Том 20. Плодовитость

И началась сумасшедшая гонка, гонка неистовая: тесно прижавшись, касаясь друг друга локтями, они мчались с бешеной скоростью, словно их подхватила и влечет за собой эта неуемная, несущаяся безумным галопом воющая вода. Казалось, их уносит гроза, грохот. В ту самую минуту, когда они спрыгнули с велосипедов во дворе фермы, дождь разом прекратился, небо снова прояснилось.

Роза, раскрасневшаяся, запыхавшаяся, насквозь промокшая, — с ее подола, волос, с рукавов струилась вода, словно водяная фея опрокинула на нее свой кувшин, — хохотала, как безумная.

— Каково? Вот это праздник!.. И все-таки мы приехали первыми.

Она убежала причесаться и переменить платье. Но она никому не призналась, что не потрудилась переодеть белье, желая выгадать несколько минут, так как решила побыстрее сварить раков. Ей хотелось, чтобы еще до того, как прибудет вся семья, вода, куда она добавила белого вина, морковь и пряности, уже стояла на огне. Наполняя кухню веселой суетой, она сновала взад и вперед, разожгла плиту, как заправская хозяйка, счастливая тем, что может показать свое умение; а ее жених, спустившись вниз, следил за ней блаженно-восхищенным взглядом.

Наконец, когда вся семья собралась — и те, что были в бричке, и даже те, что шли пешком, — произошло довольно бурное объяснение, так как родителей очень рассердила и встревожила эта езда во время грозы.

— Девочка моя, — твердила Марианна, — нельзя же так… Сменила ли ты хотя бы белье?

— Конечно, конечно! — ответила Роза. — Где раки?

Матье, в свою очередь, отчитывал Фредерика.

— Вы могли себе шею сломать, не говоря уже о том, что вовсе не столь уж полезно очутиться под холодным душем, особенно когда человек так разгорячен… Вы обязаны были ее остановить.

— Попробуйте ее остановить, она непременно хотела скорее поспеть домой, а когда она чего-нибудь хочет, я, как вам известно, просто не в состоянии на нее сердиться.

Но Роза ласково прервала упреки отца:

— Ну, хватит, хватит, признаюсь, я виновата… Неужели никто меня не похвалит за бульон? Видали ли вы когда-нибудь, чтобы вареные раки так хорошо пахли?

За завтраком все окончательно развеселились. Так как собралось двадцать человек, решено было сделать репетицию будущего свадебного пира, и столы поставили в большом зале рядом со столовой. Зал еще не успели обставить, но за едой только и было разговоров о том, как его украсить ветками, гирляндами листьев, охапками цветов. За десертом велели даже принести лестницу, чтобы расчертить стены и наметить места для будущих украшений.

Без умолку болтавшая Роза вдруг притихла. Однако ела она с большим аппетитом. Но от лица ее под тяжелой шапкой еще не просохших волос отхлынула кровь, Роза сидела бледная, словно восковая. Когда она захотела подняться на лестницу, чтобы самой нанести на стену узор украшения, она пошатнулась и внезапно упала в обморок. Ее тут же усадили на стул, все испуганно стояли кругом. Несколько минут она была без сознания. Когда она пришла в себя, лицо ее еще выражало страх, она не сразу отдышалась, не понимая, что с ней произошло. Встревоженные Матье и Марианна засыпали ее вопросами, допытываясь, что с ней такое. Вероятно, она простудилась, — вот к чему привела эта дурацкая гонка. Однако Роза мало-помалу пришла в себя, снова улыбнулась и объяснила, что ей вовсе не было больно, просто она вдруг почувствовала, словно тяжелый камень навалился ей на грудь, потом все прошло, и теперь ей дышится легко. И действительно, она вскоре встала со стула, все успокоились, и всю вторую половину дня молодежь строила веселые планы, самые радужные проекты. За обедом ели мало, так как за завтраком воздали должное ракам. К девяти часам, когда Селестина приехала за Андре, все разошлись. Амбруаз в этот же вечер должен был вернуться в Париж. Блез и Дени решили ехать первым утренним семичасовым поездом. И Роза, провожая до дороги г-жу Девинь и ее дочерей, крикнула им в темноте «до скорого свиданья», все еще радостно возбужденная этой семейной встречей, посвященной предстоящему счастливому событию — двум бракосочетаниям.