Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932

Искристо-трепетной лилеей
Горит Венера над аллеей.
Спит дом в прохладной тишине.
Чья тень метнулась по стене?
Кто в лунный час вдоль окон бродит?
Кто с кухни хитрых глаз не сводит?
Все Мотря! Как ей, черту, спать:
Сейчас француженка-кухарка
Скользнет и сгинет в гуще парка,
А Мотря сзади, словно тать…

Узнала! У пруда садовник
Засел с кухаркою в шиповник.
А пса к забору привязал,
Чтоб он влюбленным не мешал.
Жену садовника позвать бы…
Вот будет бой! На всю усадьбу…
Но по дороге у окна
Она прильнула ухом к раме:
О чем жужжат две гостьи — дамы?
Хохлушка все ведь знать должна.

На сундуке букет ромашки.
Зажав в зубах плечо рубашки,
Свершает Мотря туалет.
Дрожит свечи неверный свет…
Свернула косы кладкой пышной,
Задула свечку и неслышно
Скользнула к лестнице крутой,—
«Панич?..» — стоит и дышит тяжко.
С плеча спускается рубашка…
О Муза, запахнись фатой!

1925

Париж

Мелкобуржуазные мечты *

В туннелях парижской подземки
На кафельных стенках не раз
Одна из плакатных идиллий
Пленяла наш беженский глаз:
    На ветке чирикает чижик,
    Под веткой коробочка-дом,
    Владелец с солидной сигарой
    Гарцует на стуле верхом…
           Не раз, дожидаясь вагона,
                Игнатий Кузьмич
           Глядел, улыбаясь влюбленно,
           На ветку и домик-кулич.

За час от шального Парижа —
Сто метров зеленой земли!
У желтой калитки теленок,
В кустах контрабасят шмели.
    Подсолнух дежурит у входа,
    В столовой складная постель,
    На грядках капуста в кудряшках…
    Цыпленок клюет каротель…
           Женился б на беженке Кате,
                Кота бы завел…
           Она бы валялась в кровати,
           А он бы ей кофе молол.

По мудрым канонам природа,—
Когда седина в бороде,—
Невольно влечет человека
Сидеть на своей борозде…
    Французы давно это знают,
    А нам это вдвое ясней:
    Своя тростниковая крыша
    Всех партий на свете родней!
           Двоюродной родиной новой
                Исполнится дух,
           Когда над калиткой сосновой
           Свой собственный крикнет петух…

Но, горе… Кузьмич в ресторане
Всю ночь тарахтит в барабан…
Мелькнет негритянская пакля
И шведки раскормленный стан,
    Извилисто ерзают пары,
    Гнусаво гундосит труба…
    В антракте он кротко стирает
    Холодные капли со лба,—
           И чижик свистит ему с ветки
                Сквозь дым с потолка,
           И хмель на садовой беседке
           В мечтах расправляет рука…

Не курит, не пьет, не флиртует,
Сам гладит крахмальную грудь.
Куда только франки уходят?
Не жизнь, а цыганская муть!
    Кой-что он припас для хозяйства:
    Передник и старый брезент…
    Хозяйка (он склеил ей зонтик)
    Дала ему лейку в презент.
           Найти б поручительство в банке,
                Без банка — капут…
           В коробочке двадцать два франка,
           А цены на землю растут!..

<1926>

Газета *

I