Том 2. Проза

Немало крови утекло с момента группового убийства в доме режиссера Полански, множество чикатил и асахар посетило наш грешный мир, но Чарльз Мэнсон все равно сохранил свое особое место на темных страницах новейшей истории. Говорят, что он до сих пор остается абсолютным чемпионом американской пенитенциарной системы по количеству писем, получаемых от поклонников. Поэтому выходят все новые и новые книги о нем и о его «Семье», исследования, воспоминания. Но эта книга — особая. Потому что она — единственное высказывание по данному вопросу, сделанное от первого лица. Разумеется, в данном случае встает неизбежный вопрос о правдивости, который получает неизбежный ответ: во всех главах, которые имеют непосредственное отношение к убийствам, Мэнсон не рассказывает и десяти процентов правды. Но это, как ни странно, не имеет ни малейшего значения. Потому что книга интересна совсем другим — как рос монстр, с кем дружил и водил компанию, как проникся сознанием своей миссии. Об этом автору лгать ни к чему, и он предельно откровенен. И из откровенности его вырастает очевидный вывод — Мэнсон был неизбежен, он был нужен Америке. Не в примитивном конспирологическом смысле (как козел отпущения, избранный агентами ФБР для того, чтобы спустить собак на хиппи, новых левых и протестные движения), хотя и этот момент нельзя отрицать, но в смысле метафизическом, в том, который отражен в коэновском «Future» («нация поэтишек, каждый из которых вещает, словно Чарли Мэнсон»). Как символ, который нельзя ни убить, ни выпустить на свободу, — он должен жить, по возможности вечно, в тюремной камере, чтобы пугать им непослушных маленьких детей, отважившихся сдуру поставить под сомнение великую американскую мечту. Судя по тексту мемуаров, Мэнсон сам свою роль прекрасно осознает — и как верный сын родины делает все возможное, чтобы оправдать ожидания читателей.

«Альманах рок-дилетанта»

Александр Житинский

Продолжение «Записок рок-дилетанта», охватывающее тот печальный период, когда классический советский рок уже начинал потихоньку загибаться — и в переносном, и в прямом смысле. Цой, Башлачев, Майк, Гребенщиков, фестивали. «Авторы» — байки, воспоминания, рассказы очевидцев, исповедь свидетеля событий. Массовое переиздание журналистских материалов той эпохи («Альманах» ждал публикации 15 лет) — яркое подтверждение тому, что именно в эту эпоху стало теряться что-то самое главное и начала закладываться основа будущих потрясений и упадка. Стиль Житинского, как всегда, легок и прозрачен, а подчеркнутая питерская интеллигентность превращает в пир философов даже рокерские пьянки. Прекрасный источник информации по ушедшей под волны, словно Атлантида, эпохе.

«Произвольная космонавтика»

Анатолий Обыденкин

Книга журналиста Анатолия Обыденкина имеет многозначительный подзаголовок «Время колокольчиков, Version 2.0», явно намекающий не только на преемственность от Башлачева к следующему поколению рок-бардов, но и на преемственность «Произвольной космонавтики» от (считавшегося некогда основополагающим) одноименного труда Ильи Смирнова о классическом русском роке. Герои книги — Арбенин («Зимовье зверей»), Сергей Калугин («Оргия праведников»), Александр Непомнящий, Тимур Шаов, Умка — с точки зрения Обыденкина, составляют новый, «бронзовый» век рок-н-ролла по-русски. После того как монстры рока частью вымерли, частью превратились в одиозных деятелей, получающих государственные награды, а младшее поколение вступило на подозрительно поблескивающую в лучах софитов дорожку рокапопса, именно эти, не вписавшиеся в формат авторы-исполнители стали олицетворять то энергетическое и духовное содержание, носителями которого раньше были БГ и Кинчев. Книга состоит из интервью с героями и текстов их песен. Это, безусловно, грамотно сделанная работа крепкого музыкального журналиста, и тем, кто ценит музыкантов, про которых она написана, она будет интересна. Другое дело, концепция автора: похоже, она несколько натянута, и если уж тянуть связь времен от Калугина — Арбенина, то не к Башлачеву, а к рок-кабаре Дидурова. То есть к тому, что можно было бы назвать «авторская песня другими средствами». Потому что камерность и квартирность «бронзовой эпохи» обусловлены не политическими репрессиями и не заговором формата — это то, к чему они сами тяготеют, культивируют, воспитывают в себе и своей публике. Дай им стадион — они не знали бы, что с ним делать. А ведь ревущая толпа в рок-н-ролле — такая же часть именно содержания, а вовсе не формы. Поэтому, при всем уважении к творчеству героев «Произвольной космонавтики», на время колокольчиков они не тянут. Особенно в эпоху рингтонов.

«Радио Fuck»

Герман Садулаев