Том 2. Поэзоантракт

Разбор собратьев очень труден
И, согласитесь, щекотлив:
Никто друг другу не подсуден,
И каждый сокровенным жив…

Но не сказать о них ни слова —

Пожалуй, утаить себя…
Моя душа сказать готова
Всё, беспристрастье возлюбя.

Тем мне простительней сужденье

О них, что часто обо мне
Они твердят — без снисхожденья,
Не без пристрастия вполне…

Я Пушкиным клянусь, что святы

Характеристики мои,
Что в них и тени нет расплаты
За высмеянные стихи!

Василию Каменскому

Да, я люблю тебя, мой Вася,
Мой друг, мой истинный собрат,
Когда, толпу обананася,
Идешь с распятия эстрад!

Тогда в твоих глазах дитяти —

Улыбчивая доброта
И утомленье от «распятий»
И, если хочешь, красота…

Во многом расходясь с тобою,

Но ничего не осудя,
Твоею юнью голубою
Любуюсь, взрослое дитя!

За то, что любишь ты природу,

За то, что веет жизнь от щек
Твоих, тебе слагаю оду,
Мой звонкострунный Журчеек!

После «Онегина»

Сегодня утром после чая,
Воспользовавшись мерзлым днем,
«Онегина» — я, не скучая,
Читал с подъемом и огнем.

О, читанные многократно

Страницы, юности друзья!
Вы, как бывало, ароматны!
Взволнован так же вами я!

Здесь что ни строчка — то эпиграф!

О, века прошлого простор!
Я современности, как тигров,
Уже боюсь с недавних пор.

И если в пушкинское время

Немало было разных «но»,
То уж теперь сплошное бремя
Нам, современникам, дано…

Конечно, век экспериментов

Над нами — интересный век…
Но от щекочущих моментов
Устал культурный человек.

Мы извращеньем обуяны,

Как там, читатель, ни грози:
И духу вечному Татьяны
Мы предпочтем «душок» Зизи!..

Интермеццо («Чаруют разочарованья…»)

Чаруют разочарованья
Очарованием своим…
Культурные завоеванья
Рассеиваются, как дым…

Обвеяны давно минувшим,

Им орошенные мечты,
Минувшим, ласково-прильнувшим
К мечтам, больным от пустоты…

Неизъяснимые волненья

Поят болевщую грудь…
На нежном пляже вдохновенья
Так несказанно — отдохнуть!..

Непостижимые желанья

Овладевают всей душой…
Чаруют разочарованья
Очарованья пустотой…

Рисунок иглой

Ореховые клавесины,
И отраженная в трюмо
Фигурка маленькой кузины,
Щебечущей на них Рамо…

В углу с подушкою качалка

Воздушнее затей Дидло.
На ней засохшая фиалка,
Которой сердце отцвело…

Оплывшие чуть жалят свечи,

Как плечи — розу, белый лоб.
Окно раскрыто в сад. Там вечер.
С куртин плывет гелиотроп.

Все ноты в слёзовом тумане,

Как будто точки серебра…
А сердце девичье — в романе,
Украдкой читанном вчера…

В деревне