Том 2. Стихотворения 1820-1826

…до меня доходит,
И милый звук знакомых струн
Печаль на душу мне наводит.

Непримиримою судьбою

Певцы давно разлучены.
Их лиры ветреной игрою
Не славят счастья чередою,
Сердца тоской омрачены.
Молчат пиры, утихли смехи,
Любовницы забыли нас,
Утих безумья вольный глас,
И разлетелися утехи.
В изгнаньи скучном каждый час
Горя завистливым желаньем,
Я к вам лечу воспоминаньем,
Воображаю, вижу вас.
Горишь ли ты, лампада наша,
Подруга бдений и пиров?
Кипишь ли ты, златая чаша,
В руках веселых остряков?
Всё те же ль вы, друзья веселья,

Друзья Киприды и стихов?
Часы любви, часы похмелья
Попрежнему ль бегут на зов
Свободы, лени и безделья?

Вот он, приют гостеприимный,

Приют любви и вольных муз,
Где с ними клятвою взаимной
Скрепили вечный мы союз,
Где дружбы знали мы блаженство,
Где в колпаке за круглый стол
Садилось милое равенство,
Где своенравный произвол
Менял бутылки, разговоры,
Рассказы, песни шалуна,
И разгорались наши споры
От искр и шуток и вина.
Разлуки долгой и тяжелой
Забыта хладная печаль,
Ты здесь, Амфитрион веселый,
Счастливец добрый, умный враль,
Бывалой дружбой пламенея,

Благослови же мой возврат.
Но где же он, твой милый брат,
Недавний рекрут Гименея?
Вы оба в прежни времена
В ночных беседах пировали
И сладкой лестью баловали
Певца свободы и вина.

Приди, прелестный Адонис,

Жилец Пафоса и Киферы,
Любимец ветреных лаис,
Счастливый баловень Венеры.
И ты, о гражданин кулис,
Театра злой летописатель,
Очаровательных актрис
Непостоянный обожатель.
И я любил их остроту,
Веселость, ум и разговоры,
Любил улыбку, нежны взоры,
Но оскорбил я красоту,
Когда она блистала славой
В венце любви, в дыму кадил,—

В досаде, может быть, неправой
Я свистом гимны заглушил.
Погибни мести миг единый,
И дерзкой лиры ложный звук!
Она виновна, милый друг,
Пред Мельпоменой и Моиной…
Услышу ль я, мои поэты,
Богов торжественный язык?
Налейте мне вина кометы,
Желай мне здравия, калмык!

В кругу семей, в пирах счастливых

Я гость печальный и чужой,
Вдали друзей вольнолюбивых
Теснимый хладною толпой.
Певец любви, опальный странник,
Забыв и лиру и покой,
Лечу за милою мечтой.
Где ж отдохну, младой изгнанник,
Забуду горесть и любовь
И сердца пыл неосторожный,
Забуду посох свой дорожный

И равнодушен буду вновь?..
А вы, товарищи младые,
Друзья, готовьте шумный пир,
Готовьте чаши круговые,
Венки цветов и гимны лир.

Иностранке

(стр. 122)

В черновой рукописи озаглавлено «Гречанке» и вместо последнего четверостишия читается:

Я помнить буду, друг любимый,
В уединенной тьме ночей
Твой поцелуй неутолимый
И жар томительных очей.

Придет ужасный час