Том 2. Проза

Питер — место особое. Не Россия и не Европа. Утонченные невские барышни и былинная гопота, какой больше нигде не сыщешь. В общем, как было принято говорить в советской публицистике, — «город контрастов». Садулаев ворвался на литературную сцену сразу с двумя книгами, предельно контрастными между собой. Книгами о двух своих родинах — Чечне и Питере. И если в «Я — чеченец» герой эпически серьезен, как и подобает кавказскому мужчине, рассказывающему о трагедии своего рода, то «Радио Fuck» написан от лица городского циника, одинокого волка, охотника на самок. Короче говоря, одного из тридцатилетних. Тех, о которых сам Садулаев пишет: «Мы родились в 70-е. Когда Мураками уже играл в пинбол и те, кто жил под лозунгом „не верь никому старше тридцати“, сами перешли красную черту и если не умерли от передоза, то постригли свои хайры и, надев строгие костюмы, ушли работать в офисы транснациональных корпораций». Садулаев все время ревниво сравнивает себя со Стоговым, но делает это зря: если Стогов не более чем удачливый журналист-компилятор, то Садулаев — настоящий писатель, изобретательный, легко и непринужденно переходящий от вампирской истории в духе Белоброва — Попова к хиппанско-травяному гону в стиле Дм. Гайдука, от гарландообразной азиатской экзотики к желчному стенд-ап монологу «Дневника террориста». Сообщающий на одной и той же странице 108 имен Солнца из Махабхараты и то, что его революционный метод — давать сосать буржуазкам немытый пролетарский пенис. И при всем при этом остается самим собой. Кокетничает с читателем напропалую, но не забывает за лирическими отступлениями тянуть куда надо витиеватую нитку сюжета. В чем, кстати, намного превосходит главного импортного кокета. Короче говоря, куда там Стогову… А если знать, что Садулаев — еще и активный в прошлом участник ряда питерских панк-проектов (как текстовик и вокалист), то способностью этого человека к метаморфозам мог бы позавидовать и людоед из «Кота в сапогах». «Радио Fuck» — настоящая, что называется, «современная городская беллетристика». Откровений там, может быть, и не найдете, но получите немалое удовольствие и узнаете в герое если и не себя, то кого-нибудь из своих знакомых. Даже если вы не из Питера — в эпоху глобализации городской фольклор тоже глобален.

«Гиль-гуль»

Елена Некрасова

Метемпсихоз, переселение душ — процесс этот всегда интриговал человечество. Как будто недостаточно страдать одну жизнь — надо вселиться в кого-нибудь и страдать еще. Недаром буддисты считают, что только с окончанием этих хлопотливых переездов из тела в тело наступает полное и окончательное освобождение. В романе Елены Некрасовой вокруг вот этого самого гиль-гуля (все тот же метемпсихоз на иврите) выстраивается нечто местами отдающее современной японской прозой (не будем называть имен), временами — Линор Горалик (русская журналистка и успешная сетевая писательница из окружения Сергея Кузнецова), но в целом очень женское и очень занимательное. Четыре человека: полукровка-китаянка, русский инженер и два гражданина Израиля — сплетаются в сложном комке судеб на фоне культурной революции, быта религиозных экстремистов и народных преданий. Вопрос о том, кто в кого и в каком порядке переселился, остается не вполне разрешенным, но красиво, душевно, местами увлекательно, с массой мелких этнографических подробностей и больших психологических обобщений.

«ЖД»

Дмитрий Быков