о подвиге таком?
Какой ужасный век, в котором мы живем!
Подумать только — вор боится этих знаков,
И им не тронут был, как друг, святой Иаков!
Вы были там?
Ну да, по правде вам скажу.
Но я не прибегал ни к шпаге, ни к ножу, —
Не трогал Карлоса. Лишь помогал советом.
Но говорили мне не только ведь об этом!
Слыхал я, что вчера, когда зашла луна
И площадь в полный мрак была погружена,
Толпою выбежав из гнусного вертепа,
Бродяги разные нежданно и свирепо
Посмели дерзостно напасть на часовых,
Что узников вели. Вы были среди них!
О нет! Тюремщики моей не стоят палки,
Я только наблюдал: во время перепалки
Я сочинял стихи, гуляя вдоль аркад.
Но это ведь не все.
Прошу — я слушать рад.
Во Франции сошлись вы с шайкой беззаконной,
И, между прочим, там — при вашей благосклонной,
Умелой помощи — ограблена казна!
Возможно... Франция — враждебная страна!
Ну, а во Фландрии? Признаться не хотите ль:
Когда святой отец вез деньги в Монс, в обитель,
Что с виноградников собрал он в тех местах, —
Не вами ли, мой друг, ограблен был монах?
Гм, гм... во Фландрии? Да мало ль что бывало?
Ведь я, вы знаете, постранствовал немало!
И только-то всего?
Дон Цезарь! Я всегда
При вашем имени краснею от стыда.
Румянец вам к лицу.
Наш род...
Он не в обиде.
Семья, к которой вы...
Но, кроме вас, в Мадриде
Решительно никто не знает ведь, кто я:
Я имя изменил. При чем же тут семья?
Еще на этих днях, при выходе из храма,
Заметив вас в толпе, меня спросила дама:
«Не знаете ли вы, что это за чудак?
Он подбоченился и смотрит важно так.
Не видывала я смешнее оборванца:
Как Иов, нищ, а горд, как герцог де Браганца!
Он шпагу длинную волочит за собой,
Свирепо сжав эфес, как бы готовясь в бой;
Лохмотья жалкие он носит величаво,
Как будто грандом быть вполне имеет право,
И гордо напоказ он выставил притом
Свой плащ оборванный, свои чулки винтом!»
И вы ответили: «Сафари, мой приятель»?
Нет. Только со стыда сгорел я.
Ах, создатель!
Я насмешил ее? Приятен мне успех:
Люблю я вызывать у дам веселый смех!
Но окружают вас одни лишь потаскушки!
О бедные мои невинные пастушки!
Какая клевета возводится на вас —
И все из-за того, что по ночам подчас
Свой утренний сонет красоткам я читаю!
Вы возглавляете головорезов стаю...
О! Клерки! Мальчики смиреннее ягнят!
Но худшее еще про вас мне говорят —
Что дружбу тесную с разбойником свели вы,
Да, с Маталобосом!
Но будем справедливы:
Я — что не принято здесь, в городе большом —
Без Маталобоса ходил бы нагишом.
От стужи в декабре я замерзал когда-то.
Граф Альба — знаете раздушенного фата? —
Раз ночью шел домой. С него был снят колет.
И что же?
Это я теперь в него одет.
Разбойник пожалел бродягу, очевидно!
Как? Краденую вещь надеть? И вам не стыдно?
Чего ж стыдиться мне? Он золотом расшит.
Зимою греет он, а летом веселит.
Я в жизни ничего не надевал охотней.
Смотрите!
В нем нашел любовных писем сотни!
Как голод и тоска становятся острей,
Сажусь я где-нибудь у кухонных дверей,
Где вкусных кушаний мне ароматы близки,
И там читаю я любовные записки.