«Убил ты точно, на векуСто сорок два медведя,Но прочитал ли хоть строкуТы в жизни, милый Федя?»– «О нет! за множеством хлопот,Разводов и парадов,По милости игры, охот,Балов и маскарадов,Я книги в руки не бирал,Но близок с просвещеньем:Я очень долго управлялУчебным учрежденьем.В те времена всего важнейПорядок был – до книг ли? –Мы брили молодых людейИ как баранов стригли!Зато студент не бунтовал,Хоть был с осанкой хватской,Тогда закон не разбирал –Военный или статский;Дабы соединить с умомПроворство и сноровку,Пофилософствуй, а потомИди на маршировку!..Случилось также мне попастьВ начальники цензуры,Конечно, не затем, чтоб красть, –Что взять с литературы? –А так, порядок водворить…Довольно было писку;Умел я разом сократитьЖурнальную подписку.Пятнадцать цензоров сменил(Все были либералы),Лицеям, школам воспретилВыписывать журналы.Не успокоюсь, не поправПисателей свирепость!Узнайте мой ужасный нрав,И мощь мою – и крепость!» –Я восклицал. Я их застиг,Как ураган в пустыне,И гибли, гибли сотни книг,Как мухи в керосине!Мать не встречала прописейДля дочери-девчонки,И лопнули в пятнадцать днейВсе книжные лавчонки!..Потом, когда обширный крайМне вверили по праву,Девиз «Блюди – и усмиряй!»Я оправдал на славу…. . . . . . . . . .
Люди бегут, суетятся,Мертвых везут на погост…Еду кой с кем повидатьсяЧрез Николаевский мост.Пот отирая обильныйС голого лба, стороной –Вижу – плетется рассыльный,Старец угрюмый, седой.С дедушкой этим, Минаем,Я уж лет тридцать знаком:Оба мы хлеб добываемЛитературным трудом.(Молод я прибыл в столицу,Вирши в редакцию свез, –Первую эту страницуОн мне в наборе принес!)Оба судьбой мы похожи,Если пошире глядеть:Век свой мы лезли из кожи,Чтобы в цензуру поспеть;Цензор в спокойствие нашемРавную ролю играл, –Раньше, бывало, мы ляжем,Если статью подписал;Если ж сказал: «Запрещаю!» –Вновь я садился писать,Вновь приходилось Минаю,Бегать к нему, поджидать.Эти волнения былиСходны в итоге вполне:Ноги ему подкосили,Нервы расстроили мне.Кто поплатился дороже,Время уж скоро решит,Впрочем, я вдвое моложе,Он уж непрочен на вид.Длинный и тощий, как остов,Но стариковски пригож…«Эй! на Васильевский островК цензору, что ли, идешь?»– «Баста ходить по цензуре!Ослобонилась печать,Авторы наши в натуреСтали статейки пущать.К ним да к редактору нынеТолько и носим статьи…Словно повысились в чине,Ожили детки мои!Каждый теперича кроток,Ну да и нам-то расчет:На восемь гривен подметокМеньше износится в год!..»