Читаем Том 3 полностью

Мысленно Холмов повторял и свою речь. Она не нравилась ему, и он сожалел, что сказал не то, что нужно было сказать. Были им сказаны и слова о том, что ехал он в Камышинскую по важному делу, хотел увидеть Стрельцова живого, чтобы сказать ему что-то значительное и нужное, и что никак не предполагал встретиться с ним возле свежей могилы. Про себя повторяя эти слова, Холмов все еще видел замедленное движение идущей за грузовиком толпы, заваленный венками гроб и лицо мертвеца, ставшее при солнечном свете уже не то что серым, а землистым, видел подобранные, укороченные веки и напряженно застывший подбородок.

Анатолий Величко сидел сзади и не решался заговорить. Понимал, почему Холмов молчал и почему был таким скучным. Желая как-то отвлечь Холмова от тягостных раздумий, Величко бодрым голосом спросил:

— Алексей Фомич! Как вам нравится новое название нашего колхоза — «Звезда полей»?

— Ничего, приличное название, — сухо ответил Холмов. — С выдумкой.

— Мне тоже очень нравится, — продолжал Величко, наклонив к Холмову стриженую голову. — Есть в этой «Звезде полей» что-то ласковое, радостное, я сказал бы, поэтическое. «Звезда полей»! Красиво! Звучит, как музыка, как строчка из поэмы, честное слово! — И с гордостью добавил: — Я придумал. А раньше, помните, наш колхоз назывался «За стахановский труд». Меняли на общем собрании. Поступило восемь предложений. Разные были. Обсуждали, голосовали. Победила «Звезда полей». Прошла единогласно.

— Иметь хорошее название, конечно, важно, — заметил Холмов. — Но еще важнее иметь хороший колхоз. Как в этом отношении ваша «Звезда полей»?

— Люди стараются.

— А успехи?

— Пока похвалиться еще нечем.

— Что ж так?

Величко склонил голову и молчал.

— Сам-то давно живешь в Каланчевской? — спросил Холмов.

— Тут родился и вырос. Потом уезжал в Южный учиться. Моя специальность — инженер по сельхозмашинам. После учебы вернулся в станицу. — Опять помолчал, подумал. — Тут оставались жена и мать. Женился я рано. Уже трое детей у меня. Мать тоже при нас живет.

— А в парткоме давно?

— Порядочно. Скоро пять лет. Как вернулся из института, так сразу и избрали.

— Как живете с председателем? Мирно?

— Всяко бывает. Теперь у нас уже не Алешкин, а Греков Василий Тимофеевич. Вы его не знаете? Бывший наш завгар. Молодой. Ему, как и мне, в этом году исполнился двадцать девятый.

— А где же Алешкин?

— С ним приключилась целая история. И по моей вине.

— Какая же история?

— И печальная и смешная.

— Расскажи.

— Долго придется рассказывать, не успею. Каланчевская-то уже виднеется. — Величко заулыбался, потер ладонью облупленный нос. — Алексей Фомич, заночуйте у меня. Вы же и устали и, наверное, проголодались. А моя мать знаете какая мастерица по борщам? Как раз сегодня она его сварила. Дом у меня свой. Заночуете, а утром поедете в Весленеевскую. И к тому же, если пожелаете, можете послушать печальную и смешную историю, какая приключилась с Алешкиным.

— Может, не история, а легенда? — спросил Холмов, вспомнив рассказ Кузьмы о Каргине.

— Ну что вы! — Величко по-юношески звонко рассмеялся. — Самая реальная действительность. — И снова с просьбой: — Соглашайтесь, Алексей Фомич. Скажите шоферу, чтоб завернул в мой двор. Если не захотите ночевать, так хоть пообедаете и отдохнете.

Бывая в дороге, Холмов любил и встречаться с людьми, и знакомиться с ними, и находить в новом своем собеседнике что-то для себя полезное. Он и к Величко согласился заехать не столько потому, что и в самом дело устал и проголодался, сколько из желания поближе узнать этого белобрысого секретаря парткома, так тепло говорившего об им же придуманном названии колхоза.

И вот Игнатюк уже въехал в раскрытые ворота. Целые стаи гусей и уток, издавая тревожный гортанный крик, так и полезли под колеса. Пришлось Игнатюку остановить машину. Хата стояла в глубине узкого продолговатого двора. Приземистая, под камышом, уже позеленевшим от времени. Ставни голубые, под цвет майского неба, открытая терраска вдоль всей стены. Словом, хата как хата, похожая на ту, что видел Холмов у Работникова, точно бы ее младшая сестра. Таких хат в станицах Прикубанья еще немало. Те же голубоглазые оконца на белой стене. Те же пробитые воробьями стрехи и тот же тощий, обкуренный дымарь. И те же стручки красного перца, снопики необмолоченной фасоли, кукурузные початки, что висят по всей терраске.

Перейти на страницу:

Все книги серии С.П.Бабаевский. Собрание сочинений в 5 томах

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза