Том 2. Песни. 1971–1980

Мы из породы битых, но живучих,
Мы помним всё, нам память дорога.
Я говорю как мхатовский лазутчик,
Заброшенный в Таганку – в тыл врага.

Теперь в обнимку, как боксеры в клинче,

И я, когда-то мхатовский студент,
Олегу Николаевичу нынче
Докладываю данные развед…

Что на Таганке той – толпа нахальная,

У кассы давятся – Гомор, Содом! —
Цыганки с картами, дорога дальняя,
И снова строится казенный дом.

При всех делах таганцы с вами схожи,

Хотя, конечно, разницу найдешь:
Спектаклям МХАТа рукоплещут ложи,
А мы, без ложной скромности, без лож.

В свой полувек Олег на век моложе, —

Вторая жизнь взамен семи смертей,
Из-за того, что есть в театре ложи,
Он может смело приглашать гостей.

Артисты мажутся французским тончиком —

С последних ярусов и то видать!
А на Таганке той – партер с балкончиком,
И гримы не на что им покупать.

Таганцы ваших авторов хватают

И тоже научились брать нутром,
У них гурьбой Булгакова играют,
И Пушкина – опять же впятером.

Шагают роты в выкладе на марше,

Двум ротным – ордена за марш-бросок!
Всего на десять лет Любимов старше,
Плюс «Десять дней…» – но разве это срок?!

Гадали разное – года в гаданиях:

Мол, доиграются – и грянет гром.
К тому ж кирпичики на новых зданиях
Напоминают всем казенный дом.

Ломали, как когда-то Галилея,

Предсказывали крах – прием не нов,
Но оба добрались до юбилея
И дожили до важных орденов.

В истории искать примеры надо —

Был на Руси такой же человек,
Он щит прибил к воротам Цареграда
И звался тоже, кажется, Олег…

Семь лет назад ты въехал в двери МХАТа,

Влетел на белом княжеском коне.
Ты сталь сварил, теперь все ждут проката —
И изнутри, конечно, и извне.

На мхатовскую мельницу налили

Расплав горячий – это удалось.
Чуть было «Чайке» крылья не спалили,
Но, слава богу, славой обошлось.

Во многом совпадают интересы:

Мы тоже пьем за старый Новый год,
В обоих коллективах «мерседесы»,
Вот только «Чайки» нам недостает.

А на Таганке – там возня повальная,

Перед гастролями она бурлит, —
Им предстоит в Париж дорога дальняя,
Но «Птица синяя» не предстоит.

Здесь режиссер в актере умирает,

Но вот вам парадокс и перегиб:
Абдулов Сева – Севу каждый знает —
В Ефремове чуть было не погиб.

Нет, право, мы похожи даже в споре,

Живем – и против правды не грешим:
Я тоже чуть не умер в режиссере
И, кстати, с удовольствием большим…

Идут во МХАТ актеры, и едва ли

Затем, что больше платят за труды.
Но дай Бог счастья тем, кто на бульваре,
Где чище стали Чистые пруды!

Тоскуй, Олег, в минуты дорогие

По вечно и доподлинно живым!
Все понимают эту ностальгию
По бывшим современникам твоим.

Волхвы пророчили концы печальные:

Мол, змеи в черепе коня живут…
А мне вот кажется, дороги дальние,
Глядишь, когда-нибудь и совпадут.

Ученые, конечно, не наврали,

Но ведь страна искусств – страна чудес,
Развитье здесь идет не по спирали,
А вкривь и вкось, вразрез, наперерез.

Затихла брань, но временны поблажки,

Светла Адмиралтейская игла.
Таганка, МХАТ идут в одной упряжке,
И общая телега тяжела.

Мы – пара тварей с Ноева Ковчега,

Два полушарья мы одной коры.
Не надо в академики Олега!
Бросайте дружно черные шары!

И с той поры, как люди слезли с веток,

Сей день – один из главных. Можно встать
И тост поднять за десять пятилеток —
За сто на два, за два по двадцать пять!

1977