Том 2. Фантастические поэмы и сказки

Прикончат.
Я полностью выпила холодный стакан
допроса.
Сейчас войдут и выведут в ничто.
Влажной тряпкою сотрут, как мел,
с лица истории…
Развеют,
как пепел по степям…
О… Никогда
не рыть траншей!..
Никогда
не дыбиться фугасом!
Не обшаривать
карманы убитых!
Пропасть без вести…
Исчезнуть, как исчезли —
шаман и фараон,
торгаш и кардинал,
как тень с экрана…
Сейчас войдут сюда — четвертовать,
и плавить танки, и ломать орудья,
и превращать их в трактора!
Сдирать с меня значки и эполеты,
регалии и флаги с бахромой,
орлов и львов,
единорогов,
сдирать с меня
мечи, щиты, короны, жезлы
и голую по холоду пустить,
загнать в десяток строк энциклопедии,
где с буквой «б» (что значит бывший)
мной будут только объяснять
меня,
войну —
всесильную и мировую!
Сейчас войдут, нет, входят,
сдирают саблю, крест, мундир,
награды лордов, графов, самураев!
Идет по мне, как трактор, слово
Мир

.Мир — это смерть Войне,
Я умираю.

Герань, миндаль, фиалка

А теперь мы спокойно можем
благоухать.

История

Так ли это все просто?..

НЕРАЗМЕННЫЙ РУБЛЬ (1939)

1

Был
         такой рубль
неразменный
                      у мальчика:
купил он
         четыре мячика,
гармошку
         для губ,
себе ружье,
         сестре куклу,
полдюжины
         звонких труб,
сунул
         в карман руку,
а там
         опять рубль.

Зашел в магазин,

                            истратил
на карандаши
                            и тетради,
пошел
            на картину в клуб,
наелся конфет
                          (полтинник за штук;
сунул
         в карман руку,
а там
         опять рубль.

2

Со мной
              такая ж история:
я
      счастья набрал
                                до губ,
мне
          ничего не стоило
ловить его
                на бегу,
брать его
               с плеч,
снимать
                 с глаз,
перебирать
                   русыми прядями,
обнимать
             любое множество раз,
разговаривать с ним
                                      по радио!

Была елка,

         снег,
         хаживали
         гости.
Был пляж.
         Шел дождь.
         На ней был плащ,
и как мы
         за ней ухаживали!
Утром,
         часов в девять,
гордый —
         ее одевать! —
я не знал,
         что со счастьем делать
куда его девать?
И были
         губы — губы!
Глаза — глаза!
И вот я,
         мальчик глупый,
любви
         сказал!
— Не иди
         на убыль,
не кончайся,
         не мельчай,
будь нескончаемой
у плеча моего
         и ее плеча.

3

Плечо умерло.
                      Губы у́мерли.
Похоронили глаза.
Погоревали,
                     подумали,
вспомнили
         два раза́.
И сорвано
         много дней,
с листвой,
         в расчет,
в итог
         всех трауров по ней,
а я еще…

Я выдумал

            кучу игр,
раскрасил дверь
                            под дуб,
заболел
              для забавы гриппом,
лечил
            здоровый зуб.
Уже вокруг
                другие
и дела
            и лица.
Другие бы мне
                в дорогие,—
а та —
         еще длится.

Наплачешься,

                  навспоминаешься,
набродишься,
                  находишься
по городу
                вдоль и наискось,
не знаешь,
                где находишься!

Дома

          на улице Горького
переместились.
                       Мосты
распластались
                       над Москвой-рекой,
места,
            где ходила ты,
другие совсем!
                         Их нету!
Вернись ты
                        на землю вновь —
нашла бы
               не ту планету,
но ту,
          что была,
                          любовь…

4