Читаем Том 2. Поэзоантракт полностью

Том 2. Поэзоантракт

Игорь Васильевич Северянин , Игорь Северянин

Я с нею встретился случайно:Она пришла на мой дебютВ Москве. Успех необычайныйБыл сорван в несколько минут.Мы с Брюсовым читали двоеВ «Эстетике», а после тамБыл шумный ужин с огневоюВеселостью устроен нам.И вот она встает и с блескомВ глазах — к Валерию, и тот,Поспешно встав движеньем резким,С улыбкою ко мне идет:«Поцеловать Вас хочет дама», —Он говорит, и я — готов.Мы с ней сближаемся, и прямоПередо мной — огонь зрачков…Целую в губы просветленно,И тут же на глазах у всехРасходимся мы церемонно,Под нам сочувствующий смех.

Виктор Гофман

Памяти его

Его несладкая слащавость,Девическая бирюзаИ безобидная лукавостьНе «против» говорят, а «за».Капризничающий ребенок,Ребенок взрослый и больной,Самолюбив и чутко-тонокДуши надорванной струной.К самопожертвованью склонный,Ревнивый робко, без хлопот,В Мечту испуганно-влюбленный, —Чего ему недостает?Недостает огня и силы,Но именно-то оттогоТак трогательно сердцу милыСтихи изящные его.

Пушкин («Он — это чудное мгновенье…»)

Он — это чудное мгновенье,Запечатленное в веках!Он — воплощенье Вдохновенья,И перед ним бессилен прах…Лишь он один из всех живущихНе стал, скончавшись, мертвецом:Он вечно жив во всех поющих,И смерть здесь не звучит «концом».В его созданьях Красота ведьПоказывает вечный лик.Его нам мертвым не представитьСебе, и этим он велик!Пускай он стар для современья,Но современье для негоНичтожно: ведь его мгновенье —Прекрасней века моего!

У моря

Финляндский ветер с моря дует, —Пронзительно-холодный норд, —И зло над парусом колдует,У шлюпки накреняя борт.Иду один я над отвеснымОбрывом, видя волн разбег,Любуясь изрозо-телеснымПеском. Все зелено — и снег!..Покрыто снегом все подскальеОт самых гор и до песка.А там, за ним, клокочет дальюВсе та же синяя тоска…Зеленый верх, низ желто-синий,И промежуток хладно-бел.Пустыня впитана пустыней:Быть в море небу дан удел.

К морю

Полно тоски и безнадежья,Отчаянья и пустоты,В разгуле своего безбрежья,Безжалостное море, ты!Невольно к твоему уныньюНепостижимое влечетИ, упояя очи синью,Тщетою сердце обдает.Зачем ты, страшное, большое,Без тонких линий и без форм?Владеет кто твоей душою:Смиренный штиль? свирепый шторм?И не в тебе ли мой прообраз, —Моя загадная душа, —Что вдруг из беспричинно-добройБывает зверзче апаша?Не то же ли и в ней уныньеИ безнадежье, и тоска?Так влейся в душу всею синью:Она душе моей близка!