Том 2. Последний из удэге

Сережа смутился. Он смутился оттого, что в его отношении к Казанку действительно был элемент зависти. Он чувствовал, что не только этим определяется его враждебное отношение к Семке, но Лена, как обычно, нашла именно эту нездоровую и личную сторону в его поведении.

– Глупости какие! – сказал он смущенно и сердито. – Да что же, поступай, как знаешь…

– Не любишь ты правды, – усмехнулась Лена. Она вздохнула. – Пойдем, если так…

Да, отношения между Леной и Сережей уже не были прежними дружескими, искренними отношениями.

От прекрасного утреннего настроения не осталось и следа. Как в последние дни похода, Сережей овладело чувство недовольства собой и ощущение какой-то неустроенности всего.

V

Наскоро позавтракав на кухне, Сережа в том же настроении беспокойства и недовольства собой пошел в ревком. Его официальная должность в ревкоме была – инструктор культурно-просветительного отдела. Он работал под руководством Ванды. Мысль о том, что он снова должен будет вернуться к исполнению этих скучных, немужественных обязанностей, была ему невыносима.

Сережа вошел в помещение канцелярии ревкома и, удивленный, остановился. Посреди комнаты стоял Хрисанф Бледный и, держа в руках толстую непереплетенную книгу, громко читал по ней какие-то стихи. Против него, подбоченясь, как гусар, стояла Ванда и слушала. Выражение ее красивых, недобрых глаз было восторженное. Черноголовая машинистка, упершись подбородком в спинку стула, смотрела на них обоих, ничего не понимая.

…Так идут державным шагом –
Позади – голодный пес,
Впереди – с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз,
Впереди – Исус Христос.

Хрисанф Бледный опустил книгу и, ошеломленный, посмотрел на Ванду.

– Изумительно! – с чувством сказала она. – Прекрасно!.. «В белом венчике из роз, впереди – Исус Христос…» Вот как надо писать, Хрисанф!.. Ты слышал? – обратилась она к Сереже.

– Что это такое? – мрачно спросил он.

– Новая поэма Блока! Хрисанф на офицерской квартире в Шкотове захватил несколько книг; я смотрю – петербургский журнал «Наш путь», и вдруг такая изумительная вещь!

– Ничего изумительного не нахожу, – холодно сказал Сережа, – мистика какая-то.

– Какая же это мистика?.. Это же символ! Ты просто ничего не понимаешь, – оскорбленная, сказала Ванда.

– Нет, главное, частушки хорошие есть, – сказал Хрисанф Бледный.

– Когда я смогу отчитаться перед тобой? – не глядя на Ванду, сухо-деловито спросил Сережа. – Предупреждаю заранее: многие твои задания не удалось выполнить…

В это время отворилась дверь, и вошел Сеня Кудрявый.

– Сеня! – радостно воскликнул Сережа.

– Застал, слава богу, – сказал Сеня, с трудом переводя дух, и, схватив Сережу за руку, улыбнулся, показав свои ровные кремовые зубы. – Пойдем со мной. Живенько…

Сережа, даже не взглянув на Ванду и Хрисанфа, вместе с Сеней вышел из ревкома.

– На рудник посылают нас с тобой, – идя по улице рядом с Сережей, вполголоса, весело говорил Сеня. – Я думал, вчера сказали тебе, да вижу, не ищешь меня, думаю – не схотел.

– Что ты, я с радостью! – воодушевился Сережа. – А что мы должны будем там сделать? – с волнением спросил он: он подумал, что, может быть, их посылают что-нибудь взорвать или кого-нибудь убить.

– Бастовать хотят они, а мы должны уговаривать, чтобы не торопились… Только ты все это в секрете держи.

– Что ты, Сеня! Я очень рад. – Сережа поймал Сенину руку и на мгновение крепко сжал ее. – Ты знаешь, мы так переволновались за вас!

– Из-за хунхузов? Пустяками обошлось, – собрав у глаз веселые морщинки, сказал Сеня. – А как добрались вы? Как сестра? – спросил он с некоторым смущением.

– Сестра? Хочешь, я вас познакомлю? – сказал Сережа, обрадовавшись возможности загладить этим размолвку с Леной.

– Не официально ли выйдет? Стоит ли? – колебался Сеня, но чувствовалось, что ему очень этого хочется.

– Глупости какие! На минутку забежим в больницу – и всё.

Они, чтобы не привлечь внимания раненых, зашли в больницу не с главного хода, с улицы, а со двора, и сразу наткнулись на Фросю.

– Ай-ай, в служебное время! Ну только для вас, Сереженька, – сказала Фрося, обдавая его светом своих веселящихся бесовских глаз.

Лена в белой косынке, озабоченная тем, от чего ее оторвали, вышла на крыльцо.

– Я хочу познакомить тебя с моим лучшим другом – Сеней Кудрявым. Вот…

Сережа указал на Сеню, который со своим обычным, спокойным, грустноватым выражением смотрел на Лену.

Она оказалась совсем не похожей на Сережу, но еще прекрасней, чем он ожидал.

– Кудрявый? Я знаю вашу фамилию из газет, – без улыбки говорила Лена, внимательно приглядываясь к нему: несомненно, она где-то видела это чуть тронутое нежным загаром бледное лицо. – Простите, не могу подать руки. Я очень рада. И особенно рада за Сережу.