Том 3

Ропот, однако, возрастал, постепенно охватив все собра¬ ние; казалось, в совете вот-вот начнется разброд и смяте¬ ние. И тогда Матори выпрямился во весь рост и стал продолжать свою речь, на этот раз разразившись ярост¬ ным потоком обличений, как воин, жаждущий мести. — Пусть мои молодые воины пойдут искать Тетао! — восклицал он.— Они найдут его продымленный скальп над очагом пауни. Где сын Боречины? Его кости белее, чем лица его убийц. Спит ли Маха в своем жилище? Вы знаете, что прошло уже много лун, как он отправился в блаженные прерии. О, если бы он был здесь и сказал бы нам, какого цвета была рука, снявшая с него скальп! Так хитрый вождь говорил еще долго, перечисляя имена вопиов, которые встретили смерть кто в битвах с пауни, кто в пограничных схватках между сиу и теми белыми, что по духовному развитию недалеко ушли от ди¬ карей. Он не давал им времени вспомнить достоинства, а вернее сказать — недостатки отдельных воинов, которых он называл, продолжая быстро перечислять все новые имена; однако так умело подбирал он примеры, так были горячи его призывы, которым его звучный голос прида¬ вал особую силу, что каждый из них будил отклик в груди того или другого слушателя. И вот, когда красноречие вождя достигло еще небыва¬ лого жара, в середину круга вышел глубокий старец, с трудом передвигавший ноги под бременем лет, и стал прямо перед говорившим. Чуткое ухо могло бы уловить, как оратор чуть запнулся, когда его пламенный взгляд впервые упал на неожиданно возникшую перед ним фи¬ гуру; но изменение тона было так незначительно, что только тот и мог его заметить, кому хорошо были изве¬ стны отношения между ними двумя. Этот старец некогда славился красотол и стройностью, а его глаза — орлиным взором, неотразимым и пронизывающим. Но теперь его кожа сморщилась, а лицо было изрезано множеством шрамов — из-за них-то полвека назад он и получил от ка¬ надских французов прозвище, которое носили столь мно¬ гие пз славных героев Франции и которое затем вошло в язык дикого племени сиу, так как оно отлично выра¬ жало заслуги храброго воина. Шепот: «Ле Балафре!» \ 1 Ь

пронесшийся в толпе при появлении старца, не только выдал его имя и всеобщее к нему уважение, но и позво¬ лил догадаться, что его приход был из ряда вой выходя¬ щим событием. Старец, однако, стоял молча и недвижно, а потому волнение быстро улеглось; все взоры вновь об¬ ратились на оратора, все уши вновь впивали отраву его одурманивающих призывов. Лица слушателей все явственней отражали успех Ма¬ тори. Скоро в угрюмых глазах большинства воинов зажегся злобный, мстительный огонь, а каждый новый хитрый довод за то, чтобы уничтожить врагов, встречался все менее сдержанным одобрением. Окончательно покорив толпу, тетон коротко воззвал к гордости и доблести своих соплеменников и внезапно снова сел. Замечательное красноречие вождя было вознаграждено бурей восторженных криков, среди которых вдруг по¬ слышался глухой, дрожащий голос, словно исходивший из самых глубин человеческой груди и набиравший силу и звучность по мере того, как он доходил до слуха собрав¬ шихся. Наступила торжественная тишина, и только те¬ перь толпа заметила, что губы древнего старца шевелятся. — Дни Ле Балафре близятся к концу,— таковы были первые внятные слова.— Он как бизон, чья шерсть уже не растет. Скоро он покинет свое жилище и пойдет искать другое, вдали от селений сиу. А потому он будет говорить не ради себя, а ради тех, кого он оставляет здесь. Слова его — как плод на дереве, зрелый и достойный стать по¬ дарком вождям. Много раз земля покрывалась снегом, с тех пор как Ле Балафре перестал выходить на тропу войны. Кровь его когда-то была очень горячей, но она успела остыть. Ваконда более не посылает ему снов о битвах, и он видит, что жить в мире лучше, чем воевать. Братья, одна моя нога уже сделала шаг к полям счастли¬ вой охоты, скоро сделает шаг другая, и тогда старый вождь разыщет следы мокасин своего отца, чтобы ие сбиться с пути и явиться на суд Владыки Жизни по той же тропе, по какой уже прошло столько славных индей¬ цев. Но кто пойдет по его следу? У Ле Балафре нет сыновей. Старший отбил слишком много коней у пауни; кости младшего обглодали собаки конзов! Ле Балафре пришел искать молодое плечо, на которое он мог бы опе¬ реться, пришел найти себе сына, чтобы, уйдя, не оставить свое жилище пустым. Тачичена, Быстрая Лань тетонов,

слаба и не может служить опорой воину, когда он стар. Она глядит вперед, а не назад. Ее мысли — в жилище ее мужа. Престарелый воин говорил спокойно, но слова его были ясны и решительны. Их приняли молча. И, хотя кое- кто из вождей, приверженцев Матори, покосился на сво¬ его предводителя, ни у кого не достало дерзости возра¬ зить такому дряхлому и такому почитаемому герою, тем более что в своем решепии он опирался на исконный, освященный временем обычай своего народа. Даже Ма- торп промолчал и ожидал дальнейшего с внешним спокой¬ ствием; но яростные огоньки в его глазах показывали, с каким чувством наблюдал он за обрядом, грозившим вырвать у него самую ненавистную из намеченных жертв. Между тем Ле Балафре медленной и неверной поход¬ кой направился к пленникам. Он остановился перед Твер¬ дым Сердцем и долго, с откровенным удовольствием лю¬ бовался его безупречным сложением, гордым лицом, неко¬ лебимым взглядом. Затем, сделав властный жест, он подождал, чтобы его распоряжение выполнили, и один удар ножа освободил юношу от всех ремней — и тех, ко¬ торыми был он связан, и тех, что притягивали его к столбу. Когда юного воина подвели к старику, чтобы туск¬ лые, гаснущие глаза могли рассмотреть его лучше, Ле Балафре снова внимательно его оглядел с тем восхище¬ нием, какое физическое совершенство всегда вызывает в груди дикаря. — Хорошо! — пробормотал осторожный старец, убе¬ дившись, что в юноше соединились все качества, необхо¬ димые для славного воина.— Это кидающийся на добычу кугуар. Мой сын говорит на языке тетонов? Глаза пленника выдали, что он понял вопрос, но высо¬ комерие не позволило ему высказать свои мысли на языке врагов. Стоявшие рядом воины объяснили старому вождю, что пленник — Волк-пауни. — Мой сын открыл свои глаза у вод Волчьей реки,— сказал Ле Балафре на языке пауни.— Но сомкнет он их в излучине реки с замутненными водами. Он родился па- унп, но умрет дакотой. Взгляни на меня. Я клен, некогда своею тенью укрывавший многих. Листья все опали, ник¬ нут голые ветви. Один зеленый росток еще поднимается от моих корней. Это маленькая лоза, она обвилась вокруг 334

зеленого дерева. Я долго искал того, кто был бы достоип расти со мною рядом. Я его нашел. Ле Балафре уже не одинок. Имя его не будет забыто, когда он уйдет. Люди тетонов, я беру этого юношу в свое жилище. Никто не посмел оспаривать право, которым так часто поль¬ зовались воины, далеко не столь заслуженные, как Ле Балафре, и формула усыновления была выслушана в глубоком почти¬ тельном молчании. Ле Балафре взял избранного им сыпа за плечо, вывел его на самую се¬ редину круга, а затем с торже¬ ством во взгляде отступил в сторону, чтобы зрители могли одобрить его выбор. Матори ничем не выдал своих наме¬ рений, очевидно решив дождаться более подходящей ми¬ нуты, как того требовали свойственные ему осторожность и хитрость. Самые дальновидные среди вождей ясно понимали, что два исконных врага и соперника, столь знаменитые, как их пленник и главный вождь их народа, все равно не уживутся в одном племени. Однако Ле Ба¬ лафре пользовался таким почетом, обычай, которому он следовал, был так священен, что никто не осмелился под¬ нять свой голос для возражения. Они с живым интересом наблюдали за происходившим, скрыв, однако, свою тре¬ вогу под маской невозмутимого спокойствия. Этой расте¬ рянности, которая легко могла привести к разладу в пле¬ мени, нежданно положил конец тот, кому решение преста¬ релого вождя, казалось бы, наиболее благоприятствовало. Пока длилась описанная выше сцепа, в чертах плен¬ ника невозможно было прочесть никакого чувства. Он принял приказ о своем освобождении так же безучастно, как раньше приказ привязать его к столбу. Но теперь, когда настала минута объявить свой выбор, он произнес слова, доказавшие, что твердость и отвага, за которые он получил свое славное имя, его не покинули. — Мой отец очень стар, но он еще многого не видел,— сказал Твердое Сердце так громко, что его должен был 335

услышать каждый.— Он не видел, чтобы бизон превра¬ тился в летучую мышь, и он никогда не увидит, чтобы пауни стал сиу. Как ни были неожиданны эти слова, ровный, спокой¬ ный голос пленника показал окружающим, что его реше¬ ние твердо. Но сердце Ле Балафре уже тянулось к юноше, а старость не так-то легко отступается от своих чувств. Дряхлый воин обвел соплеменников сверкающим взгля¬ дом, оборвав возгласы восхищения и торжества, которые исторгла у них смелая речь пленника и вспыхнувшая вновь надежда на отмщение; затем он снова обратил¬ ся к своему нареченному сыну, как будто не принимая отказа. — Хорошо! — сказал он.— Так и должен говорить храбрец, открывая свое сердце воинам. Был день, когда голос Ле Балафре звучал громче других в селении конзов. Но корень седых волос — мудрость. Мой сын докажет те- тонам, что он — великий воин, поражая их врагов. Дакоты, это мой сын! Паунн мгновение стоял в нерешительности, затем, приблизившись к старцу, взял его сухую морщинистую руку п почтительно положил ее себе на голову в знак глубокой благодарности. Затем, отступив на шаг, он вы¬ прямился во весь рост и, бросив на окружающих врагов взгляд, исполненный надменного презрения, громко про¬ изнес на языке сиу: — Твердое Сердце осмотрел себя и внутри и сна¬ ружи. Он вспомнил все, что делал на охоте и на войне. Он во веем одинаков. Нет ни в чем перемены. Он во всем паупи. Его рука сразила столько тетонов, что он не может есть в пх жилищах. Его стрелы полетят вспять; острие его копья будет не на том конце. Их друзья будут плакать, заслышав его боевой клич, их враги будут смеяться. Знают ли тетоны Волка? Пусть они еще раз посмотрят на него. Его лицо в боевой раскраске; его руки из плоти; сердце его — камень. Когда тетоны увидят, как солнце взошло из-за Скалистых гор и плывет в страну бледнолицых, Твердое Сердце изменится, и духом он станет сиу. А до того дня он будет жить Волком-пауни и умрет Волком-па- уии. Вопль торжества, в котором странно мешались восхи¬ щение и ярость, прервал говорившего, ясно возвещая его участь. Пленник выждал, когда шум улегся, и, повернув¬ 336 11

шись к Jle Балафре, продолжал ласковым голосом, как будто чувствуя себя обязанным смягчить свой отказ и не поранить гордости человека, который с радостью спас бы ему жизнь: — Пусть мой отец тверже обопрется на Лань дако- тов,— сказал он.— Сейчас она слаба, но, когда ее жилище наполнится детьми, она будет сильнее. Взгляни,— добавил он, указывая на траппера, с напряженным вниманием при¬ слушивавшегося к его словам,— у Твердого Сердца уже есть седой проводник, чтобы указать ему тропу в блажен¬ ные прерии. Если будет у него второй отец, то только этот справедливый воин. Ле Балафре огорченно отвернулся от юноши и ближе подошел к тому, кто успел опередить его. Оба старика долго с любопытством глядели друг на друга. Годы тру¬ дов и лишений наложили маску на лицо траппера; и эта маска и дикий, своеобразный наряд мешали распознать, что он собой представлял. Тетон заговорил не сразу, и не¬ трудно было догадаться, что он не знает, обращается ли он к индейцу или к одному из тех бледнолицых скитальцев, которые, он слышал, распространились по земле голодной саранчой. — Голова моего брата бела,— сказал он.— Но глаза Ле Балафре больше не похожи на глаза орла. Какого цвета кожа моего брата? — Ваконда создал меня подобным тем, кто, как ты ви¬ дишь, ждет решения дакотов, но солнце и непогода сде¬ лали мою кожу темнее меха лисицы. Но что в том! Пусть кора иссохла и виснет лохмотьями, сердцевина дерева крепка. — Значит, мой брат — Длинный Нож? Пусть он обра¬ тит свое лицо к заходящему солнцу и шире откроет глаза. Видит он Соленую Воду за этими горами? — Было время, тетон, когда я первым из многих раз¬ личал белое перо на голове орла. Но снега восьмидесяти семи зим своим блеском затуманили мои глаза, и в послед¬ ние годы я не могу похвалиться зоркостью. Или сиу ду¬ мает, что бледнолицые ^ боги и видят сквозь горы? — Так пусть мой брат посмотрит на меня. Я рядом, п он увидит, что я только глупый индеец. Почему не могут люди из его народа видеть все, если они тянут руки ко всему? — Я понял тебя, вождь, и не стану перечить твоим сло- 12 Фенимор Купер. Том III 337

вам, потому что в них, к сожалению, много правды. Но, хоть я и рожден в ненавистном тебе племени, даже мой худший враг, даже лживый минг, не посмел бы сказать, что я хоть раз присвоил себе чужое добро, если только не добыл его в честном бою. И ни разу я не пожелал больше земли, чем господь предназначил человеку для упокоения. — Однако мой брат пришел к краснокожим искать себе сына? Траппер коснулся пальцем обнаженного плеча Ле Ба- лафре и, с грустной доверчивостью поглядев в его изрезан¬ ное шрамами лицо, ответил: — Это правда. Но думал я только о пользе самого юноши. Если ты полагаешь, дакота, что я усыновил его, чтобы найти опору в старости, то ты так же несправедлив ко мне, как, по-видимому, мало знаешь о жестоком за¬ мысле своих соплеменников. Я сделал его своим сыном, чтобы он знал, что на земле останется кто-то, кто оплачет его... Тише, Гектор, тише! Прилично ли тебе, песик, пре¬ рывать беседу стариков своим воем? Пес совсем одряхлел, тетон, и, хотя был хорошо обучен правилам поведения, он, подобно нам, иногда забывает добрые манеры своей моло¬ дости. Дальнейшую их беседу заглушил разноголосый вопль, вырвавшийся из уст десятка древних старух, которые, как мы уже упоминали, пробрались на видное место в первом ряду воинов. Он был вызван внезапной переменой в поведении Твер¬ дого Сердца. Когда старики повернулись к юноше, они увидели, что он стоит в самой середине круга, вскинув го¬ лову, устремив глаза вдаль, приподняв руку и выставив ногу вперед, как будто к чему-то прислушиваясь. На миг его лицо осветила улыбка; потом, словно вновь овладев собой, он принял прежнюю позу холодного достоинства. Зрителям почудилась в этом движении презрительная на¬ смешка, и даже вождей она вывела из себя. Женщины же, не в силах сдержать свою ярость, всей толпой ворвались в середину круга и принялись осыпать пленника самой злобной бранью. Они похвалялись подвигами своих сыно¬ вей, чинивших немало вреда различным племенам пауни. Они умаляли его славу и советовали ему поглядеть на Ма- тори — вот настоящий воин, не ему чета! Они кричали, что его вскормила косуля и он всосал трусость с молоком матери. Словом, они изливали на невозмутимого пленника 338

лоток язвительных оскорблений, в чем индианки, как из¬ вестно, большие мастерицы; но, так как подобные сцены описывались уже не раз, мы не станем докучать чита¬ телю подробностями. Следствием этой вспышки могло быть только одно. Пе¬ чально отвернувшись, Ле Балафре скрылся в толпе, а траппер, на чьем лице отразилось сильное чувство, при¬ близился к своему молодому другу. Так родные преступ¬ ника, пренебрегая людским осуждением, нередко подхо¬ дят вплотную к эшафоту, чтобы поддержать того, кто им дорог, в его смертный час. Простые воины были вне себя от возбуждения, но вожди все еще не подавали знака, ко¬ торый отдал бы жертву в их власть. Матори, однако, давно выжидал такой минуты. Не желая, чтобы его ревнивая не¬ нависть стала слишком явной, он воспользовался настрое¬ нием своих сторонников и не замедлил бросить им выра¬ зительный взгляд, побуждая их приступить к пытке. Уюча, не спускавший глаз с лица вождя, только того и ждал: он кинулся вперед, точно гончая, спущенная со своры. Растолкав воющих старух, которые уже накинулись на пленника, он укорил их за нетерпеливость; пусть по¬ дождут — пытку должен начать воин, и тогда они увидят* пауни заплачет, как женщина! Жестокий дикарь принялся размахивать томагавком над головою пленника таким образом, чтог казалось, вот- вот должен был нанести ему смертельный удар, хотя лез¬ вие ни разу не коснулось даже кожи. Это было обычное начало пытки, и Твердое Сердце, не дрогнув, выдержал испытание. По-прежнему его глаза неотрывно глядели вдаль, хотя блестящий топор описывал сверкающие круги прямо перед его лицом. Потерпев неудачу, бездушный сиу прижал холодное лезвие к обнаженному лбу своей жертвы и начал изображать различные способы скальпирования. Женщины же осыпали пауни злобными насмешками, на¬ деясь увидеть, как сойдет с его лица каменное равноду¬ шие, но пленник, как видно, берег свои силы для вождей п для тех мгновений невыразимой муки, когда его благород¬ ный дух мог бы наиболее достойно поддержать его неза¬ пятнанную славу. Траппер с истинно отцовской тревогой следил за каж¬ дым движением томагавка и наконец, не сдержав негодо¬ вания, воскликнул: — Мой сын забыл свою хитрость. Этот индеец подл н 339

всегда готов наделать глупостей. Я сам не могу так посту¬ пить, ибо моя вера запрещает умирающему воину поно¬ сить своих врагов, но у краснокожих другие обычаи. Пусть же пауни скажет жалящие слова и купит легкую смерть. Я знаю, это ему легко удастся, только нужно, чтобы он за¬ говорил прежде, чем мудрость вождей укажет путь глу¬ пости дурака. Взбешенный Уюча, хоть и не понял этих слов, сказан¬ ных на языке пауни, тут же повернулся к трапперу, угро¬ жая ему смертью за дерзкое вмешательство. — Делай со мной, что хочешь,— сказал бесстрашный старик.— Мне все равно, умру ли я сегодня или завтра, хоть это и не та смерть, которой пожелал бы себе честный человек. Погляди на благородного пауни, тетон, и ты уви¬ дишь, каким может стать краснокожий, почитающий Владыку Жизни и исполняющий его законы. Сколько твоих соплеменников послал он в дальние прерии! — про¬ должал граппер, не брезгая благочестивой уловкой: раз опасность угрожает ему самому, рассудил он, то нет греха в том, чтобы похвалить достоинства другого человека.— Сколько воющих сиу сразил он в открытом бою, когда стрел в воздухе было больше, чем хлопьев снега в метель! Л назовет ли Уюча имя хоть одного врага, сраженного его рукой? — Твердое Сердце! — взревел сиу и в ярости повер¬ нулся, чтобы нанести своей жертве смертельный удар. Но рука пленника сжала его запястье. На мгновение они словно застыли в этой позе — Уюча окаменел от не¬ ожиданного сопротивления, а Твердое Сердце наклонил голову, но не готовясь встретить смерть, а напряженно вслушиваясь. Старухи испустили вопль торжества, вообра¬ зив, что твердость духа наконец оставила пауни. Траппер испугался, как бы его друг не обесчестил себя, а Гектор, как будто понимая, что происходит, задрал голову и жа¬ лобно заскулил. Но пауни колебался только секунду. Другая его рука взметнулась вверх; как молния сверкнуло лезвие, и Уюча с рассеченным черепом упал к его ногам. Потом, размахи¬ вая окровавленным томагавком, пленник кинулся вперед, и старухи отпрянули в испуге, открыв ему дорогу. Одним прыжком он исчез в лощине. Тетоиы, точно громом пораженные, смотрели вслед от¬ чаянному храбрецу. Из уст всех женщий вырвался пронзи- 340

тельный жалобный крик, и даже старейших воинов, каза¬ лось, охватило замешательство. Однако оно длилось лишь миг. Из сотен глоток вырвался гневный рев, и сотни вои¬ нов ринулись вперед, охваченные жаждой кровавой местн. Но властный окрик Матори заставил их остановиться. Вождь, на чьем лице разочарование и ярость боролись с напускной невозмутимостью, приличной его сану, протя¬ нул руку в сторону реки, и тайна объяснилась. Твердое Сердце был уже на полпути к реке, когда из-за холма появился конный отряд вооруженных пауни, под¬ скакавший к самой воде. Еще мгновение, и громкий плеск возвестил, что пленник бросился в реку. Его сильным ру¬ кам потребовалось немного времени, чтобы одолеть тече¬ ние, и вот уже крик с противного берега доказал одурачен¬ ным тетонам, что враг восторжествовал над ними. Глава XXIX И, если пастух еще не схвачен, пусть удирает. Ему грозят такие муки, такие пытки, от которых лопаются кишки у человека и разрывается сердце у чудовища. Шекспир, «Зимняя сказка» Нетрудно понять, что побег Твердого Сердца вызвал среди сиу чрезвычайное волнение. Возвращаясь с охотни¬ ками в становище, их вождь не забыл ни об одной из тех предосторожностей, к каким прибегают индейцы, чтобы враги не могли отыскать их след. И все же оказалось, что пауни не только его отыскали, но и сумели с великим ис¬ кусством подобраться к лагерю тетонов с той единствен¬ ной стороны, где вожди не посчитали нужным выставлять стражу. Дозорные же, прятавшиеся по пригоркам позади становища, узнали о появлении врага последними. В эту тяжелую минуту было не до размышлений. Ма¬ тори потому и пользовался столь большим влиянием в пле¬ мени, что его находчивость и решительность часто помо¬ гали найти выход из трудных положений. И на этот раз он снова показал себя достойным своей славы. Не обращая внимания на плач детей, визг женщин, дикие завывани 1 341

старух, хотя такая сумятица уже сама по себе легко могла бы сбить с толку человека, не привыкшего действовать в час грозной опасности, он начал властно и хладнокровно отдавать необходимые распоряжения. Пока воины вооружались, мальчиков отправили в ло¬ щину за конями. Женщины поспешно снимали шатры и грузили их на старых одров, уже не годных для битвы. Матери пристраивали младенцев у себя за спиной, а де¬ тей побольше отогнали в сторону, точно стадо глупых овец. Хотя кругом стоял настоящий содом, каждый делал свое дело с необыкновенной быстротой и четкостью. Между тем сам Матори не пренебрегал ни единой обя¬ занностью предводителя племени. С высокого берега, где он расположил свой стан, ему был хорошо виден весь вра¬ жеский отряд и каждый его маневр. Лицо тетона загоре¬ лось угрюмой улыбкой, когда он убедился, что его силы значительно превосходят неприятеля численностью. Од¬ нако, несмотря на это важное преимущество, многое дру¬ гое заставляло его сомневаться в благоприятном исходе неизбежной схватки. Его племя обитало в северной, менее гостеприимной области и было куда беднее противника лошадьми и оружием — тем, что для западного индейца составляет самое ценное достояние. Пауни все до одного были на конях, и Матори хорошо понимал, что перед ним — отборные воины племени, решившиеся отправиться в такую даль, чтобы спасти своего прославленного героя или отомстить за него. Между тем среди его людей многие привыкли отличаться не в бою, а на охоте; они могли от¬ влечь на себя часть врагов, но он на них особенно не пола¬ гался. Тут сверкающий взгляд вождя обратился на группу самых испытанных воинов, еще ни разу не обманувших его надежд. С ними он мог не уклоняться от битвы, хотя в создавшемся положении и не стал бы сам ее искать, потому что присутствие в тетонском лагере женщин и де¬ тей было бы для противника огромным преимуществом. Впрочем, и пауни, с такой неожиданной легкостью до¬ бившиеся своей главной цели, не слишком рвались в бой. Переправляться через реку на глазах у готового дать от¬ пор врага было опасно. Они, наверное, предпочли бы на время удалиться и отложить нападение до глубокой ночи, когда видимая безопасность усыпит бдительность против¬ ника. Но сердце их вождя пылало чувством, заставившим его забыть обычные уловки индейской войны. Его жгло 342

желание смыть свой недавний позор; и, возможно, он по¬ лагал, что среди удаляющихся женщин сиу скрывается приз, который был теперь в его глазах ценнее пятидесяти тетонских скальпов. Как бы там ни было, Твердое Сердце, выслушав приветствия своего отряда и передав вождям наиболее важные сведения, начал тут же готовиться к тому, чтобы в предстоящей схватке лишний раз подтвер¬ дить свою заслуженную славу, а также удовлетворить тай¬ ное желание души. Пауни привели с собой его лучшего охотничьего коня, хоть и не надеялись, что скакун еще по¬ надобится своему хозяину в этой жизни. На спине копя лежали лук, копье и колчан — ведь его собирались зако¬ лоть на могиле молодого воина, и по одному этому можно было понять, какую любовь снискал благородный воин у своих соплеменников. Их предусмотрительность освобо¬ дила бы траппера от выполнения благочестивого долга, который он взял на себя. Твердое Сердце по достоинству оценил заботливость своих воинов, ибо верил, что вождь, располагая таким ору¬ жием и конем, мог с честью отправиться в далекие поля охоты, к Владыке Жизни; тем не менее он ни на миг не усумнился, что все это ему столь же пригодится и теперь. На его суровом лице мелькнуло выражение удовольствия, когда он испробовал гибкость лука и взмахнул прекрасным копьем. Взгляд, которым он удостоил щит, был беглым и равнодушным. Но, когда он вскочил на своего любимого коня, даже привычная индейская сдержанность не могла скрыть его восторг. Он несколько раз проскакал взад и вперед перед своим столь же восхищенным отрядом, управляя конем с той грацией и уверенностью, которым нельзя научиться, если они не дарованы человеку приро¬ дой; иногда он заносил копье, как будто проверяя твер¬ дость своей посадки, а иногда внимательно осматривал карабин, которым его также не забыли снабдить, и в гла¬ зах его была глубокая радость человека, который чудом вновь обрел сокровища, составлявшие его гордость и сча¬ стье. И вот тут Матори, закончив необходимые приготовле¬ ния, вознамерился предпринять решительный маневр. Тетон не сразу решил, что ему делать с пленниками. Вда¬ леке виднелись палатки скваттера, и опытный воин пони¬ мал, что нападение грозит и оттуда и что следует остере¬ гаться не только пауии, открыто выступивших против 343

него. Первой его мыслью было разделаться с мужчинами при помощи томагавков, а женщин отправить вместе с женщинами своего отряда. Но большинство его воинов все еще трепетало при мысли о «великом колдуне» бледноли¬ цых, и вождь не рискнул перед самой битвой пойти про¬ тив их суеверий. Тетоны решили бы, что такая расправа с пленниками обрекает их на поражение. Не видя другого выхода, он поманил к себе дряхлого воина, которому по¬ ручил охрану женщин и детей, а затем, отойдя с ним в сторону, многозначительно коснулся пальцем его плеча и сказал властно, но с лестным доверием в голосе: — Когда мои молодые воины бросятся на пауни, дай женщинам ножи. Довольно. Мой отец стар, ему не нужно слушать мудрость мальчика. Угрюмый старик молча кивнул со злобой в глазах, и больше вождь не тревожился о своем деле. С этой минуты он думал только о том, как отомстить и как поддержать свою воинскую славу. Вскочив на коня, он властным ма¬ новением руки приказал своему отряду последовать его примеру и, не церемонясь, оборвал боевые песни и торже¬ ственные обряды, которыми иные воины укрепляли свой дух, готовясь к доблестным подвигам. Все повиновались, и отряд молча, в строгом порядке двинулся к берегу. Теперь врагов разделяла только река. Слишком широ¬ кая, она не давала возможности пустить в ход луки, но все же вожди обменялись несколькими бесполезными вы¬ стрелами, больше из бравады, чем в расчете нанести врагу урон. Так как в этих бесплодных попытках прошло немало времени, мы пока оставим обоих противников и вернемся к тем нашим героям, которые по-прежнему на¬ ходились в руках индейцев. Если нужно уверять читателей, что опытный траппер не упустил пи единой подробности вышеописанной сцены, значит, мы напрасно извели немало чернил и зря ломали перья, которые можно было бы употребить на что-нибудь более полезное. Как и все остальные, он был поражен неожиданным сопротивлением Твердого Сердца, и было мгновение, когда горечь и досада взяли верх над сочувствием. Простодуш¬ ный и честный старик при виде слабости юного воина, ко¬ торого он от души полюбил, почувствовал ту же боль, ка¬ кую испытывает глубоко верующий родитель, склоняясь над смертным одром безбожника сына. Но, когда оказа¬ 344

лось, что его друг отнюдь не потерял голову от страха, бессмысленно пытаясь хоть на минуту отсрочить гибель, но, напротив, с обычным непроницаемым спокойствием индейского воина выждал удобную минуту, а тогда повел себя с мужеством и решимостью, которые сделали бы честь самому прославленному из краснокожих героев, траппера охватила такая радость, что ему лишь с трудом удалось ее скрыть. В суматохе, поднявшейся вслед за ги¬ белью Уючи и побегом пленника, он стал рядом со своими белыми товарищами, решив защищать их любой ценой, если ярость дикарей вдруг обратится на них. Однако по¬ явление отряда пауни спасло его от такой отчаянной и безнадежной попытки, и он мог не торопясь следить за ходом событий и обдумывать свой новый план. Он не преминул заметить, что, хотя все дети и почти все женщины вместе с пожитками всего отряда были куда-то поспешно отправлены — возможно, с наказом укрыться в одной из соседних рощ,— шатер самого Ма- тори остался на месте и оттуда ничего не вынесли. Все же вблизи стояли два отборных скакуна, которых держали мальчики, слишком молодые, чтобы принять участие в схватке, но уже умевшие управляться с конями. Отсюда траппер заключил, что Матори боится кому-либо доверить свои новообретенные «цветы» и в то же время принял д;еры на случай поражения. От зорких глаз старика не ускользнуло и выражение лица тетона, когда он давал по¬ ручение дряхлому индейцу, так же как и злобная радость, с какою тот выслушал кровавый приказ. Все эти таинст¬ венные приготовления убедили траппера, что близок ре¬ шающий час, и он призвал на помощь весь опыт своей долголетней жизни, чтобы найти выход из отчаянного по¬ ложения. Пока он раздумывал, доктор опять отвлек его внимание жалобным призывом. — Почтенный ловец, или, вернее сказать, освободи¬ тель,— начал опечаленный Овид.— Кажется, наступил на¬ конец благоприятный момент для того, чтобы нарушить неестественную и незакономерную связь, существующую между моими нижними конечностями и корпусом Азипуса. Быть может, если мои ноги будут хоть настолько осво¬ бождены, что я смогу ими пользоваться, и если затем мы не упустим удобного случая и форсированным маршем направимся к поселениям, то возродится надежда сохра¬ нить для мира сокровища знаний, коих явлюсь я недо¬ 345

стойным вместилищем. Ради такой высокой цели, несом¬ ненно, стоит провести рискованный эксперимент. — Не зиаю, не знаю,— задумчиво сказал старик.— Всех этих козявок и ползучих гадов, которых развесили на вас, бог сотворил для прерий, и я не вижу, что тут хо¬ рошего — посылать их в другие края, где им будет не по себе. К тому же, сидя вот так на осле, вы можете сослу¬ жить нам службу, хотя меня не удивляет, что вам-то са¬ мому это невдомек — ведь вы, книжники, не привыкли, чтобы от вас был какой-нибудь толк. — Но какую пользу могу я принести в этих тяжких узах, когда животные функции организма, так сказать, замирают, а духовные и интеллектуальные притупляются в силу тайной симпатической связи, объединяющей дух и материю? Эти две орды язычников, наверное, затевают кровопролитие, и, хотя я не очень к тому расположен, больше будет смысла, если я займусь врачеванием ран, вместо того чтобы тратить драгоценные минуты в поло¬ жении, унизительном и для души и для тела. — Пока у краснокожего гремит в ушах боевой клич, он не смотрит на раны, и лекарь ему ни к чему. Терпе¬ ние — добродетель индейца, но и христианину оно тоже к лицу. Поглядите-ка на этих разъяренных скво, друг док¬ тор. Я ничего не смыслю в нраве дикарей, если они не готовы, проклятые, растерзать нас, чтобы утолить свою кровожадность. Ну, а пока вы будете сидеть на осле да сердито хмурить брови, хоть такое выражение вам и не¬ привычно, они, пожалуй, побоятся колдовства и не по¬ смеют на нас броситься. Я сейчас как генерал перед нача¬ лом битвы, и мой долг так расположить свои силы, чтобы каждый выполнял задачу, по моему суждению, наиболее для него подходящую. Я немножко разбираюсь в этих тонкостях и готов поручиться, что ваше терпение нам сей¬ час окажется куда полезней любого вашего подвига. — Слушай, старик,— крикнул Поль, наскучив нето¬ ропливыми и многословными объяснениями траппера,-- не оборвешь ли ты две вещи сразу: свой разговор, кото¬ рый, спору нет, приятен за блюдом с дымящимся буйво¬ ловым горбом, да эти чертовы ремни, которые, скажу но опыту, никогда приятны не бывают. Один взмах твоего ножа принесет сейчас больше пользы, чем самая длинная речь, когда-либо сказанная в кентуккийском суде. — Да, суды поистине «счастливые охотничьи поля», 346

как говорят краснокожие, для того, кто боек на язык, а другого ничего делать не умеет. Я и сам попал раз в эту берлогу беззаконья, и ведь за сущий пустяк — за оленью шкуру. Бог им прости, они ведь не знали, что делали, и полагались только на свое слабое суждение, так что их бы надо пожалеть. А все же невесело было глядеть, как ста¬ рика, который всегда жил на открытом воздухе, закон сковал по рукам и ногам и выставил на посмешище перед женщинами и детьми богатого поселка. — Если ты так смотришь на оковы, мой дорогой друг, так подтверди свои взгляды делом и поскорей освободи нас,— сказал Мидлтон, которому, как и бортнику, медли¬ тельность их верного товарища стала казаться не только излишней, но и подозрительной. — Я бы с радостью разрезал эти ремни, особенно твои, капитан. Ведь ты солдат, и тебе было бы не только любо¬ пытно, но и полезно понаблюдать хитрые приемы и уловки сражающихся индейцев. А этому нашему другу все равно, увидит он битву или нет, потому что с пчелами воюют совсем не как с индейцами. — Старик, эти шутки по поводу нашей беды по мень¬ шей мере неуместны. — Да, да, твой дед был человек горячий и нетерпели¬ вый, и нечего ждать, чтобы детеныш пантеры ползал по земле, как детеныш дикобраза. А теперь помолчите-ка оба, а я буду говорить будто только о том, что происходит сейчас в лощине. Так мы усыпим их бдительность и за¬ ставим закрыться глаза, которые только и высматривают, какую бы учинить пакость или жестокость. Во-первых, вам следует знать, что предатель тетон, по всей видимо¬ сти, отдал приказ всех нас как можно скорей убить, но только втайне и без шума. — Боже великий! И ты позволишь, чтобы нас перере¬ зали, как беззащитных овец? — Тише, тише, капитан. В горячности мало проку, когда нужно действовать не силой, а хитростью. Ах, и мо¬ лодец наш пауни! Любо-дорого смотреть! Как он сейчас скачет от реки, чтобы заманить врага на свой берег! А ведь и мои слабые глаза видят, что на каждого его воина при¬ ходится по два сиу!.. Так вот, я говорил, что торопливость и опрометчивость до добра не доводят. Даже ребенку ясно, как обстоит дело. Между индейцами нет согласия насчет того, как с нами поступить. Одни боятся цвета на¬ 347

шей кожи и с радостью нас отпустили бы, а другие глядят на нас, точно голодные волки на лань. Да только когда па совете племени начинаются споры, милосердие редко берет верх. Вон видите этих иссохших и злобных скво... Да нет, вам с земли их не видно. Но они здесь и готовы наброситься на нас, точно разъяренные медведицы, как только придет их час. — Слушай, почтеннейший траппер,— перебил Поль угрюмо,— ты нам все это рассказываешь для нашего удо¬ вольствия или для своего? Если для нашего, то лучше по¬ молчи, я и так от хохота чуть не задохнулся. — Тише,— сказал траппер, ловко и быстро рассекав ремень, которым правая рука Поля была притянута к телу, и тут же бросив нож рядом с кистью этой руки.— Тише, малый, тише! Нам повезло! Старухи повернулись посмотреть, почему в лощине поднялся такой крик, и нам пока ничего не грозит. А теперь берись-ка за дело, но только осторожно, чтобы никто не заметил. — Спасибо тебе за одолжение, старый мямля,— про¬ бормотал бортник,— хоть оно маленько запоздало, как майский снег. — Эх, неразумный мальчишка! — с упреком молвил траппер. Он уже отошел в сторонку и, казалось, внима¬ тельно следил за маневрами отрядов на берегах реки.— Неужели ты никогда не поймешь мудрость терпения? Да и ты, капитан. Хоть сам я не из тех, кто принимает к сердцу обиду, а все-таки я вижу: ты молчишь, потому что не желаешь больше просить одолжения у того, кто, по- твоему, нарочно не торопится. Ну конечно, оба вы молоды, гордитесь своею силой и смелостью. И, по-вашему, стоит вам только освободиться от ремней, как вся опас¬ ность останется позади. Но кто много видел, тот больше и размышляет. Если бы я, как суетливая женщина, ки¬ нулся освобождать вас, старухи сиу увидели бы это, и что бы с вами было? Лежали бы вы под томагавками и но¬ жами, точно беспомощные, хнычущие дети, хоть рост у вас богатырский и бороды, как у мужчин. А ну, капитан, спроси у нашего приятеля бортника, мог бы он сейчас, столько часов пролежав в ремнях, справиться с тетон- ским мальчуганом, а не то что с десятком безжалостных и разъяренных скво? — Твоя правда, старик,— подтвердил Поль, шевеля затекшими руками и ногами, уже совсем освобожденными 318

от ремней.— Ты кое-что в этом понимаешь. Подумать только, я, Поль Ховер, который никому не уступит ни в борьбе, ни в беге, сейчас чуть ли не так же беспомощен, как в тот день, когда впервые явился в дом к старому Полю, который давно уже скончался,— прости ему, гос¬ поди, все прегрешения, совершенные им, пока он пребы¬ вал в Кентукки! Вот моя нога уперлась в землю — если можно верить глазам, а ведь я поклялся бы, что между ней и землей еще целых шесть дюймов. Послушай, прия¬ тель, раз уж ты столько сделал, так будь любезен, не до¬ пускай этих проклятых скво, о которых ты нам столько рассказал интересного, подойти к нам ближе, пока я не разотру руки и не буду готов с ними встретиться. Траппер, кивнув в знак согласия, направился к дрях¬ лому индейцу, уже готовому приступить к возложенному на него делу, и предоставил бортнику размять затекшие члены, а затем освободить и Мидлтона. Матори не ошибся в выборе исполнителя своего крова¬ вого замысла. Это был один из тех безжалостных дика¬ рей, каких в большем или меньшем числе можно найти среди любого племени; они нередко отличаются в войнах, проявляя отвагу, питаемую врожденной жестокостью. Ему было незнакомо рыцарское чувство, в силу которого ин¬ дейцы прерий считают более славной заслугой взять тро¬ фей у сраженного врага, нежели убить его, и радость убийства он всегда предпочитал торжеству победы. Если более честолюбивые и гордые воины кидались в бой, ду¬ мая только о славе, он под прикрытием какого-нибудь холмика или куста приканчивал раненых, которых поща¬ дили его более благородные соплеменники. Ни одна же¬ стокость, совершенная племенем, не обходилась без его участия, и никто не слышал, чтобы он хоть раз выска¬ зался в совете за милосердие. С нетерпением, которого не могла подавить даже при¬ вычная сдержанность, он ждал минуты, когда можно бу¬ дет исполнить волю великого вождя, без чьего одобрения и могущественной поддержки он никогда бы не осме¬ лился на этот шаг, неугодный слишком многим в племени. Но между враждебными отрядами, того и гляди, должна была завязаться битва, и с тайным злорадством он понял, что настала пора приступить к желанному делу. Когда подошел траппер, старый индеец уже раздавал ножи злобным старухам, а те, принимая оружие, распе- 349

г,или негромкую монотонную песню о потерях, понесенных их народом в различных стычках с белыми, и о том, как сладостна и благородна месть. Человек, менее привыкший к такого рода зрелищам, только увидев этих ведьм, ни¬ когда бы не отважился приблизиться к месту, где они со¬ вершали свой дикий и отвратительный обряд. Каждая старуха, получив нож, неторопливым и разме¬ ренным, но неуклюжим шагом начинала кружить вокруг дряхлого индейца, и вскоре они уже все медленно завер¬ телись в магической пляске. Они старались ступать в такт мелодии, сопровождая слова песни соответствующими жестами. Когда они говорили о потерях своего племени, они дергали себя за длинные седые космы или позволяли им в беспорядке рассыпаться по сморщенным шеям. Но стоило хоть одной запеть о том, как сладко отвечать уда¬ ром на удар, все вторили ей свирепым воплем и сопровож¬ дали его выразительным телодвижением, ясно показывав¬ шим, для чего они старались распалить в себе дикую ярость. И вот в самый центр этого беснующегося круга всту¬ пил траппер с таким невозмутимым хладнокровием, как будто вошел в деревенскую церковь. Его появление ста¬ рухи встретили новой бурей жестов, которые, если только это было возможно, стали еще более ясными и недву¬ смысленными. Сделав им знак замолчать, траппер спросил: — Почему матери тетонов поют злую песню? Еще не привели в их селение пленников пауни, их сыновья еще не вернулись, нагруженные скальпами. Старухи взвыли в ответ, а две-три фурии, самые разъ¬ яренные, даже подскочили к нему, размахивая ножами в опасной близости к его спокойным глазам. — Перед вами воин, а не беглец из стана Длинных Ножей, чье лицо бледнеет, едва он завидит томагавк,— сказал, не дрогнув, траппер.— Пусть женщины сиу по¬ думают: если умрет один бледнолицый, на месте, где он упал, их встанет сто. Но старухи в ответ только быстрей завертелись в пляске, а угрозы в их песне зазвучали еще более громко и внятдо. Вдруг самая старая и злобная вырвалась из круга и, ковыляя, побежала по направлению к намечен¬ ным жертвам, точно хищная птица, когда, покружив над добычей, она камнем падает на нее. Остальные ринулись гид

вслед за ней нестройной вопящей толпой, боясь лишиться своей доли в кровавой потехе. — Могучий колдун моего народа! — крикнул старик на языке тетонов.— Открой рот и заговори, чтобы все племя сиу услышало тебя. То ли Азинус в недавних передрягах постиг ценные свойства своего голоса, то ли его вывел из равновесия вид бегущих мимо старух, чьи вопли были невыносимы даже для ослиного слуха, но как бы там ни было, именно длин¬ ноухий сделал то, к чему призывали Овида, и произвел такой эффект, на какой едва ли мог бы рассчитывать на¬ туралист, даже если бы напряг все силы. Странный зверь заговорил впервые со времени своего появления па ста¬ новище. После столь ужасного предупреждения старухи кинулись врассыпную, точно коршуны, вспугнутые со своей добычи, однако продолжали вопить и, как видно, еще не совсем отказались от задуманного. Между тем их внезапное появление и сознание неот¬ вратимой опасности куда быстрей погнало кровь в жилах Поля и Мидлтона, чем самое усердное растирание. Борт¬ ник уже вскочил на ноги и принял угрожающую позу, обещавшую больше, чем он мог бы совершить на самом деле. И даже капитан приподнялся на колени, готовясь дорого продать свою жизнь. Непостижимое освобождение пленников от пут старухи приписали чарам «колдуна», и это заблуждение сослужило нашим друзьям, пожалуй, не меньшую службу, чем чудесное и своевременное вмеша¬ тельство Азинуса. — Вот теперь самое время выйти из засады,— крик¬ нул траппер, подбегая к товарищам,— и вступить в чест¬ ный бой. Было бы лучше подождать, пока капитан со¬ всем оправится, но уж раз мы выдали нашу батарею, то станем твердо и... Он умолк, почувствовав, что на его плечо опустилась огромная рука. Он был уже готов поверить, что тут и впрямь действуют чьи-то чары, когда повернулся и уви¬ дел, что попал в лапы такого могучего и опасного «кол¬ дуна», как Ишмаэл Буш. Сыновья скваттера, держа ружья наготове, вышли один за другим из-за неубранного шатра Матори, что не только объяснило, как удалось врагам зайти с тыла, пока внимание траппера было занято про¬ исходившим у реки, но и обусловило полную невозмож¬ ность сопротивления. 351

Ни Ишмаэл, ни его сыновья не считали нужным всту¬ пать в объяснения. Мидлтона и Поля снова связали в пол¬ ном молчании и с отменной ловкостью, и на этот раз дажо старый траппер разделил их участь. Шатер сорвали, жен¬ щин усадили па лошадей, и маленький отряд двинулся обратно к стоянке скваттера. Все это произошло с такой быстротой, что действительно могло показаться колдов¬ ством. Тем временем доверенный Матори со своими крово¬ жадными помощницами, потерпев неудачу, улепетывал по равнине к леску, где укрывались женщины и дети. И, когда Ишмаэл удалился со своими пленниками и до¬ бычей, плоскогорье, где совсем недавно бурлила жизнь большого индейского стойбища, стало таким же тихим и безлюдным, как вся бескрайняя пустыня вокруг. Глава XXX Но справедливо ль, благородно ль это? Шекспир Пока на плоскогорье совершались эти события, воины в лощине тоже не оставались праздными. Мы расстались с отрядами в ту минуту, когда, расположившись по двум противным берегам реки, они следили друг за другом и каждый старался насмешками и бранью принудить не¬ приятеля к какому-либо опрометчивому действию. Однако вождь пауни скоро понял, что коварного врага отнюдь не огорчает эта явно напрасная трата времени. Поэтому он изменил свои планы и отступил от реки, чтобы, как пра¬ вильно объяснил товарищам траппер, заманить более многочисленный отряд сиу на свой берег. Но вызов не был принят, и для достижения цели Волкам пришлось искать другого средства. Юный вождь пауни не стал больше терять драгоцен¬ ные минуты на бесплодные старания увлечь врага за со¬ бою в реку и быстро поскакал во главе своих верных вои¬ нов вдоль потока, ища более удобного места, где его от¬ ряд мог бы без урона внезапно переправиться на другой берег. Как только Матори разгадал его намерение, пешим воинам был нодаи знак вскочить на коней позади своих 352

более счастливых собратьев, чтобы вовремя помешать пе¬ реправе. Поняв, что план его раскрыт, и не желая утом¬ лять лошадей отчаянной скачкой, после которой они были бы уже бесполезны в бою, даже если бы им удалось обогнать перегруженных тетонских скакунов, Твердое Сердце вдруг осадил коня у самой воды. Местность была слишком открытой, чтобы прибегнуть к какой-нибудь из обычных уловок индейской войны, а время не ждало, и рыцарственный пауни решил ускорить развязку, совершив один из тех подвигов, какими не¬ редко индейские храбрецы обретают дорогую их сердцу славу. Место, которое он избрал, было весьма подходящим для его замысла. Река, почти всюду глубокая и быстрая, здесь широко разливалась, и рябь на воде говорила о ма¬ лой глубине. В середине потока поднималась широкая песчаная мель, и опытный воин мгновенно понял по ее цвету и виду, что она легко выдержит тяжесть коня. Вни¬ мательно осмотрев ее, Твердое Сердце сделал свой выбор. Быстро сообщив остальным о своем намерении, он бро¬ сился в поток, и его скакун, то плывя, то ступая по дну, благополучно вынес его на остров. Опытность Твердого Сердца не обманула его. Когда лошадь, фыркая, вышла из воды, он оказался на широком пространстве сырого, по плотно слежавшегося песка, пре¬ красно подходившего для любого конного маневра. Ска¬ кун, казалось, тоже это понял и нес своего воинственного седока таким упругим шагом, так гордо выгибая шею, что впору бы любому породистому коню, объезженному искуснейшим берейтором. От волнения и у самого вождя кровь быстрей побежала в жилах. Зная, что оба племени не спускают с него глаз, он натянул поводья; и если его собственный отряд мог гордиться и торжествовать, лю¬ буясь мужеством и красотою всадника, то для врага не могло быть ничего обидней, ничего унизительней этого зрелища. Появление молодого пауни па отмели тетоны встре¬ тили яростным воплем. Они ринулись к воде, в воздух взвилось полсотни стрел, раздались редкие ружейные вы¬ стрелы, и несколько смельчаков уже хотели броситься г, реку, чтобы наказать врага за дерзкий вызов. Но грозный окрик Матори заставил опомниться готовый выйти из по¬ виновения отряд. Запретив переправу, остановив даже бесплодный обстрел отмели, Матори приказал всем вои¬ 353

нам отойти от воды, после чего открыл свои намерения двум-трем из вернейших своих сторонников. Когда пауни заметили, что тетоны кинулись к реке, двадцать их воинов въехали в поток, но, когда те удали¬ лись, они тоже вернулись на свой берег, полагая, что их молодому вождю послужат достаточной поддержкой его испытанное искусство и не раз доказанная храбрость. Приказ Твердого Сердца, отданный им перед переправой, был достоин его беззаветной отваги и твердости духа. До тех пор, пока враги будут выходить против него пооди¬ ночке, он будет сражаться одинг положившись только на Ваконду и силу собственной руки. Но если сиу кинутся на него кучей, то Волкам следует переправляться к нему в том же количестве — человек на человека, покуда доста¬ нет на то численности их отряда. Этот благородный при¬ каз соблюдался свято, и, хотя многие горячие сердца жа¬ ждали разделить с вождем опасность и . славу, все до еди¬ ного воины пауни скрывали свое нетерпение под обычной для индейца маской сдержанности. Они жадно следили за происходившим, но ни единый возглас удивления не сорвался с их губ, когда вскоре они поняли, что поступок их вождя может привести не к войне, а к миру. Матори недолго вел тайную беседу и поспешил ото¬ слать своих доверенных к остальному отряду. Затем он въехал в воду и остановился. Тут он несколько раз поднял руки ладонями наружу и сделал еще несколько жестов, которые в этих краях служат выражением дружеских на¬ мерений. Потом, словно в доказательство своей искрен¬ ности, он бросил ружье на берег и, глубже въехав в воду, вновь остановился, чтобы посмотреть, как все это примет молодой пауни. Коварный сиу не напрасно рассчитывал на благород¬ ство и честность соперника. Твердое Сердце, пока в него стреляли, продолжал гарцевать по отмели и с прежней гордой уверенностью ждал нападения всего неприятель¬ ского отряда. Когда же он увидел, что в реку въезжает хорошо ему известный вождь тетонов, он торжествующе взмахнул рукой, поднял копье и испустил боевой клич своего племени, вызывая врага на поединок. Но, увидев затем, что тот предлагает перемирие, он, хотя отлично знал все предательские уловки, к каким мог прибегнуть противник, не пожелал выказать страх за свою безопас¬ ность и тем самым уступить в мужестве врагу. Поскакав 354

к дальнему краю отмели, он бросил там ружье, затем вер¬ нулся на прежнее место. Теперь оба вождя были вооружены одинаково. У каж¬ дого осталось копье, лук с колчаном, томагавк и нож; да еще кожаный щит, чтобы отразить удар, если другой вдруг решит пустить в ход оружие. Сиу долее не ко¬ лебался и, подстегнув коня, выехал на отмель с того конца, который учтиво уступил ему противник. Если бы кто- нибудь мог видеть лицо Матори, пока он пересекал про¬ току, отделявшую его от самого грозного и самого ненави¬ стного из всех его соперников, то, может быть, сквозь непроницаемую маску, сотканную хитростью и бессердеч¬ ным коварством, он успел бы заметить на этом смуглом лице проблеск тайной радости; однако гордо сверкающие глаза тетона, его раздувающиеся ноздри могли бы вну¬ шить такому наблюдателю, что радость эта порождена чувством более благородным, более подобающим индей¬ скому вождю. Пауни со спокойным достоинством ждал, когда враг заговорит. Тетон проехался взад и вперед, чтобы умерить нетерпение своего коня и вновь принять гордую осанку, которую несколько утратил во время переправы. Затем он проскакал на середину острова и учтивым жестом предложил пауни сделать то же. Твердое Сердце прибли¬ зился на расстояние, которое позволяло при пуждо и двинуться вперед и отступить, после чего в свою оче¬ редь остановился, не сводя с противника горящих глаз. Наступило долгое и напряженное молчание, пока два про¬ славленных вождя, впервые встретившись с оружием и руках, рассматривали друг друга с видом воинов, которые умеют ценить отважного врага, пусть даже ненавистного. Матори, однако, смотрел куда менее суровым и вызыва¬ ющим взором, чем молодой пауни. Закинув щит за плечо, словно приглашая Твердое Сердце отбросить подозрения, тетон сделал приветственный жест и заговорил первым: — Пусть Волки поскачут в горы,— сказал он,— и по¬ смотрят на восход и на закат, на страну снегов, и на страну цветов, и тогда они увидят, что земля велика. Разве краснокожие не могут найти па ней места для всех своих селений? — Был ли случай, чтобы воин Волков пришел в селе¬ ние тетонов просить у них места для своего жилища? — возразил молодой пауни с гордостью и презрением, кото¬ 355

рые не пытался скрыть.— Когда пауни охотятся, разве они посылают гонцов спросить Матори, есть ли в прериях сиу? — Когда в жилище голод, воин идет искать бизона, который дан ему в пищу,— продолжал тетон, подавляя гнев, вызванный гордой усмешкой юноши.— Ваконда со¬ здал больше бизонов, чем индейцев, и он не сказал: «Этот бизон будет для пауни, а тот для дакоты; этот бобр для конзы, а тот для омахо». Нет, он сказал: «Всего вдоволь. Я люблю моих красных детей и дал им большие богат¬ ства. Много солнц будет скакать быстрый конь и не до¬ скачет от селений тетонов до селений Волков. От лугов пауни далеко до реки оседжей. Хватит места для всех, кого я люблю». Зачем же одному краснокожему убивать другого? Твердое Сердце воткнул копье острием в землю и, так же забросив щит за плечо и слегка опираясь на древко копья, ответил с выразительной улыбкой: — Что же, тетоны устали охотиться и идти по тропе войны? Они хотят жарить оленину, не убивая оленей? Они собираются отрастить волосы на головах, чтобы вра¬ гам труднее было находить их скальпы? Напрасно, воин-пауни не придет искать жену среди этих тетон- ских скво. Матори, когда услышал это жгучее оскорбление, не сдержался, и его лицо загорелось яростью. Но он сумел овладеть собой и ответил тоном, более подходившим для его непосредственной цели. — Так и следует говорить о войне молодому вождю,— сказал он со странным' спокойствием.— Но Матори видел больше зимних стуж, чем его брат. Когда ночи были длинны и в его жилище приходил мрак, он думал о не¬ счастьях своего народа, пока молодые воины спали. Он сказал себе: «Пересчитай скальпы над своим огнем, те- топ. Кроме двух, это все скальпы краснокожих. Разве волк растерзает волка, и разве гремучая змея убьет свою сестру? Знаешь сам, никогда. Вот почему, тетон, ты не¬ прав, когда с томагавком в руке идешь тропой, что ведет к жилищу краснокожего». — Сиу хочет лишить воина славы! Он скажет своим юношам: «Идите, копайте корни в прерии да ищите ям, чтобы зарыть свои томагавки; вы больше не мужчины!» — Если язык Матори когда-нибудь так заговорит,— с видом крайнего негодования ответил хитрый тетон,— 356

пусть женщины сиу отрежут его и сожгут вместе с копы¬ тами бизона! Нет,— продолжал он и, словно с искренним доверием, приблизился на несколько шагов к Твердому Сердцу, который, однако, не двинулся с места,— у красно¬ кожих не будет недостатка во врагах. Их больше, чем листьев на деревьях, чем птиц в небесах, чем бизонов в прериях. Пусть мой брат шире откроет глаза: разве он нигде не видит врага, которого хотел бы сразить? — Давно ли тетон считал скальпы своих воинов, что сушатся в дыму костров пауни? Вот рука, которая сняла их и готова сделать из восемнадцати двадцать. — Пусть разум моего брата сойдет с кривой тропы. Если вечно краснокожий будет разить краснокожих, кто будет хозяином прерии, когда не останется воина, чтобы сказать — «она моя»? Послушай мудрость стариков. Они рассказывают нам, что в их молодые дни из лесов в сто¬ роне восхода приходило много индейцев и наполняло пре¬ рии жалобами на грабительство Длинных Ножей. Куда приходят бледнолицые, там для краснокожего нет больше места. Земля для них тесна. Они всегда голодны. По¬ смотри, они уже здесь! С этими словами тетон указал на лагерь Ишмаэла, раскинувшийся на виду, и умолк, чтобы посмотреть, какое впечатление произвела его речь на прямодушного врага. Твердое Сердце слушал, словно эти рассуждения поро¬ дили в его уме много новых мыслей. После минутного молчания он спросил: — Так что же советуют делать мудрые вожди сиу? — Они думают, что по следу каждого бледнолицего надо идти, как по следу медведя. Чтобы Длинные Ножи, которые приходят в прерию, не возвращались обратно. Чтобы тропа была открыта для тех, кто приходит, и за¬ крыта для тех, кто уходит. Вон там их много. У них есть лошади и ружья. Они богаты, а мы бедны. Так сойдутся ли пауни на совет с тетонами? А когда солнце уйдет за Ска¬ листые горы, они скажут: «Это для Волка, а это для сиу». — Нет, тетон, Твердое Сердце никогда не наносил удара странникам. Они приходят в его жилище и едят у него и свободно уходят. Могучий вождь — их друг. Когда мой народ созывает молодых воинов на тропу войны, мо¬ касины Твердого Сердца вступают на нее последними. Но, едва селение скроется за деревьями, оп уже впереди всех. Нет, тетон, его рука никогда не подымется на странников. 357

— Так умри с пустыми руками, глупец! — восклик¬ нул Матори. И, заложив стрелу в свой лук, он прицелил¬ ся в обнаженную грудь доверчивого врага и отпустил тетиву. Коварный тетон проделал это так внезапно, так удачно улучил минуту, что пауни не мог защититься обычными средствами. Щит его был заброшен за плечо, стрелу он снял с тетивы, зажав ее в левой руке вместе с луком. Однако зоркий глаз прославленного воина успел уловить первое же предательское движение, а находчивость не по¬ кинула его. Он рванул поводья, конь взвился на дыбы и, как щит, заслонил пригнувшуюся фигуру всадника. Но Матори прицелился так точно и послал стрелу с такой си¬ лой, что она впилась в шею коня и пронзила ее насквозь. В мгновение ока Твердое Сердце послал ответную стрелу. Она пробила щит тетона, не задев его самого. Несколько секунд тетивы звенели, не смолкая, и стрелы одна за другой мелькали в воздухе, хотя противникам приходилось думать и о защите. Колчаны скоро опустели, но, хотя кровь уже пролилась, это не охладило пыла битвы, так как раны были незначительны. Начался конный бой. Противники бросали своих ска¬ кунов вперед, круто их поворачивали, подняв на -дыбы, снова кидались в атаку и хитро уклонялись от столкнове¬ ния, кружа, как ласточки над землей. Каждый норовил пронзить другого копьем, из-под копыт летел песок, и иной раз уже казалось, что кому-то не избежать рокового удара, но оба по-прежнему оставались на конях и дер¬ жали поводья твердой рукой. В конце концов тетон был вынужден спрыгнуть на землю, чтобы увернуться от не¬ отвратимого удара. Пауни сразил копьем его коня и, про¬ скакав дальше, испустил торжествующий клич. Сделав поворот, он уже собрался использовать свое преимуще¬ ство, когда его раненый скакун зашатался и упал под ношей, которая стала ему не по силам. Матори отозвался грозным воплем на преждевременный победный клич и бросился с ножом и томагавком к поверженному юноше. При всей своей ловкости Твердое Сердце не успел бы вовремя выбраться из-под коня. Он видел, что ему грозит неминуемая гибель. Нащупав нож, он зажал лезвие между большим и указательным пальцами и с удивительным хладнокровием метнул в приближающегося врага. Нож завертелся в воздухе и, вонзившись острием в нагую грудь 358

Нож вошел в грудь по самую рукоять

забывшего осторожность тетона, вошел в нее по самую ру¬ коять из оленьего рога. Матори схватился за нее, как будто колеблясь, извлечь ли нож из раны или нет. На мгновение его лицо искри¬ вила неугасимая ненависть и ярость, а затем, точно внут¬ ренний голос напомнил ему, что время терять нельзя, он, шатаясь, добрел до края отмели и, войдя по щиколотку в воду, остановился. Хитрость и двуличие, которые так долго омрачали более благородную сторону его природы, были вытеснены из его души неукротимой гордостью, вос¬ питанной в нем с юных лет. — Нет, Волчонок,— сказал он с угрюмой улыбкой,— скальп могучего вождя дакотов не будет коптиться над костром пауни. Вырвав нож из раны, он пренебрежительно швырнул его в сторону врага, погрозил рукой победоносному про¬ тивнику, меж тем как на смуглом его лице, борясь, сме¬ няли друг друга глубокая ненависть и презрение, для ко¬ торых у него не было слов, и бросился в самую середину быстрого потока. И еще несколько раз с торжеством под¬ нялась над волнами его рука, хотя тело было уже навсегда поглощено водой. Твердое Сердце к этому времени вскочил па ноги. До тех пор молчавшие отряды неожиданно раз¬ разились оглушительными криками. Пятьдесят воинов с каждой стороны кинулись в реку, торопясь поразить или защитить победителя, и, по сути дела, бой не кончился, а только завязался. Но молодой вождь был равно слеп ко всем признакам опасности. Он бросился туда, где упал его нож, а йотом с легкостью антилопы помчался по отмели, вглядываясь в волны, скрывшие его трофей. Темное пятно крови указало ему нужное место, и, крепче сжав нож, он бросился в реку, твердо решив умереть в ее волнах или вернуться с желанной добычей. Тем временем на отмели завязалась кровопролитная битва. У пауни кони были лучше, боевой дух, пожалуй, сильней, и, достигнув острова в достаточном числе, они вынудили врага отойти. Затем они устремились к враже- кому берегу и выбрались на него, продолжая сражаться. Но здесь их встретили все пешие тетоны, и им самим при¬ шлось отступить. Бой теперь велся с обычной для индейцев осторож¬ ностью. Когда пыл, бросивший оба отряда в смертельную схватку, несколько остыл, воины стали прислушиваться 360

к голосу вождей, старавшихся напомнить горячим голо¬ вам об осмотрительности. Вняв мудрым советам, сиу по¬ спешили укрыться — кто в траве, кто за редкими ку¬ стами или за невысоким бугром,— и пауии уже не могли очертя голову бросаться вперед, так что обе стороны несли теперь значительно меньший урон. Так длилось сражение с переменным успехом и почти без потерь. Тетонам удалось пробиться к густой заросли бурьяна, куда враги не могли последовать за ними верхом, так как всадник, если все-таки прорывался туда, стано¬ вился совершенно беспомощен. Необходимо было выма¬ нить тетонов из этого укрытия или битва осталась бы не¬ решенной. Несколько отчаянных атак были отражены, и приунывшие пауни уже подумывали об отступлении, ко¬ гда вблизи раздался знакомый клич Твердого Сердца, а секундой позже среди них появился и сам вождь, разма¬ хивая скальпом верховного вождя тетонов, точно сулящим победу знаменем. Его встретили радостными криками, и воины устреми¬ лись за ним с такой яростью, что, казалось, их натиску невозможно было противостоять. Однако кровавый трофей в руке вождя пауни зажег не только нападающих, но и обороняющихся. В отряде Матори было немало смелых воинов, и тот оратор, который утром на совете выражал столь мирные намерения, теперь с самозабвенным муже¬ ством рвался снять позор с человека, им никогда не лю¬ бимого, и вырвать его скальп из рук заклятых врагов своего народа. Исход решила численность. После отчаянной схватки, в которой все вожди показали пример неустрашимости, пауии были вынуждены отступить на открытую часть лощины, теснимые тетонами, а те спешили захватить каж¬ дую пядь земли, отдаваемую противником. Если бы сиу остановились у края бурьяна, честь победы, возможно, осталась бы за ними, хотя смерть Матори была для них непоправимой потерей. Однако наиболее горячие воины сиу совершили неосторожность, которая резко изменила ход сражения и нежданно отняла у них так трудно им доставшееся преимущество. Один из вождей пауни, отступая среди последних, упал, залитый кровью из бесчисленных ран, и стал ми¬ шенью для десятка новых стрел. Не помышляя ни о том, чтобы преследовать врага, ни о том, как безрассудны их 361

действия, тетонские воины с боевым кличем ринулись вперед; каждый горел желанием первым нанести удар но мертвому телу и тем заслужить высокую славу. Навстречу им кинулся молодой вождь пауни с горсточкой испытан¬ ных воинов, твердо решивших спасти честь своего народа от такого поругания. Враги схватились врукопашную, кровь полилась рекой. Пауни отступали с телом убитого, а сиу наседали на них сзади, пока не вырвались все из укрытия, оглушительно вопя и грозя уже численным своим перевесом раздавить сопротивление. И Твердое Сердце, и каждый его товарищ скорей умерли бы, чем бросили тело убитого, п судьба их быстро решилась бы, пе явись в этот миг неожиданная помощь. Из рощицы слева послышался крик, а за ним и залп смер¬ тоносных ружей. Пятеро или шестеро сиу забились на земле в агонии, а все остальные окаменели, как будто это небо послало свои молнии, чтобы спасти Волков. Затем из рощи вышли Ишмаэл и его молодцы-сыновья и, грозно крича, с искаженными гневом лицами, обрушились на из¬ менивших им союзников. Это внезапное нападение сломило дух тетонов. Многие из их храбрейших вождей уже погибли, и теперь все про¬ стые воины бежали, не слушая приказов оставшихся вож¬ дей. Несколько отчаянных храбрецов продолжали проби¬ ваться к роковому символу их чести и нашли благородную смерть под ударами ободрившихся пауни. Второй ружей¬ ный залп довершил поражение сиу. Они теперь бежали в беспорядке к дальнему леску с тем же рвением, с каким лишь несколько минут назад бро¬ сались в бой. Пауни кинулись вслед, как стая породистых, хорошо натасканных гончих. Со всех сторон доносился их победный клич и призывы к мести. Иные из беглецов пы¬ тались унести с собой тела павших воинов, но настигаю¬ щая погоня заставила их бросить мертвых ради спасения живых. И только одна попытка оградить честь сиу от по¬ ругания, которое их своеобразные понятия связывали с обладанием скальпами павших героев, все же увенчалась успехом. Читатель помнит, как на утреннем совете один из вож¬ дей восстал против воинственной политики Матори. Но после того, как он безуспешно поднял голос за мир, его рука тем усердней делала свое дело в бою. Мы уже упо¬ минали о его доблести, и именно его мужество, его пример О '• >)

помогли тетонам держаться так стойко, когда они узнали о гибели Матори. Этот воин, который на образном языке своего племени звался Парящим Орлом, последним отка¬ зался от надежды на победу. Когда он понял, что залпы из ружей, вселившие ужас в его воинов, лишают их так дорого купленного преимущества, он под унорным обстре¬ лом угрюмо отступил к тайнику, где в густом бурьяне была спрятана его лошадь. Там он застал неожиданного соперника, готового оспаривать его право на коня. Это был Боречина, престарелый воин, сторонник Матори, тот, чей голос громче всех раздавался против мудрых советов Па¬ рящего Орла. Старик был ранен стрелой, и смерть его, видно, была близка. — Я в последний раз шел тропой войны,— мрачно ска¬ зал старый воин, когда увидел, что за лошадью явился её законный владелец.— Неужели Волк-пауни унесет се¬ дые волосы сиу в свое жилище, чтобы там над ними глу¬ мились женщины и дети? Парящий Орел схватил его за руку, отвечая на призыв суровым, полным решимости взглядом. Дав это безмолвное обещание, он посадил раненого на своего коня. Затем вы¬ вел коня из бурьяна, сам тоже вскочил на него и, привя^ зав товарища к своему поясу, вылетел на равнину, наде¬ ясь, что легконогий скакун спасет их обоих. Пауни заме¬ тили его почти тотчас же, и несколько воинов помчались вдогонку. Они проскакали уже около мили, но раненый не издал ни стона, хотя к его телесным мукам прибави¬ лись муки душевные: он видел, что враги приближаются с каждым скачком своих лошадей. — Остановись,— сказал он наконец и поднял слабую руку, чтобы товарищ придержал коня.— Пусть Орел мо¬ его племени шире раскроет крылья. Пусть он увезет в се¬ ление темнолицых белые волосы старого воина. Этим людям, одинаково понимавшим славу и строго соблюдавшим закон романтической чести, не нужно было много слов. Парящий Орел соскочил с коня и помог сойти Боречине. Старик с трудом опустился на колени и, бросив снизу взгляд в лицо соплеменника — как будто говоря «прощай»,— подставил шею под желанный удар. Не¬ сколько взмахов томагавка, круговое движение ножа — и голова отделилась от тела, не почитавшегося столь цен¬ ным трофеем. Тетон опять вскочил на своего коня, как раз вовремя, чтобы ускользнуть от стрел, пущенных в него

раздосадованными преследователями. Высоко подняв страшную окровавленную голову, он с криком торжества понесся прочь, летя по равнине, точно у него и вправду были крылья той могучей птицы, в честь которой он по¬ лучил свое лестное прозвание. Парящий Орел благопо¬ лучно добрался до своего селения. Он принадлежал к тем немногим сиу, которые вышли живыми из гибельного по¬ боища; и еще очень долго из спасшихся он один мог вы¬ ступать на советах племени, держа голову так же высоко, как прежде. Ножи и копья пауни остановили бегство большей ча¬ сти побежденных; победители рассеяли даже пытавшуюся скрыться толпу женщин и детей; и солнце давно ушло за волнистую черту западного горизонта, когда кровавый разгром наконец завершился. Глава XXXI Так кто ж купец? И кто здесь ростовщик? Шекспир, «Венецианский купец» Утро следующего дня занялось над более мирной сце¬ ной. Резня давно прекратилась. И, когда солнце взошло, его лучи разлились по просторам спокойной и пустынной прерии. Лагерь Ишмаэла еще стоял там же, где и нака¬ нуне, но по всей бескрайной пустыне не видно было дру¬ гих признаков существования человека. Там и сям не¬ большими стаями кружили сарычи и коршуны и хрипло кричали над местом, где какой-нибудь не слишком легкий на ногу тетон встретил свою смерть. Только это и напоми¬ нало о недавнем сражении. Русло реки, змеившейся в бес¬ конечных лугах, взгляд еще мог далеко проследить по ку¬ рившемуся над ней туману; но серебряная дымка над болотцами и родниками уже начинала таять, потому что с пылающего неба лилась теплота, и ее живительную силу ощущало все в этом обширном краю, не избалованном теныо. Прерия была похожа на небо после бури — тихое и ласковое. И вот в такое утро семья скваттера собралась, чтобы принять решение, как поступить с людьми, отданными 364

в ее власть игрой переменчивого счастья. Все живые и сво¬ бодные обитатели лагеря с первым серым лучом рассвета были на ногах, и даже самые малые в этом бродячем цлемени, казалось, сознавали, что настал час, когда дол¬ жны совершиться события, которым, быть может, пред¬ стоит во многом изменить ход их полудикой жизни. Ишмаэл, расхаживая по лагерю, был серьезен, как и подобает человеку, которому вдруг пришлось взять на себя решение в делах куда более важных, чем обычные проис¬ шествия его беспокойных будней. Однако сыновья, так хорошо изучившие непреклонный и суровый прав отца, поняли, что его угрюмое лицо и холодный взгляд выра¬ жают не колебания или сомнения, а твердое намерение не отступать от своих суровых решений, которых он дер¬ жался, как всегда, с тупым упрямством. Даже Эстер не осталась безучастна к надвигающимся событиям, столь важным для будущего ее семьи. Хотя она хлопотала но хозяйству, как хлопотала бы, верно, при любых обстоя¬ тельствах — так земля продолжает вращаться, пока земле¬ трясения разрывают ее кору и вулканы пожирают ее недра,— но голос ее был менее громок и пронзителен, чем обычно, а попреки, сыпавшиеся на младших детей, смяг¬ чала материнская любовь, придававшая ее словам какое-то новое достоинство. Эбирама, как всегда, грызли сомнение и тревога. Он часто останавливал взгляд на непроницаемом лице Ишма- эла, и была в этом взгляде опасливость, выдававшая, что от прежнего взаимного доверия, от прежнего товарище¬ ства не осталось и следа. Он, казалось, попеременно пре¬ давался то надежде, то страху. Порой его лицо загоралось гнусной радостью, когда он поглядывал на палатку, где находилась его вновь захваченная пленница. И тут же, не¬ понятно почему, оно омрачалось тяжелым предчувствием. В такие минуты он обращал глаза к каменному лицу своего медлительного родственника. Но ни разу он не про¬ чел на этом лице ничего утешительного, а напротив, вся¬ кий раз начинал тревожиться еще сильней. Потому что на физиономии скваттера была написана страшная для Эбирама истина: тупая натура его зятя полностью вышла из-под его влияния, и теперь Ишмаэл помышлял только о достижении своих собственных целей. Так обстояли дела, когда сыновья Ишмаэла, повинуясь приказу отца, вывели из палаток тех, чью участь ему пред¬ 365

стояло решить. Приказ распространялся на всех без ис¬ ключения. Мидлтона и Инес, Поля и Эллен, Овида и трап¬ пера — всех привели к самозванному судье и разместили так, чтобы тот мог с подобающим достоинством вынести свой приговор. Младшие дети толпились кругом, вдруг охваченные жгучим любопытством, и даже Эстер оста¬ вила стряпню и подошла послушать. Твердое Сердце, явившись один, без своих воинов, присутствовал при этом новом для него и внушительном зрелище. Он стоял, величаво опершись на копье, а взмы¬ ленные бока его коня, щипавшего траву поблизости, по¬ казывали, что пауни примчался издалека, чтобы видеть, что произойдет. Ишмаэл встретил своего нового союзника с холодно¬ стью, показавшей, как равнодушно он примял деликат¬ ность молодого вождя, который затем и приехал один, чтобы присутствие его отряда не породило тревоги или недоверия. Скваттер не искал его помощи, как не стра¬ шился его вражды, и теперь приступил к делу с таким спокойствием, как будто его патриархальная власть при¬ знавалась всеми и везде. Во всякой власти, даже когда ею злоупотребляют, есть что-то величественное, и мысль невольно начинает искать в ее обладателе достоинства, которые отвечали бы его по¬ ложению, хотя нередко терпит неудачу, и то, что прежде было только ненавистно, тогда становится вдобавок и смешным. Но об Ишмаэле Буше этого нельзя было ска¬ зать. Его суровая внешность, угрюмый нрав, страшная физическая сила и опасное своеволие, не признававшее никакого закона, делали его самочинный суд настолько грозным, что даже такой образованный и смелый человек, как Мидлтоп, не мог подавить в себе некоторый трепет. Однако у него не было времени, чтобы собраться с мыс¬ лями; скваттер, хоть и не привык спешить, но уж если заранее на что решился, то не расположен был терять время в проволочках. Когда он увидел, что все на местах, он тяжелым взглядом обвел пленников и обратился к ка¬ питану как к главному среди этих мнимых преступников: — Сегодня я призван исполнить обязанность, которую в поселениях вы возлагаете на судей, нарочно посаженных решать споры между людьми. Я плохо знаком с судебными порядками, но есть правило, которое известно каждому, и оно учит: «Око за око, зуб за зуб». Я не привык ходить

по судам и уж никак не хотел бы жить на земельном уча¬ стке, который отмерил шериф; но в этом законе все же есть разумный смысл, и можно им руководиться на деле. А потому торжественно заявляю, что сегодня я буду его держаться и всем и каждому воздам, что ему положено, не больше. На этом месте Ишмаэл замолк и обвел взором своих слушателей, как будто хотел проверить по их лицам, ка¬ кое впечатление произвела его речь. Когда его глаза встре¬ тились с глазами Мидлтона, тот ответил ему: — Если надо, чтобы злодей был наказан, а тот, кто никого не обидел, отпущен на свободу, то вы должны по¬ меняться со мной местами и стать узником, а не судьей. — Ты хочешь сказать, что я причинил тебе зло, когда увел молодую даму из дома ее отца и завез против ее воли так далеко в дикие края,— возразил невозмутимый скваттер, нисколько не рассерженный этим обвинением, но не испытывая, видимо, и угрызений совести.— Я не стапу добавлять к дурному поступку ложь и отрицать твои слова. Покуда время шло, я успел па досуге обдумать ото дело. И, хотя я не из тех, кто быстро думает и кто умеет или делает вид, что умеет мигом разобраться в сути вещей, а все же я человек рассудительный и, когда дадут мне время поразмыслить, не буду зря отрицать правду. Так что я подумал и решил, что это была ошибка— отни¬ мать дочку у родителя, и теперь ее отвезут туда, откуда ее привезли, со всей заботой, целую и невредимую. — Да-да,— вставила Эстер,— он правду говорит. Бед¬ ность да работа совсем его замучили, а тут еще от шерифа покоя не было. .Вот он в дурную минуту и пошел па злое дело. Но он слушал, что я ему говорила, и снова вернулся на честную дорожку. Нехорошо это и опасно — приводить чужих дочерей в мирную и послушную семью. — А кто тебе спасибо скажет, после того, что ты уже сделал? — пробормотал Эбирам со злобной усмешкой, ко¬ торую обманутая алчность и страх делали еще отврати¬ тельней.— Уж если ты выдал дьяволу расписку, то только из его рук и получишь ее назад. — Помолчи! — сказал Ишмаэл, простерши могучую руку в сторону шурина, и этот грозный жест сразу заста¬ вил того замолчать.^- Ты каркал мне в уши, как ворона. Если бы ты в свое время поменьше говорил, я бы не знал этого стыда. 3(57

— Раз вы перестали заблуждаться и поняли, где спра¬ ведливость,— сказал Мидлтон,— то не останавливайтесь на полдороге и, поступив великодушно, приобретите себе друзей, которые могут оградить вас от будущих неприят¬ ностей со стороны закона. — Молодой человек,— перебил его скваттер, угрюмо нахмурившись,— ты тоже сказал достаточно. Если бы я побоялся закона, тебе не пришлось бы сейчас смотреть, как Ишмаэл Буш чинит правосудие. — Не заглушайте в себе добрых намерений. А если вы задумали причинить вред кому-нибудь из нас, то помните, что рука закона, хоть вы его и презираете, достает далеко: он порой не торопится, но всегда достигает своей цели. — Да, он правду говорит, скваттер, истинную прав¬ ду,— вмешался траппер, который, как обычно, не пропу¬ стил мимо ушей ии одного слова, сказанного при нем.— Здесь у нас, в Америке, эта рука куда как хлопотлива и частенько тяжело ложится на людей, а ведь тут по срав¬ нению с другими странами человек, говорят, больше волен следовать своим желаниям. И поэтому он тут куда счаст¬ ливей, и мужественней, и честнее тоже. А знаете, друзья, ведь есть места, где закон до того хлопотлив, что прямо указывает человеку: вот так-то ты будешь жить, вот так-то ты умрешь, а вот так-то распрощаешься с миром, когда тебя пошлют предстать пред судьей небесным. Да, грешно оно, такое посягательство на власть того, кто создал своих тварей вовсе не затем, чтобы их перегоняли, как скотину, с пастбища на пастбище, как только вздумается их глупым и себялюбивым пастырям, берущимся судить об их нуж¬ дах и потребностях. Что же это за несчастные страны, где сковывают не только тело, но и разум и где божьи созда¬ ния, как рождаются младенцами, так до конца и остаются в свивальнике через грешные измышления людей, кото¬ рые не убоялись присвоить себе право, принадлежащее лишь великому владыке всего сущего! Пока траппер высказывал эти столь уместные сужде¬ ния, Ишмаэл ни разу не перебил его, хотя и смотрел на него далеко не дружеским взглядом. Когда старик дого¬ ворил, скваттер повернулся к Мидлтону и продолжал так, словно его не прерывали: — Что касается нас с тобой, капитан, так обиды нане¬ сены обоюдно. Если я причинил тебе горе, уведя твою жену — с честным намерением вернуть ее тебе, как только 368 12

сбудутся расчеты вот этого дьявола во плоти,— так ведь и ты ворвался в мой лагерь, помогая и способствуя, как выражаются законники про многие честные сделки, уни¬ чтожению моей собственно¬ сти. — Но ведь я только стре¬ мился освободить... — Мы квиты,— перебил его Ишмаэл, который, решив дело к собственному удоволь¬ ствию, нисколько не интере¬ совался мнением других.— Ты и твоя жена свободны и можете отправляться куда и когда хотите. Эбнер, раз¬ вяжи капитана. И вот что: если ты согласен подождать, когда я двинусь обратно к поселениям, то я подвезу вас обоих в повозке. А не хо¬ чешь — твое дело, была бы честь предложена. — Пусть я понесу за мои грехи самую тяжкую кару, если я забуду ваш честный поступок, хотя совесть в вас заговорила и не сразу! — вскричал Мидлтон, бросаясь к плачущей Инес, как только его развязали.— И, друг мой, даю слово солдата, что ваше участие в похищении будет забыто, что бы ни решил я предпринять, когда доберусь до места, где рука правосудия еще не утратила силу. Угрюмая улыбка, которой скваттер ответил на его за¬ верения, показала, как мало он ценит обещание, данное от души молодым человеком в первом порыве радости. — Я решил так не из страха и не из милости, а потому что, па мой взгляд, это справедливо,— промолвил он.— По¬ ступай, как тебе кажется правильным, и помни, что мир велик, в нем хватит места и для меня и для тебя, и, может, нам больше никогда не доведется встретиться. Если ты доволен — хорошо, а не доволен — так попробуй рассчи¬ таться, как захочешь. Я не буду просить пощады, если ты меня одолеешь. Теперь, доктор, твой черед. Пора навести 13 Фснимор Купер. Том III 369

порядок в наших счетах, а то в последнее время они что-то запутались. Мы с тобой заключили честный договор, на перу и совесть, и как же ты его соблюдал? Безмятежная легкость, с какой Ишмаэл умудрился пе¬ реложить ответственность за все происшедшее с себя па своих пленников, в сочетании с обстоятельствами, не по¬ зволявшими философски рассматривать спорные этические вопросы, сильно смутила тех, кому так неожиданно при¬ шлось оправдываться, когда они в простоте душевной по¬ лагали, что их поведение заслуживало только похвалы. Овид, живший всегда в эмпиреях чистой теории, совсем растерялся, хотя, будь он больше искушен в мирских де¬ лах, он, возможно, не усмотрел бы в создавшейся ситуа¬ ции ничего необычайного. Достойный натуралист отнюдь не первым оказался в положении, когда вдруг его призвали к ответу за те самые поступки, какие, на его взгляд, дол¬ жны были снискать ему всеобщее уважение. Возмущен¬ ный таким поворотом дела, он все же постарался не уда¬ рить лицом в грязь и выдвинул в свою защиту доводы, какие первыми пришли ему на ум, правда несколько смя¬ тенный. — Действительно, существовал некий компактум, пли договор, между Овидом Батом, доктором медицины, и Иш- маэлом Бушем, виатором, или странствующим земледель¬ цем,— сказал он, стараясь выбирать выражения помяг¬ че,— и отрицать это я не склонен. Я признаю, что оным договором обуславливалось, или устанавливалось, что не¬ кое путешествие будет совершаться совместно, или в об¬ ществе друг друга, до истечения известного, точно озна¬ ченного срока. Но, поскольку срок полностью истек, я за¬ ключаю, что, по справедливости, указанное соглашение можно считать утерявшим силу. — Ишмаэл! — с досадой перебила Эстер.— Не заводи разговоров с человеком, который умеет ломать кости не хуже, чем вправлять их, и пусть этот чертов отравитель убирается восвояси со всеми своими коробочками и пу¬ зырьками. Обманщик он, и больше ничего! Отдай ему по¬ ловину прерии, а себе возьми другую половину. Ле¬ карь, нечего сказать! Да поселись мы в самом что ии на есть гнилом болоте, никто из детей у меня не заболеет, и не буду я говорить разные слова, которые не прожу¬ ешь,— обойдусь корой вишневого дерева да капелькою- двумя укрепляющего напитка. Скажу тебе, Ишмаэл: не по 370

сердцу мне спутники, из-за которых у честной женщины отнимается язык... И ведь такому все равно, порядок у нее в хозяйстве или нет. Мрачное выражение, не сходившее с лица скваттера, на мгновение смягчилось почти лукавой усмешкой, когда он ответил: — Одному его искусство не по душе, Истер, а другому оно, может быть, и по душе. Но раз ты желаешь его от¬ пустить, я не стану вскапывать прерию, чтоб затруднить ему путь. Ты свободен, приятель, и можешь возвратиться в поселения. Советую тебе там и оставаться, потому что такие люди, как я, редко заключают сделку, да зато не любят, чтоб ее так легко нарушали. — А теперь, Ишмаэл, — победоносно продолжала его жена, — чтобы в семье у нас был мир, лад и сердечный по¬ кой, покажи-ка тому краснокожему и его дочке, — тут она указала на старика Ле Балафре и овдовевшую Тачи- чону, — дорогу в их селение, и скажем им на прощанье: «Идите с богом, а нам и без вас хорошо». — По законам индейской войны они — плеиппки пау- ни, и я не могу нарушать его права. — Берегись дьявола-искусителя, муженек! У него много уловок, и легко попасть в его сети, когда* он зама¬ нивает тебя своими лживыми видениями! Послушай ту, кому дорого твое честное имя, и отошли ты подальше эту чумазую ведьму. Скваттер положил на плечо Эстер свою широкую ла¬ донь п, глядя ей прямо в глаза, сказал торжественно п строго: — Женщина, нам предстоит важное дело, а у тебя блажь на уме. Помни, что мы должны совершить, и забудь свою глупую ревность. — Правда, правда, — прошептала его жена, отходя к дочерям. — Господи, прости меня, что я хоть на минуту об этом забыла! — А теперь поговорим с тобой, молодой человек. Ты не зря приходил на мою вырубку, будто выслеживая пчелу,— заговорил Ипшаэл, немного помолчав, как бы затем, чтобы собраться с мыслями. — С тобой у меня счеты посерьезней. Ты не только разорил мой лагерь, а еще и выкрал девицу, которая в родстве с моей женой и которую я прочил себе в дочери. Это обвинение сильней взволновало присутствующих, 371

чем предыдущие. Сыновья скваттера все, как один, с любо¬ пытством уставились на Поля и Эллен, отчего бортник сов¬ сем смутился, а девушка, застыдившись, опустила голову. — Вот что, друг Ишмаэл Буш,— сказал наконец Поль, вдруг обнаружив, что его обвиняют не только в похищении невесты, но и в грабеже.— Я не стану отрицать, что не очень-то вежливо обошелся с твоими горшками и плош¬ ками. Но, может быть, ты назовешь их цену, и мы покон¬ чим дело миром, забыв про обиды. У меня было не слиш¬ ком благочестивое настроение, когда мы влезли на твою скалу, ну, и я, понятно, больше бил посуду, чем пропове¬ довал. Но деньгами можно зачинить дыру хоть на каком кафтане. А вот с Эллен Уэйд дело обстоит не так-то просто. Разные люди смотрят на брак по-разному. Иные думают, что стоит ответить «да» и «нет» на вопросы судьи или свя¬ щенника — кто там окажется под рукой,— и готово, по¬ лучай счастливую семью. А я полагаю так: если де¬ вушка на что решилась, нечего ее силком удерживать. Правда, я не говорю, что Эллен то, что она сделала, со¬ вершила без всякого принуждения; и она, выходит, ни в чем не виновата — вон как тот осел, который ее увез, и тоже против воли, и это он, поклянусь вам, подтвердил бы, когда бы умел говорить не хуже, чем реветь. — Нелли,— сказал скваттер, оставив без внимания эту оправдательную речь, которая казалась Полю очень убедительной и остроумной.— Нелли, ты поторопилась уйти от нас в широкий и недобрый мир. Целый год ты ела и спала в моем лагере, и я уже надеялся, что вольный воздух границы пришелся тебе по вкусу и ты пожелаешь остаться с нами. — Пусть ее поступает, как хочет,— пробормотала Эстер, но-прежнему держась в стороне.— Тот, кто мог бы склонить ее остаться с нами, спит среди холодной голой прерии, и теперь нам ее не переубедить. Женщина к тому же всегда своенравна, и уж если она что забрала в голову, так поставит на своем, как ты сам хорошо знаешь, муже¬ нек, а то бы я не была сейчас здесь и не стала бы матерью твоих детей. Скваттеру, видно, было нелегко отказаться от своих планов в отношении смущенной девушки, и, прежде чем ответить жене, он обратил свой тупой, тяжелый взгляд на равнодушные лица сыновей, будто в надежде, что хоть один из них мог бы занять место погибшего. Поль не пре¬ 372

минул уловить этот взгляд и, точнее, чем обычно, отгадав тайные мысли скваттера, решил, что нашел средство устранить все трудности. — Яснее ясного, друг Буш,— сказал он,— что в этом деле существуют два мнения: твое — в пользу твоих сы¬ новей, и мое — в мою собственную пользу. На мой взгляд, есть только один мирный способ уладить спор — выбирай из своих ребят любого, и мы с ним пойдем погулять в пре¬ рию. Кто останется там, тот больше не сможет вмеши¬ ваться в чужие семейные дела; а кто вернется, тот пусть уж сам поладит с девушкой. — Поль! — с упреком, чуть дыша, прошептала Эллен. — Ничего, Нелли, не бойся,— шепнул в ответ просто¬ душный бортник, которому и в голову не пришло, что волнение его возлюбленной может быть порождено не только опасением за него.— Я примерился к каждому из них, а уж ты можешь положиться на глаз человека, кото¬ рый не раз прослеживал пчелу до ее лесного улья. — Я ничего насильно навязывать ей пе стану,— про¬ молвил скваттер.— Если ее и вправду тянет в поселения, пусть так и скажет. Я ей ии пособлять, ни помехи чинить не буду. Говори же, Нелли, говори свободно, ни за себя и ни за кого другого не бойся. Хочешь ты оставить нас и вернуться с этим молодцом в поселения или же оста¬ нешься и разделишь с нами то немногое, что есть у нас и что мы тебе предлагаем от чистого сердца? После такого призыва Эллен больше не могла коле¬ баться. Сперва она смотрела робко, украдкой. Но потом ее лицо залилось румянцем, дыхание участилось, и нетрудно было понять, что ее природная живость и смелость взяли верх над девичьей застенчивостью. — Вы приютили меня, нищую, всеми брошенную си¬ роту,— сказала она срывающимся голосом,— когда другие, те, кто по сравнению с вами живут, можно сказать, в бо¬ гатстве, предпочли забыть обо мне. Да наградит вас бог за вашу доброту! Того немногого, что я делала для вас, и всего, что я еще могла бы сделать, не хватит, чтобы отпла¬ тить за одно это доброе дело. Мне не по сердцу ваша жизнь. Она не похожа на ту, к какой я привыкла с дет¬ ства, и я хочу совсем другого. Но все же, если бы вы не похитили эту милую, ни в чем не повинную молодую даму у ее друзей, я бы никогда вас не оставила, пока вы сами не сказали бы: «Иди, и да благословит тебя господь». 373

— Что дурно, то дурно, об этом спору нет, и все бу¬ дет исправлено, насколько это можно сделать без опаски. А теперь скажи напрямик: останешься ты с нами или уедешь? — Я обещала жене капитана,— ответила Эллен, снова потупив глаза,— не покидать ее. И раз уже она видела столько обид от всех, она вправе ждать, чтобы хоть я-то сдержала слово. — Развяжите молодца,— сказал Ишмаэл, и, когда его распоряжение было исполнено, он поманил к себе сыно¬ вей, поставил их в ряд перед Эллен и продолжал: — А те¬ перь скажи без уверток правду. Вот все, что я могу тебе предложить, не считая сердечного приема. Растерявшаяся девушка смущенно переводила взгляд с одного юноши на другого, пока не остановила глаза на искаженном тревогой лице Поля. И тут чувство восторже¬ ствовало над требованиями приличий. Она бросилась борт- иику на грудь и подтвердила свой выбор, громко зарыдав. Ишмаэл сделал знак сыновьям отойти и, явно огорчен¬ ный, хотя и не удивленный таким исходом, сказал твердо: — Бери ее и обходись с ней честно и ласково. Такую жену всякий с радостью ввел бы в свой дом, и не хотел бы я услышать, что с ней приключилась какая-нибудь беда. Ну, а теперь я рассчитался с вами, надеюсь, по всей спра¬ ведливости, никого из вас не обидев и не утеснив. Мне осталось задать только один вопрос — спросить у капи¬ тана: хочешь ты для обратной дороги воспользоваться моими упряжками или же нет? — Я слышал, что солдаты из моего отряда ищут меня близ селений пауни,— ответил Мидлтон,— и я думаю по¬ ехать с вождем, чтобы соединиться со своими людьми. — Тогда чем скорее мы расстанемся, тем лучше. Ло¬ шадей в лощине много. Выбирай себе любых и оставь нас с миром. — Мы не можем уехать, пока не будет освобожден этот старик, который более полувека был другом моей семьи. Что он сделал дурного, что его не отпускают на свободу? — Не задавай вопросов, на которые можно услышать в ответ только ложь,—сказал скваттер угрюмо.— С трап¬ пером у меня свои счеты, и нечего вмешиваться в них офицеру американской армии. Уезжай, пока дорога от¬ крыта. 374

— Он дает вам хороший совет, и вам всем полезно к нему прислушаться,— заговорил старик, которого, каза¬ лось, ничуть не тревожило его положение.— Племена сиу многочисленны, и кровь проливать им не впове. Никто не знает, как долго будут они медлить с местью. Поэтому я тоже вам скажу: поезжайте и, когда будете пересекать лощины, остерегайтесь, не попадите в пожар, потому что в это время года честные охотники часто жгут траву, чтобы весной у буйволов пастбище было зеленей и слаще. — Если бы я оставил пленника в ваших руках, пусть даже с его согласия, не узнав сперва, в чем его обвиняют, я забыл бы не только долг благодарности, но и свой долг перед законом; тем более что мы все, быть может, сами того не подозревая, были соучастниками его преступления. — Довольно с тебя будет узнать, что он вполне заслу¬ жил то, что получит? — Это, во всяком случае, изменит мое мнение о нем. — Ну, так смотри,—ответил Ишмаэл, поднося к гла¬ зам капитана пулю, найденную в одежде убитого Эйзы.— Этим кусочком свинца он поразил сына, которым мог бы гордиться любой отец! — Я не верю, что он совершил подобный поступок; разве что защищая свою жизнь или будучи вынужден к нему вескими причинами. Не могу отрицать, что он зпал о смерти вашего сына, поскольку он сам указал нам на кустарник, где было найдено тело. Но ничто, кроме его собственного признания, не заставит меня поверить, что он умышленно совершил убийство. — Я жил долго,— начал траппер, когда общее молча¬ ние показало ему, что все ждут, чтоб он опроверг это тяж¬ кое обвинение,— и много зла повидал я на своем веку. Не раз я видел, как могучие медведи и быстрые пантеры дра¬ лись из-за попавшегося им лакомого куска. Не раз я видел, как наделенные разумом люди схватывались на¬ смерть, и тогда человеческое безрассудство встречало час своего торжества. О себе скажу не хвастая, что, хотя моя рука подымалась против зла и угнетения, она ни разу не нанесла удара, которого мне пришлось бы устыдиться иа суде более грозном, чем этот. — Если мой отец отнял жизнь у своего соплемен¬ ника,-- сказал молодой пауни, по лицам людей и при виде пули разгадавший смысл происходившего,— пусть он от¬ 375

даст себя в руки друзей убитого, как подобает воину. Он справедлив и сам пойдет на казнь, ему не нужны ремни. — Надеюсь, мой сын, что ты не ошибся во мне. Если бы я совершил то подлое дело, в котором меня обвиняют, у меня бы хватило мужества самому склонить свою голову под карающий удар, как поступил бы любой хороший и че¬ стный индеец.— И, взглядом уверив встревоженного пауии в своей невиновности, траппер повернулся к остальным внимательным слушателям и продолжал, переходя на род¬ ной язык.— Мне надо поведать вам немногое, и, кто пове¬ рит мне, поверит правде, а кто не поверит, только запу¬ тается сам и, может быть, запутает своего ближнего. Мы все, друг скваттер, как ты уже, наверное, понял, бро¬ дили вокруг твоего лагеря, узнав, что в нем содержится несчастная, насильно похищенная пленница, и намерения у нас были самые простые: вернуть ей свободу, на кото¬ рую она, по чести и справедливости, имела все права. Остальные спрятались, а меня^ как я в этом деле искуснее их всех, послали в прерию на разведку. Вам и в голову не приходило, что за вами шел человек, который видел весь ход вашей охоты. А ведь так оно и было: то я лежал где- нибудь за кустом или в траве, то сползал со склона в ло¬ щину, а вы-то и не подозревали, что за каждым вашим дви¬ жением кто-то следит, точно рысь за оленем на водопое. Да что уж говорить, скваттер! Когда я был в расцвете сил, я, бывало, заглядывал в палатку врага, пока он спал, да-да, спал и видел сны, что находится дома и в полной безопас¬ ности. Эх, было бы у меня время рассказать тебе подроб... — Говори же, как было дело,— перебил его Мидлтон. — Да, кровавое и подлое это было дело! Я лежал в не¬ высокой траве, когда совсем рядом сошлись двое охотни¬ ков. Встретились они не по-дружески и говорили не так, как следует говорить путникам в глуши. Но я уже думал, что они расстанутся мирно, как вдруг один приставил ружье к спине другого и совершил то, что иначе не назо¬ вешь, как предательским, безбожным убийством. А маль¬ чик был молодец хоть куда — благородный и смелый! Когда порох уже прожег его куртку, он еще минуту про¬ держался на ногах. А потом упал на колени и дрался от¬ чаянно и мужественно, пока не пробился в кусты, как ра¬ неный медведь, когда он ищет, где бы укрыться. — Но почему же, во имя всего святого, ты это до сих пор скрывал? — воскликнул Мидлтон. 376

— Да неужто ты думаешь, капитан, что человек, кото¬ рый шестьдесят с лишним лет прожил в дебрях и пусты¬ нях, не научился молчать? Какой краснокожий вопи будет до времени кричать о следах, которые он увидел? Я привел туда доктора — на случай, если бы его сноровка могла при¬ годиться, да и наш приятель бортник был с нами и тоже знал, что в кустах скрыто мертвое тело. — Да, это правда,— сказал Поль.— Но я видел, что у старика траппера есть свои причины держать язык за зу¬ бами, так и я говорил об этом, как мог меньше, попросту сказать — совсем ничего. — Так кто же был этот злоумышленник? — настойчиво спросил Мидлтон. — Если под злоумышленником ты разумеешь того, кто совершил это дело, так вот он стоит, и вечный позор на¬ шему племени, ибо он одной крови с убитым, из одной с ним семьи. — Он лжет, лжет! — закричал Эбирам.— Я не убийца, я только ответил ударом на удар! Глухим, страшным голосом Ишмаэл сказал: — Довольно. Отпустите старика. Мальчики, свяжите вместо него брата вашей матери. — Не касайся меня! — закричал Эбирам.— Я призову на вас божье проклятье, если вы меня тронете! Дикий, безумный блеск в его глазах заставил юношей отступить; но, когда Эбнер, самый старший и решитель¬ ный из них, направился к нему с лицом, искаженным не¬ навистью, испуганный преступник повернулся, кинулся было прочь и упал ничком па землю — по всей видимости, мертвый. Послышались негромкие, полные ужаса возгласы, но тут Ишмаэл жестом приказал сыновьям унести непо¬ движное тело в одну из палаток. — А теперь,— сказал он, поворачиваясь ко всем чужим в его лагере,— настала нам пора каждому пойти своей до¬ рогой. Желаю вам удачи... а тебе, Эллен, хоть, может, ты и не порадуешься такому подарку, я скажу: да благословит тебя бог! Мидлтон, пораженный тем, что он счел небесным зна¬ мением, не стал упорствовать. Покончив с недолгими сбо¬ рами, все быстро и молча распрощались со скваттером и его семьей, и вскоре пестрое это общество медленно и без¬ молвно последовало за вождем-победителем к далеким се¬ лениям пауни. 377

Глава XXXII Я вас молю. Закон хоть раз своей склоните властью; Для высшей правды малый грех свершите Шек спир, «Венецианский купец» Ишмаэл долго и терпеливо ждал, пока Твердое Сердце со своею разнородной свитой не исчезнет из виду. Только когда дозорный сообщил, что последний индеец из отряда пауни (оставленного им в отдалении, чтобы не смущать бледнолицых, а теперь соединившегося со своим вождем) скрылся за гребнем самого далекого холма, скваттер отдал приказ сниматься со стоянки. Лошади уже давно были за¬ ложены, и вскоре вся кладь заняла свои обычные места в фургонах. Когда сборы были кончены, небольшую крытую по- возку, так долго служившую тюрьмой для Инес, подкатили к шатру, где лежало бесчувственное тело похитителя: оче¬ видно, теперь она предназначалась для нового узника. Только сейчас, когда Эбирама вывели наружу, бледного, перепуганного, шатающегося под тяжестью раскрывшейся вины, младшие члены семьи узнали, что он еще жив. Под¬ давшись суеверному страху, они подумали, что злодея за его преступление постигло грозное возмездие свыше, и те¬ перь он представлялся им скорее потусторонним сущест¬ вом, чем смертным человеком, которому, как им самим, еще предстояло претерпеть последнюю земную муку, пе¬ ред тем как расстаться с жизнью. Сам преступник нахо¬ дился, видимо, в том состоянии, когда всеподавляющий ужас странным образом сочетается с полной физической апатией. Дело в том, что, пока его тело было сковано оце¬ пенением, мысль продолжала работать, и ожидание страш¬ ной участи терзало его безысходным отчаянием. Очутив¬ шись на свежем воздухе, преступник огляделся, пытаясь прочитать на лип,ах окружающих свою близкую судьбу. Но лица были у всех спокойны, ничьи глаза не отражали гнева, который грозил бы немедленной грубой расправой, и жалкий человек попемногу ожил. А к тому времени, когда его посадили в крытую повозку, его изворотливая мысль уже выискивала способ, как он отведет от себя пра¬ вый гнев родственников или, если не удастся, как уйдет от кары, которая, он знал, будет ужасна.

Покуда шли приготовления, Ишмаэл почти не разгова¬ ривал. Жест или взгляд достаточно ясно объясняли сы¬ новьям его волю, да и остальные тоже предпочитали обхо¬ диться без слов. Скваттер наконец подал знак выступать, взял под мышку ружье, вскинул топор на плечо и, как всегда, повел караван. Эстер забралась в фургон со сво¬ ими дочками, сыновья заняли привычные места — кто при стаде, кто при лошадях, и двинулись в путь обычным своим медлительным, но неустанным шагом. Впервые за долгие дни скваттер повернулся спиной к закату. Он направился в сторону заселенных мест, и самая поступь его ясно говорила детям, научившимся но взгляду понимать решения отца, что их путешествие по прерии близится к концу. Все же пока, за многие часы, в Ишмаэло ничто не проглянуло, что могло бы указать на внезапный или зловещий переворот в его намерениях и чувствах. Он все это время шел один, на милю-полторы впереди своих упряжек, почти ничем не выдавая непривычного волнения. Правда, раз-другой было видно, как исполин останавли¬ вался на вершине какого-нибудь дальнего холма — стоял, опершись на ружье и понурив голову; но эти минуты на¬ пряженного раздумья бывали не часты и длились не по¬ долгу. Вечерело, и повозки уже давно отбрасывали тени па восток, неуклонно подвигаясь вперед и вперед. Перехо¬ дили вброд ручьи и реки, пересекали равнины, поднима¬ лись и спускались по склонам холмов, но ничто не при¬ носило перемены. Давно освоившись с трудностями путешествий такого рода, скваттер инстинктивно обходил самые неодолимые препятствия, всякий раз вовремя укло¬ нившись вправо или влево, когда характер почвы, или купа деревьев, или признаки близкой реки указывали, что напрямик не пройдешь. Наконец настал час, когда надо было дать отдых и людям и животным. Ишмаэл с обычной своей предусмот¬ рительностью выбрал подходящее место. Равномерно всхолмленную степь, описанную на первых страницах по¬ вести, давно сменила более резко пересеченная местность. Правда, кругом тянулась, в общем, все та же пустынная и бескрайняя ширь — те же плодородные лощины, в том же странном чередовании-с голыми подъемами, придающем этому краю вид как бы древней страны, откуда, непонятно почему, ушло все население, не оставив и следа жилищ. Но эти характерные черты волнистой прерии теперь наруша- 379

лись возникавшими здесь и там обрывами, нагроможде¬ нием скал, широкой полосою леса. У подошвы высокой, в сорок — пятьдесят футов, скалы бил источник, и скваттер избрал это место, найдя здесь все, что требовалось для скота. Вода увлажнила небольшой лужок внизу, который в ответ на щедрый дар вырастил скудную поросль травы. Одинокая ветла пустила корни в иле; и, захватив в полное свое владение всю почву вокруг, ветла поднялась высоко над скалой и осенила ее острую вершину шатром своих ветвей. Но так это было прежде — теперь красота ее ушла вместе с таинственным жиз¬ ненным началом. Точно в насмешку над скудной зе¬ ленью вокруг, она высилась теперь величавым и суровым памятником прежнего плодородия. Самые крупные ветви, косматые и причудливые, еще простирались далеко вширь, но седой замшелый ствол стоял оголенный, расщепленный грозой. Не сохранилось ни единого листика. Всем своим видом дерево говорило о бренности существования, о свер¬ шении срока. Ишмаэл, подав знак сыновьям подъехать сюда, бро¬ сился на землю и, казалось, задумался о тяжелой ответст¬ венности, легшей на него. Почуяв издалека корм и воду, лошади сразу ускорили бег, и вскоре поднялась обычная суматоха привала — с окриками, перебранкой. У детей Ишмаэла и Эстер не осталось такого глубокого и стойкого впечатления от утренней сцены, чтобы они могли забыть из-за него свои естественные потребности. Но покуда сыновья искали в припасах чего-нибудь посу¬ щественней, а младшие ссорились из-за незатейливых сла¬ стей, мать и отец проголодавшегося семейства были озабо¬ чены другим. Когда скваттер увидел, что все, вплоть до ожившего Эбирама, занялись едой, он взглядом поманил за собой удрученную жену и пошел к дальнему пологому холму, заграждавшему вид на востоке. Встреча супругов на голом этом месте была для них как свидание на могиле убитого сына. Ишмаэл кивком пригласил Эстер сесть рядом с ним на камне, и какое-то время оба молчали, словно боясь за¬ говорить. — Мы вместе прошли через долгие странствия, и доб¬ рое видали и дурное,— начал наконец Ишмаэл.— Разные были у нас испытания, жена, и не одну мы испили горькую чашу. Но такого еще не бывало ни разу. 380

— Тяжелый это крест; чтоб нести его бедной, заблуд¬ шей, грешной женщине! — отозвалась Эстер, пригнув го¬ лову к коленям и наполовину зарыв лицо в одежду.— Тя¬ желое, непосильное бремя для плеч сестры и матери! — Да. В том-то и дело! Я с легкостью готовился нака¬ зать бродягу траппера, потому что большого добра я от него не видел, а думал — да простит мне бог мою ошиб¬ ку,— что зла он причинил мне очень много. Теперь же мне не очистить от позора свой дом: выметешь из одного угла, заметешь в другой! Но как же быть? Убили моего сына, а тот, кто это сделал, будет расхаживать на сво¬ боде?.. Мальчику не будет в могиле покоя! — Ох, Ишмаэл! Мы зашли с этим делом слишком да¬ леко! Меньше бы мы говорили, никто бы толком ничего не знал... И па совести было бы у нас спокойней. — Истер,— молвил муж, остановив на ней укоризнен¬ ный, но все еще апатичный взгляд.— Был час, когда ты думала, женщина, что это зло совершила другая рука. — Думала, да! Бог в наказание за мои грехи внушил мне ложную догадку... И все же в его жилах — моя кровь и кровь моих детей! Может быть, мы будем милосердны? — Женщина,— строго молвил муж,— когда мы ду¬ мали, что дело сделал старый жалкий траппер, ты не гово¬ рила о милосердии! Эстер не ответила, только сложила руки на груди и си¬ дела несколько минут молча, в раздумье. Потом опять под- пяла на мужа беспокойный взгляд и увидела, что гнев и тревогу на его лице сменила холодная апатия. Уверив¬ шись, что судьба брата решена, и, может быть, сознавая, что наказание будет заслуженным, она бросила думать о заступничестве. Больше они ничего друг другу не сказали. Глаза их встретились на мгновение, затем оба поднялись и пошли в глубоком молчании к лагерю. Сыновья ждали возвращения отца с обычным для них вялым равнодушием. Скотина была уже согнана в стадо и лошади уже заложены — все было готово, чтобы дви¬ нуться дальше в путь, как только он покажет, что так ему угодно. И девочки уже сидели в своем фургоне; словом, ничто не задерживало отъезда, кроме отсутствия родите¬ лей этого буйного племени. — Эбнер,— сказал отец с неторопливостью, характер¬ ной для всех его распоряжений,— выведи брата твоей ма¬ тери из фургона и поставь его передо мной. 381

Эбирам вышел из заточения; правда весь дрожа, но от¬ нюдь не потеряв надежду умиротворить справедливый гнев своего родственника. Он глядел вокруг, напрасно ища хоть одно лицо, в котором открыл бы проблеск сочувствия, и, чтоб успокоить свои опасения, ожившие к этому вре¬ мени во всей их первоначальной силе, попробовал вызвать скваттера на мирный, обыденный разговор. — Лоша/щ измучились, брат,— сказал он.— Поскольку мы уже проехали сегодня хороший конец, может быть, тут и заночуем? Как я погляжу, тебе долго придется шагать, пока сыщется место для ночевки лучше этого. — Хорошо, что оно тебе по вкусу. Ты, похоже, оста¬ нешься здесь надолго. Подойдите ближе, сыновья, и слу¬ шайте. Эбирам Уайт! — продолжал он, сняв шапку и заго¬ ворив торжественно и твердо, от чего даже его тупое лицо стало значительным.— Ты убил моего первенца, и по зако¬ нам божеским и человеческим ты должен умереть. При этом страшном и внезапном приговоре преступник содрогнулся, охваченный ужасом. Он почувствовал себя, как человек, который вдруг угодил в объятия чудовища и знает, что ему из них не вырваться. Он и раньше был полой недобрых предчувствий, но у него недоставало му¬ жества глядеть в лицо опасности; и в утешительном само¬ обмане, за каким трус бывает склонен скрыть от самого себя безвыходность своего положения, он не готовился к худшему, а всё надеялся спастись посредством какой-ни¬ будь хитрой увертки. — Умереть! — повторил он сдавленным, чуть слыш¬ ным голосом.— Как же так? Среди родных человеку как будто ничто не может грозить! — Так думал мой сын,— возразил скваттер и, кивком головы приказав, чтобы упряжка, везшая его жену и до¬ чек, двинулась дальше, с самым хладнокровным видом проверил затравку в своем карабине.— Моего сына ты убил из ружья: будет справедливо, чтобы тебя постигла смерть от того же оружия. Эбирам повел вокруг взглядом, говорившим о смятении ума. Он даже засмеялся, как будто хотел внушить не только самому себе, но и другим, что слова зятя — не бо¬ лее, как шутка, придуманная, чтобы попугать его, ЭЗирама. Но этот жуткий смех ни у кого не встретил отклика. Все вокруг хранили молчание. Лица племянников, хоть и раз¬ горяченные, уставились на него безучастно, лицо его не- 382

давнего сообщника выражало твердую решимость. Самое спокойствие этих лиц было в тысячу раз страшней и бес¬ пощадней, чем было бы выражение лютой злобы. Та, воз¬ можно, еще зажгла бы его, пробудила бы в нем храбрость, толкнула на сопротивление. Л так он не находил в себе душевной силы противиться им. — Брат,— сказал он неестественным торопливым ше¬ потом,— так ли я расслышал тебя? — Мои слова просты, Эбирам Уайт: ты совершил убий¬ ство, .и за это ты должен умереть! — Эстер! Сестра, сестра, ты не оставишь меня! Слы¬ шишь, сестра? Я зову тебя! — Я слышу того, кто говорит из могилы! — донесся хриплый голос Эстер из фургона, проезжавшего в ту ми¬ нуту мимо места, где стоял убийца.— Это мой первенец громко требует правого суда! Бог милосерд, он смилуется над твоей душой. Фургон медленно покатил дальше. Эбирам стоял, утра¬ тив последнюю тень надежды. Но и теперь он не мог со¬ браться с духом, чтобы твердо встретить смерть, и, если бы ноги не отказались повиноваться ему, он попытался бы убежать. Потом надежда внезапно сменилась полным от¬ чаянием. Он повалился на колени и начал молиться, дико мешая в своей молитве крик о пощаде, обращенный к зятю, с мольбой о божьем милосердии. Сыновья Ишмаэла в 383

ужасе отвернулись от мерзкого зрелища, и даже суровое сердце скваттера дрогнуло перед мукой этой жалкой души. — Пусть бог дарует тебе то, о чем ты просишь,— ска¬ зал он,— но отец не может забыть убитого сына. Тогда начались самые униженные мольбы об отсрочке. Одна неделя, один день, один час выпрашивались с упор¬ ством, соответствовавшим той цене, которую они приобре¬ тали, когда в их короткое протяжение должна была улечься вся жизнь. Скваттер был смущен и наконец ча¬ стично уступил молениям преступника. Своей конечной цели ом остался верен, но изменил намеченное средство ее достижения. — Эбнер,— сказал он,— залезь на скалу и глянь во все стороны, нужно увериться, что вблизи никого нет. Покуда юноша выполнял приказ, по дрожащему лицу преступника бегал отблеск ожившей надежды. Скваттер остался доволен сообщением сына: нигде не видно ничего живого, кроме удаляющихся упряжек; но как раз оттуда бежит вестница и очень торопится. Ишмаэл дождался ее. Это была одна из его дочерей. Со страхом и любопытством в глазах девочка из рук в руки передала отцу несколько листков, выдранных из растрепанной библии, которую Эстер берегла с такой заботой. Скваттер кивком отослал дочку обратно и вложил листки в руки преступника. — Эстер прислала это тебе,— сказал он,— чтобы ты в свои последние минуты вспомнил о боге. — Да благословит ее небо! Она всегда была мне доб¬ рой, любящей сестрой! Но нужно время, чтобы я это мог прочитать. Время, брат! Дай мне время! — Времени достанет. Ты будешь сам своим палачом, эта грязная работа минует мои руки. Ишмаэл тут же приступил к осуществлению своего но¬ вого решения. Преступник, уверенный, что ему дадут про¬ жить еще день, а то и много дней, сразу успокоился, хотя и знал, что наказания не избежать: жалкий и малодушный, он принял отсрочку, как помилование. Он сам первый по¬ соблял в жутких приготовлениях, и среди участников этой тяжелой драмы только его голос звучал шутливо и бойко. Под одним из корявых сучьев ветлы торчал тонкий и плоский уступ. Он высился футах в двадцати над землей, точно нарочно приспособленный для выполнения мысли, которую он же, собственно, и подсказал. На эту маленькую площадку поставили преступника, накрепко связали ему 384

локти за спиной и ту же веревку, накинув петлей вокруг шеи, протянули к толстому суку. Сук же этот был так рас¬ положен, что тело, повиснув, уже не нашло бы опоры для ног. Листки из библии вложили несчастному в пальцы, чтобы он нашел в них утешение, если сможет. — А теперь, Эбирам Уайт,— сказал скваттер, когда его сыновья, кончив свое дело, спустились со скалы,— я тебя спрашиваю в последний раз, и не шутя — смерть перед тобою в двух видах: этим вот ружьем можно оборвать твою муку; а нет, так рано или поздно через эту веревку ты най¬ дешь свой конец. — Дай мне пожить! О Ишмаэл, ты не знаешь, как сладка жизнь, когда так близко подошла последняя ми¬ нута! — Всё! — сказал скваттер, махнув своим помощникам, чтобы они догоняли стадо и повозки.— А теперь, подлый человек, чтобы было тебе утешение в твой смертный час, я прощаю тебе мои обиды, и пусть тебя судит бог. Ишмаэл повернулся и пошел по равнине обычным своим неторопливым и тяжелым шагом. Голова его по¬ никла, но ни разу вялая мысль не подсказала ему огля¬ нуться назад. Правда, ему послышалось раз, что его оклик¬ нул но имени придушенный голос, но зов не остановил его. Дойдя до пригорка, где недавно говорил с Эстер, скват¬ тер оказался на границе кругозора, открывавшегося со скалы. Здесь он остановился и решился поглядеть на то место, которое оставил. Солнце уже почти закатилось, и его последние лучи освещали голые ветви ветлы. Он ви¬ дел ее ствол и разлапую вершину, вычерченную на огнен¬ ном небе, и даже разглядел еще стоявшую в рост фигуру человека, которого он оставил на гибель. Спустившись с пригорка, он пошел дальше с таким чувством, как будто его неожиданно и насильно разлучили навсегда с недав¬ ним сотоварищем. Пройдя еще с милю, скваттер нагнал свой караван. Его сыновья нашли место, подходящее для ночлега, и ждали только, когда отец подойдет и одобрит их выбор. В скупых словах он высказал свое согласие. Устраивались в молчании, более полном и значитель¬ ном, чем всегда. Эстер почти не бранила дочек, а когда бранила, то не с криком, как всегда, а помягче, скорее то¬ пом наставления. Между ним и женой не было никаких объяснений. Только когда Эстер уже собралась уйти на ночь к детям, 385

муж приметил, что она поглядела украдкой на полку его ружья. Ишмаэл велел сыновьям ложиться спать, объявив, что будет сам сторожить лагерь. Когда все затихло, он вы¬ шел в прерию — среди шатров ему точно нечем было ды¬ шать. Ночь была такая, что еще усилила чувство гнета, вызванное событиями дня. Вместе с месяцем поднялся ветер, и временами, когда он с воем мел по равнине, дозорному чудилось, будто в этот вой вплетаются какие-то странные, неземные звуки. Усту¬ пая непонятному желанию, Ишмаэл поглядел вокруг, на¬ шел, что лагерь может спать спокойно, и побрел все к тому же пригорку. Отсюда открывался широкий вид на восток и на запад. Кудрявые облака то и дело затягивали хо¬ лодный месяц, хотя бывали минуты, когда его мирные лучи лились с чистого синего поля, и тогда казалось, что он все вокруг смягчает своей покоряющей кротостью. Впервые в своей беспокойной жизни Ишмаэл остро по¬ чувствовал одиночество. Прерия представилась его глазам беспредельной и мрачной пустыней, а ропот ветра звучал, как перешептывание мертвецов. Вскоре ему послышалось, будто с налетевшим шквалом пронесся мимо него пронзи¬ тельный крик. Это прозвучало не как зов с земли — крик жутко прорезал воздух где-то в высоте и там смешался с хриплым подвыванием ветра. Скваттер стиснул зубы, а его большая рука так сжала ружье, точно хотела раздавить металл. Все затихло, потом снова шквал и возглас ужаса, простонавший как будто прямо ему в уши. Нечаянный от¬ клик сорвался с его собственных губ — так люди вскрики¬ вают иногда от непривычного возбуждения,— и, закинув ружье за плечо, скваттер шагами великана пошел к скале. Не часто у Ишмаэла кровь двигалась с той быстротой, с какой она бежит по жилам у большинства людей; но те¬ перь он ощущал, что она как будто рвется хлынуть наружу из каждой поры его тела. Как зверь от спячки, пробудилась вся его дремавшая энергия. Ишмаэл шел и все время слы¬ шал эти пронзительные крики, то будто звеневшие в обла¬ ках, то проносившиеся так близко, точно они стлались по земле. Но вот раздался возглас, который мог быть только явью и ужасней которого не могло бы измыслить никакое воображение. Он, казалось, заполнил собою весь воздух — как бывает молния охватывает ослепительным светом весь зримый горизонт. Было отчетливо названо имя божье в кощунственном соединении с самой дикой руганью. 386

Скваттер остановился и зажал уши. Потом, когда он отнял руки от ушей, тихий и хриплый, точно сдавленный голос рядом с ним спросил: — Ишмаэл, муж мой, ты ничего не слышишь? — Тише!..— остановил муж, положив руку на плечо Эстер и нисколько не удивившись, что жена стоит подло пего.— Тише, женщина! Если боишься бога, помолчи. Настало мертвое молчание. Ветер по-прежнему налетал порывами и стихал, но к его шуму уже пе примешивались жуткие крики. Шумел он властно и торжественно, но это были торжественность и величие природы. — Идем дальше! — сказала Эстер.— Все утихло. — Женщина, почему ты здесь? — спросил муж. Его кровь текла ровней, и смятение мыслей почти улеглось. — Ишмаэл, он убил нашего первенца, но не годится, чтобы сын моей матери валялся на земле, как собака. — Ступай за мной! — сказал скваттер, схватившись опять за ружье, и зашагал к скале. До нее было еще далеко; но чем ближе к месту казни, тем они медленней шли, уступая тайному страху. Много истекло минут, пока они приблизились настолько, что могли явственно различить очертания предметов. — Где ты оставил тело? — шепотом спросила Эстер.— Видишь, я прихватила кирку и заступ, чтобы мой брат мог спать в земле! Месяц выплыл из-за гряды облаков, и Эстер теперь могла проследить, куда указывает палец Ишмаэла. Он ука¬ зывал на тело человека, качавшееся на ветру под облуп¬ ленным белесым суком ветлы. Эстер опустила голову и на¬ тянула платок на глаза, чтоб не видеть. А Ишмаэл подо¬ шел поближе и смотрел на свою работу со страхом, но без угрызений совести. Листки библии рассыпались по земле, и даже кусок уступа отвалился, когда преступ¬ ник бился в агонии. Но на всем теперь лежала тишина смерти. Временами лицо жертвы, угрюмое, сведенное су¬ дорогой, поворачивалось прямо под лучи месяца; потом ветер опять затихал, и тогда роковая веревка черной чер¬ той пересекала яркий диск. Скваттер поднял ружье, долго целился и выстрелил. Пуля перерезала веревку, и тело грузным комом упало на землю. До сих пор Эстер не двигалась, не говорила. Но сейчас сразу принялась усердно помогать мужу. Могила была вы¬ рыта быстро. И тотчас же стали опускать в нее тело. Эстер, 387

поддерживая безжизненную голову, с отчаянием посмот¬ рела мужу в лицо и сказала: — Ишмаэл, мой муж, это ужасно: он дитя моего отца, а я не могу поцеловать его мертвого! Скваттер положил свою широкую руку на грудь мерт¬ веца и сказал: — Эбирам Уайт, мы все нуждаемся в милосердии; я от души прощаю тебя! И да будет милостив бог в небесах к твоим грехам! Женщина склонила лицо и припала губами к бледному лбу своего брата в горячем долгом поцелуе. Послышался стук падающих комьев, глухой шум утаптывания земли. Эстер еще стояла на коленях. Ишмаэл ждал с непокрытой головой, пока жена прочитала молитву. И все было кон¬ чено. На другое утро можно было видеть, как упряжки и стадо скваттера потянулись дальше, в сторону поселений. Когда они подошли ближе к обитаемым местам, их кара¬ ван затерялся среди тысячи других. Из многочисленных отпрысков этой своеобычной четы иные отступились от своей беззаконной, полуварварской жизни, но о главе семьи и его жене никто с той поры ничего не слышал. Глава XXXIII До своей деревни пауни добрался, никем не потрево* женный. На равнине, которую он неизбежно должен был пересечь, сиу не оставили даже одиночного разведчика, так что Мидлтон со своими друзьями совершил и этот пе¬ реход так мирно, как если бы они путешествовали где-ни¬ будь по центральным штатам. Ехали с частыми привалами, приноравливаясь к слабым силам спутниц. Казалось, побе¬ дители после своего торжества утратили все черты жесто¬ кости и были готовы предупредить любое желание людей из жадного племени, которое что день, то грубей попирало их права, низводя индейцев Запада, независимых и гор¬ дых, до положения беглецов и скитальцев. Мы не станем подробно расписывать триумфальное возвращение вождя. Все племя, недавно повергнутое в уныние, сейчас тем радостней ликовало. Матеррг похваля¬ лись доблестной смертью своих сыновей; жены славили 388

своих мужей, указывая на их раны; а девушки пели песи I об отваге молодых храбрецов. Скальпы, снятые с павших врагов, выставлялись напоказ, как в более цивилизованных странах — взятые в бою знамена. Старики рассказывали о свершениях предков и добавляли, что слава новой победы затмила все былое; а Твердое Сердце, с юных дней до этого часа неустанно отличавшегося своими подвигами, вновь и вновь единодушно провозглашали самым достойным вож¬ дем и самым могучим воином, какого когда-либо дарил Ваконда своим любимейшим детям, Волкам-науни. Мидлтои, хотя здесь его вновь обретенное сокровище было в сравнительной безопасности, все же обрадовался, когда, въезжая в деревню со свитой вождя, увидел в толпе своих верных молодцов-артиллеристов, встретивших его громогласным приветствием. Присутствие вооруженного отряда, даже такого маленького, позволяло ему отбросить последние опасения: командуя им, он ни от кого не зави¬ сел, обретал достоинство и вес в глазах своих новых друзей и мог спокойно думать о трудностях предстоявшего неблиз¬ кого перехода по пустынной стране от деревни Волков- иауни до ближайшего форта соотечественников. Инес и Эллен была предоставлена особая хижина, и даже Поль, когда увидел у ее входа шагавшего взад и вперед часового в американской форме, был рад, что может пошататься на досуге среди индейских хижин, куда он бесцеремонно заглядывал, рассматривая нехитрую утварь, отпуская о ней свои шуточки, а то и серьезные замечания и стараясь с помощью жестов втолковать изумленным хозяйкам, что то или это в домашнем укладе белых куда как лучше. Совсем по-иному вели себя пауни. Скромность и дели¬ катность Твердого Сердца передались и его народу. Чуже¬ земцам было оказано все внимание, какое могли подска¬ зать индейцу простота его обычая и ограниченность по¬ требностей, но затем никто не позволил себе даже близко подойти к хижинам, отведенным для гостей: им предоста¬ вили отдыхать сообразно их привычкам и наклонностям. Но племя предавалось ликованию до поздней ночи; до поздней ночи пелись песни и было слышно, как тот или другой из воинов с крыши хижины рассказывал о подви¬ гах своего народа и славе его побед. Несмотря на беспокойную ночь, с восходом солнца все жители высыпали из хижин. Восторг, так долго озарявший каждое лицо, теперь сменился выражением чувства, лучше 389

отвечавшего этой минуте. Всем было ясно, что бледноли¬ цые, вступившие в дружбу с вождем, готовятся окончат тельно распроститься с племенем. Солдаты Мидлтона в ожидании его прибытия сторговались с одним незадачли¬ вым купцом о найме его лодки, которая стояла у берега, готовая принять свой груз; все было налажено, можно было не мешкая пуститься в дальний путь. Мидлтон не без тревоги ждал этого часа. Восхищение, с каким Твердое Сердце глядел на Инес, так же не ускольз¬ нуло от ревнивых глаз мужа, как прежде жадные взгляды Магори. Он знал, с каким совершенством умеют индейцы скрывать свои замыслы, и полагал, что с его стороны было бы преступным небрежением не подготовиться к самому худшему. Поэтому он дал своим людям кое-какие тайные распоряжения, хотя, принимая свои меры, постарался при¬ дать им вид подготовки к военному параду, которым он якобы решил ознаменовать свой отъезд. Однако молодой капитан почувствовал укоры совести, когда увидел, что все племя вышло проводить его отряд до берега без оружия в руках и с печалью на лицах. Пауни обступили чужеземцев и вождя как мирные на¬ блюдатели, полные интереса к предстоящей церемонии. Когда стало ясно, что Твердое Сердце намерен говорить, псе замерли, приготовившись слушать, а траппер — ис¬ полнять обязанность толмача. Затем юный вождь обра¬ тился к своему народу на обычном образном языке ин¬ дейцев. Он начал с упоминания о древности и славе народа Волков-пауни. Он говорил об их успехах на охоте и на тропе войны; говорил о том, как они издавна славятся уме¬ нием отстоять свои права и покарать врагов. Сказав доста¬ точно, чтобы выразить свое почтение к величию Волков и польстить самолюбию слушателей, он вдруг перешел на другой предмет, заговорив о народе, к которому принадле¬ жали его чужеземные гости. Его несчетное множество он уподобил стаям перелетных птиц в пору цветов и в пору листопада. С деликатностью, отличающей воина-индейца, он не позволил себе прямых указаний на алчность, прояв¬ ляемую многими из бледнолицых в торговых сделках с Iфаснокожими. Но, сознавая, что его племенем все сильней овладевает недоверие к белым, он попробовал умерить справедливое их озлобление косвенными извинениями и оправданиями. Он напомнил, что ведь и сами Волки-пауни 390

не раз бывали вынуждены изгнать из своих селений ка¬ кого-нибудь недостойного соплеменника. Ваконда иногда отворачивает свое лицо от индейца. Несомненно, и Вели¬ кий дух бледнолицых часто смотрит хмуро на своих детей. Тот, кто бывает покинут на милость Вершителя Зла, не может быть ни храбрым, ни доблестным, красна ли его кожа или бела. Он предложил своим молодым людям по¬ смотреть на руки Больших Ножей. Их руки не пусты, как у голодных и нищих. И не наполнены разным добром, как у подлых торговцев. Это руки таких же, как они сами, воинов. В своих руках Большие Ножи несут оружие, ко¬ торым умело владеют,— они достойны назваться братьями Волков-пауни! Далее он повел речь о вожде чужеземцев. Их гость — сын их великого белого отца. Он пришел в прерии не за¬ тем, чтобы сгонять бизонов с пастбищ или отнимать у ин¬ дейцев дичь. Дурные люди похитили одну из его жен; она несомненно была среди них самая послушная, самая крот¬ кая и красивая. Пусть все раскроют глаза, и они увидят, что его слова — истинная правда. Теперь, когда белый вождь нашел свою жену, он собирается вернуться с миром к своему народу. Он расскажет соплеменникам, что пауни справедливы, и между их двумя народами утвердится ли¬ ния вампума. Пусть все племя пожелает чужеземцам бла¬ гополучно вернуться в свои города. Воины Волков умеют достойно встретить своих врагов, но умеют и очистить от терновника тропу своих друзей. У Мидлтона заколотилось сердце, когда Твердое Сердце упомянул о красоте Инес, и он обвел быстрым взглядом небольшую шеренгу своих артиллеристов, по с этой ми¬ нуты вождь, казалось, совсем забыл о прелестной испанке, как будто в жизни ее не видал. Если его и тревожило чув¬ ство к ней, он сумел его скрыть под непроницаемой маской. Он пожал руку каждому солдату, не пропустив и самого незначительного из них, но его холодный и сосредоточен¬ ный взгляд ни разу ни на миг не обратился на Инес и Эллен. Правда, его необычные старания об удобствах для бледнолицых красавиц несколько удивили молодых воинов, но ничем иным вождь не оскорбил их мужскую гордость, не допускавшую заботы о женщине. Прощались торжественно, все со всеми. Каждый пауни постарался не обойти вниманием ни одного из чужезем¬ цев, и церемония, понятно, отняла немало времени. Един- 391

ственпое исключение, и то неполное, было допущено в от¬ ношении доктора Батциуса. Многие из молодых индейцев, правда, не спешили обласкать на прощание человека столь сомнительной профессии, но достойный натуралист все же нашел некоторое утешение в более мудрой учтивости ста¬ риков, которые полагали, что, хотя иа войне от «великого колдуна» Больших Ножей, возможно, немного проку, зато в мирное время он может, пожалуй, оказаться полезен. Когда весь отряд Мидлтона расположился в лодке, траппер поднял небольшой мешок, который все время, пока шло прощание, лежал у его ног, свистом подозвал к себе Гектора и последним занял свое место. Артиллеристы прокричали обычное «ура», индейцы отозвались своим кли¬ чем. лодка вышла на стрежень и заскользила вниз по реке. Последовало долгое и задумчивое, если не грустное молчание. Первым его нарушил траппер, в чьем сумрач¬ ном взоре едва ли не явственней, чем у всех других, отра¬ зилась печаль. — Они доблестное и честное племя,— начал он.— Это я смело скажу о них; и я их считаю вторыми только после того славного народа, некогда могущественного, а ныне рассеянного по земле,— после делаваров. Эх, капитан, когда бы вы, как я, видели столько и хорошего и дурного от краснокожих племен, вы бы знали, чего стоит храбрый и простосердечный воин! Я знаю, встречаются люди, кото¬ рые и думают и прямо говорят, что индеец не многим лучше зверя, живущего на этих голых равнинах. Но нужно самому быть очень честным, чтобы судить о честности дру¬ гих. Спору нет, спору пет, краснокожие знают, каковы их враги, и не очень рвутся выказывать им доверие и любовь. — Так уж создан человек,— отозвался капитан.— А ваши индейцы, наверное, не лишены ни одного из при¬ родных человеческих свойств. — Конечно, конечно. В них есть все, чем может наде¬ лить человека природа. Но тот, кто видел только одного индейца или одно только племя, так же мало знает о крас¬ нокожих, как мало он узнал бы о цвете птичьих перьев, если бы не видел других птиц, кроме вороны. А теперь, друг рулевой, направь ка лодку вон к той песчаной косе. Тебе это нетрудно, а мне ты этим окажешь услугу. — Зачем? — вмешался Мидлтон.— Мы идем сейчас се¬ рединой реки, где течение всего быстрее, а если возьхмем ближе к берегу, то потеряем скорость. 392

— Задержка будет недолгая,— возразил старик и сам взялся за кормовое весло. Гребцы, заметившие, каким влиянием пользуется трап¬ пер, не стали перечить желанию старика, и, прежде чем Мидлтон успел возразить, лодка пристала к косе. — Капитан,— продолжал траппер, развязывая ко¬ томку со всей обстоятельностью и как будто даже радуясь оттяжке,— я вам хочу предложить небольшую торговую сделку — правда, не очень выгодную. Но это лучшее, что охотник, когда его рука потеряла свое былое искусство в стрельбе и когда он поневоле сделался жалким траппером, может предложить, перед тем как расстанется с вамп. — Расстанется! — сорвалось с губ у всех, с кем не¬ давно он делил все опасности и кому отдавал столько доб¬ рой и спасительной заботы. — Какого черта, старый траппер! Ты потопаешь пеш¬ ком до поселений, когда есть лодка? Она пройдет этот путь вдвое быстрей, чем пробежал бы такой же посуху тот осел, которого доктор отдал индейцам. — До поселений, мальчик? Я уже давно распрощался с городами и селами, где люди только и умеют, что губить и разрушать. Если я живу здесь, в безлесье, так оно таким и создано природой: меня из-за него не гнетут тяжелые думы. Но никто не увидит, чтобы я сам, своею волей, от¬ правился туда, где погрязну в людской испорченности. — Я никак не думал, что мы расстанемся,— сказал Мндлтон и, ища сочувствия, перевел взгляд на своих дру¬ зей, разделявших его огорчение.— Напротив, я надеялся, я даже был уверен, что ты отправишься с нами на Юг, где для тебя — даю святое слово — будет сделано все, чтобы жизнь твоя текла спокойно и приятно. — Да, мой мальчик, да! Ты постараешься... Но чего стоят людские усилия против козней дьявола? Эх, кабы все зависело от любезных предложений и добрых пожела¬ ний, я много лет назад стал бы членом конгресса или же губернатором штата. Вот так же хотел все для меня сде¬ лать твой дед;- да и в горах Отсего, я надеюсь, еще живы те, кто с радостью дали бы мне для жилья дворец. Но за¬ чем богатство тому, кому оно не в радость? Теперь мне, наверное, уже недолго осталось тянуть. И я не думаю, что это тяжелый грех, если человек, который честно делал свое дело без малого девять десятков зим и лет, хочет провести в покое свои немногие остатние часы. Если же, по-твоему, 393

мне не надо было садиться в лодку, коли я решил рас¬ статься с вами,— что ж, капитан, я объясню тебе свою при¬ чину без стыда и без утайки. Как ни долго я жил в дебрях и пустынях, а чувства мои, как и кожа, остались чувствами белого человека. И некрасиво это было бы, чтобы Волки- пауни увидели слабость старого воина, когда бы он и впрямь поддался слабости, прощаясь навеки с теми, кого он полюбил по особой причине, хотя и не настолько приле¬ пился к ним душой, чтобы последовать за ними в поселения. — Слушай, старый траппер,— сказал Поль, прокаш¬ лявшись с отчаянной силой, точно хотел дать своему голосу течь со всей свободой,— раз уж ты заговорил о какой-то торговой сделке, у меня к тебе тоже есть дело, и не больше не меньше, как такое: я со своей стороны предлагаю тебе половину моего жилища, и ты меня не обидишь, если зай¬ мешь даже большую половину; будет тебе самый сладкий и чистый мед, какой можно получить от лесной пчелы; еды будет вдосталь всегда — порой кусок дичины, а при случае и буйволовый горб, раз я теперь знаю цену этому живот¬ ному; и стряпня будет хорошая и вкусная — раз к. ней приложит руки Эллен Уэйд, которая скоро станет зваться Нелли... не скажем кто! А насчет общего обхождения, так оно будет такое, какого может ждать от порядочного чело¬ века его лучший друг... или, скажем, отец от сына. Ну, а взамен ты нам будешь иногда, в свободный час, расска¬ зывать про свою молодость, будешь при случае давать по¬ лезные советы — понемногу в раз; и будешь дарить пас своим приятным обществом, уделяя нам столько времени, сколько ты сам пожелаешь. — Ты хорошо сказал... хорошо сказал, парень! — отве¬ тил старик, возясь со своей котомкой.— Предложение чест¬ ное, и не подумай, что я его отклоняю по неблагодарно¬ сти... нет, но это невозможно, никак невозможно. — Почтенный венатор,— сказал доктор Батциус,— на каждом лежит известная обязанность перед обществом и перед всем человечеством. Вам пора вернуться к вашим соотечественникам, чтобы передать им некоторую часть ва¬ шего запаса научных сведений, который вы, несомненно, накопили опытным путем, прожив так долго в диких ме¬ стах, ибо эти сведения, хотя и искаженные предвзятыми суждениями, окажутся полезным наследием для тех, с кем, как вы сами говорите, вам скоро предстоит разлучиться навек.

— Друг мой лекарь,— возразил траппер, твердо глядя доктору в лицо,— нельзя по повадке лося судить о нраве гремучей змеи; и точно так же трудно рассудить, много ли пользы приносит один человек, если слишком думаешь о том, что сделано другим человеком. Вы, как и всякий, на¬ делены своими способностями — следуйте им, у меня и в мыслях не было осуждать вас. Но мне господь назначил делать дело, а не говорить, и потому, я думаю, не будет обиды, если я закрою уши на ваше приглашение. — Довольно,— перебил Мидлтон.— Я много слышал об этом необыкновенном человеке и многое видел сам. Я знаю, никакие уговоры не заставят его изменить свое намерение. Сперва мы послушаем, о чем ты просишь, друг, и тогда посмотрим, что можно сделать для тебя. — Тут самая малость, капитан,— ответил старик, сла¬ див наконец с завязками своей котомки.— Малость по сравнению с тем, что я, бывало, заготовлял для обмена, но это лучшее, что у меня есть. Тут четыре шкурки бобра — я их добыл за месяц до того, как мы встретились с тобой; и еще тут есть одна — шкура енота; она и вовсе малоцен¬ ная, но может нам сгодиться на добавку, чтобы сравнять счет. — И что же ты думаешь делать с ними? — Я их предлагаю в обмен по всем правилам. Эти мер¬ завцы сиу (да простит мне бог, что я в мыслях погрешил на конзов!) украли у меня мои лучшие капканы, и мне теперь остается только ловить зверя в самодельные ло¬ вушки, а это сулит мне иевеселую зиму, если я протяну еще так долго. Вот я и хочу, чтобы вы захватили эти шкурки и предложили их кому-нибудь из трапперов — вам их много встретится на низовьях реки — в обмен на два- три капкана; а капканы вы пошлете на мое имя в деревню иауни. Позаботьтесь только, чтобы на них был выцарапан мой знак: буквы «Н», а рядом ухо гопчей и замок ружья. Тогда ни один индеец не станет оспаривать мое право на эти капканы. За такое беспокойство я мало что могу пред¬ ложить сверх моей великой благодарности, разве что мой друг бортник согласится принять эту самую шкуру енота и взять все хлопоты полностью на себя. — Если я возьму ее в уплату, то разрази меня... Полю на рот легла ладонь Эллен, и бортник должен был проглотить конец своей фразы, что он сделал с таким вол¬ нением, что едва не задохнулся. 395

— Ну хорошо, хорошо,— кротко сказал старик.— Только я не вижу, что же тут обидного. Шкура енота стоит, конечно, не дорого, но ведь и труд, в обмен за кото¬ рый я ее отдаю, не так уж тяжел. — Ты не понял нашего друга,— перебил Мидлтон, видя, что бортник смотрит во все стороны, только не в ту, куда надо, и что он решительно не способен оправдаться сам.— Он вовсе не хотел сказать, что отклоняет поруче¬ ние: он только отказывается от всякой платы. Но тут не о чем больше говорить. На мне лежит обязанность позабо¬ титься, чтобы наш долг тебе был уплачен как следует и чтобы все твои нужды всегда заранее предупреждались. — Что такое? — сказал старик. Он в недоумении гля¬ дел в лицо капитану, точно ждал разъяснения. — Хорошо, все будет, как ты хочешь. Положи все шкурки к моим вещам. Мы за них поторгуемся, как для себя самих. — Спасибо, спасибо, капитан! Твой дед был щедрый и великодушный человек. В самом деле, такой щедрый, что справедливый народ, делавары, прозвали его «Открытая Рука». Жаль, что я сейчас не таков, как был, а то я при¬ слал бы твоей супруге набор самых мягких куниц на шубку — просто чтобы вы видели, что я умею отвечать на любезность. Но этого не ждите, потому что я слишком стар и уже не могу давать такие обещания! Будет все, как рассудит бог. Тебе я больше ничего не стану предлагать, потому что хоть я и долго жил в глухих лесах и степях, а все же знаю, как бывает щепетилен джентльмен. — Слушай, старый траппер,— воскликнул бортник, ударяя ладонью по ладони траппера так гулко, что звук получился чуть тише, чем выстрел из ружья,— скажу тебе две вещи: во-первых, что капитан разъяснил тебе мою мысль так хорошо, как сам я никогда не смог бы; а во-вто¬ рых, что если нужна тебе шкура для своей ли нужды или чтоб ее послать кому-то, так есть у меня одна, которой ты можешь располагать: это шкура некоего Поля Ховера! Старик ответил ему крепким пожатием и до предела раздвинул рот, залившись своим особенным беззвучным смехом. — А мог бы ты, малец, так крепко стиснуть руку, когда тетонские скво кружили около тебя, размахивая ножами? Да! С тобою и молодость, и сила, и будешь ты счастлив, если не свернешь с честного пути.— Его резкое лицо вдруг 396

В последний раз они увидели траппера стоящим у самой воды: он оперся на ствол ружья, в ногах у него лежал Гектор.

стало строгим и задумчивым. — Идем сюда, малец,— доба¬ вил он, за пуговицу стягивая бортника на берег. И тут, в сторонке, он сказал ему доверительно: — Между нами много говорилось о том, как-де прият¬ ней и предпочтительней жить в лесах да на окраинах. Я не хочу сказать, будто все, что ты от меня слышал, не¬ верно, но с разными людьми нужно по-разному. Ты взял на себя заботу о доброй и хорошей девушке, и теперь, устраи¬ вая свою жизнь, ты должен думать не только о себе, но и о но11. Тебя по очеиь-то тянет к поселениям, но, по моему не¬ мудреному суждению, девушка эта как цветок, и цвести ей под солнцем на расчищенной поляне, а не под ветром в прерии. Поэтому забудь все, что я тебе наговорил, хоть оно и верно, и обратись мыслью к внутренним областям страны. Поль только и мог ответить пожатием руки, от которого у большинства людей на глазах проступили бы слезы; но крепкая рука траппера выдержала его, и старик лишь рас¬ смеялся и закивал, приняв это пожатие как обещание, что бортпик будет помнить его совет. Затем он отвернулся от своего прямодушного и горячего товарища, подозвал к себе Гектора и замялся, собираясь сказать что-то еще. — Капитан, — начал он наконец, — я знаю, когда бед¬ няк заводит речь о займе, он должен — так уж повелось на свете — говорить очень осторожно; и когда старый человек заводит речь о жизни, то говорит он о том, чего ему, быть может, ужо не придется видеть. И все-таки я хочу обра¬ титься к тебе с одной просьбой не столько ради себя, как ради другого существа. Мой Гектор добрый и верный пес, н он давно уже прожил обычный собачий век; ему, как и его хозяину, уже не до охоты — пора на покой. Но и у него есть чувства, как и у людей. С недавних пор он оказался в обществе своего сородича и сильно к нему привязался; и, признаться, мне было бы больно так быстро разлучить их. Скажи, во что ты ценишь свою собаку, и я постараюсь рас¬ платиться за нее к весне — и тем вернее, если благопо¬ лучно получу те капканы; или, если тебе жалко навсегда расстаться с кобельком, то я попрошу, оставь его мне хоть па эту зиму. Думается, я не ошибусь, когда скажу, что моя собака не дотянет до весны: я в таком деле хороший судья, потому что мне за мой век не раз доводилось видеть смерть друга — будь то собака или человек, белый или индеец, хотя господь по сей час еще не почел своевременным дать приказ своим ангелам выкликнуть мое имя. 398

— Бери его, бери! — воскликнул Мидлтон.— Все бери, чего пожелаешь! Старик подозвал кобелька к себе на берег и приступил затем к последним прощаниям. Слов с обеих сторон ска¬ зано было не много. Траппер пожал каждому руку и каж¬ дому пробормотал что-нибудь дружеское и ласковое. У Мидлтона совсем отнялся язык, и, чтобы скрыть волне¬ ние, он сделал вид, будто возится с поклажей. Поль свист¬ нул во всю мочь, и даже Овиду расставание далось нелегко и пришлось прикрыть горесть напускной решимостью фи¬ лософа. Обойдя всех по порядку, старик сам вытолкнул лодку на стрежень и пожелал друзьям быстрого и счастли¬ вого плавания. Не сказано было ни слова, не сделано удара веслом, пока течение не унесло путешественников за при¬ горок, который скрыл траппера от их глаз. В последний раз они его увидели стоящим па косе, у самой воды: он оперся на ствол ружья, в ногах у него лежал Гектор, а кобелек, молодой и сильный, весело носился по песчаной отмели. Глава XXXIV Вода в реках стояла высоко, и лодка птицей неслась по течению. Плавание прошло благополучно и быстро. Благо¬ даря стремительному течению, оно отняло втрое меньше времени, чем потребовалось бы на тот же путь, если совер¬ шить его по суше. Следуя по рекам, которые, как жилы в теле, все сообщаются с более крупными жизненными арте¬ риями, лодка вскоре вошла в русло главной реки Западных штатов и успешно причалила у самых дверей отчего дома Инес. Нетрудно представить себе радость дона Аугустина и смущение достойного отца Игнасио. Первый плакал и воз¬ носил благодарения небесам; второй возносил благодаре¬ ния, но не плакал. Добросердечные провинциалы были так счастливы, что не возникло никаких щекотливых вопросов в связи с нежданным этим возвращением: в обществе уста¬ новилось согласное мнение, что невеста Мидлтона была по¬ хищена каким-то негодяем и возвращена своим друзьям земными средствами. Нашлись, конечно, и скептики, не очень этому поверившие, но своим сомнениям они преда¬ вались втихомолку с той гордой и одинокой отрадой, какую 399

находит скупец, созерцая свои все возрастающие и беспо¬ лезные сокровища. Чтобы доставить достойному священнику занятие по душе, Мидлтон поручил ему соединить браком Поля и Эллеи. Бортник согласился на это, так как видел, что все его друзья придают большое значение церковному обряду; но вскоре затем он повез новобрачную в Кентукки под тем предлогом, что надо соблюсти обычай и навестить много¬ численных Ховеров. Там он не преминул должным поряд¬ ком освятить брак у одного своего знакомого судьи, ибо не слишком верил в прочность брачных цепей, скованных черпорясниками папской державы. Эллен, рассудив, что, пожалуй, и впрямь нужны особые меры, чтобы удержать столь необузданного человека в супружеских узах, не стала возражать против этих двойных оков, и все стороны были удовлетворены. Положение, приобретенное Мидлтоном в городе благо¬ даря женитьбе на дочери такого крупного землевладельца, как дои Аугустин, равно как и личные его заслуги, при¬ влекли к нему внимание начальства. Ему стали часто дове¬ рять ответственные посты, что, в свою очередь, возвышало его в мнении общества и делало влиятельным лицом. Борт¬ ник был первым, кому он стал оказывать покровительство. Двадцать три года назад в тех областях еще сохранялись патриархальные нравы, и было нетрудно подыскать для Поля занятие, отвечавшее его способностям. Мидлтон и Инес нашли в Эллеи ревностную союзницу, сумевшую умно и тактично поддержать их старания, и с течением времени влияние друзей и жены во многом изменило к лучшему характер бортника. Поль Ховер сделался вскоре арендатором земельного участка, йотом преуспевающим сельским хозяином, а через некоторое время получил должность в муниципалитете. Этому неизменному жизнен¬ ному успеху сопутствовало, как нередко можно наблюдать в нашей республике, и духовное облагораживание: чело¬ век стремится к образованию, исполняется чувством соб¬ ственного достоинства. Он поднимался шаг за шагом, и его жена с глубокой материнской радостью видела, что ее де¬ тям уже не грозит опасность вернуться к тому состоянию, из которого выбились их мать и отец. В настоящее время мистер Ховер является членом од¬ ного из низших законодательных органов штата, где про¬ жил долгие годы; и он даже славится своими речами, спо¬ 400 13

собными развеселить почтенный и скучный синклит; к тому же они основаны всегда на практическом знании и ценны тем, что помогают разрешению вопросов применительно к местным условиям, а это как раз то, чего частенько не хватает многим хитроумным, тонко разработанным тео¬ ретическим рассуждениям, какие можно ежедневно услы¬ шать в подобных собраниях из уст иного ретивого зако¬ нодателя. Однако эти счастливые достижения явились плодом многих усилий и долголетнего труда. Мидлтон со¬ ответственно разнице в их образовании был избран в более высокое законодательное собрание. Он и явился тем источ¬ ником, из которого мы почерпнули большую часть сведе' ний, легших в основу нашей повести. К этим сообщениям о Поле Ховере и о собственной своей неизменно счастли¬ вой жизни он добавил небольшой рассказ про свою после¬ дующую поездку в прерии. Поскольку этот рассказ дае? завершение всему, что ранее прошло перед читателем, мы почли уместным заключить им наш труд. Через год после описанных событий, поздпеп осенью, Мидлтон, тогда состоявший еще на военной службе, ока¬ зался на Миссури, у излучины неподалеку от селений пауни. Непосредственные служебные обязанности оста¬ вили ему свободное время; и вот, поддавшись на уговоры Поля Ховера, который был в его отряде, он решил с ним вместе съездить верхом в прерию — навестить предводи¬ теля племени и узнать о судьбе своего друга траппера. Так как Мидлтон по своему посту и чину мог на этот раз взять с собой охрану, поездка прошла, правда, с известными ли¬ шениями и тяготами, как всякое путешествие по дикому краю, но без тех опасностей и треволнений, какими было отмечено его первое знакомство с прерией. Подъехав ближе к цели, он отправил в деревню Волков гонца, ин¬ дейца из дружественного племени, чтобы заранее опове¬ стить друзей о своем прибытии с отрядом, и продолжал путь не торопясь — так как обычай требовал, чтобы весть успела его опередить. К удивлению путешественников, па нее не последовало ответа. Проходил час за часом, миля за милей оставались позади, а все не было никаких призна¬ ков, позволяющих ждать почетного или хоть просто друже¬ ского приема. Наконец отряд, во главе которого скакали Мидлтон и Поль, спустился с высокого плато в плодород¬ ную долину, где лежала деревня Волков-пауни. Солнце заходило, и полотнище золотого света простерлось над ти¬ 14 Фенимор Купер. Том III 401

хой равниной, придавая ей краски и оттенки невообрази¬ мой красоты. Еще сохранилась летняя зелень, и табуны лошадей и мулов мирно паслись на широком естественном пастбище под неусыпным надзором мальчиков пауни. Поль высмотрел среди животных характерную фигуру Азинуса. Гладкий, раскормленный, преисполненный до¬ вольства, осел стоял» опустив уши, смежив веки, и, как видно, погрузился в раздумье о необычайной приятности своей новой бестягостной жизни. Следуя своим путем, отряд проехал невдалеке от од¬ ного из этих бдительных юных сторожей, которым племя доверило охрану своего основного богатства. Услышав кон¬ ский топот, мальчик поглядел на всадников, однако не вы¬ казал ни любопытства, ни тревоги и тут же опять напра^ вил взгляд туда, куда смотрел перед тем,— в ту сторону, где, как знали путешественники, находилась деревня. — За всем этим что-то кроется,— пробормотал Мидл- тон, несколько обиженный. В необычном поведении индей¬ цев оп усмотрел нечто оскорбительное не только для своего ранга, но и лично для себя.— Мальчишка слышал о нашем приезде, иначе он непременно помчался бы известить илемя. А между тем он едва удостоил нас взглядом. Осмот¬ рите-ка ружья, ребята. Возможно, будет полезно, чтобы дикари чувствовали нашу силу. - На этот счет, капитан, вы, я думаю, ошибаетесь,— возразил Поль.— Если можно встретить верность в пре¬ риях, то вы найдете ее в нашем старом приятеле, Твердом Сердце. Да и нельзя судить об индейце, применяя к нему ту же мерку, что и к белому. Смотрите! Нами вовсе не пре¬ небрегли: вой едут все-таки люди встречать нас, хотя их совсем не много, и они не в параде. Поль был дважды прав. Вдалеке из-за рощицы выехали несколько всадников и направились по равнине навстречу гостям. Продвигались они медленно, с достоинством. Когда они подъехали ближе, стало видно, что это вождь Волков в сопровождении двенадцати молодых воинов-пауни. При них не было оружия, как не было на них убора из перьев и других украшений, которые индеец, принимая гостя, на¬ девает в знак уважения к нему, а не только как свидетель¬ ство собственной своей значительности. Отряды обменялись приветствиями, дружескими, но довольно сдержанными с обеих сторон. Мидлтон, заботясь как о собственном достоинстве, так и о престиже своего 402

правительства, заподозрил нежелательное влияние канад¬ ских агентов; и, желая поддержать авторитет той власти которую представлял, он мнил себя обязанным высказы вать высокомерие, далекое от его истинных чувств. Труд¬ ное было разобраться, какие побуждения владели пндеп цами. Спокойные и величавые, но не холодные, они являли пример любезности, соединенной со сдержанностью, кото¬ рую тщетно пытался бы перенять иной дипломат самого утонченного королевского двора. Так держались оба отряда, продолжая свой путь к се¬ лению. Пока ехали, Мидлтон успел обдумать все пришед¬ шие ему на ум возможные причины этого странного при¬ ема. Хотя при нем был штатный переводчик, пауни выра¬ зили свое приветствие таким образом, что обошлось без его услуг. Двадцать раз капитан поднимал глаза на своего бы¬ лого друга, стараясь прочесть выражение его сурового лица. Однако все попытки, все догадки оставались равно бесплодны. Взор Твердого Сердца был недвижен, спокоен и немного озабочен; но, непроницаемый, он не отражал и тени каких-либо душевных движений. Вождь не заговорил сам и, видно, не был расположен вызвать на разговор го¬ стей. Мидлтону ничего не оставалось, как поучиться вы- держке у своих спутников и ждать, когда объяснение при¬ дет своим чередом. Наконец они приехали в деревню, и он увидел, что ее обитатели собрались па открытом месте, выстроившись, как всегда, сообразно с возрастом и положением каждого. В целом они составили круг, в центре которого сидело че-> ловек десять — двенадцать главных вождей. Твердое Сердце, приблизившись, взмахнул рукой п, когда круг раздвинулся, проехал в середину вместе со всеми своими спутниками. Здесь они спешились, п, как только увели коней, чужеземцы увидели вокруг тысячу смуглых лиц, важных, спокойных, но озабоченных. Мидлтон обвел их глазами в нарастающей тревоге. Ни кличем, ни пением, ни возгласами не приветствовал его народ, с которым год назад он расставался с сожалением. Его беспокойство, чтобы не сказать опасения, разделяли и все его спутники. Тревогу в их взглядах постепенно сме¬ нила суровая решимость; каждый молча поправил свое ружье и проверил, в порядке ли прочее снаряжение. Однако хозяева не выказали в ответ тех же признаков враждебности. Твердое Сердце кивком пригласил Мидл- 403

тона и Поля следовать за ним и подвел их к группе людей, занимавшей центр круга. Здесь они нашли разрешение за¬ гадки, породившей в них столь естественные опасения. В грубом подобии кресла, устроенном так, чтобы тело могло легко сохранять прямое, но покойное положение, си¬ дел траппер. С первого же взгляда его друзья поняли, что старик призван наконец уплатить последнюю дань при¬ роде. Глаза остекленели и казались незрячими, потому что и них не отражалась мысль. Лицо несколько осунулось против прежнего, и резче заострились его черты; но этим, если судить по внешним признакам, и ограничивалась как будто вся перемена. Наступающую кончину нельзя было приписать какой-либо определенной болезни: это было по¬ степенное и тихое угасание физических сил. Правда, жизнь еще не покинула тело, но временами она как будто уже совсем готова была отлететь, а потом, казалось, опять возвращалась в недвижное тело, не желая отступиться от прав на это свое вместилище, не подточенное ни пороком, ни болезнью. Старик был посажен таким образом, чтобы свет заходя¬ щего солнца падал прямо на него, на его величавое лицо. Голова его была обнажена, и длинные пряди поредевших седых волос развевались на вечернем ветру. На коленях у него лежало ружье, а прочие охотничьи принадлежности, размещены были рядом, у него под руками. В ногах у него лежала собака, припавшая к земле головой, как будто во сне. Поза ее была свободна и естественна, и только со вто¬ рого взгляда Мидлтон разобрал, что видит не Гектора, а его чучело, которому индейцы искусно и любовно сумели придать совсем живой вид. Его собственная собака играла поодаль с маленьким сыном Тачичены и Матори. Сама мать стояла тут же, держа на руках второго своего мла¬ денца, который мог похвалиться происхождением от слав¬ ного корня, ибо его отцом был не кто другой, как Твердое Сердце. Дед его, Ле Балафре, сидел близ умирающего, и весь его вид говорил, что и ему уже недолго ждать конца. Все остальные в середине круга были тоже глубокие ста¬ рики, как видно подошедшие поближе, чтобы наблюдать, как справедливый и бесстрашный воин отправляется в свой самый далекий поход. За свою жизнь, деятельную, отмеченную постоянным самоограничением, старик нашел награду в мирной и ти¬ хой смерти. Силы, можно сказать, не изменяли ему до са¬ 404

мого конца. А их упадок, когда наступил, был и быстрым и безболезненным. Всю весну траппер еще выходил с пле¬ менем на охоту, но к началу лета ноги вдруг отказались служить. Его тело быстро слабело, а с ним и умственные способности. Пауни думали уже, что скоро лишатся му¬ дрого советника, которого научились любить и уважать. Но лампада жизни, чуть мерцая, все не хотела угаснуть. В утро того дня, когда прибыл Мидлтон, к умирающему, казалось, вернулась вся его прежняя сила. Он, как бывало, не скупился на полезные наставления и временами, узна¬ вая, останавливал глаза на ком-либо из друзей. Но это было как бы последнее прощание, с которым обратился к миру живых тот, чей дух уже считали отлетевшим, хотя в теле еще теплилась жизнь. Подведя своих гостей к умирающему, Твердое Сердце помолчал с минуту — не только для приличия, но и в искренней печали,— затем слегка наклонился и спросил: — Слышит мой отец слова своего сына? — Говори,— ответил траппер глухо, но в окружающей тишине его слова прозвучали с отчетливостью, от которой становилось страшно.— Я покидаю селенье Волков и скоро буду так далеко, что твой голос не дойдет до меня. — Пусть мудрый вождь не тревожится, отправляясь в путь,— продолжал Твердое Сердце, в искреннем горе забы¬ вая, что другие ждут, когда и им можно будет обратиться к его названому отцу.— Сто Волков будут очищать его тропу от терновника. — Пауни, я умираю, как жил, христианином! — снова заговорил траппер с такою силой в голосе, что слушавшие встрепенулись, точно при звуке трубы, когда ее призывы, сперва лишь еле доносившиеся из глухой дали, вдруг сво¬ бодно разнесутся в воздухе.— Как пришел я в жизнь, так я хочу и уйти из жизни. Человеку моего племени не нужно ни коня, ни оружия, чтобы предстать пред Великим духом. Он знает, какого цвета моя кожа, и сообразно с тем, как был я одарен, будет он судить меня за мои дела. — Мой отец расскажет моим молодым воинам, сколько сразил он мингов и какие совершал он дела доблести и справедливости, чтобы они научились ему подражать. — Хвастливый язык не слушают в небе белого чело¬ века! — торжественно возразил старик.— Великий дух ви¬ дел все, что я делал. Глаза его всегда открыты. Что было сделано хорошо, он запомнил; неправые мои дела он не 405

забудет наказать, хотя наказывает он милосердно. Нет, сын мой, бледнолицый не может петь перед богом хвалы самому себе и надеяться, что бог их примет. Несколько разочарованный, молодой предводитель пле¬ мени скромно отступил, пропуская к умирающему воинов, вновь прибывших. Мидлтон взял исхудалую руку траппера и срывающимся голосом назвал себя. Старик слушал, как слушает человек, чьи мысли заняты совсем другим пред¬ метом; но, когда дошло до его сознания, кто с ним говорит, в его померкших глазах отразилась радость узнавания. — Я надеюсь, ты не забыл тех, кому ты оказал боль¬ шую помощь! — сказал в заключение Мидлтон.— Мне бы¬ ло бы горько думать, что я не удержался в твоей памяти. — Я мало что забыл из того, что видел,— возразил траппер.— Я у завершения длинной череды тяжелых дней, но нет среди них ни одного, от которого я хотел бы отве¬ сти глаза. Я помню и тебя, и всех твоих спутников. И тво¬ его деда, того, что был раньше тебя... Я рад, что ты вер¬ нулся в прерию, потому что мне нужен человек, говоря¬ щий на моем родном языке, а торговцам в этих краях нельзя доверять. Можешь ты исполнить одну просьбу уми¬ рающего старика? — Скажи только, что,— ответил Мидлтон,— все будет сделано. — Это далекий путь... чтобы посылать такие пустя¬ ки,— продолжал старик; он говорил отрывисто, с останов¬ ками — не хватало сил и дыхания.— Путь далекий и тя¬ желый, но доброту и дружбу забывать нельзя. Есть селе¬ ние в горах Отсего... — Я знаю это место,— перебил Мидлтон, видя, что тому все труднее говорить.— Скажи, что нужно сделать. — Возьми это ружье... сумку для пуль... рог и пошли человеку, чье имя проставлено на замке ружья... один тор¬ говец вырезал мне буквы ножом... потому что я давно со¬ бирался послать другу... в знак моей любви. — Будет послано. Чего ты хотел бы еще? — Мне больше нечего завещать. Свои капканы я отдаю моему сыну-индейцу, потому что он добр и верно держит слово. Пусть он станет предо мной. Мидлтон объяснил вождю, что сказал траппер, и ото¬ шел, уступив ему место. — Пауни,— продолжал старик, меняя язык, как он это делал обычно, в зависимости от того, к кому обращал он 406

свои слова, а иногда и в соответствии с выражаемой мыслью,— есть обычай у моего народа, чтобы отец давал благословение сыну, перед тем как закроет навеки глаза. Свое благословение я даю тебе. Прими его. Потому что мо¬ литвы христианина никогда не сделают тропу справедли¬ вого воина к блаженным прериям ни длинней, ни терни¬ стей! Не знаю, встретимся ли мы когда-нибудь вновь. Есть много различных преданий о месте, где обитают Добрые Духи. Не пристало мне, хотя я стар и опытен, выставлять свое мнение против мнения целого народа. Ты веришь в блаженные прерии, я разделяю веру моих отцов. Если верно и то и другое, мы расстаемся навеки; но если ока¬ жется, что под разными словами скрыт один и тот же смысл, то мы еще будем стоять рядом, пауни, пред лицом вашего Ваконды, который будет не кем иным, как моим бо¬ гом. Можно многое сказать в пользу обеих вер, потому что каждая, видно, хороша для своего народа, и это несом¬ ненно так и было предназначено. Боюсь, я был не во всем таков, каким должно быть белому человеку,— недаром мне жаль навсегда расстаться с ружьем и с радостями охоты. Вся вина за это лежит на мне самом — потому что не он здесь в ответе. Да, Гектор,— продолжал он, стараясь на¬ щупать уши собаки,— наконец пришло нам время разлу¬ читься, песик, а охота будет долгая. Ты был честной и смелой собакой — и верной! Ты не можешь, пауни, зако¬ лоть собаку на моей могиле, потому что христианский пес где пал, там и лежать ему вовек, но из любви к ее хозя¬ ину ты будешь добрым к ней, когда я умру. — Слова моего отца вошли в мои уши,— ответил Твер¬ дое Сердце и почтительным жестом выразил свое согласие. — Слышишь, песик, что обещал вождь? — спросил траппер, стараясь привлечь внимание того, что ему пред¬ ставлялось его собакой. Не встретив ответного взгляда, не услышав дружеского тявканья, старик попробовал засунуть пальцы между хо¬ лодных губ. И тогда правда молнией пронзила его мысль, хотя обман еще не раскрылся ему во всей полноте. Отки¬ нувшись в своем кресле, он поник головой, как иод тяже¬ лым и нежданным ударом. Пока он был в забытьи, два молодых индейца поспешили унести чучело с той тонко¬ стью чувства, которое толкнуло их на благородный обман. — Собака мертва! — прошептал траппер после долгого молчания.— Собакам, как и человеку, отмерен срок. Гек¬ 407

тор честно прожил свою жизнь!.. Капитан,— добавил он, силясь поманить рукой Мидлтона,— я рад, что ты приехал, потому что эти индейцы — они добры и благожелательны, как свойственно их природе, но не те они люди, чтобы как следует похоронить белого человека. И еще я думал об этой собаке у моих ног. Нехорошо, конечно, укреплять лю¬ дей в мысли, будто христианин может ждать, что встре¬ тится на том свете со своей собакой. Но все же не будет большой беды, если зарыть останки такого верного друга подле праха его хозяина. — Будет, как ты пожелал. — Я рад, что ты согласен со мной. Так чтобы зря не грудиться, положи ты мою собаку у меня в ногах. Или, уж все одно, положи бок о бок со мной. Охотнику не за¬ зорно лежать рядом со своей собакой! — Обещаю исполнить твою волю. Старик долго молчал — видимо, задумавшись. Време¬ нами он грустно поднимал глаза, как будто хотел снова обратиться к Мидлтону, но, казалось, какое-то чувство, мо¬ жет быть застенчивость, каждый раз не давало ему заго¬ ворить. Видя его колебания, капитан ласково спросил, не надо ли сделать для него что-нибудь еще. — Нет у меня ни одного родного человека на всем ши¬ роком свете! — ответил траппер.— Умру я, и кончится на том мой род. Мы не были никогда вождями, но всегда умели честно прожить свою жизнь, с пользой для людей — в этом, надеюсь, нам никто не откажет. Мой отец похоро¬ нен у моря, а кости сына побелеют на прериях... — Скажи, где он был погребен, и тело твое будет по¬ коиться рядом с ним,— перебил его Мидлтон. — Не нужно, капитан. Дай мне мирно спать там, где я жил,— там, куда не доносится шум поселений! Все же я не вижу надобности, чтобы могила честного человека пря¬ талась, точно индеец в засаде. Я уплатил одному камено¬ тесу в поселениях, чтобы он на могиле моего отца поставил в головах камень с высеченной надписью. Обошлось это мне в двенадцать бобровых шкурок и сделано было на славу — искусно и затейливо! Вот он и говорит каждому, кто бы ни пришел, что лежит под ним тело христианина, звавшегося так-то и так-то; и рассказывает, что делал в жизни этот человек, и сколько прожил лет, и какой он был честный. Когда мы разделались с французами в старой войне, я съездил туда нарочно, чтобы посмотреть, пра- 408

вилыю ли все исполнено, и я рад, что могу сказать: ка¬ менотес сдержал свое слово. — Так ты хотел бы и на свою могилу такой же камень? — На мою? Нет, нет; у меня нет другого сына, кроме Твердого Сердца, а много ли знает индеец о том, как и что принято у белых людей? К тому же... я и без того перед ним в долгу, я так мало сделал, пока жил в его племени. Ружье, конечно, покрыло бы цену такой штуки... но я знаю, малый с удовольствием повесит его в своей зале, потому что много оленей и много птиц было подстрелено на его глазах из этого ружья... Нет, ружье должно быть послано тому, чье имя вырезано на замке! — Но есть человек, который любит тебя и с радостью осуществит твое желание, чтобы хоть этим доказать свою привязанность. И он не только сам обязан тебе избавле¬ нием от многих опасностей, но еще и принял в наследство неоплатный долг благодарности. Судет и иа твоей могиле стоять камень с надписью. Старик протянул свою иссохшую руку и с чувством сжал в ней руку капитана. — Я так и думал, что ты будешь рад это сделать, но просить мне не хотелось,— сказал он,— ведь ты мне не родственник. Не ставь на нем никаких хвастливых слов — просто имя, умер тогда-то, стольких-то лет; да что-нибудь из библии. И больше ничего... Тогда мое имя не вовсе про¬ падет на земле; больше мне ничего не надобно. Мидлтои обещал, и опять последовала тишина, преры¬ ваемая только редкими, отрывистыми словами умираю¬ щего. Он как будто закончил свои расчеты с миром и только ждал окончательного призыва, чтобы навек уйти. Мидлтон и Твердое Сердце стали с двух сторон подле него и с печальным вниманием следили, как меняется его лицо. Часа два эти изменения были почти неощутимы. Источен¬ ные временем черты умирающего хранили выражение ти¬ хого и благородного покоя. Время от времени он заговари¬ вал. И все это долгое время, торжественно напряженное, пауни как один человек не двигались с места с чрезвычай¬ ной сдержанностью и терпением. Когда старик говорил, все наклоняли головы, чтобы лучше слышать; а когда он смолкал, они, казалось, думали о его словах, оценивая их мудрость. Пламя догорало. Старик молчал, и были минуты, когда окружающие не знали, жив он или уже отошел. Около часу траппер оставался почти недвижим. Только 40?

временами его глаза открывались и закрывались. Когда от¬ крывались, их взгляд казался устремленным к облакам, что заволакивали западный горизонт, переливая яркими тонами и придавая отчетливость и прелесть красочному великолепию американского заката. И этот час, и спокой¬ ная красота этого времени года, и то, что совершалось,— все это соединилось, чтобы наполнить зрителей торжест¬ венным благоговением. Вдруг среди мыслей о своем необы¬ чайном положении Мидлтон почувствовал, что рука, кото¬ рую он держал, с невероятной силой стиснула его ладонь, и старик, поддерживаемый своими друзьями, встал на ноги. Он обвел присутствующих взглядом, точно всех при¬ глашая слушать (еще не отживший остаток слабости чело¬ веческой!), и, по-военному вскинув голову, голосом внят¬ ным каждому, он выговорил одно лишь слово: — Здесь! И полная неожиданность этого движения, и вид вели¬ чия и смирения, так примечательно сочетавшихся в стар¬ ческом этом лице, и необычная звонкая сила голоса на мгновение смутили всех вокруг. Когда Мидлтон и Твердое Сердце, из которых каждый невольно протянул руку, чтобы старик оперся на нее, снова поглядели на него, они увидели, что тот уже не нуждается в их заботе. Они печально опустили тело в кресло, а Ле Балафре встал и объявил племени, что старик скончался. Голос дряхлого индейца прозвучал, как эхо из того невидимого мира, куда только что отлетел кроткий дух траппера. — Доблестный, справедливый и мудрый воин уже сту¬ пил на тропу, которая приведет его в блаженные поля его народа! — сказал престарелый вождь.— Когда Ваконда призвал его, ои был готов и тотчас отозвался. Ступайте, дети мои, помните справедливого вождя бледнолицых и очищайте ваш собственный след от терновника! Могилу вырыли под сенью благородного дуба. Она и по¬ сейчас тщательно охраняется Волками-пауни, и ее часто показывают путешественникам и заезжим торговцам, как место, где покоится справедливый белый человек. На ней поставили надгробный камень с простою надписью, каь того пожелал сам траппер. Мидлтон позволил себе един¬ ственную вольность — добавил слова: «Да не дерзнет ничья рука своевольно потревожить его прах».

шпион, или Повесть о нейтральной территории

Перевод с английского Э. Березиной и Е. Шишмаревой Редактор М. Черневич Рисунки И. Ильинского

Глава IЕго лицо, спокойствие храня, Скрывало жар души и тайный пыл, И, чтоб не выдать этого огня. Его холодный ум на страже был,— Так пламя Этны меркнет в свете дня. Томас Кэмпбелл, «Гертруда из Вайоминга» 1 днажды вечером на исходе 1780 го¬ да по одной из многочисленных не¬ больших долин графства Вест-Че- стер2 ехал одинокий всадник. Пронизывающая сырость п нарастающая ярость восточного ветра, несомненно, предвещали бурю, которая, как здесь часто бывает, порой длится несколько дней. Но напрасно всадник зорким гла¬ зом всматривался в темноту, желая найти подходящее для себя убежище, где он мог бы укрыться от дождя, уже начавшего сливаться с густым вечерним туманом. Ему попадались только убогие домишки людей низкого звания, и, принимая во внимание непосредственную бли¬ зость войск, он считал неразумным и даже опасным в ка¬ ком-нибудь из них остановиться. После того как англичане завладели островом Нью- Йорк, территория графства Вест-Честер стала ничьей зем¬ лей, и до самого конца войны американского народа за независимость здесь действовали обе враждующие сто¬ роны. Значительное число жителей — то ли в силу родст¬ венных привязанностей, то ли из страха,— вопреки своим 1 Перевод стихотворных эпиграфов, за исключением особо ого¬ воренных, выполнен М. Тарасовой. 2 Графство Вест -Честер — одно из графств (обла¬ стей), находившихся в штате Нью-Йорк: граничило с городом Нью-Йорком, расположенным на острове Манхаттан. 413

чувствам и симпатиям, придерживались нейтралитета. Южные города, как правило, подчинялись королевской власти, тогда как жители северных городов, находя опору в близости континентальных 1 войск, смело отстаивали свои революционные взгляды и право на самоуправление. Мно¬ гие, однако, носили маску, которую еще не сбросили к этому времени; и не один человек сошел в могилу с по¬ зорным клеймом врага законных прав своих соотечествен¬ ников, хотя втайне был полезным агентом вождей револю¬ ции; с другой стороны, если бы открыть секретные шка¬ тулки кой-кого из пламенных патриотов, можно было бы вытащить на свет божий королевские охранные грамоты 2, спрятанные под британскими золотыми монетами. Заслышав стук копыт благородного коня, каждая фер¬ мерша, мимо жилища которой проезжал путник, боязливо приоткрывала дверь, чтобы взглянуть на незнакомца, и, возможно, обернувшись назад, сообщала результаты своих наблюдений мужу, стоявшему в глубине дома наготове к бегству в соседний лес, где он обычно прятался, если ему грозила опасность. Долина была расположена при¬ мерно в середине графства, довольно близко от обеих армий, поэтому нередко случалось, что обобранный одной стороной получал обратно свое имущество от другой. Правда, ему не всегда возвращали его же добро; постра¬ давшему иногда возмещали понесенный им урон даже с избытком за пользование его собственностью. Впрочем, в этой местности законность то и дело нарушалась, и реше¬ ния принимались в угоду интересам и страстям тех, кто был сильнее. Появление несколько подозрительного на вид незна¬ комца верхом па коне, хотя и без военной сбруи, но все же гордом и статном, как и его седок, вызывало у глазевших па них обитателей окрестных ферм множество догадок; в иных же случаях, у людей с неспокойной совестью,— и немалую тревогу. Изнуренному необычайно тяжелым днем всаднику т:е терпелось поскорее укрыться от бури, бушевавшей все сильнее, и теперь, когда вдруг полил крупными каплями 1 Континентальные войска — войска национальной армии, сражавшейся за независимость Северной Америки. 2 Королевские охранные грамоты выдавались английским королем Георгом III (1760—1820) на право заниматься торговлей и приобретать земли в североамериканских колониях. 414

косой дождь, он решил просить приюта в первом же попав¬ шемся жилье. Ему не пришлось долго ждать; проехав че^ рез шаткие ворота, он, не слезая с седла, громко посту¬ чался во входную дверь весьма неказистого дома. В ответ на стук показалась средних лет женщина, внешность которой столь же мало располагала к себе, как и ее жи¬ лище. Увидев у порога всадника, освещенного ярким све¬ том пылающего очага, женщина испуганно отпрянула и наполовину прикрыла дверь; когда она спросила приез¬ жего, что ему угодно, на ее лице вместе с любопытством отразился страх. Хотя полузакрытая дверь не позволила путнику как следует разглядеть убранство комнаты, но и то, что он заметил, заставило его снова устремить пристальный взор в темноту в надежде отыскать более приветливый кров; однако, с трудом скрывая отвращение, он попросил дать ему приют. Женщина слушала с явным неудовольствием и прервала его, не дав закончить фразу. — Не скажу, чтоб я охотно пускала в дом незнакомых: времена нынче тревожные,— сказала она развязно, рез¬ ким голосом.— Я бедная одинокая женщина. Дома только старый хозяин, а какой от него прок! Вот в полумиле отсюда, дальше по дороге, есть усадьба, уж там-то вас примут и даже денег не спросят. Я уверена, что им это будет куда удобнее, а мне приятнее — ведь Гарви нет дома. Хотела б я, чтоб он послушался добрых советов и бросил скитаться; денег у него теперь порядочно, пора бы ему образумиться и зажить так, как другие люди его лет п достатка. Но Гарви Бёрч делает все по-своему и в конце концов помрет бродягой! Всадник не стал больше слушать. Следуя совету ехать дальше по дороге, он медленно повернул коня к воротам, плотнее запахнул полы широкого плаща, готовясь снова пуститься навстречу буре, но последние слова женщины остановили его. — Так, значит, здесь живет Гарви Бёрч? — невольно пырвалось у него, однако он сдержал себя и ничего больше не добавил. — Нельзя сказать, что он здесь живет,—ответила жен¬ щина и, быстро переведя дух, продолжала: — Он тут почти не бывает, а если и бывает, то так редко, что я с трудом узнаю его, когда он удостоит показаться своему бедному старому отцу и мне. Конечно, мне все равно, вернется ли 415

он когда-нибудь домой... Значит, первая калитка слева... Ну, а мпе-то мало дела до того, явится Гарви сюда когда- нибудь или нет...— И она резко захлопнула дверь перед всадником, который рад был проехать еще полмили до более подходящего и более надежного жилища. Было еще достаточно светло, и путник разглядел, что земли вокруг строения, к которому он подъехал, хорошо обработаны. Это был длинный низкий каменный дом с двумя небольшими флигелями. Протянувшаяся во всю длину фасада веранда с аккуратно выточенными деревян¬ ными столбами, хорошее состояние ограды и надворных построек — все это выгодно отличало усадьбу от простых окрестных ферм. Всадник поставил лошадь за угол дома, чтобы хоть немного защитить ее от дождя и ветра, пере¬ кинул на руку свою дорожную сумку и постучал в дверь. Вскоре появился старик негр; очевидно, не считая нуж¬ ным докладывать своим господам о посетителе, слуга впу¬ стил его, сперва с любопытством оглядев при свете свечи, которую держал в руке. Негр ввел путника в удивительно уютную гостиную, где горел камин, столь приятный в хму¬ рый октябрьский вечер, когда бушует восточный ветер. Незнакомец отдал сумку заботливому слуге, вежливо по¬ просил старого джентльмена, который поднялся навстречу, дать ему пристанище, поклонился трем дамам, занимав¬ шимся рукоделием, и начал освобождаться от верхней одежды. Он снял шарф с шеи, затем плащ из синего сукна, и перед внимательными взорами членов семейного кружка предстал высокий, на редкость хорошо сложенный муж¬ чина лет пятидесяти. Его черты выражали чувство собст¬ венного достоинства и сдержанность; у него был прямой нос, близкий по типу к греческому; спокойные серые глаза смотрели задумчиво, даже, пожалуй, печально; рот и под¬ бородок говорили о смелости и сильном характере. Его до¬ рожный наряд был прост и скромен, однако так одевались его соотечественники из высших слоев общества; парика на нем не было, и причесывал он волосы, как военные, а в стройной, удивительно складной фигуре сказывалась военная выправка. Внешность незнакомца была столь вну¬ шительна и так явно обличала в нем джентльмена, что, когда он снял с себя лишнюю одежду, дамы привстали и вместе с хозяином дома еще раз поклонились ему в ответ на приветствие, с которым он снова к ним обратился. 416

Хозяин дома был несколькими годами старше путе¬ шественника; его манера держаться, платье, окружающая обстановка — все говорило о том, что он повидал свет и принадлежит к высшему кругу. Дамское общество состо¬ яло из незамужней особы лет сорока и двух юных деву¬ шек по меньшей мере вдвое моложе ее. Краски поблекли на лице старшей леди, но чудесные глаза и волосы делали ее очень привлекательной; очарование придавало ей и ми¬ лое, приветливое обхождение, каким далеко не всегда мо¬ гут похвастать многие более молодые женщины. Сестры -- сходство между девушками свидетельствовало об их близ¬ ком родстве — были в полном расцвете молодости; румя¬ нец — неотъемлемое свойство вест-честерской красавицы, рдел на их щеках, а глубокие голубые глаза сияли тем блеском, который пленяет наблюдателя и красноречиво говорит о душевной чистоте и покое. Все три леди отличались женственностью и изящест¬ вом, присущими слабому полу этою края, а их манеры показывали, что они, как и хозяин дома, принадлежат к высшему обществу. Мистер Уортон, ибо так звали владельца уединен нон усадьбы, поднес гостю рюмку превосходной мадеры и, налив рюмку себе, снова сел к камину. С минуту он мол¬ чал, словно обдумывая, не нарушит ли правила вежли¬ вости, задав подобный вопрос незнакомцу, наконец, оки¬ нув его испытующим взглядом, спросил: — За чье здоровье я имею честь выпить? Путник тоже сел; когда мистер Уортон произносил эти слова, оп рассеянно смотрел в камин, потом, обратив пытливый взгляд на хозяина дома, ответил с легкой кра¬ ской в лице: — Моя фамилия Харпер. — Мистер Харпер,— продолжал хозяин с церемонно¬ стью того времени,— я имею честь выпить за ваше здо¬ ровье и надеюсь, что дождь вам не повредил. Мистер Харпер молча поклонился в ответ на любез¬ ность и опять погрузился в раздумье, казалось вполне по¬ нятное и извинительное после долгого пути, проделанного по такой непогоде. Девушки снова сели за пяльцы, а их тетка, мисс Дженнет Пейтон, вышла, чтобы присмитреть за приготов¬ лениями к ужину для неожиданного гостя. Наступило короткое молчание; мистер Харпер, видимо, наслаждался 417

теплом и покоем, но хозяин снова нарушил тишину, спро¬ сив гостя, не помешает ли ему дым; получив отрицатель¬ ный ответ, мистер Уортон тотчас же взялся за трубку, которую отложил при появлении незнакомца. Хозяину дома явно хотелось завязать разговор, однако, то ли из опасения ступить на скользкую почву, то ли не желая прерывать очевидно умышленное молча¬ ние гостя, он долго не решался заговорить. Наконец его подбодрило движение мистера Харпера, бросившего взгляд в сторону, где сидели сестры. — Теперь стало очень трудно,— заметил мистер Уор¬ тон, для начала осторожно обходя темы, которые ему хо¬ телось бы затронуть,— получать табак, каким я привык баловать себя по вечерам. — А я думал, нью-йоркские лавки поставляют вам самый лучший табак,— спокойно отозвался мистер Харпер. — Н-да, конечно,— ответил неуверенно мистер Уор¬ тон и посмотрел на гостя, но сразу опустил глаза, встре¬ тив его твердый взгляд.— В Нью-Йорке, наверное, полно табаку, но в эту войну любая, даже самая невинная, связь с городом слишком опасна, чтобы рисковать из-за такого пустяка. Табакерка, из которой мистер Уортон только что на¬ бил свою трубку, стояла открытая почти у самого локтя мистера Харпера; он машинально взял из нее щепотку и попробовал на язык, однако мистера Уортона это встре¬ вожило. Ничего не сказав о качестве табака, гость снова впал в задумчивость, и хозяин успокоился. Теперь, когда он добился некоторого успеха, мистер Уортон не хотел отступать и, сделав над собой усилие, продолжал: — Я желаю от всего сердца, чтобы кончилась эта не¬ честивая война и мы опять могли бы встретиться с друзь¬ ями и близкими в мире и любви. — Да, очень хотелось бы,— выразительно сказал мистер Харпер и снова вскинул глаза на хозяина дома. — Я не слыхал, чтобы со времени появления наших новых союзников произошли какие-либо значительные передвижения войск,— заметил мистер Уортон; выбив пепел из трубки, он повернулся к гостю спиной, будто для того, чтобы взять из рук младшей дочери уголек. — Видимо, об этом еще не стало широко известно. — Значит, надо полагать, будут сделаны какие-нибудь 418

серьезные шаги? — спросил мистер Уортон, все еще на¬ клонившись к дочери и в ожидании ответа бессознательно мешкая с раскуриванием трубки. — Разве поговаривают о чем-нибудь определенном? — О нет, ни о чем особенном; однако от таких мощ¬ ных сил, какими командует Рошамбо !, естественно чего-то ожидать. Мистер Харпер кивнул головой в знак согласия, по ни¬ чего не сказал, а мистер Уортон, раскурив трубку, про¬ должал : — Должно быть, на Юге действуют более решительно. Гейтс и Корнваллис там, видимо, хотят покончить с вой¬ ной 2. Мистер Харпер наморщил лоб, п па его лице мельк¬ нула тень глубокой печали; глаза па миг зажглись огнем, 1 Рошамбо — командующий французскими войсками, п'*р<*- брошепными на североамериканский материк для помощи амери¬ канским колониям в борьбе против Англии. 2 Уортон намекает па победу английского генерала Корн нал- лиса, разбившего войско американского генерала Гейтса в сраже¬ нии при Кемдене в штате Южная Каролина (1780). 419

обличавшим сильное скрытое чувство. Восхищенный взор младшей сестры едва успел уловить это выражение, как оно уже исчезло; лицо незнакомца стало опять спокойным и исполненным достоинства, неоспоримо показывая, что разум у вего преобладает над чувством. Старшая сестра приподнялась со стула и с торжеством воскликнула: — Генералу Гейтсу не повезло с графом Корнвалли- сом, как повезло с генералом Бергойном 1. — Но ведь генерал Гейтс не англичанин, Сара,— по¬ спешила возразить младшая леди; смущенная своей сме¬ лостью, она покраснела до корней волос и принялась рыться в рабочей корзинке, втайне надеясь, что на ее слова не обратили внимания. Пока девушки говорили, гость смотрел то на одну, то на другую; едва уловимое подергивание губ выдавало его душевное волнение, когда он шутливо обратился к младшей из сестер: — А могу ли я узнать, какой вывод вы делаете из этого? Когда у Френсис прямо спросили мнения о вопросе, неосторожно затронутом при постороннем, она покраснела еще гуще, но ответа ждали, и девушка, немного запинаясь, нерешительно сказала: — Просто... просто, сэр... мы с сестрой порой расхо¬ димся в оценке доблести англичан. На ее детски невинном лице заиграла лукавая улыбка. — А что же, собственно, вызывает у вас разногла¬ сия? — спросил мистер Харпер, отвечая на ее живой .взгляд почти отечески мягкой улыбкой. — Сара считает, что англичане никогда не терпят поражений, а я не очень-то верю в их непобедимость. Путник слушал девушку с той ласковой снисходитель¬ ностью, с какой благородная старость относится к пылкой лаивной молодости, но промолчал и, повернувшись к ка¬ мину, снова'устремил взор на тлеющие угли. Мистер Уортон напрасно старался проникнуть в тайну политических взглядов госгя. Хотя мистер Харпер не казался угрюмым, однако он не проявлял и общительно¬ ^ 1 Генерал Гейтс под Сараготой заставил капитулировать анг¬ лийского генерала Бергойна со всем его войском (1777). Эта крупная победа американцев сыграла решающую роль во всем дальнейшем ходе войны. 420

сти, напротив — он поражал своей замкнутостью; когда хозяин дома встал, чтобы проводить мистера Харпера к столу в соседнюю комнату, он ровным счетом ничего не знал из того, что в те времена было так важно знать о не¬ знакомом человеке. Мистер Харпер подал руку Саре Уор¬ тон, и они вместе вошли в столовую; Френсис следовала за ними, спрашивая себя, не задела ли она чувства гостя своего отца. Буря разыгралась еще сильнее, и проливной дождь, хлеставший в стены дома, будил безотчетное ощущение радости, какую в ненастную погоду испытываешь в теп¬ лой, уютной комнате. Вдруг резкий стук в дверь снова вызвал верного слугу-негра в переднюю. Через минуту он вернулся и доложил мистеру Уортону, что еще один застигнутый бурей путник просит приютить его па ночь. Как только новый пришелец нетерпеливо постучал п дверь, мистер Уортон с явным беспокойством поднялся с места; он быстро перевел взгляд с мистера Харпера на дверь, словно ожидая, что за появлением второго незна¬ комца последует что-то связанное с первым. Едва он успел слабым голосом приказать слуге ввести путника, как дверь широко распахнулась, и тот сам вошел в ком¬ нату. Заметив мистера Харпера, путник на мгновение замялся, потом несколько церемонно повторил свою просьбу, которую только что передал через слугу. Мистеру Уортону и его семейству новый гость крайне не понра¬ вился, однако, опасаясь, что отказ в ночлеге в такую жестокую бурю может привести к неприятностям, старый джентльмен скрепя сердце согласился приютить и этого незнакомца. Мисс Пейтон приказала подать еще кое-какие ку¬ шанья, и пострадавший от непогоды был приглашен к столу, за которым только что отужинало небольшое общество. Сбросив с себя верхнюю одежду, пришелец решительно сел на предложенный ему стул и с завидным аппетитом принялся утолять свой голод. Однако при каждом глотке он обращал тревожный взор на мистера Харпера, который так пристально его разглядывал, что ему невольно становилось не по себе. Наконец, налив в бокал вина, новый гость многозначительно кивнул наблю¬ давшему за ним мистеру Харперу и довольно язвительно сказал: 421

— Пью за наше более близкое знакомство, сэр. Ка¬ жется, мы встречаемся впервые, хотя ваше внимание ко мне наводит на мысль, что мы старые знакомые. Должно быть, вино пришлось ему по вкусу, ибо, по¬ ставив на стол пустой бокал, он на всю комнату причмок¬ нул губами и, подняв бутылку, несколько мгновений дер¬ жал ее против света, молча любуясь блеском прозрачного напитка. — Вряд ли мы когда-либо встречались,— следя за движениями нового гостя, с легкой улыбкой отозвался мистер Харпер; видимо удовлетворенный своими наблю¬ дениями, он повернулся к сидевшей с ним рядом Саре Уортон и заметил: — После развлечений городской жизни вам, наверное, тоскливо в вашем теперешнем жи¬ лище? — О, ужасно тоскливо! — с жаром ответила Сара.— Как и отец, я хочу, чтобы эта ужасная война кончилась скорее и мы снова встретились с нашими друзьями. — Л вы, мисс Френсис, так же горячо жаждете мира, как и ваша сестра? — По многим причинам, конечно, да,— ответила де¬ вушка, украдкой бросив на мистера Харпера застенчивый взгляд. Заметив на его лице прежнее доброе выражение, она продолжала, и умная улыбка озарила ее живые черты: — Но только не ценою потери прав моих соотечест¬ венников. — Прав! — возмущенно повторила ее сестра.— Чьи права могут быть справедливее, чем права монарха! И разве есть долг более настоятельный, чем долг повино¬ ваться тому, кто имеет законное право повелевать? — Ничьи, конечно, ничьи,— сказала Френсис, смеясь от души; ласково взяв в обе руки руку сестры и улыбнув¬ шись мистеру Харперу, она добавила: — Я уже говорила вам, что мы с сестрой расходимся в политических взгля¬ дах, но зато отец для нас беспристрастный посредник; он любит и своих соотечественников, любит и англи¬ чан, а потому не берет ни мою сторону, ни сторону сестры. — Это так,— с некоторым беспокойством заметил ми¬ стер Уортер, взглянув сначала на первого гостя, потом на второго.— У меня близкие друзья в обеих армиях, и, кто бы ни выиграл войну, победа любой из сторон принесет мне лишь огорчения; поэтому я страшусь ее. 422

— Как я полагаю, нет особых основапий опасаться победы янки \— вмешался новый гость, спокойно нали¬ вая себе еще один бокал из облюбованной им бутылки. — Войска егс величества, возможно, лучше обучены, чем континентальные,— несмело вымолвил хозяин дома,— по ведь и американцы одерживали выдающиеся победы. Мистер Харпер оставил без внимания как первое, так и второе замечание и попросил проводить его в отведен¬ ную ему комнату. Слуге-мальчику велели показать дорогу, п, учтиво пожелав всем доброй ночи, путник удалился. Как только за мистером Харпером закрылась дверь, нож и вилка выпали из рук сидевшего за столом пепроше- иого гостя; он медленно поднялся, осторожно подошел к двери, отворил ее, прислушался к удалявшимся шагам и, не обращая внимания на ужас и изумление семейства Уортон, снова затворил ее. Рыжий парик, скрывавший черные кудри, широкая повязка, прятавшая половину лица, сутулость, благодаря которой гость выглядел пяти¬ десятилетним стариком,— вмиг все исчезло. — Отец! Дорогой мой отец! — крикнул красивый мо¬ лодой человек,— милые мои сестрицы и тетушка! Не¬ ужели я наконец с вами? — Благослови тебя господь, Генри, сын мой!—ра¬ достно воскликнул пораженный отец. А девушки, в слезах, приникли к плечам брата. Единственным посторонним свидетелем того, как не¬ ожиданно объявился сын мистера Уортона, был верный негр, выросший в доме своего хозяина и, словно в на¬ смешку над своим положением раба, названный Цезарем. Взяв протянутую молодым Уортоном руку, он горячо по¬ целовал ее и вышел. Мальчик-слуга больше ие возвра¬ щался, по Цезарь снова вошел в гостиную, как раз в ту мииуту, когда молодой английский капитан спроси; — Но кто такой этот мистер Харпер? Он не выдаст меня? — Нет, нет, масса Гарри!—убежденно воскликнул негр, качая седой головой.— Я видел... Масса Харпер на коленях молился богу. Человек, что молится богу, не будет доносить на хорошего сына, который пришел Я и к и — презрительное имя. которым англичане называли американцев. 423

к старому огцу... Скиннер 1 сделает такое, но не христиа¬ нин! Не один мистер Цезарь Томсон, как он сам себя вели¬ чал (немногочисленные знакомые называли его Цезарем Уортоном) так дурно думал о скиннерах. Обстановка, сложившаяся в окрестностях Нью-Йорка, вынуждала командиров американской армии — для выполнения неко¬ торых планов, а также чтобы досаждать неприятелю — принимать на службу людей заведомо преступных нравов. Естественным следствием господства военной силы, кото¬ рую гражданские власти не сдерживали, были притесне¬ ния и несправедливости. Но не такое было время, чтобы заниматься серьезным разбирательством всяческих зло¬ употреблений. Так выработался определенный порядок, в общем сводившийся к тому, что у своих же соотечествен¬ ников отнимали считавшиеся личными богатства, прикры¬ ваясь при этом патриотизмом и любовью к свободе. Незаконному распределению земных блат частенько попустительствовали военные власти, и не раз бывало, что какой-нибудь незначительный военный чиновник узаконивал самые беспардонные грабежи, а порой даже убийства. Не зевали и англичане, особенно там, где под маской верности короне представлялась возможность дать себе волю. Но эти мародеры вступали в ряды английской армии и действовали куда более организованно, чем скиннеры. Долгий опыт показал их вожакам все выгоды организо¬ ванных действий, и они не обманулись в расчете, если только предание не преувеличило их подвигов. Их отряд получил забавное название «ковбойского» 2 — видимо благодаря нежной любви его солдат к полезному живот¬ ному — корове. Впрочем, Цезарь был слишком предан английскому королю, чтобы объединять в своем представлении людей, получавших чины от Георга III, с воинами нерегулярной армии, чьи бесчинства ему не раз доводилось наблюдать 1 Скиннерами (от английского слова skinner — живодер) называли мародеров, которые под предлогом помощи американ¬ ской армии грабили мирное население нейтральной территории, главным образом — сторонников англичан. 2 Ковбоями (от английского слова cow-boy — коровий па¬ стух) тогда называли мародеров, которые, в отличие от скиннеров, орудовали на стороне англичан. 424

и от чьей алчности его самого не спасали ни бедность, ни положение невольника. Итак, Цезарь не выразил ков¬ боям вполне заслуженного осуждения, а сказал, что только скиннер способен выдать доброго сына, рисковав¬ шего жизнью, чтобы повидать отца. Глава II Познал он радость тихой жизни с ней, Но смолкло сердце, бившееся рядом, Навек ушла подруга юных дней, И стала дочь единственной отрадой. Томас Кэмпбелл, «Гертруда из Вайоминга» Отец мистера Уортона родился в Англии и был млад¬ шим сыном в семье, парламентские связи которой обес¬ печили ему место в колонии Нью-Йорк. Как и сотни других молодых англичан его круга, он навсегда обосно¬ вался в Америке. Он женился, а единственный отпрыск от этого союза был послан в Англию, чтобы воспользоваться преимуществами образования в тамошних учебных заве¬ дениях. Когда юноша закончил в метрополии универси¬ тет, родители дали ему возможность познакомиться с пре¬ лестями европейской жизни. Но через два года отец умер, оставив в наследство сыну почтенное имя и обшнрное поместье, и юноша вернулся на родину. В те дни, чтобы сделать карьеру, молодые люди из именитых английских семей вступали в армию или во флот. Большую часть высоких должностей в колониях занимали военные, и нередко можно было встретить в высших судебных органах война-ветерана, который мечу предпочел мантию судьи. Следуя этому обычаю, старший мистер Уортон пред¬ назначил и своего сына в армию, однако нерешительный характер молодого человека помешал отцу выполнить свое намерение. Юноша в течение целого года взвешивал и сравнивал превосходства одного рода войск над другими. Но тут умер отец. Беспечная жизнь, внимание, которым был окружен молодой владелец одного из самых больших поместий в колониях, отвлекли его от честолюбивых замыслов. Дело 425

решила любовь, и, когда мистер Уортои стал супругом, он уже не думал о том, чтобы стать военным. Много лет жил он счастливо в своей семье, пользуясь уважением сооте¬ чественников как человек честный и положительный, од¬ нако всем его радостям вдруг пришел конец. Его единст¬ венный сын, молодой человек, представленный нами в первой главе, вступил в английскую армию и незадолго до начала военных действий вернулся на родину вместе с войсками пополнения, которые военное министерство Англии сочло нужным отправить в восставшие районы Северной Америки. Дочери мистера Уортона были еще совсем молоденькими девушками и жили тогда в Нью- Йорке, ибо только город мог придать необходимый лоск их воспитанию. Его жена прихварывала, и ее здоровье с каждым годом ухудшалось; едва она успела прижать сына к груди, радуясь, что вся семья в сборе, как вспыхнула революция, охватив своим пламенем всю страну от Джорд¬ жии до Массачусетса. Болезненная женщина не вынесла потрясения и умерла, когда узнала, что сын уходит в бой и ему предстоит сражаться на Юге с ее же родными. На всем континенте не было другого места, где бы английские нравы и аристократические понятия о чи¬ стоте крови и происхождения не укоренились так прочно, как в районах, примыкавших к Нью-Йорку. Правда, обы¬ чаи первых поселенцев — голландцев — несколько смеша¬ лись с обычаями англичан, но преобладали последние. Преданность Великобритании стала еще крепче благодаря частым бракам английских офицеров с девушками из бо гатых и могущественных местных семей, влияние которых к началу военных действий чуть было не толкнуло коло¬ нию на сторону короля. Впрочем, кое-кто из предста¬ вителей этих видных семей поддерживал дело народа; упорство правительства было сломлено, и с помощью кон¬ федеративной армии 1 была создана независимая респуб¬ ликанская форма правления. Только город Нью-Йорк и граничившие с ним терри¬ тории не признавали новую республику, но и там престиж королевской власти держался лишь силою оружия. При таком положении вещей сторонники короля действовали (По-разному — в зависимости от их места в обществе и I 1 Конфедеративная армия — армия федерации шта¬ тов Северной Америки. 426

личных склонностей. Одни с оружием в руках, не жалея сил, мужественно защищали законные, как они считали, нрава короля и пытались спасти от конфискации свое имущество. Другие уезжали из Америки, чтобы укрыться от превратностей и бедствий войны в стране, которую они напыщенно называли отчизной, надеясь, однако, через несколько месяцев вернуться назад. Третьи, наиболее осторожные, остались дома, не отваживаясь покинуть спои обширные владения, а может быть, из привязанности к местам, где прошла их юность. К числу таких людей принадлежал и мистер Уортон. Этот джентльмен огра¬ дил себя от возможных случайностей, тайно поместив все свои наличные деньги в Английский банк; он принял ре¬ шение не уезжать из страны и строжайше соблюдать нейтралитет, рассчитывая таким образом сохранить свои владения, чья бы сторона ни взяла верх. Казалось, он был всецело поглощен воспитанием своих дочерей, однако родственник, занимавший важный пост при новом прави¬ тельстве, намекнул ему, что в глазах соотечественников его пребывание в Нью-Йорке, ставшем лагерем англичан* равносильно пребыванию в столице Англии. Мистер Уор¬ тон вскоре и сам понял, что в тех условиях это было непростительной ошибкой, и решил ее исправить, немедля покинув город. В Вест-Честере у него было большое по¬ местье, куда он в течение многих лет уезжал на жаркие месяцы; дом содержался в полном порядке, и в нем всегда можно было найти приют. Старшая дочь мистера Уортона уже выезжала, но младшей, Френсис, нужно было еще года два подготовки, чтобы появиться в обществе в пол¬ ном блеске; во всяком случае, так полагала мисс Джеинет Пейтон. Эта леди, младшая сестра покойной супруги ми¬ стера Уортона, покинула отчий дом в Вирджинии и со свойственными ее полу преданностью и любовью взяла на себя заботу об осиротевших племянницах, а потому их отец считался с ее мнением. Итак, он последовал ее со¬ вету и, принеся в жертву родительские чувства для блага сноих детей, оставил их в городе. Мистер Уортон отправился в свою усадьбу «Белые акации» с разбитым сердцем — ведь он оставлял тех, кого доверила ему обожаемая жена,—но он должен был внять голосу благоразумия, настойчиво призывавшему его не забывать о своем имуществе. Дочери остались с теткой в великолепном городском доме. Полк, в котором служил 427

капитан Уортон, входил в состав постоянного гарнизона Нью-Йорка, и мысль, что сын в том же городе, где и до¬ чери, была немалым утешением для отца, постоянно о них беспокоившегося. Однако капитан Уортон был молод и к тому же солдат; он нередко ошибался в людях, а так как очень высоко ставил англичан, то думал, что под красным мундиром 1 не может биться бесчестное сердце. Дом мистера Уортона стал местом светских развлече¬ ний офицеров королевской армии, как, впрочем, и другие дома, удостоившиеся их внимания. Кое-кому из тех, кого посещали офицеры, эти визиты пошли на пользу, многим принесли вред, потому что зародили несбыточные наде¬ жды, а для большинства, к несчастью, были губительны. Всем известное богатство отца, а возможно, и близкое со¬ седство отважного брата избавляли от опасений, что беда приключится и с молоденькими дочерьми мистера Уор¬ тона; и все же трудно было ожидать, чтобы любезности по¬ клонников, восхищавшихся прелестным личиком и строй¬ ной фигурой Сары Уортон, не оставили следа в ее душе. Рано созревшая в благодатном климате красота Сары и ее изысканные манеры сделали девушку общепризнанной первой красавицей города. Казалось, лишь одна Френсис могла бы оспаривать это главенство среди женщин их круга. Впрочем, Френсис недоставало еще полугода до волшебных шестнадцати лет, к тому же мысль о сопер¬ ничестве и в голову не приходила нежно привязанным друг к другу сестрам. Если не считать удовольствия от болтовни с полковником Уэлмиром, Саре приятнее всего было любоваться расцветающей красотой насмешливой маленькой Гебы2, которая подрастала рядом с ней, раду¬ ясь жизни со всей невинностью молодости и пылом горя¬ чей натуры. Может быть, потому, что на долю Френсис не выпадало столько комплиментов, сколько доставалось ее старшей сестре, а может, и по другой причине, но рас¬ суждения офицеров о характере войны производили на Френсис совсем иное впечатление, чем на Сару. Англий¬ ские офицеры имели обыкновение презрительно отзы¬ ваться о своих противниках, и Сара принимала пустое бахвальство своих кавалеров за чистую монету. Вместе с первыми политическими суждениями, дошедшими до 1 Красные мундиры были формой офицеров английской коро¬ левской армии. 2 Геба (греч. миф.) — богиня вечной юности. 428

слуха Френсис, она услышала иронические замечания о поведении своих соотечественников. Сперва она верила словам офицеров, но один генерал, бывавший в доме ми¬ стера Уортона, нередко вынужден был отдавать должное врагу, чтобы не умалить собственных заслуг, и Френсис стала с некоторым сомнением относиться к разговорам о неудачах мятежников. Полковник Уэлмир принадлежал к числу тех, кто особенно изощрялся в остроумии по поводу злополучных американцев, и со временем девушка уже слушала его разглагольствования с большим недове¬ рием, а порой и с возмущением. Однажды в знойный душный день Сара и полковник Уэлмир сидели на диване в гостиной и, переглядываясь, пели обычный легкий разговор; Френсис вышивала в пяльцах в другом конце комнаты. — Как будет весело, мисс Уортон, когда в город вой¬ дет армия генерала Бергойна! — вдруг воскликнул пол¬ ковник. — О, как это будет чудесно! — беззаботно подхватила Сара.—Говорят, с офицерами едут их жены — очарова¬ тельные дамы. Вот когда повеселимся всласть! Френсис откинула со лба пышные золотистые волосы, подняла глаза, заблестевшие при мысли о родине, и, лу¬ каво смеясь, спросила: — А вы уверены, что генералу Бергойну позволят войти в город? — «Позволят»! — подхватил полковник.— А кто может ему помешать, моя милочка, мисс Фанни? Френсис была как раз в том возрасте — уже не ребе¬ нок, но еще и не взрослая,— когда юные девушки осо¬ бенно ревниво относятся к своему положению в обществе. Фамильярное обращение «моя милочка» покоробило ее, она опустила глаза, и ее щеки залил румянец. — Генерал Старк взял немцев в плен1,— вымолвила она, сжав губы.— Не сочтет ли и генерал Гейтс англичан слишком опасными, чтобы оставлять их на свободе? — Но ведь то были немцы, как вы и сказали,— воз¬ разил полковник, раздосадованный, что ему приходится 1 Американский генерал Старк в битве у Бенингтона (1777) взял в плен пятьсот немцев. Немецкие солдаты, которых англий¬ ский король Георг III покупал у владетельных немецких князей, составляли около трети английского войска, посланного в Америку подавлять восстания колоний. 429

вступать в объяснения.— Немцы — всего лишь наемные войска, когда же врагу придется иметь дело с английскими полками, конец будет совсем иной. — Ну конечно,— вставила Сара, ничуть не разделяя недовольства полковника ее сестрой, но заранее радуясь победе англичан. — Скажите, пожалуйста, полковник Уэлмир,— спро¬ сила Френсис, снова повеселев и подняв на него смею¬ щиеся глаза,— лорд Перси, потерпевший поражение при Лексингтоне \ не потомок ли героя старинной баллады «Чени Чейз»? Мисс Фанни, да вы становитесь мятежницей! — сказал полковник, пытаясь за улыбкой скрыть свое раз¬ дражение.— То, что вы изволили назвать поражением при Лексингтоне, было лишь тактическим отступлением... вроде... — ...сражения на бегу...— прервала бойкая девушка, подчеркивая последние слова. — Право же, молодая леди... Но раздавшийся в соседней комнате смех не дал пол¬ ковнику Уэлмпру договорить. Порыв ветра распахнул двери в маленькую комнату, примыкавшую к гостиной, где беседовали сестры и пол¬ ковник. У самого входа сидел красивый юноша; по его улыбке можно было видеть, что разговор доставил ему истинное удовольствие. Он тотчас поднялся и, держа шляпу в руках, вошел в гостиную. Это был высокий, стройный молодой человек со смуглым лицом; в его бле¬ стящих черных глазах еще таился смех, когда он покло¬ нился дамам. — Мистер Данвуди! — с удивлением воскликнула Сара.— А я и не знала, что вы здесь. Идите к нам, в этой комнате прохладнее. — Благодарю вас,— ответил молодой человек, — не мне пора, я должен отыскать вашего брата. Генри оставил меня, как он выразился, в засаде и пообещал вернуться через час. Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Данвуди веж¬ ливо поклонился девушкам, холодно, даже надменно При Лексингтоне в 1775 году произошло первое крупноо сражение, принесшее победу американским борцам за независи¬ мость. 430

кивнул головой полковнику и покинул гостиную. Френсис вышла за ним в переднюю и, густо покраснев, быстро про¬ говорила: — Но почему... почему вы уходите, мистер Данвудя? Генри должен скоро вернуться. Молодой человек взял ее за руку. Суровое выражение его лица сменилось восхищением, когда он произнес: — Вы славно его отделали, моя дорогая кузиночка! Никогда, никогда не забывайте свою родину! Помните: вы не только внучка англичанина, по и внучка Пейтона. — О,— со смехом отозвалась Френспс,— это не так-то легко забыть — ведь тетя Дженнет постоянно читает нам лекции но генеалогии!.. Но почему вы уходите? — Я уезжаю в Виргинию, и у меня много дел.— Он пожал ей руку, оглянулся и уже у самой двери до¬ бавил: — Будьте верны своей стране — будьте амери¬ канкой. Пылкая девушка послала ушедшему воздушный поце¬ луй и, прижав красивые руки к горящим щекам, побежала к себе в комнату, чтобы скрыть свое смущение. Явная насмешка, прозвучавшая в словах Френсис, и плохо скрываемое презрение молодого человека поставили полковника Уэлмира в неловкое положение; однако, не желая показывать при девушке, в которую был влюб¬ лен, что он придает значение таким пустякам, Уэлмир иысокомерно проронил после ухода Данвудп: — Весьма дерзкий юноша для человека его круга — ведь это приказчик, присланный из лавки с покупками? Мысль о том, что изящного Пейтона Данвудп можно принять за приказчика, и в голову не могла прийти Саре, и она с удивлением взглянула на Уэлмира. Меж тем пол¬ ковник продолжал: — Этот мистер Дан... Дан... — Данвуди! Что вы... он родственник моей тети! — воскликнула Сара.— И близкий друг моего брата; они вместе учились и расстались только в Англии, когда брат записался в армию, а он поступил во французскую воен¬ ную академию. — Вот уж, наверное, его родители зря выбросили деньги! — заметил полковник с досадой, которую ему не удалось скрыть. — Будем надеяться, что зря,— с улыбкой сказала Сара,— говорят, он собирается вступить в армию мйтеж* 431

ников. Он прибыл сюда па французском корабле, и его недавно перевели в другой полк; быть может, вы скоро с ним встретитесь с оружием в руках. — Ну что ж, пусть... Желаю Вашингтону побольше таких героев.— И полковник перевел разговор на более приятную тему — о Саре и о себе самом. Спустя несколько недель после этой сцены армия Бер- гойна сдала оружие. Мистер Уортон уже начал сомне¬ ваться в победе англичан; желая снискать расположение американцев и доставить радость себе, он вызвал дочерей из Нью-Йорка. Мисс Пейтон согласилась поехать с ними. С той поры и до событий, с которых мы начали наше по¬ вествование, они жили все вместе. Генри Уортон шел с главной армией всюду, куда бы она ни направлялась. Раза два под охраной сильных от¬ рядов, действовавших вблизи усадьбы «Белые акации», он тайно и ненадолго навестил своих родных. Прошел год с тех пор, как он виделся с ними, и вот порывистый моло¬ дой человек, преобразившись вышеописанным образом, явился к отцу как раз в тот вечер, когда в коттедже нашел приют незнакомый и даже внушающий недоверие чело¬ век,— хотя теперь у них в доме чужие бывали очень редко. — Так вы думаете, что он ничего не заподозрил? — взволнованно спросил капитан, после того как Цезарь высказал свое мнение о скиннерах. — Как он мог заподозрить что-нибудь, если даже сестры и отец тебя не узнали! — воскликнула Сара. — В его поведении есть что-то загадочное; сторонний наблюдатель не вглядывается в людей с таким внима¬ нием,— задумчиво продолжал молодой Уортон,— и лицо его кажется мне знакомым. Казнь Андре 1 взбудоражила обе стороны. Сэр Генри2 грозит отомстить за его смерть, а Вашингтон непреклонен, словно покорил полмира. По¬ падись я, на свою беду, в руки мятежников, они не пре¬ минут воспользоваться этим в своих интересах. — Но, сын мой,— в тревоге вскричал отец,— ведь ты же не шпион, ты не находишься в расположении мятеж¬ 1 Андре — майор Андре, адъютант английского главнокоман¬ дующего; в 1780 году был повешен американцами за шпионаж. 2 Сэр Генри — генерал Генри Клинтон, главнокомандующий английской армией на территории Северной Америки с 1778 по 1781 год. 432 14

ников... американцев, я хотел сказать... здесь нечего выве¬ дывать! — Я в этом не уверен,— пробормотал молодой чело¬ век.— Когда я шел переодетый, я заметил, что их пикеты продвинулись к югу до Уайт-Плейнс. Правда, у меня безобидная цель, но как это доказать? Мой приход сюда могут истолковать как маскировку, за которой скры¬ ваются тайные намерения. Вспомните, отец, как обошлись с вами в прошлом году, когда вы послали мне провизию на зиму. — Тут постарались мои милые соседи,— сказал мистер Уортон,— они надеялись, что мое поместье конфискуют и они по дешевке скупят хорошие земли. Впрочем, Пейтон Данвуди быстро добился нашего освобождения — нас не продержали и месяца. — Нас? — удивленно повторил Генри.—Разве сестры тоже были арестованы? Ты не писала мне об этом, Фанни. — Кажется,— вспыхнув, сказала Френсис,— я упоми¬ нала, как с нами был добр наш старый друг майор Дан¬ вуди; ведь благодаря ему освободили папу. — Это верно. Но скажи, ты тоже была в лагере мятеж¬ ников? — Да, была,— с теплотой сказал мистер Уортон.— Фанни не хотела отпускать меня одного. Дженнет и Сара остались присматривать за усадьбой, а эта девочка была моим товарищем по плену. — И Фанни вернулась оттуда еще большей бунтар¬ кой, чем раньше,— с негодованием воскликнула Сара,— хотя, казалось бы, муки отца должны были излечить ее от этих причуд! — Ну, что скажешь в свое оправдание, моя красавица сестренка? — весело спросил Генри.—Не научил ли тебя Пейтон ненавидеть нашего короля больше, чем он сам его ненавидит? — Никого Данвуди не ненавидит! — выпалила Френ¬ сис и, смущенная своей горячностью, тут же добавила: — А тебя он любит, Генри, он не раз говорил мне об этом. Молодой человек с нежной улыбкой потрепал сестру по щеке и шепотом спросил: — А говорил он тебе, что любит мою сестренку Фанни? — Глупости! — воскликнула Френсис и принялась хлопотать около стола, с которого под ее наблюдением быстро убрали остатки ужина. 16 Феиимор Купер. Том III 433

Глава III Осенний ветер, хо подом повеяв. Сорвал последнюю листву с деревьев. И медленно над Ловманским холмом Плывет луна в безмолвии ночном. Покинув шумный город, в путь далекий Отправился разносчик одинокий. У и л с о н Буря, которую восточный ветер несет в горы, откуда берет начало Гудзон, редко длится меньше двух дней. Когда на следующее утро обитатели коттеджа «Белые акации» собрались к первому завтраку, они увидели, что дождь бьет по стеклам чуть ли не горизонтальными струями; конечно, никому и в голову не могла прийти мысль выставить за дверь в такое ненастье не только че¬ ловека, но даже животное. Мистер Харпер появился по¬ следним; посмотрев в окно, он извинился перед мистером Уортоном, что вынужден из-за непогоды еще некоторое время злоупотреблять его гостеприимством. Казалось, от¬ вет прозвучал столь же любезно, как и извинение, но чув¬ ствовалось, что гость примирился с необходимостью, в то время как хозяин дома был явно смущен. Подчиняясь воле отца, Генри Уортон неохотно, даже с отвращением снова изменил свой облик. Он ответил на приветствие незна¬ комца, который поклонился ему и всем членам семьи, ио в разговор ни тот, ни другой не вступали. Правда, Френсис почудилось, что по лицу гостя пробежала улыбка, когда он, войдя в комнату, увидел Генри; но улыбка мелькнула лишь в глазах, лицо же сохранило выражение доброду¬ шия и сосредоточенности, свойственное мистеру Харперу и р^дко его покидавшее. Любящая сестра с тревогой по¬ смотрела на брата, потом она взглянула на незнакомца и встретилась с ним глазами в ту минуту, когда он с под¬ черкнутым вниманием оказывал ей одну из обычных мел¬ ких услуг, принятых за столом. Затрепетавшее сердце девушки стало биться спокойно, насколько это возможно при молодости, цветущем здоровье и жизнерадостности. Все уже сидели за столом, когда в комнату вошел Цезарь; молча положив перед хозяином небольшой пакет, он скромно остановился за его стулом и оперся рукой о спинку, прислушиваясь к разговору. 434

— Что это такое, Цезарь? — спросил мистер Уортон поворачивая пакет и с некоторым подозрением рассмат ривая его. — Табак, сэр. Гарви Бёрч вернулся и привез вам немножко хорошего табаку из Нью-Йорка. — Гарви Бёрч! — опасливо произнес мистер Уортоп и украдкой взглянул но незнакомца.— Разве я поручал ему купить мне табаку? Ну, уж если привез, надо уплатить ему за труды. Когда заговорил негр, мистер Харпер на мгновение прервал свою молчаливую трапезу; он медленно перевел взгляд со слуги на хозяина и снова углубился в себя. Известие, которое сообщил слуга, очень обрадовало Сару Уортоп. Она стремительно встала из-за стола и приказала впустить Бёрча, однако сразу одумалась и\ посмотрев на гостя виноватым взглядом, добавила: — Конечно, если мистер Харпер не возражает против этого. Ласковое, доброе выражение лица незнакомца, кото¬ рый молча кивнул головой, было красноречивее самых длинных фраз, и молодая леди, проникшись к нему дове¬ рием, спокойно повторила свое приказание. В глубоких оконных нишах стояли стулья с резными спинками, а великолепные шторы из узорчатой шелковой ткани, украшавшие прежде окна гостиной в доме на Куин-стрит1, создавали ту невыразимую атмосферу уюта, которая заставляет с удовольствием думать о ириближе- пии зимы. В одну из этих ниш метнулся капитан Уортон и, чтобы спрятаться от посторонних глаз, задернул за собою шторы; его младшая сестра с неожиданной для ее живого нрава сдержанностью, молча вошла в другую пишу. Гарви Бёрч начал торговать вразнос еще с юности — во всяком случае, он часто говорил об этом,— а ловкость, с какой он сбывал свои товары, подтверждала его слова. Он был уроженец одной из восточных колоний; его отец выделялся своим умственным развитием, и это давало соседям основание полагать, что у себя на родине Бёрчи знавали лучшие дни. Однако Гарви ничем не отличался от местных простолюдинов, разве только своей сообрази- 1 Куин-стрит — в то время один из самых аристократиче¬ ских кварталов Ныо-Йорка. 435

тельностыо, а также тем, что его действия были всегда окутаны какой-то тайной. Отец с сыном пришли в долину лет десять назад, купили тот убогий домик, в котором мистер Харпер тщетно пытался найти пристанище, и зажили тихо и мирно, не заводя знакомств и не привле¬ кая к себе внимания. Пока ему позволяли возраст и здо¬ ровье, отец обрабатывал небольшой участок земли при доме; сын же усердно занимался мелочной торговлей. Скромность и добропорядочность со временем заслужили им такое уважение во всей округе, что одна девица лет тридцати пяти, отбросив свойственные женщинам пред¬ рассудки, согласилась взять на себя заботу об их домаш¬ нем хозяйстве. Румянец давным-давно поблек на щеках Кэти Хейнс; она видела, что все ее знакомые — мужчины и женщины — соединились в союзы, столь желанные ее полу, но сама почти потеряла надежду на замужество; однако в семью Бёрчей она вошла не без тайного умысла. Нужда — жестокий властелин, и за неимением лучшей компаньонки отец и сын были вынуждены принять \слуги Кэти; впрочем, она обладала качествами, бла¬ годаря которым стала вполне сносной домоправительни¬ цей. Она была чистоплотна, трудолюбива и честна; зато отличалась болтливостью, себялюбием, была суеверна и невыносимо любопытна. Прослужив у Бёрчей около пяти лет, она с торжеством говорила, что услышала — вернее, подслушала — так много, что знает, какая жестокая участь постигла ее хозяев до переселения в Вест-Честер. Если бы у Кэти был хоть небольшой дар предвидения, она могла бы предсказать и то, что ожидало их в дальнейшем. Из тайных разговоров отца и сына она узнала, что пожар превратил их в бедняков и что из некогда многочисленной сомьи остались в живых только они двое. Голос старика ;.рожал, когда он вспоминал об этом несчастье, тронувшем гаже сердце Кэти. Но нет в мире преград для низмен¬ ного любопытства, и она продолжала интересоваться чу¬ жими делами, пока Гарви не пригрозил ей, что возьмет на ее место женщину помоложе; услышав это грозное пре¬ достережение, Кэти поняла, что есть границы, которые не следует преступать. С той поры домоправительница благоразумно сдерживала свое любопытство, и, хотя она никогда не упускала возможности подслушать, запасы ее сведений пополнялись очень туго. Тем не менее ей уда¬ лось выяснить кое-что, представлявшее для нее немалый 436

интерес, и тогда, руководимая двумя побуждениями — любовью и алчностью,— она поставила перед собой опре¬ деленную цель, устремив всю свою энергию на то, чтобы ее добиться. Порой глубокой ночью Гарви тихонько подбирался к очагу в комнате, служившей Бёрчам гостиной и кухней. Тут-то Кэти и выследила своего хозяина; воспользовав¬ шись его отсутствием и тем, что старик был чем-то занят, она вытащила из-под очага один кирпич и наткнулась на чугунок с блестящим металлом, способным смягчить самое черствое сердце. Кэти незаметно положила кирпич на место и уже больше никогда не отваживалась на такой неосторожный поступок. Однако с той минуты сердце девы укротилось, и Гарви не понял, в чем его счастье, только потому, что не был наблюдателен. Война не препятствовала разносчику заниматься своим делом; нормальная торговля в графстве прекратилась, но это было ему на руку, и, казалось, он только и думал, что о барышах. Год или два он без помех продавал свои то¬ вары, и его доходы росли; между тем какие-то темные слухи набросили на него тень, и гражданские власти сочли необходимым покороче познакомиться с его образом жизни. Разносчик не раз попадал под стражу, но нена¬ долго и довольно легко ускользал от блюстителей граж¬ данских законов; военные же власти преследовали его более настойчиво. И все-таки Гарви Бёрч не сдался, хотя и вынужден был соблюдать величайшую осторожность, особенно когда находился неподалеку от северных границ страны, или, иными слонами, поблизости от американских войск. Он уже не так часто бывал в «Белых акациях», а в своем жилище появлялся столь редко, что раздосадован¬ ная Кэти, как мы уже рассказывали, не вытерпела и из¬ лила душу незнакомцу. Казалось, ничто не могло поме¬ шать этому неутомимому человеку заниматься своим ре¬ меслом. Вот и сейчас, рассчитывая сбыть кое-какой то¬ вар, имевший спрос только в самых богатых домах Вест- Честера, он решился в свирепую бурю пройти полмили, отделявшие его дом от усадьбы мистера Уортона. Получив приказание своей молодой госпожи, Цезарь вышел и через несколько минут вернулся вместе с тем, о ком только что шла речь. Разносчйк был выше сред¬ него роста, худощав, но широк в кости и с крепкими мускулами. При первом взгляде на него всякий уди- 437

пился бы, что он выдерживает на спине тяжесть своей громоздкой ноши; однако Бёрч сбросил ее с удивительным проворством и с такой легкостью, словно в тюке был пух. Глаза у Бёрча были серые, ввалившиеся и беспокойные; в тот краткий миг, когда они останавливались на лице человека, с которым он разговаривал, казалось, что они пронизывают того насквозь. Впрочем, в его глазах можно было прочесть два разных выражения, говорящих о его характере. Когда Гарви Бёрч сбывал свои товары, его лицо становилось живым и ум¬ ным, а взгляд на редкость проницательным, но стоило перевести разговор на обыденные житейские темы, как глаза Гарви делались беспокойными и рассеянными. Если же речь заходила о революции и об Америке, он весь пре¬ ображался. Он долго слушал молча, потом прерывал мол¬ чание какой-нибудь незначительной или шутливой реп¬ ликой, что казалось наигранным, ибо противоречило тому, как он вел себя прежде. Но о войне, как и о своем отце, Гарви говорил только тогда, когда не мог от этого укло¬ ниться Поверхностный наблюдатель счел бы, что главное место в его душе занимает жажда наживы, и, если вспом¬ нить все, что мы знаем о нем, трудно представить себе бо¬ лее неподходящий объект для замыслов Кэти Хейнс. Войдя в комнату, разносчик сбросил на пол свою ношу — теперь тюк достигал ему почти до плеч — и с по¬ добающей вежливостью приветствовал семью мистера Уор¬ тона. Мистеру Харперу он молча отвесил поклон, не под¬ нимая глаз от ковра,— капитана Уортопа скрывала задер¬ нутая штора. Сара, поспешно поздоровавшись, устремила все свое внимание на тюк и несколько минут вместе с Бёрчем молча вытаскивала из пего всевозможные пред¬ меты. Вскоре стол, стулья и пол были завалены кусками шелка, крепа, перчатками, кисеей и разными разностями, которые обычно продает бродячий торговец. Цезарь был занят тем, что придерживал края тюка, когда из него извлекали товары; иногда он помогал своей госпоже, обра¬ щая ее внимание на какую-нибудь роскошную ткань, благодаря своей пестрой расцветке казавшуюся ему осо¬ бенно красивой. Наконец, отобрав несколько вещей и стор¬ говавшись с разносчиком, Сара весело промолвила: — Что же, Гарви, вы не рассказали нам никаких ново¬ стей? Наверное, лорд Корнваллис опять разбил мятеж¬ ников? 438

Разносчик, видимо, не расслышал вопроса. Склонив¬ шись над тюком, он достал восхитительные тонкие кру¬ жева и предложил молодой леди полюбоваться ими. Мисс Пейтон уронила чашку, которую она мыла; хорошенькое личико Френсис высунулось из-за шторы, откуда раньше был виден только один веселый глазок, и щеки ее запы¬ лали такими красками, которые могли бы посрамить яркую шелковую ткань, ревниво скрывавшую фигурку девушки. Тетка перестала .мыть посуду, а Бёрч скоро сбыл из¬ рядную часть своего дорогого товара. Сара и Джсттнет так восторгались кружевами, что Френсис не выдержала и тихонько выскользнула из ниши. Тут Сара с ликованием в голосе повторила свой вопрос; впрочем, ее радость была вызвана скорее удовольствием от удачной покупки, чем патриотическими чувствами. Младшая сестра снова села к окну и принялась изучать облака; между тем разносчик, видя, что от него ждут ответа, не спеша сказал: — В долине поговаривают, будто Тарльтон разбил генерала Самтера на Тайгер-Ривер1. Капитан Уортон не вольно отодвинул штору и выста¬ вил голову, а Френсис, слушавшая разговор затаив дыха¬ ние, заметила, как мистер Харпер оторвал свои спокойные глаза от книги, которую он, казалось, читал, и посмотрел на Бёрча; выражение его лица выдавало, что он слушает с пристальным вниманием. — Вот как! — торжествующе воскликнула Сара.— Самтер... Самтер... Кто он? Я и булавки не куплю, пока вы не расскажете все новости,— смеясь, продолжала она и бросила на стул кисею, которую только что разгляды¬ вала. Несколько мгновений разносчик колебался; он взгля¬ нул на мистера Харпера, все еще сосредоточенно смотрев¬ шего на него, и его поведение вдруг резко изменилось. Бёрч подошел к камину и без всякого сожаления к начи¬ щенной до блеска решетке выплюнул на нее солидную порцию виргинского табака, после чего вернулся к своим товарам. — Он живет где-то на Юге, среди негров,—отрывисто сказал разносчик. 1 Английский полковпик Тарльтон нанес поражение американ¬ цам, которыми командовал генерал Самтер в штате Южная Каро¬ лина (1780). 439

— Он такой же негр, как и вы, мистер Бёрч,— язви¬ тельно прервал его Цезарь и в раздражении выпустил из рук края тюка. — Ладно, ладно, Цезарь, нам теперь не до этого,— успокаивающе проговорила Сара, которой не терпелось услышать еще какие-нибудь новости. — Черный человек не хуже белого, мисс Салли, если он хорошо себя ведет,— обиженно заметил слуга. — А часто и гораздо лучше,— согласилась с ним гос¬ пожа.—Но скажите же, Гарви, кто он такой, этот мистер Самтер? Легкая тень недовольства мелькнула на лице разнос¬ чика, но быстро исчезла, и он спокойно продолжал, будто раздосадованный негр и не прерывал разговора. — Как я уже говорил, он живет на Юге, среди цвет¬ ных (Цезарь тем временем снова взялся за тюк), и недавно между ним и полковником Тарльтоном произошло столкновение. — И, конечно, полковник его разбил! — убежденно воскликнула Сара. — Так говорят в войсках, стоящих в Моризании. — А что говорите вы? — тихим голосом отважился спросить мистер Уортон. — Я только повторяю то, что слышал,— ответил Бёрч и подал Саре штуку материи. Девушка молча отбросила ее, очевидно решив узнать все подробности, прежде чем купить еще что-нибудь. — Однако на равнинах толкуют,— продолжал разнос¬ чик, снова обводя глазами комнату и на мгновение оста¬ навливая взгляд на мистере Харпере,— что ранен был только Самтер и еще один или двое, а весь отряд регу¬ лярных войск 1 расколошматили ополченцы, засевшие в бревенчатом сарае. — Это маловероятно,— презрительно сказала Сара.— Впрочем, не сомневаюсь, что мятежники прячутся за брев¬ нами. — По-моему, разумнее заслониться от пуль бревном, чем заслонить собой бревно,— невозмутимо отпарировал Бёрч и снова подал Саре штуку шелка. 1 Войска английской армии называли регулярными в отличие от войск американской армии, созданной из партизанских отрядов и милиции (ополчения) штатов. 440

Мистер Харпер спокойно опустил глаза на книгу, кото¬ рую держал в руках, а Френсис поднялась со стула и, улыбаясь, обратилась к разносчику таким приветливым тоном, какого он никогда прежде от нее не слышал: — Нет ли у вас еще кружев мистер Бёрч? Кружева были немедленно извлечены из тюка, и Френсис тоже стала покупательницей. Она велела подать торговцу стакан вина; Бёрч с благодар¬ ностью осушил его за здоровье дам и хозяина коттеджа. — Значит, полагают, что полковник Тарльтон разбил ге¬ нерала Самтера? — спросил ми¬ стер Уортон, делая вид, будто склеивает чашку, разбитую его свояченицей в пылу возбу¬ ждения. — Кажется, так считают в Моризании,— ответил Бёрч. — А еще какие новости, дружище? — спросил молодой Уортон, снова выглядывая из-за шторы. — Вы слышали, что майора Андре повесили? Капитан Уортон вздрогнул и, обменявшись весьма многозначительным взглядом с разносчиком, с деланным равнодушием сказал: — Это произошло, видимо, несколько недель назад. — А что, казнь наделала много шума? — спросил хо¬ зяин дома, занятый склеиванием разбитого фарфора. — Люди всякое болтают, сами знаете, сэр. — А не ожидается ли в долине передвижения войск, опасного для путешественников, друг мой? — задал во¬ прос мистер Харпер и пристально посмотрел нa Бёрча. Несколько пачек лент выпало из рук разносчика; его лицо вдруг утратило свое напряженное выражение, и, глубоко задумавшись, он медленно ответил: 441

— Регулярная кавалерия выступила некоторое время пазад, а когда я проходил мимо казармы де Ланей1, я видел, что солдаты чистили оружие; неудивительно, если они вскорости и двинутся, ведь виргинская кавалерия2 уже находится на юге Вест-Честера. — А много у них солдат? — спросил мистер Уортон в тревоге, бросив возиться с чашкой. — Я не считал. Одна лишь Френсис заметила, как изменилось лицо Бёрча, а повернувшись к мистеру Харперу, увидела, что тот опять молча уткнулся в книгу. Френсис подняла ленты, положила их па место и нагнулась над товарами; пышные локоны заслонили ее лицо, вспыхнувшее румян¬ цем, покрывшим даже шею. — А я думала, что конница южан направилась к Де¬ лавару,— сказала она. — Может, оно и так,— отозвался Бёрч,— я проходил мимо войск на расстоянии. Между тем Цезарь выбрал себе кусок ситца с ярко- желтыми и красными полосами на белом фоне; полюбо¬ вавшись несколько минут материей, он со вздохом поло¬ жил ее обратно, воскликнув: — Очень красивый ситец! — Верно,— сказала Сара.— Хорошее платье вышло бы для твоей жепы, Цезарь. — Да, мисс Салли! — вскрикнул восхищенный слуга. — У старой Дины сердце запрыгало бы от радости — очень хороший ситец. — В таком платье Дина будет совсем как радуга,— добродушно вставил разносчик. Цезарь жадными глазами смотрел на свою молодую госпожу, пока она не спросила у Гарви, сколько он хочег за ептец. — Смотря с кого,— ответил разносчик. Сколько? — повторила удивленная Сара. — Судя по тому, кто покупатель; для моей приятель¬ ницы Дины отдам за четыре шиллинга. — Это слишком дорого,— сказала Сара, выбирая что- то еще для себя. •Де Ланей — командир ковбойского отряда. 2 Виргинская кавалерия — американская кавалерия, сформированная в штате Виргипия.

— Огромная цепа за простой ситец, мистер Бёрч! —• проворчал Цезарь, снова выронив края тюка. — Тогда, скажем, три, если вам это больше нравится,—» продолжал разносчик. — Конечно, нравится больше,— с довольной улыбкой проговорил Цезарь и опять раскрыл тюк.— Мисс Салли нравится три шиллинга, если она дает, и четыре — если получает. Торг был тут же заключен, но, когда ситец измерили, оказалось, что до десяти ярдов, нужных па рост Дины, немного недостает. Впрочем, опытный торговец ловко вы¬ тянул материю до желаемой длины, да еще добавил яркую ленту в тон, и Цезарь поспешил уйти, чтобы порадовать обновкой свою почтенную подругу. Во время легкой суматохи, вызванной завершением сделки, капитан Уортон отважился снова отодвинуть штору и теперь, стоя у всех на виду, спросил у разнос¬ чика, начавшего собирать свои товары, когда тот вышел из города. — На рассвете,— последовал ответ. — Так поздно? — изумился капитан, но тотчас спо¬ хватился и продолжал уже более спокойно: — И вам уда¬ лось в такой поздний час пройти мимо пикетчиков? — Удалось,— коротко ответил Бёрч. — Наверное, Гарви, вас теперь знают многие офицеры британской армии,— многозначительно улыбаясь, сказала Сара. — Кое-кого из них и я знаю в лицо,— заметил Бёрч и, обводя комнату глазами, посмотрел на капитана Уор¬ тона, потом на миг задержал взгляд на лице мистера Хар¬ пера. Мистер Уортон напряженно вслушивался в разговор; он совсем забыл о своем напускном равнодушии и так волновался, что раздавил куски чашки, которую столь усердно старался склеить. Когда разносчик затягивал на своем тюке последний узел, мистер Уортон вдруг спросил: — Неужели враг снова начнет пас беспокоить? — Кого вы называете врагом? — спросил разносчик и, выпрямившись, в упор посмотрел на мистера Уортона, который смутился и тут же опустил глаза. — Всякого, кто нарушает наш покой,— вставила мисс Пейтон, заметив, что мистер Уортон не знает, что отве¬ тить.— Ну, а королевские войска уже двинулись с Юга?.

— Весьма вероятно, что скоро двинутся,— ответил Бёрч, подняв с пола свой тюк и собираясь уходить. — А континентальные войска,— тихим голосом про¬ должала мисс Пейтон,— скажите, континентальные войска находятся здесь, в Вест-Честере? Гарви хотел сказать что-то в ответ, но открылась дверь, и появился Цезарь вместе со своей восхищенной су¬ пругой. Короткие курчавые волосы Цезаря поседели с годами, и это придавало ему особенно почтенный вид. Долгое и усердное применение гребенки выпрямило кудряшки надо лбом, и теперь его волосы стояли стоймя, как щетина, прибавляя ему добрых два дюйма роста. Его черная, в молодости лоснистая кожа потеряла блеск и стала темно- коричневой. Глаза, расставленные чересчур широко, были иевелики и светились добротой, и лишь изредка, когда он чувствовал себя обиженным, их выражение менялось; впрочем, сейчас они, казалось, плясали от восторга. Нос Цезаря в избытке обладал всеми необходимыми для обо¬ няния свойствами, при этом с редкой скромностью не вы¬ пячивался вперед; ноздри были весьма объемисты, однако они не вытеснили щек. Непомерно велик был и рот, но двойной ряд жемчужных зубов примирял с этим недостат¬ ком. Цезарь был малого роста, мы сказали бы — он был квадратный, если бы углы и линии его фигуры отличались хоть какой-нибудь геометрической симметрией. Руки у пего были длинные и мускулистые, с жилистыми кистями, серовато-черного цвета на тыльной стороне и линяло-розо¬ вого на ладонях. Но пуще всего разгулялась природа, проявив свой капризный нрав, когда создавала его ноги. Тут уж она и вовсе безрассудно извела материал. Икры находились не сзади и не спереди, а скорее сбоку и слиш¬ ком высоко, так что казалось непонятным, как у него сги¬ баются колени. Если считать, что ступни — это фунда¬ мент, на котором покоится туловище, то на них Цезарь не имел причин сетовать; впрочем, они были повернуты к центру, и порой могло показаться, что их обладатель хо¬ дит задом наперед. Но какие бы недостатки ни обнаружил в его телосложении скульптор, сердце Цезаря Томпсона помещалось на своем месте, и мы не сомневаемся, что раз¬ меры его были такими, как это положено. В сопровождении своей верной спутницы жизни Це¬ зарь подошел к Саре и поблагодарил ее. Сара добродушно Ш

выслушала его, похвалила вк>с мужа и заметила, что жене, наверное, материя пойдет. Френсис, лицо которой сияло не меньшим удовольствием, чем улыбающиеся фи¬ зиономии Цезаря и его жены, предложила сама сшить Дипе платье из этого чудесного ситца. Предложение было почтительно и с признательностью принято. Разносчик ушел, а следом за ним — и Цезарь со своей супругой, но, закрывая дверь, негр не отказал себе в удовольствии произнести благодарственный монолог: — Добрая маленькая леди, мисс Фанни... заботится о своем отце... и хочет шить платье для старой Дины... Неизвестно, что еще сказал Цезарь в порыве чувств, ибо он отошел на порядочное расстояние, и, хотя звук его голоса еще доносился, слов уже нельзя было разобрать. Мистер Харпер уронил книгу, с мягкой улыбкой на¬ блюдая эту сцену, и Френсис восхитило его лицо, с кото¬ рого глубокая задумчивость и озабоченность не могли согнать выражения доброты, этого лучшего свойства чело¬ веческой души. Глава IV «Лицо таинственного лорда, Его манеры, облик гордый, Его осанка и движенья — Все вызывало восхищенье; Он был высокий и прямой, Как грозный замок боевой. И сколько мужества и силы Его спокойствие хранило! Когда случается беда, Находят I) него всегда Поддержку, помощь и совет, И хуже наказанья нет, Чем заслужить его презренье». Принцесса крикнула в волненье: «Довольно! Это наш герой, Шотландец с пламенной душой!» Вальтер Скотт После ухода разносчика все долго молчали. Мистер Уортон услышал достаточно, чтобы его беспокойство еще усилилось, а опасения за сына ничуть не уменьшились. Мистер Харпер невозмутимо сидел на своем месте, а мо-

лодой капитал про себя желал ему провалиться в тарта¬ рары; мисс Пейтон спокойно убирала со стола,— всегда благодушная, она теперь испытывала особенное удоволь¬ ствие от сознания, что ей досталась немалая толика кру¬ жев; Сара аккуратно складывала свои обновки, а Френсис с полным пренебрежением к собственным покупкам забот¬ ливо помогала ей, как вдруг незнакомец прервал тишину: — Я хотел сказать, что если капитан Уортон сохра¬ няет свой маскарад из-за меня, то он напрасно трево¬ жится. Будь у меня даже какие-нибудь причины выдать его, я все равно не смог бы этого сделать при нынешних обстоятельствах. Младшая сестра, побледнев, в изумлении упала на стул, мисс Пейтон опустила поднос с чайным сервизом, который она в эту минуту сняла со стола, а потрясенпая Сара словно онемела, позабыв о покупках, лежавших у нее на коленях. Мистер Уортон оцепенел; капитан на мгновение растерялся от неожиданности, потом выбежал на середину комнаты и, сорвав с себя принадлежности своего маскарадного костюма, воскликнул: — Я верю вам всей душой, довольно играть эту уто¬ мительную комедию! Но я все-таки не понимаю, как вам удалось узнать, кто я. — Право же, вы куда красивее в своем собственпом виде, капитан Уортон,— с легкой улыбкой сказал гость.— Я советовал бы вам никогда не пытаться его изменять. Уж одно это,— и он показал на висевший над камином портрет английского офицера в мундире,— выдало бы вас, а у меня были еще и другие основания для догадок. — Я льстил себя надеждой,— смеясь, отозвался моло¬ дой Уортон,— что на полотые я красивее, чем в этом наряде. Однако вы тонкий наблюдатель, сэр. — Необходимость сделала меня таким,— сказал ми¬ стер Харпер, поднимаясь с места. У двери его догнала Френсис. Взяв его руку в свои и залившись ярким румянцем, она горячо сказала: — Вы не можете... вы не выдадите моего брата! На миг мистер Харпер остановился, молча любуясь прелестной девушкой, потом прижал ее руки к своей груди и торжественно ответил: — Не могу и не выдам.— Он ласково положил ей руку на голову и добавил: — Если благословение чужого чело¬ века может принести вам благо, примите его. 44«

Мистер Харпер повернулся и, низко поклонившись, вышел из комнаты с деликатностью, вполне оцененной теми, кого он успокоил. Прямодушие и серьезность незнакомца произвели глу¬ бокое впечатление на все семейство, а его слова доставили всем, кроме отца, большое облегчение. Вскоре принесли одежду капитана, которую вместе с другими вещами до¬ ставили из города; молодой человек, освободившись от стеснявшей его маскировки, смог наконец предаться радо¬ стям встречи со своими близкими, ради которых он под¬ вергал себя такой большой опасности. Мистер Уортон ушел к себе заниматься своими обыч- ными делами; с Генри остались одни дамы, и началась увлекательная беседа на темы, особенно для них прият¬ ные. Даже мисс Пейтон заразилась весельем своих юных родственников, и в течение часа все наслаждались непри¬ нужденным разговором, ни разу не вспомнив о том, что им, быть может, грозит опасность. Вскоре опп стали вспо¬ минать город и знакомых; мисс Пейтон, никогда не забы¬ вавшая приятных часов, проведенных в Нью-Йорке, спро¬ сила Генри об их старом приятеле, полковнике Уэлмире. — О! — весело воскликнул молодой капитан.— Он по- прежнему в городе и, как всегда, красив и галантен. Редкая женщина не покраснела бы, услышав имя че¬ ловека, в которого если еще и не была влюблена, то готова была» влюбиться, и к тому же предназначенного ей досу¬ жей молвой. Именно это случилось с Сарой; она потупила глаза с улыбкой, которая вместе с румянцем, покрывшим ее щеки, сделала ее лицо еще прелестнее. Капитан Уортон, не замечая смущения сестры, про¬ должал: — Порой он грустит, и мы уверяем его, что это при¬ знак любви. Сара подняла глаза на брата, потом посмотрела на тетку, наконец встретилась взглядом с Френсис, и та, добродушно смеясь, сказала: — Бедненький! Неужели он влюблен безнадежно? — Ну что ты, нет... как можно! Старший сын богатого человека, такой красивый, притом полковник! — Вот уж действительно великие достоинства, осо¬ бенно последнее! — деланно засмеявшись, заметила Сара. — Позволь тебе сказать,— серьезно отозвался Ген¬ ри,— чин полковника вещь весьма приятная.

— К тому же полковник Уэлмир весьма приятный мо¬ лодой человек,— добавила младшая сестра. — Оставь, Френсис,— сказала Сара,— полковник Уэл¬ мир никогда не был твоим любимцем, он слишком предан королю, чтобы прийтись тебе по вкусу. — А Генри разве не предан королю? — тотчас отпа¬ рировала Френсис. — Полно, полно,— сказала мисс Пейтон,— никаких разногласий насчет полковника — он мой любимец. — Фанни предпочитает майоров! — вскричал Генри, усаживая младшую сестру себе на колени. — Глупости! — возразила, покраснев, Френсис, ста¬ раясь вырваться из объятий смеющегося брата. — Больше всего меня удивляет,— продолжал капи¬ тан,— что, добившись освобождения нашего отца, Пейтон не постарался задержать мою сестренку в лагере мятеж¬ ников. — Это могло бы угрожать его собственной свободе,— с лукавой улыбкой ответила девушка, садясь на прежнее место.— Ты ведь знаешь, что майор Данвуди борется за свободу. — Свобода! — воскликнула Сара.— Хороша свобода, если вместо одного властителя выбирают пятьдесят! — Право выбирать себе властителей уже и есть сво¬ бода. — И порой дамы были бы не прочь пользоваться та¬ кой свободой,—сказал капитан. — Прежде всего мы хотели бы иметь возможность выбрать того, кто нам по душе. Не правда ли, тетя Джен- нет? — заметила Френсис. — Ты обращаешься ко мне,— вздрогнув, проговорила мисс Пептон.— Что я понимаю в таких вещах, дитя мое? Спроси кого-нибудь, кто в этом больше разбирается. — Можно подумать, что вы никогда не были молоды! А рассказы о прелестной мисс Дженнет Пейтон? — Вздор, все это вздор, моя дорогая,— сказала те¬ тушка, силясь улыбнуться.— Глупо верить всему, что говорят. — Вы называете это вздором! — с живостью отклик¬ нулся капитан.—Генерал Монтроз 1 по сей день провоз¬ глашает тосты в честь мисс Пейтон — я сам это слышал 1 Генерал Монтроз — английский генерал. 448

всего лишь несколько недель назад за столом у сэра Генри. — О Генри, ты такой же дерзкий, как твоя сестра! Хватит болтать глупости... Пойдемте, я покажу вам своп новые рукоделия, я осмелюсь сравнить их с товарами Бёрча. Сестры и брат пошли вслед за тетушкой, довольные друг другом и всем миром. Когда они поднимались по ступенькам в комнатушку, где мисс Пейтон хранила вся¬ кие мелочи домашнего обихода, она все же улучила ми¬ нуту и спросила племянника, не беспокоит ли генерала Монтроза подагра, как в былые дни их знакомства. Горьким бывает разочарование, когда, став взрослыми, мы обнаруживаем, что даже самые любимые нами суще¬ ства не лишены слабостей. Но, пока сердце юно и мысли о будущем не омрачены печальным опытом прошлого, наши чувства очень возвышенны; мы с радостью приписы¬ ваем своим близким и друзьям достоинства, к которым сами стремимся, и добродетели, которые нас учили ува¬ жать. Доверчивость, с какой мы проникаемся уважением к людям, кажется присущей нашей натуре, а привязан¬ ность наша к родным полна чистоты, так редко сохра¬ няющейся в дальнейшие годы. До самого вечера семья мистера Уортона наслаждалась давно не испытанным счастьем; для юных Уортонов это было счастье нежной любви друг к другу, откровенных дружеских излияний. Мистер Харпер появился лишь к обеду и, сославшись на какие-то занятия, ушел к себе в комнату, как только встали из-за стола. Несмотря на доверие, которое он за¬ воевал, его уход всех обрадовал: ведь молодой капитан мог оставаться со своими родными не больше нескольких дней — причиной тому были короткий отпуск и опасение быть обнаруженным. Впрочем, радость встречи вытеснила мысли о грозя¬ щей опасности. В течение дня мистер Уортон раза два высказывал сомнения насчет неизвестного гостя, беспо¬ коясь, не выдаст ли тот каким-нибудь образом Генри; однако дети горячо возражали отцу; даже Сара, заодно с братом и сестрой, от всей души вступилась за незна¬ комца, заявив, что человек с такой наружностью не мо¬ жет оказаться неискренним. — Наружность, дети мои, часто бывает обманчива,— заметил уныло отец.— Уж если люди, подобные майору 449

Андре, пошли на обман, легкомысленно полагаться на до¬ бродетели человека, у которого, возможно, их гораздо меньше. — Обман! — вскричал Генри.—Но вы забываете, отец, что майор Андре служил своему королю и обычаи войны оправдывают его поведение. — А разве обычаи войны не оправдывают его казни? — тихим голосом спросила Френсис. Она не хотела отступаться от того, что считала делом своей родины, и в то же время не могла заглушить в себе сострадание к этому человеку. — Ни в коем случае! — возразил капитан и, вскочив с места, принялся быстро ходить взад и вперед,— Френ¬ сис, ты меня поражаешь! Допустим, что мне суждено сей¬ час попасть в руки мятежников. Значит, по-твоему, будет справедливо меня казнить... может быть, ты даже при¬ дешь в восторг от жестокости Вашингтона? — Генри,— горестно сказала молодая девушка, блед¬ нея и дрожа от волнения,— ты плохо знаешь мое сердце! — Прости меня, сестренка, моя маленькая Фанни! — с раскаянием произнес юноша, прижав Френсис к груди и целуя ее лицо, залитое слезами. — Я знаю, глупо обращать внимание на слова, сказан¬ ные в запальчивости,— подхватила Френсис, освобож¬ даясь из рук брата и с улыбкой подпяв на него свои еще влажные от слез глаза,— но очень горько слышать упреки от тех, кого мы любим, особенно... когда думаешь... когда уверена...— ее бледное лицо порозовело и, опустив взгляд на ковер, она тихим голосом произнесла: — что упреки незаслуженны. Мисс Пейтон встала, подсела к племяннице и, нежно взяв ее за руку, проговорила: — Не надо так огорчаться. Твой брат очень вспыль¬ чив, ты же знаешь сама, до чего несдержанны мальчишки. — Если судить по тому, как я себя вел, можете доба¬ вить — и жестоки,— сказал капитан и сел рядом с Френ¬ сис с другой стороны.— Но смерть Андре всех нас необы¬ чайно волнует. Ты его не знала: он был олицетворением храбрости... всяческих достоинств... всего, что заслуживает уважения. Френсис, чуть улыбнувшись, покачала головой, но ни¬ чего не ответила. Заметив тень недоверия на ее лице, Генри продолжал:

— Ты сомневаешься, ты оправдываешь его казнь? — Я не сомневаюсь в его добродетелях,— мягко ска¬ зала девушка,— и уверена, что он заслуживал лучшей участи, но я не могу сомневаться и в справедливости по¬ ступка Вашингтона. Я мало знаю обычаи войны и хо¬ тела бы знать еще меньше, однако разве могли бы амери¬ канцы надеяться на успех в своей борьбе, если бы они подчинялись порядкам, с давних пор установленным лишь в интересах англичан? — А к чему эта борьба? — с возмущением заметила Сара.— Они мятежники, и все их действия незаконны. — Женщины словно зеркала — в них отражаются те. кто стоит перед ними,— добродушно вставил молодой ка¬ питан.— Во Френсис я вижу образ майора Данвуди, а в Саре... — ...полковника Уэлмира,— со смехом, вся пунцовая, прервала младшая сестра.— Сознаюсь, своими убежде¬ ниями я обязана майору Данвуди... не правда ли, тетя Дженнет? — Кажется, это в самом деле его взгляды, дитя мое. — Признаю себя виновной. А ты, Сара, еще не забыла глубокомысленных рассуждений полковника Уэлмира? — Я никогда не забываю того, что справедливо,— ото¬ звалась Сара, соперничая цветом лица с сестрой, и встала, словно ей было жарко у камина. Днем не произошло больше никаких происшествий, но вечером Цезарь объявил, что в комнате мистера Харпера слышались какие-то приглушенные голоса. Незнакомца поместили во флигеле напротив гостиной, где обычно ^оби¬ ралась семья мистера Уортона, п, чтобы уберечь своего молодого господина от опасности, Цезарь установил по¬ стоянное наблюдение за гостем. Известие взволновало все семейство, но, когда появился сам мистер Харпер, обра¬ щение которого, несмотря па его сдержанность, свидетель¬ ствовало о доброте и прямодушии, подозрения у всех, кроме мистера Уортона, скоро рассеялись. Его дети и свояченица решили, что Цезарь ошибся, и вечер прошел без новых тревог. Назавтра в полдень, когда все сидели за чайным сто¬ лом в гостиной, погода наконец изменилась. Легкое об¬ лако, висевшее совсем низко над вершинами холмов, с бе¬ шеной скоростью понеслось с запада па восток. Однако дождь продолжал яростно стучать в окна и небо на 451

востоке оставалось темным и угрюмым. Френсис наблю¬ дала за разбушевавшейся стихией, с нетерпением моло¬ дости желая поскорее вырваться из томительного плена, как вдруг, словно по волшебству, все затихло. Свист ветра умолк, буря успокоилась. Подбежав к окну, девушка с ра¬ достью увидела яркий солнечный луч, озаривший сосед¬ ний лес. Деревья пылали всем многообразием красок ок¬ тябрьского убора, а на влажных листьях отражался осле¬ пительный блеск американской осени. Обитатели дома тотчас вышли на южную террасу. Благоуханный воздух был мягок и живителен; на востоке над горизонтом в бес¬ порядке громоздились страшные темные тучи, напоминая отступление разбитой армии. Низко над коттеджем с уди¬ вительной быстротой еще неслись на восток клочья ту¬ мана, а на западе солнце уже прорвалось сквозь тучи и излучало свое прощальное сияние на открывшийся внизу пейзаж и на блестящую, вымытую дождем зелень. Такие явления можно наблюдать лишь под небом Америки. Они радуют тем более, чем неожиданнее контраст, когда, из¬ бавившись от непогоды, наслаждаешься мирным вечером и тихим воздухом, таким, какие бывают в самые мягкие июньские утра. — Какая величественная картина! — произнес про себя мистер Харпер.— Как она великолепна, как пре¬ красна! Скорей бы настал такой же покой для моей сра¬ жающейся родины, и пусть такой же сияющий вечер завершит день ее страданий! Только Френсис, стоявшая с ним рядом, слышала эти слова. Она с удивлением посмотрела на него. Мистер Хар¬ пер стоял с непокрытой головой, выпрямившись, устремив взор к небу. Глаза его утратили выражение спокойствия, которое, казалось, было его характерной чертой; теперь они светились восторгом, и легкий румяпец окрасил его щекп. «Такого человека нечего бояться,— подумала Френ¬ сис.— Только благородным натурам дано так сильно чув¬ ствовать». Раздумья маленького общества прервало неожиданное появление Бёрча; с первыми лучами солнца он поспешил к дому мистера Уортона. Гарви Бёрч шел быстрыми, круп¬ ными шагами, не разбирая луж, размахивая руками и выставив вперед голову — обычная походка бродячих тор¬ говцев. 452

— Славный вечер,— начал он и поклонился, не под¬ нимая глаз.— На редкость теплый и приятный для этого времени года. Мистер Уоргон согласился с его замечанием и участ¬ ливо спросил, как здоровье отца. Некоторое время разнос¬ чик стоял в угрюмом молчании; но, когда вопрос повто¬ рили, он ответил, сдерживая дрожь в голосе: — Отец быстро угасает. Старость и тяжкая жизнь делают свое дело. Гарви отвернулся, пряча от всех лицо, но Френсис заметила влажный блеск его глаз и дрожащие губы; во второй раз он поднялся в ее мнении. Долина, в которой была расположена усадьба мистера Уортона, тянулась с северо-запада на юго-восток; дом стоял на косогоре, на северо-западном крае долины. Бла¬ годаря тому, что местность за холмом на противоположной стороне круто спускалась к побережью, за вершинами от¬ даленного леса можно было увидеть Зунд1. Море, так недавно яростно бившееся о берег, посветлело и катило длинные спокойные валы, а легкий ветерок, дувший с юго-запада, нежно касался их гребней, будто помогая утихомириться волнению. Теперь можно было разглядеть на воде какие-то темные точки, которые то поднимались, то опускались и исчезали за продолговатыми волнами. Никто, кроме разносчика, этого не заметил. Он сидел па террасе недалеко от мистера Харпера и, казалось, забыл о цели своего прихода. Как только его блуждающий взгляд остановился на этих темных точках, он с живостью вскочил и стал внимательно глядеть на море. Потом он перешел на другое место, с видимым беспокойством по¬ смотрел на мистера Харпера и сказал, подчеркивая каж¬ дое слово: — Регулярные части, должно быть, двинулись с юга. — Почему вы так думаете? — нервно спросил капитан Уортон.— Дай бог, чтобы это было правдой: мне нужна охрана. — Эти десять вельботов не шли бы так быстро, если бы их вел обычный экипаж. — А может быть,— испуганно спросил мистер Уор¬ 1 Зунд — пролив, отделяющий остров Лонг-Айленд от острова Манхаттан. 453

тон,— это... это континентальные войска возвращаются с острова? — Нет, похоже, что регулярные,— многозначительно ответил торговец. — Похоже? — повторил капитан.— Да ведь видны только точки. Гарви не отозвался на это замечание; казалось, он обратился к самому себе, гихо проронив: — Они вышли еще до бури... эти два дня стояли у острова... кавалерия тоже в пути... близ нас скоро начнется сражение. Произнося свой монолог, Бёрч с явным беспокойством поглядывал на мистера Харпера, но по лицу этого джентльмена нельзя было узнать, представляют ли для него слова Бёрча какой-либо интерес. Он стоял молча, любуясь пейзажем, и, казалось, радовался перемене по¬ годы. Однако, как только разносчик договорил, мистер Харпер обратился к хозяину дома и сказал, что дела не позволяют ему больше откладывать свой отъезд, поэтому он воспользуется прекрасным вечером, чтобы еще до на¬ ступления ночи сделать несколько миль пути. Мистер Уортон выразил сожаление, что им приходится так скоро расстаться, но ие посмел задерживать своего приятного гостя и тут же отдал необходимые распоря¬ жения. Беспокойство разносчика возрастало без всякой види¬ мой причины; он то и дело поглядывал на южную сторону долины, словно ожидал оттуда беды. Наконец появился Цезарь, ведя на поводу великолепного коня, которому предстояло увезти мистера Харпера. Разнос¬ чик услужливо помог подтянуть подпругу и привязать к седлу дорожный мешок и синий плащ путешествен¬ ника. Но вот приготовления закончились, и мистер Харпер стал прощаться. С Сарой и тетушкой Дженнет он рас¬ стался сердечно и просто. Когда же он подошел к Френ¬ сис, на лице его появилось выражение какого-то осо¬ бенно нежного чувства. Глаза повторили благословение, которое недавно вымолвили губы. У девушки вспыхиулп щеки и сильно забилось сердце. Хозяин дома и гость напо¬ следок обменялись любезными фразами; капитану Уор¬ тону мистер Харпер приветливо протянул руку и внуши¬ тельно сказал: 454

Некоторое время разносчик стоял в угрюмом молчании.

— Вы сделали рискованный шаг, который может иметь для вас очень неприятные последствия. Если это слу¬ чится, я, возможно, смогу доказать свою благодарность вашей семье за доброту ко мне. — Конечно, сэр,— в страхе за сына, позабыв о веж¬ ливости, вскрикнул мистер Уортон,— вы сохраните в тайне то, что узнали, находясь в моем доме! Мистер Харпер быстро повернулся к старику; суровое выражение, появившееся на его лице, однако, сгладилось, и он мягко ответил: — Я не узнал в вашем доме ничего такого, чего не знал бы и раньше; однако теперь, когда мне известно, что ваш сын приехал, чтобы повидаться с близкими, он в боль¬ шей безопасности, чем если бы я этого не знал. Мистер Харпер поклонился семейству Уортон и, не сказав ничего разносчику, лишь коротко поблагодарил его за услуги, сел на коня, спокойно выехал через неболь¬ шие ворота и вскоре исчез за холмом, прикрывавшим долину с севера. Разносчик следил взглядом за удаляющейся фигурой всадника, пока тот не скрылся из виду, потом облегченно вздохнул, словно избавившись от гнетущей тревоги. Все остальные молча размышляли о неизвестном госте и^ его неожиданном посещении, а мистер Уортон тем вре¬ менем подошел к Бёрчу и сказал: — Я ваш должник, Гарви,— я еще не заплатил за табак, который вы любезно привезли мне из города. — Если он окажется хуже прежнего,— отозвался раз¬ носчик, устремив долгий взгляд туда, где исчез мистер Харпер,— то лишь потому, что теперь это редкий товар. — Он мне очень нравится,— продолжал мистер Уор¬ тон,— но вы забыли назвать цену. Выражение лица разносчика изменилось: глубокая оза¬ боченность уступила место природной хитрости, и он от¬ ветил: — Трудно сказать, какая ему теперь цена. Я пола¬ гаюсь на вашу щедрость. Мистер Уортон достал из кармана пригоршню монет с изображением Карла III \ зажал между большим и ука¬ зательным пальцами три монеты и протянул их Бёрчу. Глаза разносчика засверкали, когда он увидел серебро; 1 Карл III — испанский король (1759—1788). 456

перекинув во рту с одной стороны на другую солидную порцию привезенного им товара, он невозмутимо протя¬ нул руку, и доллары 1 с приятным звоном посыпались ему на ладонь. Однако разносчику мало было мимолетной му¬ зыки, прозвучавшей при их падении; он покружил каж¬ дую монету по каменной ступеньке террасы и только по¬ том доверил их громадному замшевому кошельку, который так проворно исчез с глаз наблюдателей, что никто не мог бы сказать, в какой части одежды Бёрча он скрылся. Успешно выполнив столь существенную часть своей задачи, разносчик поднялся со ступеньки и подошел к ка¬ питану Уортону; держа под руки своих сестер, капитан что-то рассказывал, а они с живейшим интересом слушали его. Пережитые волнения потребовали нового запаса та¬ бака, без которого Бёрч не мог обходиться, и, прежде чем приступить к менее важному делу, он отправил в рот еще одну порцию. Наконец он резко спросил: — Капитан Уортон, вы уезжаете сегодня? — Нет,—коротко ответил капитан, нежно посмотрев на своих очаровательных сестер.— Неужели вы хотели бы, мистер Бёрч, чтобы я так скоро покинул их, когда, быть может, мне никогда больше не придется радоваться их обществу? — Брат! — воскликнула Френсис.— Жестоко так шу¬ тить! — Я полагаю, капитан Уортон,— сдержанно продол¬ жал разносчик,— что теперь, когда буря улеглась и скин- неры зашевелились, вам лучше сократить свое пребывание дома. — О,— воскликнул английский офицер,— несколь¬ кими гинеями я в любое время откуплюсь от этих него¬ дяев, если они мне встретятся! Нет, нет, мистер Бёрч, я останусь здесь до утра. — Деньги не освободили майора Андре,— холодно ска¬ зал торговец. Сестры в тревоге повернулись к брату, и старшая за¬ метила: — Лучше последуй совету Гарви. Право же, в этих делах нельзя пренебрегать его мнением. — Конечно,— подхватила младшая,— если мистер Бёрч, как я думаю, помог тебе пробраться сюда, то ради 1 Здесь речь идет об испанских долларах, имевших тогда хож¬ дение в Америке. 457

твоей безопасности и ради нашего счастья послушайся его, дорогой Генри. — Я пробрался сюда один и один сумею вернуться на¬ зад,— настаивал капитан.— Мы договорились только, что он достанет мне все необходимое для маскировки и ска¬ жет, когда будет свободен путь; однако в этом случае вы ошиблись, мистер Бёрч. — Ошибся,— отозвался разносчик, насторожившись,— тем больше у вас оснований вернуться нынче же ночью: пропуск, который я добыл, мог послужить только раз. — А разве вы не можете сфабриковать другой? Бледные щеки разносчика покрылись необычным для него румянцем, но он промолчал и опустил глаза. — Сегодня я ночую здесь, и будь что будет,— упрямо добавил молодой офицер. — Капитан Уортон,— с глубокой убежденностью и старательно подчеркивая слова, сказал Бёрч,— берегитесь высокого виргинца с громадными усами. Насколько мне известно, он где-то на юге, недалеко отсюда. Сам дьявол его пе обманет; мне удалось провести его только раз. — Пусть он бережется меня! — заносчиво сказал ка¬ питан.— А с вас, мистер Бёрч, я снимаю всякую ответ¬ ственность. — И вы подтвердите это письменно? — спросил осмот¬ рительный разносчик. — А почему бы и нет? — смеясь, воскликнул капи¬ тан.— Цезарь! Перо, чернила, бумагу — я напишу рас¬ писку в том, что освобождаю от обязанностей моего вер¬ ного помощника Гарви Бёрча, разносчика и так далее и тому подобное. Принесли письменные принадлежности, и капитан очень весело, в шутливом тоне, написал желаемый доку¬ мент; разносчик взял бумагу, бережно положил ее туда, где были спрятаны изображения его католического вели¬ чества, и, отвесив общий поклон, удалился прежней доро¬ гой. Вскоре Уортоны увидели, как он прошел в дверь сво¬ его скромного жилища. Отец и сестры были так рады задержке капитана, что пе только не говорили, но отгоняли даже мысль о беде, которая могла с ним стряслись. Однако за ужином, пораз¬ мыслив хладнокровно, Генри изменил свое намерение. Не желая подвергаться опасности, выйдя из-под защиты родительского крова, он послал Цезаря к Бёрчу, чтобы 4Г-8

условиться о новой встрече. Негр вскоре вернулся с не¬ утешительным известием — он опоздал. Кэти сказала ему, что за это время Гарви прошел уже, наверное, несколько миль по дороге на север, «он покинул дом с тюком за спи¬ ною, когда зажгли первую свечу». Капитану ничего больше не оставалось, как запастись терпением, рассчи¬ тывая, что утром какие-нибудь новые обстоятельства под¬ скажут ему правильное решение. — Этот Гарви Бёрч со своими многозначительными взглядами и зловещими предостережениями сильно бес¬ покоит меня,— заметил капитан Уортон, очнувшись от раздумья и отгоняя мысли об опасности своего положения. — Почему в такие тревожные времена ему позволяют свободно расхаживать взад и вперед? — спросила мисс Пейтон. — Почему мятежники так просто отпускают его, я и сам не понимаю,— ответил племянник,— но ведь сэр Генри не даст волосу упасть с его головы. — Неужели? — воскликнула Френсис, заинтересовав¬ шись.—Разве сэр Генри Клинтон знает Бёрча? — Должен знать, во всяком случае. — А ты не считаешь, сынок,— спросил мистер Уор¬ тон,— что Бёрч может тебя выдать? — О нет. Я думал об этом, прежде чем доверился ему: в деловых отношениях Бёрч, по-видимому, честен. Да и зная, какая ему грозит опасность, если он вернется в го¬ род, он не совершит такой подлости. — По-моему,— сказала Френсис в тон брату,— он не лишен добрых чувств. Во всяком случае, они порой про¬ глядывают у него. — О,— с живостью воскликнула старшая сестра,— он предан королю, а это, по-моему, первейшая добродетель! — Боюсь,— смеясь, возразил ей брат,— что его страсть к деньгам сильнее любви к королю. — В таком случае,— заметил отец,— пока ты во вла¬ сти Бёрча, ты не можешь считать себя в безопасности — любовь не выдержит испытания, если предложить денег алчному человеку. — Однако, отец,— развеселившись, сказал молодой капитан,— ведь есть же любовь, которая способна выдер¬ жать любое испытание. Правда, Фании? — Вот тебе свеча, не задерживай папу, он привык в это время ложиться.

Глава V Сухой песок и грязь болота — И день и ночь идет охота, Опасный лес, обрыв крутой,— Ищейки Перси за спиной. Пустынный Эск сменяет топи, Погоня беглеца торопит, И мерой мерит он одной Июльский зной и снег густой, И мерой мерит он одной Сиянье дня и мрак ночной. Вальтер Скот г В тот вечер члены семейства Уортон склонили головы на подушки со смутным предчувствием, что их привыч¬ ный покой будет нарушен. Тревога не давала сестрам уснуть; всю ночь они почти не сомкнули глаз, а утром встали, совсем не отдохнув. Однако, когда они бросились к окнам своей комнаты, чтобы взглянуть на долину, там царила прежняя безмятежность. Долина сверкала в сия¬ нии чудесного тихого утра, какие часто выдаются в Аме¬ рике в пору листопада,— вот почему американскую осень приравнивают к самому прекрасному времени года в дру¬ гих странах. У нас нет весны; растительность не обнов¬ ляется медленно и постепенно, как в тех же широтах Старого Света,— она словно распускается сразу. Но какая прелесть в ее умирании! Сентябрь, октябрь, порой даже ноябрь и декабрь — месяцы, когда больше всего наслаж¬ даешься пребыванием на воздухе; правда, случаются бури, но и они какие-то особенные, непродолжительные, и остав¬ ляют после себя ясную атмосферу и безоблачное небо. Казалось, ничто не могло нарушить гармонию и пре¬ лесть этого осеннего дня, и сестры спустились в гостиную с ожившей верой в безопасность брата и в собственное счастье. Семья рано собралась к столу, и мисс Пейтон с той педантичной точностью, какая вырабатывается в привыч¬ ках одинокого человека, мягко настояла на том, чтобы опоздание племянника не помешало заведенному в доме порядку. Когда явился Генри, все уже сидели за завтра¬ ком; впрочем, нетронутый кофе доказывал, что никому из близких отсутствие молодого капитана не было безраз¬ лично. 400

— Мне кажется, я поступил очень умно, оставшись,— сказал Генри, ответив на приветствия и усаживаясь ме¬ жду сестрами,— я получил великолепную постель н обиль¬ ный завтрак, чего не было бы, доверься я гостеприимству знаменитого ковбойского отряда. — Если ты мог уснуть,— заметила Сара,— ты счаст¬ ливее меня и Френсис: в каждом ночном шорохе мне чудилось приближение армии мятежников. — Что ж, сознаюсь, и мне было немного не по себе,— засмеялся капитан.— Ну, а как ты? — спросил он, повер¬ нувшись к младшей сестре, явной его любимице, и потре¬ пал ее по щеке.— Ты, наверное, видела в облаках знамена и приняла звуки эоловой арфы мисс Пейтон за музыку мятежников? — Нет, Генри,— возразила девушка, ласково глядя на брата,— я очень люблю свою родину, но была бы глубоко несчастна, если бы ее войска подошли к нам теперь. Генри промолчал; ответив на любящий взгляд Френ¬ сис, он посмотрел на нее с братской нежностью и сжал ее руку. Цезарь, который тревожился вместе со всей семьей и поднялся на заре, чтобы внимательно осмотреть окрест¬ ности, а теперь стоял, глядя в окно, воскликнул: — Бежать... бежать, масса Генри, надо бежать, если любите старого Цезаря... сюда идут кони мятежников! — Он так побледнел, что его лицо стало почти белым. — Бежать! — повторил английский офицер и гордо выпрямился по-военному.— Нет, мистер Цезарь, бегство не мое призвание! — С этими словами он неторопливо по¬ дошел к окну, у которого, оцепенев от ужаса, уже стояли его близкие. Примерно в миле от «Белых акаций» по одной из про¬ езжих дорог цепочкой спускались в долину человек пять¬ десят драгун. Впереди, рядом с офицером, ехал какой-то человек в крестьянской одежде и указывал рукой на кот¬ тедж. Вскоре от отряда отделилась небольшая грулпа всадников и понеслась в этом направлении. Достигнув дороги, лежавшей в глубине долины, всадники повернули коней к северу. Уортоны по-прежнему неподвижно стояли у окна и затаив дыхание наблюдали за всеми движениями кавале¬ ристов, которые тем временем подъехали к дому Бёрча, мигом окружили его и сразу же выставили с десяток ча~ 401

совых. Два или три драгуна спешились и скрылись в доме. Через несколько минут они снова появились во дворе; с ними была Кэти, и по ее отчаянной жестикуляции можно было понять, что дело шло отнюдь не о пустяках. Раз¬ говор со словоохотливой экономкой длился недолго; тут же подошли главные силы, драгуны передового отряда сели на коней, и все вместе понеслись галопом в сторону «Белых акаций». До сих пор никто из семейства Уортон не нашел в себе достаточно присутствия духа, чтобы подумать, как спасти капитана; только теперь, когда беда неминуемо надвига¬ лась и нельзя было медлить, все начали поспешно пред¬ лагать разные способы укрыть его, но молодой человек с презрением отверг их, считая для себя унизительными. Уйти в лес, примыкавший к задней стороне дома, было поздно — капитана не преминули бы заметить, и конные солдаты несомненно догнали бы его. Наконец сестры дрожащими руками натянули на него парик и все прочие принадлежности маскарадного ко¬ стюма, бывшие на нем, когда он пришел в дом отца. Це¬ зарь на всякий случай хранил их под рукой. Не успели наскоро покончить с переодеванием, как по фруктовому саду и по лужайке перед коттеджем рассы¬ пались драгуны, прискакавшие с быстротой ветра; теперь и дом мистера Уортона был окружен. Членам семейства Уортон оставалось только прило¬ жить все усилия, чтобы спокойно встретить предстоящий допрос. Кавалерийский офицер соскочил с коня и в сопро¬ вождении двух солдат направился к входной двери. Це¬ зарь медленно, с большой неохотой открыл ее. Следуя за слугой, драгун направился в гостиную; он подходил все ближе и ближе, и звук его тяжелых шагов все громче отдавался в ушах женщин, кровь отливала от их лиц, а холод так сжимал им сердце, что они едва не потеряли сознание. В комнату вошел мужчина исполинского роста, кото¬ рый говорил о его недюжинной силе. Он снял шляпу и поклонился с любезностью, никак не вязавшейся с его внешностью. Густые черные волосы в беспорядке падали на лоб, хотя и были посыпаны пудрой по моде того вре¬ мени, а лицо почти закрывали уродовавшие его усы. Однако его глаза, хотя и пронизывающие, не были злыми, а голос, правда низкий и мощный, казался приятным. 402

Когда он вошел, Френсис осмелилась украдкой посмо¬ треть на него и сразу догадалась, что это тот самый че¬ ловек, от чьей прозорливости их так настойчиво предосте¬ регал Гарви Бёрч. — Вам нечего бояться, сударыни,— после короткого молчания сказал офицер, оглядев окружавшие его блед¬ ные лица.— Мне надо задать вам лишь несколько вопро¬ сов, и, если вы на них ответите, я немедленно покину наш дом. — А что это за вопросы? — пробормотал мистер Уор¬ тон, поднявшись с места и с волнением ожидая ответа. — Останавливался ли у вас во время бури посторон¬ ний джентльмен? — продолжал драгун, в какой-то степени и сам разделяя явное беспокойство главы семьи. — Этот джентльмен... вот этот... находился с нами по время дождя и еще не уехал. — Этот джентльмен! — повторил драгун и повернулся к капитану Уортону. Несколько секунд он разглядывал капитана, и тревога на его лице сменилась усмешкой. С комической важностью драгун подошел к молодому че¬ ловеку и, низко ему поклонившись, продолжал: — Сочув¬ ствую вам, сэр, вы, наверное, жестоко простудили голову? — Я?—с изумлением воскликнул капитан.—Я и но думал простужать голову. — Значит, мне показалось. Я так решил, увидев, что вы покрыли такие красивые черные кудри безобразным старым париком. Извините меня, пожалуйста. Мистер Уортон громко застонал, а дамы, не зпая, что, собственно, известно драгуну, в страхе застыли на месте. Капитан невольно протянул руку к голове и обнаружил, что сестры в панике убрали под парик не все его волосы. Драгун все еще с улыбкой смотрел на него. Наконец, приняв серьезный вид, он обратился к мистеру Уортону: — Значит, сэр, надо попимать, что на этой неделе у вас не останавливался некий мистер Харпер? — Мистер Харпер? — отозвался мистер Уортон, по¬ чувствовав, что с души у него свалилась огромная тя¬ жесть.— Да, был... я совсем позабыл о нем. Но он уехал, и, если его личность чем-нибудь подозрительна, мы ничем не можем вам помочь — мы ничего о нем не знаем, он мне совершенно не знаком. — Пусть его личность вас не беспокоит,— сухо заме¬ тил драгун.— Так, значит, он уехал... Как... когда и куда? 4СЗ

Он уехал так же, как и явился,— ответил мистер Уортон, успокоенный словами драгуна.— Верхом, вчера вечером, и отправился по северной дороге. Офицер слушал с глубоким вниманием. Его лицо осве¬ тилось довольной улыбкой, и, как только мистер Уортон замолчал, он повернулся на каблуках и вышел из ком¬ наты. На эгом основании Уортоны решили, что драгун собирается продолжать поиски мистера Харпера. Они уви¬ дели, как он появился на лужайке, где между ним и его двумя подчиненными завязался оживленный и, по-види¬ мому, приятный разговор. Вскоре нескольким кавалери¬ стам был отдан какой-то приказ, и они во весь опор раз¬ ными дорогами умчались из долины. Уортонам, с напряженным интересом следившим за этой сценой, не пришлось долго томиться в неизвестно¬ сти — тяжелые шаги драгуна возвестили о том, что он воз¬ вращается. Войдя в комнату, он снова вежливо покло¬ нился и, приблизившись к капитану Уортону, как прежде, с комической важностью сказал: — Теперь, когда моя главная задача выполнена, я хо¬ тел бы, с вашего позволения, разглядеть ваш парик. Английский офицер неторопливо снял с головы парик, протянул драгуну и, подражая его тону, заметил: — Надеюсь, сэр, он вам понравился? — Не могу этого сказать, не погрешив против ис¬ тины,— ответил драгун.— Я отдал бы предпочтение вашим черным как смоль кудрям, с которых вы так тщательно стряхнули пудру. А эта широкая черная повязка, навер¬ ное, прикрывает ужасную рану? — Вы, видимо, тонкий наблюдатель, сэр. Что ж, су¬ дите сами,— сказал Генри, сняв шелковую повязку и от¬ крыв ничуть не поврежденную щеку. — Честное слово, вы хорошеете на глазах! — невоз¬ мутимо продолжал драгун.— Если бы мне удалось убе¬ дить вас сменить этот ветхий сюртук на великолепный синий, который лежит рядом на стуле, я был бы свидете¬ лем самого приятного из всех превращений с той поры, как сам превратился из лейтенанта в капитана. Генри Уортон очень спокойно сделал то, о чем его про¬ сили, и перед драгуном предстал очень красивый, изящно одетый молодой человек. Драгун с минуту смотрел на него с присущей ему на¬ смешливостью, потом сказал: 4С4 15

— Вот и новое лицо на сцене. Обычно в таких слу¬ чаях незнакомые люди пред¬ ставляются друг другу. Я — капитан Лоутон из виргин¬ ской кавалерии. — А я, сэр, капитан Уор¬ тон из шестидесятого пехот¬ ного полка его величества,— сухо поклонившись, сказал Генри, к которому вернулась его обычная уверенная мане¬ ра держаться. Выражение лица капита¬ на Лоутона мгновенно изме¬ нилось, от его напускного чу¬ дачества не осталось и следа. Он посмотрел на капитана Уортона, который стоял вы¬ прямившись, с надменно¬ стью, говорившей, что он не намерен больше таиться, и самым серьезным тоном про¬ молвил: — Капитан Уортон, мне жаль вас от всей души! — Если вам его жаль,— в отчаянии воскликнул старый Уортон,— так зачем его преследовать, дорогой сэр! Он не шпион, только желание повидаться с близкими заставило его изменить свой внеш¬ ний вид и уйти так далеко от своего полка в регулярной армии. Оставьте его с нами! Я с радостью вознагражу вас, я заплачу любые деньги! — Сэр, только беспокойство за сына может извинить ваши слова,— высокомерно сказал капитан Лоутон.— Вы забыли, что я виргинец и джентльмен!—Обратившись к молодому человеку, он продолжал: — А вы, капитан Уортон, разве не знали, что наши пикеты уже несколько дней стоят здесь, на юге долины? — Я узнал об этом, только когда поравнялся с ними, но уже было поздно возвращаться,— хмуро ответил моло¬ дой человек.— Я пришел сюда, как сказал отец, чтобы по¬ видаться с родными; я думал, что ваши части стоят у Пик- 16 Фенимор Купер. Том III -465

скилла, невдалеке от нагорья, иначе я не отважился бы на такой поступок. — Возможно, что все это истинная правда, но дело Андре заставляет нас быть настороже. Когда в предатель¬ стве замешано командование, защитники свободы обязаны быть бдительными, капитан Уортон, В ответ на это замечание Генри молча поклонился, а Сара решилась сказать несколько слов в защиту брата. Драгунский офицер учтиво, даже сочувственно выслушал ее и, чтобы избежать бесполезных и неприятных для него просьб, успокоительно сказал: — Я не командир отряда, сударыня. Майор Данвуди решит, как поступить с вашим братом; при любых обстоя* тельствах с ним обойдутся вежливо и мягко. — Данвуди! — воскликнула Френсис, и бледность сме* нилась румянцем на ее испуганном лице.— Слава богу, значит, Генри спасен! Капитан Лоутон смотрел на нее со смешанным выра¬ жением восхищения и сострадания, потом, недоверчиво покачав головой, добавил: — Будем надеяться. С вашего разрешения, предоста¬ вим ему разобраться в этом деле. Еще недавно бледное от беспокойства лицо Френсис васияло надеждой. Мучительный страх за брата умень¬ шился, но все же ее бросало в дрожь, она дышала часто и прерывисто, ею овладело необычайное волнение. Она подняла взгляд от пола, посмотрела на драгуна и тут же опять уставилась на ковер — она явно хотела что-то ска¬ зать, но не находила в себе силы вымолвить слово. Мисс Пейтон внимательно наблюдала за племянницей. Держась с большим достоинством, она спросила: — Это значит, сэр, что мы скоро будем иметь удоволь¬ ствие видеть майора Данвуди? — Немедленно, сударыня,— ответил драгун, отводя восхищенный взгляд от лица Френсис,“ Гонцы, которые сообщат ему о случившемся, уже в дороге, а получив изве¬ стие, он тотчас явится сюда в долину, если только по ка¬ ким-нибудь особым причинам его посещение не доставит кому-нибудь неудовольствия. — Мы всегда рады видеть майора Данвуди, — Конечно, он всеобщий любимец. Могу я по этому случаю велеть моим солдатам спешиться и подкрепиться? Ведь они из его эскадрона. 466

Мистеру Уортону не понравилась эта просьба, и он от¬ казал бы драгуну, но старику очень хотелось его задоб¬ рить, да и что толку отказывать в том, что, возможно, взяли бы силой. Итак, он подчинился необходимости и рас¬ порядился, чтобы желание капитана Лоутона было выпол¬ нено. Офицеров пригласили позавтракать вместе с хозяе¬ вами; покончив со своими делами вне дома, они охотно приняли приглашение. Бдительные воины не забыли ни одной из мер предосторожности, которых требовало их по¬ ложение. На отдаленных холмах кругом ходили дозорные, оберегая своих товарищей, и те, благодаря привычке к дис¬ циплине и равнодушию к удобствам, могли наслаждаться покоем, несмотря на грозившую им опасность. За столом мистера Уортона было трое чужих. Офицеры огрубели от каждодневной тяжелой службы, но у всех были манеры джентльменов, поэтому, хотя уединение семьи и было нарушено вторжением посторонних, правила приличия соблюдались со всей строгостью. Дамы уступили свои места гостям, и те без излишних церемоний приня¬ лись за завтрак, отдавая должное гостеприимству мистера Уортона. Наконец капитан Лоутон, усиленно налегавший на гречневые лепешки, на миг остановился и спросил хозяина дома, нет ли сейчас в долине разносчика Гарви Бёрча, ко¬ торый иногда там бывает. — Только иногда, сэр,— с опаской ответил мистер Уортон.— Он бывает здесь редко, а я его вовсе не вижу. — Вот странно! — произнес драгун, пристально глядя на смущенного хозяина.— Ведь он ваш ближайший сосед и, казалось бы, должен был стать своим человеком в вашем доме, да и дамам было бы удобно, если бы он заходил к вам почаще. Я уверен, что за муслин, который лежит на стуле у окна, заплачено вдвое больше, чем спросил бы у вас Бёрч. Мистер Уортон в замешательстве обернулся и увидел, что кое-какие покупки еще разбросаны по комнате. Младшие офицеры с трудом удержались от улыбки, но капитан с таким усердием снова принялся за свой завтрак, что, казалось, он не рассчитывал еще раз когда-нибудь поесть вдоволь. Однако необходимость в подкреплении из кладовой Дины вызвала еще одну передышку, и капитан Лоутон не преминул ею воспользоваться. 467

— Я собирался побеспокоить мистера Бёрча в его уединении и утром побывал у него дома,— сказал он.— Если бы я его застал, то отправил бы в такое местечко, где ему не пришлось бы изнывать от скуки, во всяком слу¬ чае на некоторое время. — Что же это за место? — спросил мистер Уортон, по¬ лагая, что следует поддерживать разговор. — Гауптвахта,— сдержанно ответил драгун. — А в чем провинился бедный Бёрч? — спросила ка¬ питана мисс Пейтон, подавая ему четвертую чашку кофе. — «Бедный»! — воскликнул драгун.— Ну, если он бед¬ ный, значит, король Георг плохо вознаграждает за услуги. — Его величество,— заметил один из младших офице¬ ров,— задолжал ему, наверное, титул герцога. — А конгресс — веревку,— присовокупил капитан Лоутон, принимаясь за новую порцию лепешек. — Я огорчен, что один из моих соседей навлек на себя немилость нашего правительства. — Если я его поймаю,— крикнул драгун, намазывая маслом еще одну лепешку,— он у меня будет качаться на суку березы! — Он послужит недурным украшением для собствен¬ ного дома, если будет висеть на акации у входа,— добавил младший офицер. — Как бы там ии было,— продолжал драгун,— он по¬ падется мне раньше, чем я стану майором. Офицеры — это было совершенно очевидно — не шу¬ тили, и говорили они языком, каким свойственно выра¬ жаться людям их грубой профессии, когда они раздра¬ жены, и Уортоны решили, что благоразумнее переменить тему. Ни для кого из них не было секретом, что Гарви Бёрч на подозрении у американской армии и что его не оставляют в покое. О том, как он неоднократно оказы¬ вался за решеткой и так же часто ускользал из рук аме¬ риканцев при весьма загадочных обстоятельствах, слиш¬ ком много толковали в округе, чтобы можно было это за¬ быть. В сущности, раздражение капитана Лоутона в немалой степени было вызвано последним необъяснимым побегом разносчика, когда капитан поручил караулить его двум самым верным своим солдатам. Примерно за год до описываемых событий Бёрча ви¬ дели у штаб-квартиры американского главнокомандую¬ щего, как раз в то время, когда ежечасно ждали важных 468

передвижений войск. Как только об этом доложили офи¬ церу, которому была доверена охрана дорог, ведущих к американскому лагерю, он тотчас послал вдогонку за разносчиком капитана Лоутона. Знакомый со всеми горными переходами, неутомимый при исполнении своих обязанностей, капитан ценою огромных усилий и трудов выполнил возложенную на него задачу. С небольшим отрядом он остановился передохнуть на одной ферме, собственноручно запер пленника в от¬ дельной комнате и оставил под охраной двух солдат, как уже было сказано выше. Потом припоминали, что неда¬ леко от караульных какая-то женщина усердно хлопотала по хозяйству; особенно старалась она угодить капитану, когда тот со всей основательностью уселся ужинать. И женщина и разносчик исчезли; найти их не удалось. Обнаружили только короб, раскрытый и почти пустон, а маленькая дверца, ведущая в комнату, смежную с тон, в которой заперли разносчика, была распахнута настежь. Капитан Лоутон никак не мог примириться с тем, что его одурачили. Он и прежде яростно ненавидел врага, а это оскорбление уязвило его особенно глубоко. Капитан сидел в мрачном молчании, размышляя о побеге своего бывшего пленника и машинально продолжая поглощать завтрак, хотя прошло уже порядочно времени и он мог бы наесться досыта. Вдруг по долине прокатился звук трубы, игравшей воинственную мелодию. Капитан мгновенно встал из-за стола и крикнул: — Джентльмены, по коням, это Данвуди! — ив сопро¬ вождении младших офицеров выбежал из дома. Все драгуны, кроме часовых, оставленных караулить капитана Уортона, вскочили на лошадей и понеслись на¬ встречу своим товарищам. Лоутон не забыл принять все необходимые меры предосторожности — в этой войне нужна была удвоенная бдительность, так как враги гово¬ рили па одном языке и не отличались друг от друга ни видом, ни обычаями. Приблизившись к отряду кавалерии, вдвое большему, чем его отряд, так, что уже можно было различить лица, капитан Лоутон пришпорил коня и через минуту оказался подле своего командира. Лужайку перед домом мистера Уортона снова запол¬ нили кавалеристы; соблюдая те же предосторожности, вновь прибывшие поспешили разделить со своими товари¬ щами приготовленное для них угощение. 469

Глава VI Великими победами своими Прославлены навеки полководцы, Но тоаъко тот действительно герой, Кто, восхищаясь женской красотой, Способен с ее чарами бороться. Мур Дамы семейства Уортон собрались у окна и с глубо¬ ким вниманием наблюдали за описанной нами сценой, Сара смотрела на своих соотечественников с улыбкой, полной презрительного равнодушия; ей не хотелось отда¬ вать должное даже внешнему виду людей, вооружив¬ шихся, как она считала, во имя дьявольского дела — мя¬ тежа. Мисс Пейтон любовалась великолепным зрелищем, гордая тем, что это были воины отборных полков ее род¬ ной колонии; а Френсис волновало лишь одно чувство, захватившее ее всю целиком. Отряды не успели еще соединиться, как острый глаз девушки выделил из всех прочих одного всадника. Даже лошадь этого молодого воина, казалось ей, сознавала, что она несет на себе человека необыкновенного. Копыта чи¬ стокровного боевого коня едва касались земли — такой легкой и плавной была его поступь. Драгун сидел в седле с непринужденным спокойствием, показывавшим, что он уверен в себе и в своей лошади; в его высокой, стройной, мускулистой фигуре ощущались и сила и ловкость. Именно этому офицеру рапортовал Лоутон, и они въехали бок о бок на лужайку перед домом мистера Уортона. Командир отряда на мгновение задержался и окинул взглядом дом. Несмотря на разделявшее их расстояние, Френсис разглядела его черные блестящие глаза; сердце ее забилось так сильно, что у нее перехватило дыхание. Когда всадник соскочил с коня, она побледнела и, почув¬ ствовав, что у нее подгибаются колени, должна была при¬ сесть на стул. Офицер наскоро отдал распоряжения своему помощ¬ нику и быстро пошел по лужайке к дому. Френсис встала и покинула комнату. Он поднялся по ступенькам террасы и только коснулся входной двери, как она уже распахнув лась перед ним. 470

Френсис уехала из города еще совсем юной, и ей не пришлось приносить в жертву тогдашней моде свою при¬ родную красоту. Ее роскошные золотистые волосы не были истерзаны щипцами парикмахера: они падали на плечи естественными, как у детей, локонами и обрамляли лицо, сиявшее очарованием молодости, здоровья и простодушия. Глаза ее говорили красноречивее всяких слов, но губы молчали; она протянула вперед свои сложенные руки, и ее склоненная в ожидании фигурка была так прелестна, что Данвуди на миг безмолвно застыл на месте. Френсис молча проводила его в комнату напротив той, в которой собрались ее родные, живо обернулась к нему и, вложив обе свои руки в его руку, доверчиво промол¬ вила: — О Данвуди, как я счастлива, что вижу вас, счаст¬ лива по многим причинам! Я привела вас сюда, чтобы предупредить, что в соседней комнате друг, которого вы не ожидаете здесь встретить. — Каковы бы ни были причины,— воскликнул моло¬ дой человек, целуя ее руки,— я очень рад, что мы с вами наедине, Френсис! Испытание, которому вы подвергли меня, жестоко; война и жизнь вдалеке друг от друга могут вскоре разлучить нас навеки. — Мы должны подчиняться необходимости, она силь¬ нее нас. Но теперь не время для разговоров о любви; я хочу сказать вам о другом, более важном деле. — Но что может быть важнее неразрывных уз, кото¬ рые сделают вас моей женой! Френсис, вы холодны ко мне... к тому, кто в дни суровой службы и в тревожные ночи ни на миг не забывал ваш образ. — Дорогой Данвуди,— растроганная до слез Френсис опять протянула ему руку, и ее щеки снова загорелись ярким румянцем,— вы знаете мои чувства... Кончится война, и ничто не помешает вам взять эту руку навеки... Но, пока в этой войне вы противник моего единственного брата, я никогда не соглашусь связать себя с вами узами более тесными, чем узы нашего родства. Вот и сейчас мой брат ждет вашего решения: вернете ли вы ему свободу или пошлете на верную смерть. — Ваш брат! — вздрогнув и побледнев, вскрикнул Данвуди.— Объяснитесь... что за страшный смысл кроется в ваших словах? г- Разве капитан Лоутон не сказал вам, что сегодня 471

утром он арестовал Генри? — еле слышно продолжала Френсис, устремив на жениха взгляд, полный тревох^и. — Он доложил мне, что задержал переодетого капи¬ тана шестидесятого полка, не сказав, где и когда,— так же тихо ответил майор и, опустив голову, закрыл лицо ру¬ ками, пытаясь скрыть свои чувства. — Данвуди, Данвуди!— теряя всю свою уверенность, воскликнула Френсис, вдруг охваченная мрачным пред¬ чувствием.— Что означает ваше волнение? Когда майор поднял лицо, выражающее самое глубокое сострадание, она продолжала: — Конечно, конечно, вы не выдадите своего друга, вы не допустите, чтобы мой брат... ваш брат... умер позорной смертью. — Френсис! — с мукой в голосе воскликнул молодой человек.—Что я могу сделать? — Сделать! — повторила Френсис, глядя на него бе¬ зумными глазами.— Неужели майор Данвуди отдаст в руки врагов своего друга... брата своей будущей жены? — О, не говорите со мной так сурово, дорогая мисс Уортон... моя Френсис! Я готов отдать жизнь за вас... за Генри... но я не могу нарушить свой долг, не могу забыть о своей чести. Вы первая презирали бы меня, если бы я так поступил. — Пейтон Данвуди,— произнесла Френсис, и ее лицо покрылось пепельной бледностью,—вы говорили мне... вы клялись, что любите меня.. — Я люблю вас! — горячо сказал молодой человек. Но Френсис знаком остановила его и продолжала дро¬ жащим от негодования голосом: — Неужели вы думаете, что я стану женой человека, обагрившего руки кровью моего единственного брата! — Френсис, вы разрываете мне сердце! — сказал май¬ ор и замолчал, чтобы совладать с собою; потом, силясь улыбнуться, добавил: — В конце концов, может быть, мы напрасно терзаем себя опасениями. Возможно, что, когда я узнаю все обстоятельства, окажется, что Генри военно¬ пленный, и только; тогда я смогу отпустить его на честное слово. Нет чувства более обманчивого, чем надежда, и, ви¬ димо, молодости принадлежит счастливое преимущество наслаждаться всеми радостями, какие она может прине¬ сти. А чем больше мы сами достойны доверия, тем более 472

склонны доверять другим и всегда готовы думать, что про¬ изойдет то, на что мы уповаем. Смутная надежда молодого воина была выражена ско¬ рее взглядом, чем словами, но кровь снова прилила к ще¬ кам подавленной горем девушки, и она промолвила: — О, конечно, нет никаких оснований для сомнения. Я знала... знаю... вы никогда не оставите нас в нашей страшной беде! Френсис не смогла справиться с охватившим ее волне¬ нием и залилась слезами. Одна из самых приятных привилегий любви — это обя¬ занность утешать тех, кого мы любим; и, хотя проблеск надежды, мелькнувший перед ним, не очень успокоил май¬ ора Данвуди, он не стал разочаровывать милую девушку, прильнувшую к его плечу. Он вытирал слезы на ее лице, и к ней вернулась вера в безопасность брата и в покро¬ вительство жениха. Когда Френсис оправилась и овладела собой, она по¬ спешила проводить майора Данвуди в гостиную и сооб: щить родным приятную новость, которую уже считала до¬ стоверной. Майор неохотно пошел за ней, предчувствуя беду, но через несколько мгновений он был уже н кругу родст¬ венников и старался собрать все свое мужество, чтобы с твердостью встретить предстоящее испытание. Молодые офицеры поздоровались сердечно и искренне. Капитан Уортон держался так, точно не случилось ничего, что могло бы поколебать его самообладание. Между тем неприятная мысль, что он сам в какой-то мере причастен к аресту капитана Уортона, смертельная опасность, грозившая его другу и надрывавшие сердце слова Френсис породили в душе майора Данвуди тревогу, которую, несмотря на все свои старания, он не мог скрыть. Остальные члены семейства Уортон приняли его тепло и по-дружески — они были к нему привязаны и не забыли об услуге, которую он недавно им оказал; к тому же вы¬ разительные глаза и зардевшееся лицо девушки, вошед¬ шей вместе с ним, красноречиво говорили, что они не обманутся в своих ожиданиях. Поздоровавшись с каждым в отдельности, Данвуди кивком головы приказал уйти солдату, которого осторожный капитан Лоутон приста¬ вил к арестованному молодому Уортону, потом повер¬ нулся к нему и приветливо спросил: 473

«— Скажи мне, Генри, при каких обстоятельствах ты перерядился в тот костюм, в котором тебя застал здесь капитан Лоутон, и помни... помните, капитан Уортон, что ответы вы даете совершенно добровольно. — Я это сделал, майор Данвуди,— серьезно отве¬ тил английский офицер,— чтобы иметь возможность наве¬ стить своих близких, не подвергаясь опасности попасть в плен. — Но вы переоделись только тогда, когда увидели, что приближается отряд Лоутона? — Да, да,— с жаром вмешалась Френсис, в тревоге за брата забыв обо всех подробностях,— мы с Сарой пере¬ одели Генри, когда показались драгуны; его узнали лишь благодаря нашей неловкости. Данвуди слушал объяснения Френсис, глядя на нее с любовью, и лицо его просветлело. — Вероятно, вещи, которые вы дали ему, были у вас в доме,— продолжал Данвуди,— вы схватили в последнюю минуту то, что попалось вам под руку? — Нет, все это было на мне, когда я уходил из Нью- Йорка,— с чувством собственного достоинства сказал ка¬ питан Уортон.—Я раздобыл эти вещи для определенной цели и намеревался сегодня в таком же виде вернуться в город. Увлеченная горячим чувством, Френсис стояла между братом и женихом, но, когда истина блеснула в ее созна¬ нии, она с ужасом отпрянула и опустилась на стул, глядя на молодых людей безумными глазами. — А пикеты... отряды на равнинах? — побледнев, спросил Данвуди. — Я прошел мимо них переодетый. Я показал им про¬ пуск, который я купил, а так как на нем стоит подпись Вашингтона, надо полагать, что он поддельный. Данвуди выхватил из рук капитана бумагу и некото¬ рое время молча смотрел на подпись. Постепенно воин¬ ский долг заставил его забыть обо всем остальном; повер¬ нувшись лицом к пленнику, он спросил, испытующе глядя на него: — Капитан Уортон, кто вам дал эту бумагу? — Я полагаю, такой вопрос вы не имеете права зада¬ вать, майор Данвуди. — Извините, сэр, возможно, что мои чувства завели меня слишком далеко. 474

Мистер Уортон, который с глубоким волнением прислу¬ шивался к разговору, нашел в себе силы спросить: — Ведь эта бумага не может иметь серьезного значе¬ ния, майор Данвуди: па войне постоянно прибегают к та¬ ким уловкам. — Подпись не подделана,— разглядывая буквы, тихим голосом сказал драгун.— Неужели среди нас скрывается предатель? Кто-то злоупотребил доверием Вашингтона: вымышленное имя написано не той рукой, которой напи¬ сан пропуск. Капитан Уортон, мой долг не позволяет мне отпустить вас на честное слово — вам придется отпра¬ виться со мною в нагорье. — Другого я и не ожидал, майор Данвуди. Драгун медленно повернулся к сестрам, и Френсис опять приковала к себе его взгляд. Она поднялась со стула и стояла, с мольбой протягивая к нему сложенные руки. Не в силах сдержать свое волнение, молодой человек по¬ рывисто сказал, что вынужден на время отлучиться, и по¬ кинул комнату. Френсис вышла за ним следом, и, подчи¬ няясь ее взгляду, Данвуди опять вошел в комнату, где происходил первый разговор. — Майор Данвуди,— едва слышно произнесла Френ¬ сис, жестом предлагая ему сесть. Ее бледные щеки стали покрываться румянцем, вскоре залившим все лицо. Несколько мгновений она боролась с собой, потом продолжала: — Я уже призналась, что вы мне очень дороги, и даже сейчас, когда вы причиняете мне такие жестокие страда¬ ния, я не хочу этого скрывать. Поверьте, единственная вина Генри в том, что он поступил опрометчиво. Наша родина не может быть несправедливой. Она опять умолкла и почти задыхалась, то бледнея, то краснея; потом кровь бросилась ей в лицо, и она тихо до¬ бавила: — Майор Данвуди, я обещала стать вашей женой, как только на родине воцарится мир. Отпустите брата под че¬ стное слово, и я сегодня же пойду с вами к алтарю, отправ¬ люсь в ваш лагерь и, сделавшись вашей женой, научусь переносить все тяготы солдатской жизни. Данвуди схватил руку, которую девушка в порыве чувств протянула ему, на мгновение прижал ее к груди, потом встал и, глубоко взволнованный, принялся ходить взад и вперед по комнате* 475

— Умоляю вас, Френсис, ни слова больше, если вы не хотите разбить мне сердце! — Значит, вы отказываетесь от моей руки? — подняв¬ шись, сказала она с достоинством, но ее бледность и дро¬ жащие губы говорили.о том, какая сильная борьба проис¬ ходит в ней. — Отказываюсь! Разве я не молил вашего согласия, не молил со слезами? Разве оно не венец всех моих желаний на земле? Но жениться на вас при таких обстоятельствах было бы бесчестием для нас обоих. Будем надеяться, что наступят лучшие времена. Генри должны оправдать, быть может, его даже не станут судить. Я буду для него самым преданным заступником, не сомневайтесь в этом и верьте мне, Френсис, Вашингтон благоволит ко мне. — Но этот пропуск, злоупотребление доверием, на ко¬ торое вы ссылались, ожесточат Вашингтона против моего брата. Если бы мольбы и угрозы могли поколебать его суровое представление о справедливости, разве погиб бы Андре? — С этими словами Френсис в отчаянии выбежала из комнаты. С минуту Данвуди стоял как оглушенный, потом вы¬ шел, намереваясь оправдать себя в глазах девушки и успо¬ коить ее. В передней, разделявшей обе гостиные, он на¬ толкнулся на оборванного ребенка, который, быстро огля¬ дев его, сунул ему в руку клочок бумаги и тут же исчез. Все это произошло мгновенно, и взволнованный майор успел лишь заметить, что посыльный был бедно одетым деревенским мальчуганом; в руке он держал городскую игрушку и смотрел на нее с такой радостью, словно со¬ знавал, члю честно заработал награду за выполненное по¬ ручение. Данвуди опустил глаза на записку. Она была написана на обрывке грязной бумаги, малоразборчивым почерком, однако ему удалось прочитать следующее: «Ре¬ гулярные подходят — кавалерия и пехота». Данвуди вздрогнул. Позабыв обо всем, кроме обязан¬ ностей воина, он поспешно покинул дом Уортонов. Быстро направившись к своему эскадрону, он увидел на одном из отдаленных холмов мчавшегося галопом конного часового; прогрохотало несколько выстрелов, и в следующее мгнове¬ ние раздался призывный трубный звук: «К оружию!» Когда майор достиг своего эскадрона, там все было в дви¬ жении. Капитан Лоутон верхом на лошади, пристально глядя на противоположный край долины, отдавал прика¬ 476

зания музыкантам, и его могучий голос гремел так же сильно, как и медные трубы. — Громче трубите, ребята, пусть англичане знают, что тут их ждет конец — виргинская кавалерия не пропустит их дальше! Отовсюду начали стекаться разведчики и патрульные; один за другим они быстро рапортовали командиру, и он отдавал четкие приказания с уверенностью, исключающей и мысль о неповиновении. Только раз, повернув коня в сторону луга, раскинувшегося против «Белых акаций», Данвуди решился бросить взгляд на дом, и его сердце сильно забилось, когда он увидел фигуру женщины: она стояла заломив руки у окна той комнаты, где он виделся с Френсис. Расстояние было слишком велико, чтобы раз¬ глядеть ее черты, но майор не сомневался, что это была его невеста. Бледность скоро сошла с его лица, и взгляд утратил выражение печали. Когда Дан нуди подъезжал к месту, где, как он думал, должна была произойти битва, на его загорелых щеках появился румянец. Сол¬ даты, смотревшие в лицо своего командира, как в зер¬ кало, отражающее их собственную участь, с радостью увидели, что он полон воодушевления и в его глазах горит огонь, как это всегда бывало перед боем. После возвращения дозорных и находившихся в отсутствии дра¬ гун численность кавалерийского отряда достигла почти двухсот человек. Кроме того, была еще небольшая группа крестьян, обычно служивших проводниками; они были вооружены и в случае надобности вливались в отряд в ка¬ честве пехотинцев; теперь они по приказу майора Даи- вуди разбирали заборы, которые могли помешать движе¬ нию кавалерии. Пехотинцы быстро и успешно справились с этим делом и вскоре заняли место, отведенное им в предстоящем бою. От своих разведчиков Данвуди получил все сведения о неприятеле, необходимые ему для дальнейших распоря¬ жений. Долина, на которой майор намеревался развер¬ нуть военные действия, понижалась от подножия тянув¬ шихся по обеим ее сторонам холмов до середины; здесь она переходила в пологий естественный луг, на котором извивалась небольшая речушка, порой разливавшаяся и удобрявшая его. Эту речку можно было легко перейти вброд; только в одном месте, где она сворачивала на во¬ сток, ее берега были обрывисты и мешали движению 477

конницы. Тут через речку был переброшен простой дере¬ вянный мост, такой же, как тот, что находился в полумиле от «Белых акаций». Крутые холмы, окаймлявшие долину с восточной сто¬ роны, местами врезались в нее скалистыми выступами, чуть ли не вдвое сужая ее. Тыл кавалерийского эскад¬ рона находился поблизости от группы таких скал, и Данвуди приказал капитану Лоутону отойти с двумя небольшими отрядами под их прикрытие. Капитан по¬ виновался угрюмо и нехотя; впрочем, его утешала мысль о том, какое страшное действие произведет на врага его внезапное появление со своими солдатами. Дан¬ вуди хорошо знал Лоутона и послал его именно туда, так как опасался его горячности в бою, но в то же время не сомневался, что он будет тут как тут, как только понадо¬ бится его помощь. Капитан Лоутон мог забыть об осто¬ рожности только в виду неприятеля; во всех других слу¬ чаях жизни выдержка и проницательность оставались отличительными чертами его характера (правда, когда ему не терпелось вступить в бой, эти качества ему порой изменяли). По левому краю долины, где Данвуди предпо¬ лагал встретить неприятеля, примерно на милю тянулся лес. Туда отошли пехотинцы и заняли позицию непода¬ леку от опушки, откуда было удобно открыть рассеянный, но сильный огонь по приближающейся колонне англичан. Конечно, не следует думать, что все эти приготовления остались незамеченными обитателями «Белых акаций»; напротив, эта картина вызывала в них самые разнообраз¬ ные чувства, какие только могут волновать сердца людей. Один мистер Уортон не ждал для себя ничего утешитель¬ ного, каков бы ни был исход сражения. Если победят англичане, его сын будет освобожден, но какая судьба ждет его самого? До сих пор ему удавалось держаться в стороне при самых затруднительных обстоятельствах. Его имущество чуть было не пошло с молотка из-за того, что сын служил в королевской, или, как ее называли, регу¬ лярной, армии. Покровительство влиятельного родствен¬ ника, занимавшего в штате видный политический пост, и собственная неизменная осторожность уберегли мистера Уортона от такой беды. В душе он был убежденным сто¬ ронником короля; однако, когда прошлой весной, после возвращения из американского лагеря, раскрасневшаяся Френсис объявила ему о своем намерении выйти замуж 478

за Данвуди, мистер Уортон дал согласие на брак с мятежником не только потому, что желал своей до¬ чери счастья, но и потому, что больше всего ощущал потребность в поддержке республиканцев. Если бы теперь англичане спасли; Генри, общественное мнение сочло бы, что отец с сыном действовали заодно против свободы штатов; если же Генри останется в плену и предстанет перед судом, послед¬ ствия будут еще ужаснее. Как ни любил мистер Уортон богатство, своих детей он любил еще больше. Итак, он сидел, наблюдая за дви¬ жением войск, и рассеянное, безу¬ частное выражение лица выдавало слабость его характера. Совершенно иные чувства вол¬ новали сына. Капитана Уортона поручили охране двух драгун; один из них ровным шагом ходил взад и вперед по террасе, другому велели находиться неотлучно при Пленнике. Молодой человек на¬ блюдал за распоряжениями Дан¬ вуди с восхищением, к которому примешивались серьезные опасения за своих друзей. Осо¬ бенно ему не нравилось, что в засаде засел отряд под командой капитана Лоутона, — из окон дома было отчет¬ ливо видно, как тот, желая умерить свое нетерпение, ша¬ гает перед рядами своих солдат. Генри Уортон несколько раз окидывал комнату быстрым испытующим взглядом, в надежде найти возможность бежать, но неизменно встре¬ чал глаза часового, устремленные на него с бдительностью Аргуса. Со всем пылом молодости Генри Уортон рвался в бой, однако вынужден был оставаться пассивным зрите¬ лем сцены, в которой с радостью стал бы действующим лицом. Мисс ‘Пейтон и Сара смотрели на приготовления к битве, испытывая самые разнообразные чувства, и наибо¬ лее сильным из них была тревога за капитана; но, когда 479

женщинам показалось, что близится начало кровопроли¬ тия, они с присущей им пугливостью ушли подальше, в другую комнату. Не такой была Френсис. Она вернулась в гостиную, где недавно рассталась с Данвуди, и с глубоким волнением следила из окна за каждым его шагом. Она не замечала ни грозных сборов к битве, ни перемещения войск — перед глазами у нее был лишь тот, кого она лю¬ била, и она глядела на него с восторгом и в то же время цепенея от ужаса. Кровь прилила к ее сердцу, когда мо¬ лодой воин проехал перед солдатами, воодушевляя и обод¬ ряя каждого; через минуту она вся похолодела при мысли, что отвага, которой сна так восхищается, быть может, раз¬ верзнет могилу между ней и любимым. Френсис не отры¬ вала от него глаз, пока у нее хватало сил. На лугу, слева от дома мистера Уортона, в тылу войска, стояло несколько человек, занятых совсем другим делом, чем все остальные. Их было трое: двое взрослых мужчин н мальчик-мулат. Главным среди них был высо¬ кий мужчина, такой тощий, что он выглядел великаном. Безоружный, в очках, он стоял возле своей лошади и, казалось, уделял одинаковое внимание сигаре, книге и тому, что происходило па равнине перед его взором. Этим людям Френсис и решила послать записку, адресованную Данвуди. Торопясь, она набросала карандашом: «Зайдите ко мне, Пейтон, хотя бы на минутку». Из подвала, где помещалась кухня, вышел Цезарь и стал осторожно пробираться вдоль задней стены коттеджа, чтобы не попасться на глаза шагавшему по веранде стражу, кото¬ рый весьма решительно запретил кому бы то ни было выходить из дому. Негр протянул записку высокому джентльмену и попросил передать ее майору Данвуди. Тот, к кому обратился Цезарь, был полковым хирургом, и у африканца застучали зубы, когда он увидел на земле инструменты, приготовленные для будущих операций. Од¬ нако сам доктор, казалось, посмотрел на них с большим удовольствием, когда, оторвав взгляд от книги, приказал мальчику отнести записку майору; потом он не спеша опустил глаза на раскрытую страницу и снова углубился в чтение. Цезарь медленно направился к дому, но тут тре¬ тий персонаж, судя по одежде — младший чин в этом хирургическом ведомстве, сурово спросил, «не желает ли он, чтоб ему оттяпали ногу». Вероятно, вопрос напомнил Цезарю, для чего существуют ноги, ибо он пустил их в ход 480

с такой прытью, что очутился у террасы одновременно с майором Данвуди, который приехал верхом. Дюжий часо¬ вой, стоявший на посту, вытянулся и, пропуская офицера, взял на караул, но едва закрылась дверь, как он повер¬ нулся к Цезарю и сурово сказал: — Слушай, черномазый, если ты еще раз выйдешь из дома без спросу, я сделаюсь цирюльником и этой бритвой сбрею твои черные уши. Не дожидаясь еще одного предупреждения, Цезарь бы¬ стрехонько скрылся на кухне, бормоча какие-то слова, среди которых чаще всего слышались: «живодеры», «мя¬ тежники» и «мошенники». — Майор Данвуди,— обратилась Френсис к своему жеииху,— возможно, я была несправедлива к вам... если мои слова показались вам резкими... Девушка не смогла совладать со своим волнением и за лилась слезами. — Френсис,— пылко воскликнул Данвуди,— вы бы ваете резки и несправедливы, только когда сомневаетесь в моей любви! — О Данвуди,— промолвила она рыдая,— вы скоро отправитесь в бой, и ваша жизнь будет в опасности, но помните, что есть сердце, счастье которого зависит от ва шего благополучия. Я знаю, вы отважны, будьте же бла* горазумны... — Ради вас? — восхищенно спросил молодой человек, — Ради меня,— ответила Френсис едва слышно и упала ему на грудь. Данвуди прижал ее к сердцу и хотел что-то сказать, но в эту минуту с южного края долины донесся трубный звук. Майор нежно поцеловал свою невесту в губы, разжал обнимавшие его руки и поспешил к месту боя. Френсис бросилась на кушетку, спрятала голову под подушку и, натянув на лицо шаль, чтобы ничего не слы¬ шать, лежала, пока не смолкли крики сражающихся и* не заглох треск ружей и топот лошадиных копыт.

Глава VII Стоите, вижу я, как своры гoнчuxt На травлю рвущиеся. Шекспир, «Король . Генрих V» 1 В начале войны с восставшими колониями англичане воздерживались от применения кавалерии. Причиной тому были: отдаленность страны от метрополии, камени¬ стая, невозделанная почва, густые леса, а также возмож¬ ность быстро перебрасывать войска с одного места на другое благодаря неоспоримому господству Англии на море. В ту пору в Америку был отправлен только один полк регулярной кавалерии« Однако в тех случаях, когда это диктовалось требова* ниями военного времени и командиры королевской армии считали это необходимым, конные полки и отдельные от¬ ряды формировались на месте. В них нередко вступали люди, выросшие в колониях; иногда же пополнение наби¬ ралось из линейных полков, и солдаты, отложив в сторону мушкет и штык, учились владеть саблей и карабином. Та¬ ким путем один вспомогательный полк гессенских стрел¬ ков 2 превратился в запасный корпус тяжелой конницы. Против англичан выступили храбрейшие люди Аме¬ рики. Кавалерийскими полками континентальной армии большей частью руководили офицеры с Юга. Патриотизм и непоколебимая отвага командиров передавались рядо¬ вым — этих людей заботливо отбирали, помня о задачах, которые им предстояло выполнить. Пока англичане без всякой для себя пользы ограничи¬ вались тем, что занимали кое-где большие города или де¬ лали переходы через местности, где нельзя было добыть никаких военных припасов, легкая кавалерия их врага действовала на всей территории страны. Американская армия терпела беспримерные лишения, но офицеры кава¬ лерии, чувствуя свою силу и сознавая, что они борются за правое дело, всячески старались обеспечить свои войска всем необходимым. Американская конница имела 1 Перевод Е. Бируковой. 2 Гессенские стрел к и.— Большая часть немецких на¬ емных солдат в английской армии, отправленной в Америку, была из немецкого герцогства Гессен-Касселя. 482

хороших лошадей, хорошую пищу и поэтому добивалась выдающихся успехов. Возможно, в то время во всем мире нельзя было сыскать армии, которая могла бы срав¬ ниться с немногочисленными, но отважными, предприим¬ чивыми и стойкими отрядами легкой кавалерии, служив ~ шей континентальному правительству. Солдаты майора Данвуди уже не раз проявляли свою доблесть в схватке с неприятелем; сейчас им не терпелось опять ударить по врагу, которого они почти всегда побеж¬ дали. Это желание скоро исполнилось: едва их командир успел снова сесть на коня, как, огибая подножие холма, закрывавшего долину с юга, показались враги. Через не¬ сколько минут Данвуди смог уже разглядеть их. В одном отряде он увидел зеленые мундиры ковбоев, в другом — кожаные каски и деревянные седла гессенцев. По числен¬ ности они примерно равнялись воинской части, которой командовал Данвуди. Дойдя до открытого места близ дома Гарви Бёрча, не¬ приятель остановился; солдаты выстроились в боевом по¬ рядке, очевидно готовясь к нападению. В эту минуту в долине появилась и колонна английских пехотинцев; она двинулась к берегу речки, о которой уже упоминалось. В решающие минуты хладнокровие и рассудительность майора Данвуди не уступали его обычной безоглядной от¬ ваге. Он тотчас же понял преимущества своего положения и не преминул ими воспользоваться. Колонна, которую он вел, стала медленно отходить с поля, и молодой немец, командовавший вражеской конницей, боясь упустить воз¬ можность легкой победы, дал приказ к наступлению. Редко какие солдаты бывали такими отчаянными, как ковбои; они стремительно кинулись вперед, не сомневаясь в успехе — ведь враг отступал и в тылу стояла своя пе¬ хота; за ковбоями следовали гессенцы, но медленнее и более ровным строем. Вдруг громко и раскатисто за¬ трубили виргинские трубы, им ответили трубачи отряда, скрывавшегося в засаде, и эта музыка поразила англи¬ чан в самое сердце. Колонна Данвуди в полном порядке, сделав крутой поворот, развернулась, а когда была дана команда к бою, из укрытия вышли солдаты капитана Лоутона; командир ехал впереди, размахивая саблей над головой, и его громкий голос заглушал пронзительные звуки труб. Такого наступления ковбои выдержать не могли. Они 483

рассыпались по всем направлениям и удирали с такой прытью, на какую только были способны их кони — от¬ борные вест-честерские скакуны. Лишь немногих на¬ стигла рука врага, однако тем, кого поразило оружие их соотечественников-мстителей, не суждено было выжить, чтобы рассказать, от чьей руки они пали. Главный удар обрушился на бедных вассалов германского тирана. Зло¬ получные гессенцы, приученные к строжайшему повино¬ вению, храбро приняли бой, но натиск горячих коней и мощные удары противников разбросали их по долине, подобно тому как ветер раскидывает опавшие листья. Многих растоптали в прямом смысле этого слова, и вскоре Дапвуди увидел, что поле очищено от неприятеля. Бли¬ зость английской пехоты помешала ему преследовать врага, и те немногие гессенцы, которым удалось уцелеть, нашли спасение за ее рядами. Более изворотливые ковбои небольшими группами рас¬ сеялись по различным дорогам и устремились к своей ста¬ рой стоянке возле Гарлема *. Немало людей, которые встретились им на пути, жестоко пострадали, лишившись скота и домашнего скарба, ибо, даже удирая, ковбои при¬ носили только беду. Трудно было ожидать, чтобы в «Белых акациях» не заинтересовались исходом событий, разыгравшихся так близко от них. Действительно, беспокойство переполнило сердца всех обитателей дома, начиная от кухни и до гости¬ ной Страх и отвращение удерживали дам от наблюдения за боем, однако волновались они изрядно. Френсис все еще лежала в той же позе, горячо и бессвязно молясь за своих соотечественников, но в глубине души она отождествляла свой народ с милым образом Пейтона Данвуди. Ее тетка и сестра были менее стойки в своих симпатиях; теперь, когда Сара своими глазами увидела ужасы войны, пред¬ вкушение победы англичан уже не доставляло ей боль¬ шого удовольствия. На кухне сидели четверо: Цезарь со своей супругой, их внучка — черная-пречерная девица лет двадцати, и маль¬ чик, о котором уже говорилось раньше. Негры были по¬ следними из тех чернокожих, что достались мистеру Уор¬ тону вместе с усадьбой в наследство от предков по мате¬ ринской линии, первых колонистов-голландцев. Остальные 1 Гарлем — часть Манхаттана. Теперь негритянский квар¬ тал в Ныо-Йорке. 484

за эти годы вымерли. Мальчика — он был белым — мисс Пейтон взяла в дом для исполнения обязанностей ливрей¬ ного лакея. Став под прикрытие дома, чтобы уберечься от шальной пули, Цезарь с любопытством следил за схваткой. Часовой, находившийся в нескольких шагах от него на террасе, тонким чутьем дрессированной ищейки учуял появление негра. Позиция, благоразумно занятая Цезарем, вызвала у часового презрительную усмешку; он выпрямился и с бравым видом повернулся всем телом в сторону, где шел бой. Поглядев с невыразимым презрением па Цезаря, солдат невозмутимым тоном сказал: — Ну и дорожите же вы своей прекрасной особой, ми¬ стер Негритос! — Пуля одинаково убивает черного, как и белого, - сердито пробормотал негр, бросив довольный взгляд на свое прикрытие. — Проверить, что ли? — спросил часовой и, спокойно вытащив из-за пояса пистолет, прицелился в Цезаря. У негра застучали зубы, когда он увидел наведенный на него пистолет, хотя он и не поверил в серьезность на¬ мерений драгуна. В эту минуту колонна Данвуди начала отходить, а королевская конница двинулась в атаку. — Ага, мистер Кавалерист,— порывисто сказал негр, вообразив, будто американцы и в самом деле отступают,- почему ваши мятежники не дерутся?.. Видите... видите. как солдаты короля Георга гонят майора Данвуди! Хоро ший джентльмен, только регулярных ему не разбить. — Провались они, твои регулярные! — с бешенством крикнул драгун.— Потерпи минутку, черномазый, ты уви¬ дишь, как капитан Джек Лоутон выйдет из-за того хол¬ ма и разгонит ковбоев, словно диких гусей, потерявших вожака. Цезарь думал, что отряд Лоутона спрятался за холмом из тех же побуждений, какие заставили его самого укрыться за стеной, но вскоре слова драгуна подтверди¬ лись, и негр с ужасом увидел, что королевская конница в беспорядке бежит. Часовой стал громко выражать свой восторг по случаю победы виргинцев; его крики привлекли внимание другого часового, охранявшего Генри Уортона, и тот подбежал к открытому окну гостиной. — Гляди, Том, гляди,— радостно крикнул с террасы 485

первый часовой,— капитан Лоутон обратил в бегство ко¬ жаные колпаки, этих гессенцев! А вот майор убил лошадь под офицером... Черт подери, лучше бы он убил немца и оставил лошадь в живых! Вдогонку за удиравшими ковбоями гремели пистолет¬ ные выстрелы, и пуля разбила оконное стекло в несколь¬ ких шагах от Цезаря. Поддавшись великому соблазну, не чуждому и нашей расе — уйти подальше от опасности, негр покинул свое ненадежное убежище и тотчас под¬ нялся в гостиную. Лужайка, раскинувшаяся перед «Белыми акациями», не была видна с дороги; ее окаймлял густой кустарник, под прикрытием которого в ожидании своих всадников стояли связанные вместе лошади двух часовых. Победители-американцы теснили отступавших немцев, пока те не оказались под защитой огня своей пехоты. В это время два ковбоя, отставшие от товарищей, ворвались в ворота «Белых акаций», намереваясь скрыться позади дома, в лесу. Мародеры почувствовали себя на лужайке в полной безопасности и, увидев лошадей, поддались ис¬ кушению, перед которым лишь немногие из них могли бы устоять — ведь был такой удобный случай поживиться скотиной. Дерзко, с решительностью, которая вырабаты¬ вается долгой привычкой, они почти одновременно броси¬ лись к желанной добыче. Ковбои усердно распутывали связанные поводья, когда часовой, стоявший на террасе, заметил их. Он выстрелил из пистолета и с саблей в руке кинулся к лошадям. Стоило Цезарю появиться в гостиной, как сторожив¬ ший Генри часовой удвоил свою бдительность и подошел к пленнику ближе, но крики товарища снова привлекли его к окну. Разразившись проклятиями, солдат переве¬ сился через подоконник, надеясь своим воинственным видом и угрозами вспугнуть мародеров. Генри Уортон не мог устоять перед представившейся ему возможностью бежать. В миле от дома находились три сотни его това¬ рищей, во все стороны мчались лошади без седоков, и Генри, схватив своего ничего не подозревавшего стража за ноги, выбросил его из окна на лужайку. Цезарь вы¬ скользнул из комнаты и, спустившись вниз, задвинул за¬ сов входной двери. Солдат упал с небольшой высоты; он быстро оправился и обрушил весь гнев на пленника. Однако влезть через 486

Генри схватил своего стража за ноги и выбросил его из окна на лужайку.

окно обратно в комнату, имея перед собой такого против¬ ника, как Генри, было невозможно, а когда он подбежал к входной двери, то обнаружил, что она заперта. Его товарищ громко звал на помощь, и, забыв обо всем остальном, ошеломленный солдат бросился ему на вы¬ ручку. Одна лошадь была немедленно отбита, но вто¬ рую ковбой уже успел привязать к своему седлу, и все четверо скрылись за домом, свирепо размахивая саблями и проклиная друг друга на чем свет стоит. Цезарь отпер дверь и, указывая на лошадь, которая спокойно щипала траву на лужайке, крикнул: — Бежать... сейчас же бежать, масса Генри. — Да,— воскликнул молодой человек, вскакивая в седло,— теперь действительно время бежать, мой друг. Он торопливо кивнул отцу, который в безмолвной тре¬ воге стоял у окна, протянув руки к сыну, словно благо¬ словляя его. — Храни тебя господь, Цезарь, поцелуй сестер,— доба¬ вил Генри и с быстротой молнии вылетел за ворота. Негр со страхом следил за ним, видел, как он выскочил на проезжую дорогу, свернул вправо и, бешено проскакав вдоль отвесной скалы, вскоре исчез за ее уступом. Теперь Цезарь снова запер дверь и, задвинув засов за засовом, до отказа повернул ключ; все это время он разго¬ варивал сам с собой, радуясь счастливому спасению моло¬ дого господина: — Как ловко ездит... Цезарь сам учил его немало... По¬ целуй молодую леди... мисс Фанни не позволит старому негру поцеловать свою румяную щечку. Когда исход сражения к концу для определился и пришло время хоронить мертвых, к их числу присоеди¬ нили двух ковбоев и одного виргинца, которых нашли на лужайке за коттеджем «Белые акации». На счастье Генри Уортона, в минуту его побега зор¬ кие глаза того, кто его арестовал, разглядывали в под¬ зорную трубу колонну пехотинцев, все еще занимавших позицию на берегу речки, куда теперь в поисках друже¬ ской защиты устремились остатки гессенской кавалерии. Генри Уортон несся на чистокровном виргинском ска¬ куне, который мчал его через долину с быстротой ветра, и сердце юноши уже радостно билось при мысли о счаст¬ ливом освобождении, как вдруг в его ушах громко про¬ звучал знакомый голос: 488

— Превосходно, капитан! Не жалейте кнута и, не до¬ езжая до моста, поверните влево! Генри в изумлении оглянулся и увидел своего бывшего проводника Гарви Бёрча: он сидел на крутом уступе скалы, откуда открывался широкий вид на долину. Тюк, сильно уменьшившийся в размерах, лежал у его ног; раз¬ носчик весело помахал шляпой проскакавшему мимо анг¬ лийскому офицеру. Генри воспользовался советом этого загадочного человека и, заметив хорошую тропу, которая вела к проезжей дороге, пересекавшей долину, свернул на нее и вскоре был уже напротив места расположения своих друзей. Через минуту он проехал по мосту и оста¬ новил лошадь возле своего старого знакомого, полковника Уэлмира. — Капитан Уортон! — воскликнул удивленно англий¬ ский офицер.— В синем сюртуке и на коне мятежников! Уж не свалились ли вы с облаков в таком виде и в таком наряде? — Слава богу,— с трудом переводя дыхание, ответил ему молодой человек.— Я цел, невредим и вырвался из рук врагов: всего лишь пять минут назад я был пленным и мне грозила виселица. — Виселица, капитан Уортон! О нет, эти изменники королю никогда не осмелились бы совершить второе убий¬ ство. Неужели им мало того, что они повесили Андре! А за что они грозили вам подобной участью? — Меня обвиняют в том же преступлении, что и Андре,— ответил капитан и коротко рассказал собрав¬ шимся о том, как он попал в плен, какая опасность ему угрожала и каким образом ему удалось бежать. К тому времени, когда Генри закончил рассказ, позади колонны пехотинцев столпились бежавшие от неприятеля немцы, и полковник Уэлмир громко крикнул: — От всей души поздравляю вас, мой храбрый друг; милосердие — добродетель, незнакомая этим изменникам, и вам повезло вдвойне, что вы ускользнули от них целым и невредимым. Надеюсь, вы не откажетесь мне помочь, а скоро я предоставлю вам возможность с честью покви¬ таться с ними. — Не думаю, полковник, что люди, которыми коман¬ дует майор Данвуди, стали бы оскорбительно обращаться с пленным,— слегка покраснев, возразил молодой капи¬ тан,— его репутация выше подобных подозрении; кроме 489

того, я считаю неблагоразумным переходить через речку на открытую равнину в виду виргинской кавалерии, еще возбужденной только что одержанной победой. — По-вашему, разгром случайного отряда ковбоев и этих неповоротливых гессенцев — подвиг, которым можно гордиться? — с презрительной улыбкой спросил полковник Уэлмир.— Вы так говорите об этом, капитан Уортон, словно ваш хваленый мистер Данвуди — ибо какой он майор? — разбил гвардейский полк вашего короля. — Позвольте заметить, полковник Уэлмир, будь на этом поле гвардейский полк моего короля, он столкнулся бы с противником, с которым опасно не считаться. А мой хваленый мистер Данвуди, сэр,— кавалерийский офицер, гордость армии Вашингтона,— горячо возразил Генри. — Данвуди! Данвуди! — с расстановкой повторил пол ковник.— Право же, я где-то видел этого джентльмена раньше. — Мне говорили, что вы встретились с ним однажды и городе у моих сестер,— скрывая усмешку, сказал Генри. — Ах да, припоминаю такого молодого человека. Неужели всемогущий конгресс этих взбунтовав¬ шихся колоний доверяет командование подобному воину! — Спросите командира гессенской конницы, считает ли он майора Данвуди достойным такого доверия. Полковник Уэлмир был не лишен той гордости, кото рая заставляет человека отважно держаться перед лицом врага. Он давно служил в английских войсках в Америке, но сталкивался лишь с молодыми рекрутами и местными ополченцами. Они нередко дрались, и даже храбро, но так же часто пускались наутек, не спустив курка. Этот полковник имел обыкновение судить обо всем по внешно¬ сти, он не допускал и мысли, чтоб американцы могли одержать победу над людьми в таких чистых штиблетах, так мерно чеканящих шаг, умеющих с такой точностью заходить флангом. Ко всему этому они — англичане, и, значит, им всегда обеспечен успех. Уэлмиру почти не при¬ ходилось бывать в боях, не то он давно уже расстался бы с этими вывезенными из Англии понятиями — они укоре¬ нились в нем еще глубже благодаря легкомысленной об становке гарнизонного города. С надменной улыбкой он выслушал пылкий ответ капитана Уортона и спросил: — Неужели вы хотите, чтобы мы отступили перед 491)

этими спесивыми кавалеристами, ничем не омрачив их славы, которую вы, кажется, считаете заслуженной? — Я хотел бы только предостеречь вас, полковник Уэлмир, об опасности, которой вы подвергаетесь. — Опасность — неподобающее солдату слово,— с усмешкой продолжал британский полковник. — И солдаты шестидесятого полка так же мало боятся опасности, как и те, что носят мундир королевской ар¬ мии!— с запальчивостью воскликнул Генри Уортон.— От¬ дайте приказ к наступлению, и пусть наши действия гово¬ рят сами за себя. — Наконец-то я узнаю своего молодого друга!—успо¬ коительно заметил полковник Уэлмир.— Но, быть может, вы сообщите какие-нибудь подробности, которые приго¬ дятся нам в наступлении? Вам известны силы мятежни¬ ков, есть ли у них части в засаде? — Да,— ответил молодой человек, все еще раздосадо¬ ванный насмешками полковника,— на опушке леса справа от нас — небольшой отряд пехотинцев, а кавале¬ рия — вся перед вами. — Ну, она долго здесь не продержится! — вскричал полковник и, обращаясь к офицерам, которые его окру¬ жили, сказал: — Джентльмены, мы перейдем через реку, выстроившись в колонну, и развернем фронт на противо¬ положном берегу, иначе нам не удастся заставить этих храбрых янки подойти поближе к нашим мушкетам. Ка¬ питан Уортон, я рассчитываю на вашу помощь в каче¬ стве адъютанта. Молодой капитан покачал головой — здравый смысл подсказывал ему, что это опрометчивый шаг; однако он приготовился мужественно исполнить свой долг в пред¬ стоящем испытании. Пока происходил этот разговор — неподалеку от ан¬ гличан и на виду у американцев,— майор Данвуди собрал рассеявшихся по долине солдат, велел заключить под стражу пленных и отошел на позицию, которую занимал до первого появления неприятеля. Довольный достигну¬ тым успехом и рассчитывая, что англичане достаточно осторожны, чтобы не дать ему случай разбить сегодня их еще раз, он решил вызвать из леса пехотинцев, а затем, оставив на поле боя сильный отряд для наблюдения за неприятелем, отойти со своими солдатами на несколько миль в облюбованное им место для стоянки на ночь.

Капитан Лоутон с неодобрением слушал рассуждения своего начальника; он достал свою неизменную подзор¬ ную трубу, чтобы посмотреть, нельзя ли все-таки еще раз успешно атаковать врага, и вдруг вскрикнул: — Что за чертовщина, синий сюртук среди красных мундиров! Клянусь Виргинией, это мой переряженный приятель из шестидесятого полка, красавчик капитан Уортон,— он ускользнул от двух моих лучших сол¬ дат! Не успел он произнести эти слова, как подъехал дра¬ гун — тот, что остался в живых после стычки с ков¬ боями,— ведя на поводу их лошадей и свою собственную; он доложил о смерти товарища и о бегстве пленника. Так как к капитану Уортону был приставлен тот драгун, ко¬ торого убили, а второго нельзя было винить за то, что он бросился спасать лошадей, порученных сто охране, то капитан Лоутон выслушал его с огорчением, но не рассердился. Это известие совершенно изменило планы майора Даи- вуди. Он сразу понял, что побег Уортона может набросить тень на его собственное доброе имя. Приказ отозвать пе¬ хотинцев был отменен, и Данвуди стал наблюдать за вра¬ гом, ожидая с таким же нетерпением, как и пылкий Лоу¬ тон, малейшей возможности атаковать неприятеля. Всего лишь два часа назад Данвуди казалось, что са¬ мый жестокий удар судьба ему нанесла, когда случай сде¬ лал Генри его пленником. Теперь он готов был поставить на карту свою жизнь, лишь бы снова задержать своего друга. Все остальные соображения отступили перед му¬ ками уязвленного самолюбия, и, возможно, он превзошел бы капитана Лоутона в безрассудстве, если бы в это мгно¬ вение полковник Уэлмир и его солдаты не перешли мост и не вышли на открытую равнину. — Смотрите! — в восторге крикнул капитан Лоутон, показывая пальцем на движущуюся колонну.— Джон Булл 1 сам идет в мышеловку! — Так и есть! — с жаром отозвался Данвуди.— Вряд ли они развернутся на этой равнине: Уортон, навер¬ ное, предупредил их о нашей засаде. Но, если они это сделают... 1 Джон Булл (по-английски «Джон Бык»)—так насмеш¬ ливо прозвал англичан писатель-сатирик Джонатан Свифт (1667-1745). 492

— ...из их войска не уцелеет и десятка солдат,— пре¬ рвал его капитан Лоутон, вскочив на коня. Вскоре все стало ясно: англичане, пройдя небольшое расстояние по ровному полю, развернули фронт с такой старательностью, которая сделала бы им честь во время парада в Лондонском Гайд-парке. — Приготовиться! На коней! — крикнул манор Дан- вуди. Капитан Лоутон повторил последние слова, да так зычно, что они прозвенели в ушах Цезаря, стоявшего у открытого окна в доме мистера Уортона. Негр в ужасе отскочил; он уже не думал больше, что капитан Лоутон трус, и теперь ему чудилось, что он все еще видит, как капитан вышел из засады, размахивая саблей над головой. Англичане подходили медленно и в полном порядке, но тут американская пехота открыла сильный огонь, который начал беспокоить части королевской армии, находившиеся ближе к лесу. По совету подполковника, старого вояки, Уэлмир отдал двум ротам приказ выбить из прикрытия американских пехотинцев. Перегруппировка вызвала лег¬ кое замешательство, чем Данвуди и воспользовался для наступления. Местность была как будто нарочно выбрана для действий кавалерии, и англичане не могли отразить натиск виргинцев. Чтобы американские солдаты не по¬ пали под выстрелы своих же товарищей, спрятавшихся в засаде, удар был направлен на дальний берег реки, про¬ тив леса, и атака увенчалась полным успехом. Полковник Уэлмир, сражавшийся па левом фланге, был опрокинут стремительным нападением врага. Данвуди подоспел во¬ время, спас его от сабли одного из своих солдат, поднял с земли, помог сесть на коня и сдал под охрану орди¬ нарцу. Выбить пехотинцев из засады Уэлмир поручил тому самому вояке, который предложил эту операцию, и тогда опасность была бы немалой для нерегулярных амери¬ канских отрядов. Но свою задачу они уже выполнили и теперь двинулись по опушке леса к лошадям, оставлен¬ ным под охраной на северном крае долины. Американцы обошли англичан слева и, ударив с тыла, на этом участке обратили их в бегство. Однако второй ан¬ глийский командир, следивший за ходом битвы, мгновенно повернул свой отряд и открыл сильный огонь по драгунам, которые подходили, чтобы начать атаку. В этом отряде был и Генри Уортон, вызвавшийся выбить пехотинцев 493

из леса; раненный в левую руку, он был вынужден дер¬ жать поводья правой. Когда мимо него под воинственную музыку трубачей с громкими криками проскакали дра¬ гуны, разгоряченная лошадь Генри перестала слушаться, бросилась вперед, встала на дыбы, и раненному в руку се¬ доку не удалось справиться с ней. Через минуту Генри Уортон волей-неволей мчался рядом с капитаном Лоуто¬ ном. Драгун одним взглядом оценил смешное положение своего неожиданного спутника, но тут оба врезались в линию англичан, и он успел только крикнуть: — Конь знает лучше, чем его седок, чье дело правое! Добро пожаловать в ряды борцов за свободу, капитан Уортон! Как только наступление кончилось, капитан Лоутон, не теряя времени, снова взял под стражу своего пленника, а увидев, что тот ранен, приказал отвести его в тыл. Виргинцы не больно церемонились и с отрядом коро¬ левской пехоты, которая почти целиком оказалась в их власти. Заметив, что остатки гессенцев снова отважились выйти на равнину, Данвуди пустился в погоню, быстро догнал их слабых, плохо кормленных лошадей и вскоре разбил немцев наголову. Между тем, воспользовавшись дымом и сумятицей боя, значительной части англичан удалось зайти в тыл от¬ ряду своих соотечественников, которые, сохраняя поря¬ док, все еще стояли цепочкой перед лесом, но вынуждены были прекратить стрельбу, боясь попасть в своих. Подо¬ шедшим было велено растянуться второй линией под при¬ крытием деревьев. Тут капитан Лоутон приказал моло¬ дому офицеру, который командовал конным отрядом, стоявшим на месте недавнего сражения, ударить по уце¬ левшей линии англичан. Приказ был выполнен с такой же быстротой, как и отдан, но стремительность капитана по¬ мешала сделать необходимые для успеха атаки приготов¬ ления, и кавалеристы, встреченные метким огнем неприя¬ теля, в смятении отступили. Лоутон и его молодой това¬ рищ были сброшены с лошадей. По счастью для виргин¬ цев, в эту критическую минуту появился майор Данвуди. Он увидел беспорядок в рядах своего войска; у ног его в луже крови лежал Джордж Синглтон, молодой офицер, которого он любил и очень ценил; упал с лошади и капи¬ тан Лоутон. Глаза майора загорелись. Он проскакал между своим эскадроном и неприятелем, громко призывая 494

драгун выполнить свой долг, и голос его проник им в са¬ мое сердце. Его вид и слова произвели магическое дейст¬ вие. Смолкли крики, солдаты быстро и точно выстрои¬ лись, прозвучал сигнал к наступлению, и виргинцы под предводительством своего командира с неудержимой си¬ лой понеслись через долину. Вскоре поле боя было очи¬ щено от врагов; уцелевшие бросились искать убежища в лесу. Данвуди медленно вывел драгун из-под огня скры¬ вавшихся за деревьями англичан и приступил к печальной обязанности подбирать убитых и раненых. Сержант, которому было поручено доставить Генри Уортона к хирургу, торопился выполнить это распоряже¬ ние, чтобы как можно скорее вернуться на поле битвы. Они не добрались и до середины долины, как капитан ваметил человека, внешность и занятие которого невольно привлекли его внимание. Лысая голова этого чудака была непокрыта, хотя из кармана бриджей торчал обильно на¬ пудренный парик. Сюртук он снял и до локтя засучил рукава сорочки; испачканные кровью одежда, руки и даже лицо изобличали его профессию; во рту у него была си¬ гара; в правой руке он держал какие-то странные инстру¬ менты, а в левой — обгрызенное яблоко, от которого он иногда откусывал, вынимая изо рта упомянутую сигару. Он стоял, погрузившись в созерцание лежавшего перед ним бездыханного гессенца. Неподалеку, опершись на мушкеты и устремив взгляд в сторону боя, стояли трое или четверо пехотинцев; с ними рядом, судя по инстру¬ ментам в руке и окровавленному платью, был помощник хирурга. — Вот это доктор, сэр,—сухо сказал Генри Уортону его провожатый,— он мигом забинтует вам руку. Подозвав к себе солдат, он что-то шепнул им, показы¬ вая на пленного, и вихрем понесся к своим товарищам. Генри подошел к забавной фигуре и, увидев, что на него не обращают внимания, хотел попросить, чтобы ему оказали помощь, но тут доктор прервал молчание и заго¬ ворил сам с собой: — Ну, теперь не сомневаюсь — этого человека убил капитан Лоутон. Я в этом так уверен, будто собственными глазами видел, как он нанес удар. Сколько раз я внушал ему, чтоб он выводил врагов из строя, но не губил их! Бессмысленное уничтожение рода человеческого жестоко; к тому же, нанося подобные удары, Лоутон делает ненуж- 495

пой помощь врача, а это значит, что он не уважает свет науки. — Не найдется ли у вас свободной минутки, сэр,— обратился к доктору Генри Уортон,— чтобы уделить вни¬ мание этой пустяковой ране? — А! — вскричал хирург, встрепенувшись, и оглядел Генри с ног до головы.— Вы откуда, с поля сражения? И много там дела, сэр? — Много,— ответил Генри, с помощью хирурга сни¬ мая сюртук.— Тревожное время, смею вас заверить. — Тревожное,— повторил доктор, усердно занимаясь перевязкой.— Вы очень порадовали меня, сэр: пока люди тревожатся, в них есть жизнь, а пока не угасла жизнь, есть и надежда. А вот случай, когда мое искусство беспо¬ лезно. Я только что вставил мозги в череп одному па¬ циенту, но мне сдается, он был мертвецом раньше, чем я его увидел. Занятный случай, сэр; я вам покажу — он тут недалеко, за изгородью, вместе с другими трупами, их там порядочно... Ага, пуля скользнула по кости, не раз¬ дробив ее. Вам повезло, что вами занимается опытный хирург, а не то вы могли бы лишиться руки. — Неужели? — с некоторым беспокойством восклик¬ нул Генри.—Я не думал, что рана настолько серьезна. — Нет, рана не серьезна, но у вас такая подходящая для операции рука, что новичок мог бы не устоять перед искушением оттяпать ее. — Черт возьми! — крикнул капитан.— Разве кому-ни¬ будь может доставить удовольствие уродовать себе по¬ добных? — Сэр,— с важностью заметил хирург,— ампутировать руку по всем правилам науки — операция, которая до¬ ставляет удовольствие. Не думаю, чтоб молодой хирург устоял перед таким соблазном; увлеченный делом, он не стал бы обращать внимания на разные мелочи. Разговор прервали драгуны, медленно приближавшиеся к месту своей прежней стоянки; среди них были и легко раненные солдаты, которые просили поскорей оказать им помощь. Генри Уортона взяли под конвой, и молодой человек с тяжелым сердцем снова направился к дому отца. В этих схватках англичане потеряли около трети своей пехоты. Уцелевшие собрались в лесу. Понимая, что их по¬ зиция почти неуязвима и атаковать их бессмысленно, 496 16

майор Данвуди оставил на поле сильный отряд под коман¬ дованием капитана Лоутона, приказав следить за всеми передвижениями англичан и не упускать возможности на¬ нести им урон, прежде чем они сядут на свои суда. Майору сообщили, что другой неприятельский отряд выступил со стороны Гудзона, и он счел своим долгом быть наготове, чтобы разрушить замыслы и этих враже¬ ских сил. Капитану Лоутону он строго-настрого запретил атаковать врага, пока для этого не представится удобный случаи. Лоутон был ранен в голову и упал с лошади, оглушен¬ ный скользнувшей по его черепу пулей; на прощанье Дан¬ вуди шутя сказал ему, что если он еще раз будет так не осторожен, то люди подумают, будто у него не все дома. Англичане выступили налегке, без обоза, ибо должны были лишь уничтожить несколько складов с провизией, заготовленной, как полагали, для американской армии. Теперь они отходили через лес в горы и, двигаясь по тро¬ пам, недоступным для кавалерии, направились к своим судам. Глава VIII Пожар пыла/i и меч сверкал, Так длилось много дней, И дети в пламени войны Теряли матерей. Потеря близких, мор и беды — Вот какова цена победы. Саути Гул сражения не достигал больше ушей встревожен¬ ных обитателей дома мистера Уортона. Наступила томи¬ тельная тишина. Френсис, в одиночестве у себя в ком¬ нате, все еще старалась не слушать шума и тщетно при¬ зывала к себе свое мужество, чтобы пойти узнать об ужа¬ савшем ее исходе битвы. Луг, на котором виргинцы ата¬ ковали вражескую пехоту, был расположен не дальше чем в миле от «Белых акаций», и, когда замолкали мушкетные выстрелы, оттуда доносились крики сражавшихся. Когда Генри удалось бежать, мистер Уортон прошел в ком¬ нату, где укрывались его свояченица и старшая дочь, и 17 Фснпмор Купер. Том III 497

все трое с трепетом стали ждать вестей. Наконец, не в силах больше выносить мучительную неизвестность, Френ¬ сис присоединилась к своим близким; вскоре они послали Цезаря узнать, что творится за пределами дома и чьи по¬ бедные знамена развеваются над лугом. Отец коротко рас¬ сказал изумленным дочерям и мисс Пейтон, при каких обстоятельствах бежал Генри. Не успели они опомниться от удивления, как открылась дверь, и сам Генри вошел в комнату; его сопровождали два солдата, а следом за ними появился и Цезарь. — Генри... сын мой, сын мой! — вскрикнул, протяги¬ вая руки, потрясенный отец, не в состоянии подняться с места от волнения.— Что я вижу! Ты снова в плену... твоя жизнь в опасности? — Мятежникам посчастливилось больше, чем нам,— ответил молодой человек, силясь улыбнуться.—Я храбро бился за свою свободу, но преступный дух мятежа все¬ лился даже в коней: лошадь, на которой я ехал, против моей воли — могу вас в этом заверить — понесла меня л самую гущу солдат Данвуди. — И тебя опять задержали? — спросил отец, испу¬ ганно взглянув на вооруженных спутников сына. — Именно так. Мистер Лоутон, который так далеко видит, тотчас же задержал меня. — А почему не вы его, масса Генри? — с досадой вскрикнул Цезарь. — Это легче сказать, чем сделать,— улыбаясь, ответил молодой капитан,— тем более,— добавил он, посмотрев на часовых,— что эти джентльмены постарались лишить меня возможности пользоваться правой рукой. — Ты ранен! — в один голос воскликнули встрево¬ женные сестры. — Всего лишь царапина,— успокоительно сказал брат и в доказательство своих слов вытянул раненую руку,— но в самую критическую минуту она подвела меня. Цезарь бросил негодующий взгляд на солдат, словно именно они были повинны в этом, и вышел из комнаты. Капитан в нескольких словах рассказал все, что знал о со¬ бытиях злополучного дня. По его мнению, исход дела еще не был решен, ибо, когда его увели с поля боя, виргинцы отступали. — Они заманивали белку,— неожиданно вмешался 498

одни из стражей,— и не забыли оставить славного пса, чтоб он схватил зверька, когда тот спустится с дерева. — Да,— резко добавил его товарйщ,— капитан Лоутон пересчитает носы уцелевшим, прежде чем они доберутся до своих вельботов. Во время этого разговора Френсис стояла, держась за спинку стула; замирая от страха, она ловила каждое слово и то бледнела, то краснела; ноги у нее подкашива¬ лись. Наконец, сделав отчаянное усилие, она спросила: — Кто-нибудь из офицеров ранен... с той или другой стороны? — Да,— грубовато ответил часовой,— Молодые южане так горячатся в бою, что редко кого-нибудь из них не сши¬ бают. Один раненый сказал мне, будто капитан Синглтон убит, а майор Данвуди... Больше Френсис ничего йе слышала: потеряв сознание, она упала на стул, стоявший у нее за спиной. Заботы род¬ ных помогли ей прийти в себя, а капитан встревоженно спросил: — Но ведь майор Данвуди не ранен? — За него можно не беспокоиться,— ответил часовой, не обращая внимания на волнение семейства Уортон.— «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет», как го¬ ворится; если бы пуля могла попасть в майора Данвуди, его давно бы уже не было на свете. Я хотел сказать, что майора ужасно огорчила смерть капитана Синглтона. Знай я, что леди так интересуется майором, я говорил бы осторожнее... Френсис живо вскочила с места; щеки ее пылали от смущения, и, опираясь на руку тетки, она уже собиралась покинуть комнату, как вдруг появился сам Данвуди. В первую минуту взволнованная девушка ощутила без¬ граничную радость, но тут же отступила назад, испуган¬ ная незнакомым ей выражением лица майора. Суровость боя оставила тень на его чертах, глаза смотрели сосредо¬ точенно и строго, нежная улыбка, озарявшая при встрече с невестой его смуглое лицо, сменилась мрачной озабочен¬ ностью. Казалось, его душой владело одно всепоглощаю¬ щее чувство. Он сразу же приступил к делу. — Мистер Уортон,— начал он очень серьезно,— в та¬ кое время не к месту излишние церемонии. Боюсь, что один из моих офицеров смертельно ранен, и* рассчитывая на ваше гостеприимство, мы принесли его в ваш дом. 499

— Я счастлив, cap, что вы это сделали,— сказал ми¬ стер Уортон, сразу уразумев, как для него важно распо¬ ложить к себе американцев.— Нуждающиеся в моей по¬ мощи всегда желанные гости в моем доме, а друг майора Данвуди — вдвойне. — Благодарю вас, сэр,— ответил Данвуди поспешно,— и за себя и за того, кто не в силах сам поблагодарить вас. С вашего разрешения, мы тотчас же отнесем раненого в комнату, там врач его осмотрит и скажет свое мнение о его состоянии. Так и было сделано. У Френсис болезненно сжалось сердце, когда ее жених вышел, ни разу не взглянув на нее. В женской любви есть преданность, не терпящая со¬ перничества. Вся нежность души и вся сила воображения подчинены этой тиранической страсти; а если отдаешь себя целиком, то ждешь взамен того же. Френсис провела долгие мучительные часы, терзаясь беспокойством за Дан¬ вуди, а теперь он встретил ее без улыбки, расстался без слопа привета. Пылкость ее чувств не ослабела, но на¬ дежда поколебалась. Когда мимо Френсис пронесли почти бездыханное тело друга Данвуди, девушка бросила взгляд на того, кто, казалось, отнял у нее любовь. Она увидела мертвенно-бледное лицо, услышала за¬ трудненное дыхание, и образ смерти мелькнул перед нею в самом страшном ее обличье. Данвуди шел подле Сингл¬ тона. Держа его за руку, он строго наказывал людям, нес¬ шим раненого, двигаться с осторожностью; словом, прояв¬ лял заботливость, на какую в таких случаях способна только нежная дружба. Отвернув голову в сторону, Френ¬ сис неслышно прошла вперед и растворила перед ними дверь. Девушка решилась поднять свои кроткие голубые глаза на лицо майора лишь тогда, когда, пройдя мимо, он коснулся ее платья; но он не ответил на ее взгляд, и Френсис, невольно вздохнув, направилась к себе в спальню, чтобы побыть одной. Капитан Уортон дал слово своим караульным не де¬ лать больше попыток к бегству; потом, чтобы помочь отцу, он взял на себя обязанности хозяина дома. Выйдя в кори¬ дор, он встретил хирурга, так ловко перевязавшего ему руку; тот направлялся в комнату раненого офицера. — А! — воскликнул ученик Эскулапа К— Я вижу, вы 1 Э с к у л а и (римск. миф.) — бог врачебного искусства. 500

Френсис увидела мертвенно-бледное лицо, услышала затрудненное дыхание...

чувствуете себя неплохо... Но погодите, нет ли у вас бу¬ лавки? Впрочем, не надо, у меня есть своя. Не простудите рану, а не то кому-нибудь из моих юнцов придется во¬ зиться с вами. — Упаси бог! — пробормотал капитан, старательно поправляя свою позязку. В эту минуту на пороге показался Данвуди и громким голосом нетерпеливо крикнул: — Скорей, Ситгривс, скорее! Этак Джордж Синглтон истечет кровью. — Как, Синглтон? Господи помилуй! Так это Джордж... бедный маленький Джордж! — с искренним волнением воскликнул доктор и поспешил к постели больного.— Сла¬ ва богу, он жив, а если не угасла жизнь, есть и надежда. Это первый пациент с серьезным ранением за нынешний день, которого мне принесли не убитым. Капитан Лоутон учит своих солдат наносить такие бесцеремонные удары... Бедняга Джордж... Черт возьми, это же мушкетная пуля! Юный страдалец, взглянув на жреца науки со слабой улыбкой, попытался протянуть ему руку. В его взгляде и жесте была мольба, глубоко тронувшая хирурга. Он снял очки, чтобы вытереть навернувшиеся на глаза не¬ привычные слезы, и со всей серьезностью приступил к своим обязанностям врача. Однако, пока делались необ¬ ходимые приготовления, он дал волю своим чувствам и все время бормотал: — Если только ранила пуля, я никогда не теряю на¬ дежды; можно рассчитывать, что рана не смертельна, но бог ты мой, солдаты Лоутона рубят почем зря направо и налево... Как часто они рассекают то шейную, то сон¬ ную артерию, а то и вовсе бьют по голове и выпускают мозги; а все эти раны так плохо поддаются лечению... Чаще всего пациент умирает прежде, чем успеешь за него взяться. Мне только один раз удалось приладить мозги на место, а сегодня я три раза пытался это сделать, и все без толку. Сразу видно, когда в бою сражались сол¬ даты Лоутона: они рубят почем зря. Друзья капитана Синглтона, собравшиеся у его по¬ стели, так привыкли к повадкам своего хирурга, что не обращали внимания на его монологи и не отвечали на них; они терпеливо ждали минуты, когда он приступит к осмотру больного. Данвуди смотрел в лицо врача так, словно хотел проникнуть ему в душу. Больной содрог¬ 502

нулся, когда ему ввели зонд, а физиономия хирурга рас¬ плылась в улыбке. — На этом участке прежде не было ранения...— про¬ бормотал он. Сняв очки и отбросив в сторону парик, Ситгривс весь ушел в работу. Данвуди стоял в напряженном молчании, держа обеими руками руку страдальца и не сводя глаз с доктора. Наконец Синглтон слабо застонал, и хирург, бы¬ стро выпрямившись, громко сказал: — Да, немалое удовольствие проследить за пулей, ко¬ торая, так сказать, прошла зигзагами через человеческое тело, не повредив ни одного важного для жизни оргапа; но, когда солдаты капитана Лоутона... — Скажите,— прервал его Данвуди,— есть ли какая- нибудь надежда? Вы можете найти пулю? — Проще простого найти то, что держишь в руке, майор Данвуди,— невозмутимо ответил хирург, готовя перевязку.— Она прошла, как выразился бы этот грамотей капитан Лоутон, кружным путем, а вот его солдаты ру¬ бят саблей наотмашь, хоть я обучал его сотням способов наносить удары по науке. Сегодня, например, я видел ло¬ шадь с почти отрубленной головой. — Это моя работа,— сказал Данвуди,— я убил эту ло¬ шадь.— Его щеки опять порозовели, и темные глаза за¬ блистали надеждой. — Вы! — воскликнул хирург, в изумлении выронив бинт.—Вы! Но ведь вы же знали, что.это лошадь. — Подозревал, не отрицаю,— с улыбкой отозвался майор, поднося питье к губам своего больного друга. — Такие удары, нанесенные человеку, смертельны,— продолжал доктор, занимаясь своим делом,— они сводят на нет пользу, которую приносит нам свет науки, и бес¬ смысленны в битве — ведь требуется всего-навсего выве¬ сти врага из строя. Сколько раз, майор Данвуди, проси¬ живал я в ожидании, пока капитан Лоутон сражался, но мои надежды никогда не оправдывались — не было ни еди¬ ного случая, достойного упоминания: или жалкие цара¬ пины, или убитые; сабля — мрачное оружие в неопытных руках! Да, майор Данвуди, немало часов я загубил, ста¬ раясь втолковать сию истину капитану Джону Лоутону. Нетерпеливый Данвуди молча показал на раненого, и хирург стал работать быстрее. — Ах, бедняга Джордж, такой трудный случай, но... 503

Его прервал вестовой, доложивший, что присутствие командира необходимо на поле битвы. Данвуди пожал руку своему другу и, отойдя от кровати, знаком подозвал к себе доктора. — Как вы полагаете,— спросил он шепотом, когда они вдвоем направились к выходу,— он будет жить? — Будет! — Слава богу! — воскликнул молодой человек и по¬ спешил вниз. Он зашел на минуту в гостиную, где, как обычно, со¬ бралось все семейство Уортон. Теперь лицо майора сияло улыбкой, и он сердечно, хотя и торопливо поздоровался со всеми. Бегство и возвращение капитана Уортона не привлекли его внимания; казалось, он считал, что капи¬ тан и не уходил оттуда, где они расстались перед боем. На поле сражения они не встретились. Английский офицер гордо отошел к окну и ни словом не прерывал Данвуди. После всех переживаний этого бурного дня Френсис и Сара очень устали; обе они молчали, а беседу поддер¬ живала лишь мисс Пейтон. — Есть ли надежда, кузен, что ваш друг выживет? — спросила она и, приветливо улыбаясь, подошла к своему родственнику. — Конечно, есть, конечно, дорогая мисс Пейтон! — с радостью ответил майор.— Ситгривс сказал, что рана не смертельна, а он никогда меня не обманывал! — Это известие радует меня не меньше, чем вас,— человек, который дорог вам, майор Данвуди, не может не вызывать теплых чувств в сердцах ваших друзей. — Добавьте — так заслуженно дорог,— горячо сказал молодой человек.— Синглтон — добрый гений нашего полка, его любят все; он такой мягкий, справедливый, бла¬ городный, кроткий, как ягненок, и нежный, как голубка.,, однако на поле битвы Синглтон превращается в льва. — Вы говорите о нем, как о возлюбленной, майор Данвуди,— улыбаясь, заметила мисс Пейтон и бросила взгляд на младшую племянницу, которая, побледнев, си¬ дела в углу, прислушиваясь к разговору. — Я и вправду люблю его, как невесту! — пылко вос¬ кликнул взволнованный майор.— Но он нул^дается в за¬ боте и покое, теперь все зависит от ухода за ним. — Поверьте, сэр,— с достоинством сказала мисс Пей¬ 504

тон,— под этой крышей у него ни в чем не будет недо¬ статка. — Извините меня, дорогая мисс Пейтон,— вы — сама доброта, но Синглтону сейчас нужна забота, которая мно¬ гим мужчинам могла бы показаться докучливой. В такие трудные минуты и так тяжко страдая, воин порой нуж¬ дается в женской нежности. При этих словах он взглянул на Френсис с таким вы¬ ражением, что у нее опять сжалось сердце. Вспыхнув, она поднялась со стула и сказала: — Все внимание, какое возможно оказать человеку постороннему, будет оказано вашему другу. — Ах,— покачав головой, воскликнул майор,— холод¬ ное «постороннему» убьет его! Ему нужно ежеминутно облегчать страдания, ходить за ним нежно и любовно. — Это обязанности жены или сестры. — Сестры! — повторил Данвуди, и кровь бросилась ему в лицо.— Да, сестры! У него есть сестра; она могла бы появиться здесь завтра с восходом солнца...— Он за¬ молчал, задумался, с беспокойством посмотрел на Френ¬ сис, потом тихо добавил: — Это необходимо Синглтону, и это должно быть сделано. Женщины не без удивления заметили, что выражение лица майора изменилось. Наконец мисс Пейтон сказала: — Если сестра капитана Синглтона от нас неподалеку, то я и мри племянницы охотно приглашаем ее приехать. — Так надо, иначе поступить нельзя,— сказал Дан¬ вуди с нерешительностью, которая не вя.?алась с тоном, каким он только что говорил.— Нужно послать за ней се¬ годня же вечером. Словно желая переменить тему, он подошел к капитану Уортону и тихо промолвил: — Генри Уортон, честь для меня дороже жизни, но я знаю, мне нечего беспокоиться, раз она в ваших руках! Оставайтесь здесь без охраны, пока мы не уйдем .из Вест- Честера, а это произойдет через несколько дней. Отчужденность в поведении молодого Уортона исчезла, и, взяв протянутую Данвуди руку, он с теплотою ответил: — Я не обману ваше великодушное доверие, Пейтон, даже если буду уверен, что ваш Вашингтон повесит меня, как повесил Андре. — Генри, Генри Уортон,— с укором сказал Данвуди,— вы плохо знаете человека, который командует нашей

армией, иначе не бросили бы ему такого упрека! Но меня призывают мои обязанности, и я должен покинуть дом, где мне хотелось бы остаться и где вы не можете чувствовать себя очень несчастным. Пройдя мимо Френсис, Данвуди, как бывало, взглянул па нее с нежной улыбкой, и ужасное впечатление, произ¬ веденное на нее женихом, когда он вернулся с поля битвы, несколько сгладилось. В числе ветеранов, которые в это тревожное время, по¬ забыв о своем стариковском покое, стали на защиту ро¬ дины, был и полковник Синглтон. Он родился в Джорд¬ жии и с ранних лет нес солдатскую службу. Как только началась война за свободу, он предложил родной стране свои услуги; из уважения к нему они были приняты. Од¬ нако преклонный возраст и слабое здоровье мешали ста¬ рику участвовать в сражениях, и ему поручали важные посты, на которых он мог верно и бдительно служить своим соотечественникам, не подвергаясь тяготам военных походов. В последний год ему была доверена охрана до¬ рог, ведущих в нагорье; сейчас он вместе с дочерью на¬ ходился в горах, на расстоянии однодневного перехода от места, где Данвуди сражался с неприятелем. Рапенын офицер, о котором мы упоминали, был единственным сыном полковника. Вот к нему-то и собирался Данвуди послать вестового с грустным известием о ранении моло¬ дого капитана и с приглашением от семейства Уортон, на которое мисс Синглтон, конечно, должна была отозваться и не мешкая приехать ухаживать за братом. Майор Данвуди выполнил эту обязанность, по с боль¬ шой неохотой: казалось, его тревога и смущение еще усилились. Он отправился в поле, где стояли его от¬ ряды,—за деревьями уже было видно, как остатки анг¬ лийского войска в полном порядке и с большой осторож¬ ностью отступают по горному кряжу к своим судам. Отряд драгун под командованием капитана Лоутона держался неподалеку от их фланга, нетерпеливо выжидая удобного случая, чтобы нанести удар. Вскоре и американцы и анг¬ личане исчезли из виду. На небольшом расстоянии от «Белых акаций» лежала дерепушка, где скрещивалось несколько дорог и откуда поэтому было удобно разъезжать по окрестностям. Здесь не раз располагалась на постой американская кавалерия, а во время разъездов по долине — и легкие конные отряды.

Майор Данвуди первый оценил преимущества этой стоянки, и сейчас, когда нужно было задержаться в Вест- Честере до получения приказа от командования, он, ко¬ нечно, не забыл о ней. Сюда было велено отойти солдатам, взяв с собой раненых; уже приступили и к печальной обя¬ занности хоронить убитых. Распоряжался всеми этими делами наш молодой воин, как вдруг новое обстоятельство привело его в смущение. На поле битвы он увидел полков¬ ника Уэлмира, который сидел в одиночестве, задумавшись о своих злоключениях; его размышления прерывались лишь учтивыми приветствиями проходивших мимо аме¬ риканских офицеров. Данвуди, обеспокоенный раной сво¬ его друга, ни разу не вспомнил о полковнике и теперь, подойдя к нему, извинился за то, что о нем еще не поза¬ ботились. Англичанин холодно выслушал вежливые слова Данвуди и пожаловался на ушибы, полученные будто бы тогда, когда его лошадь, случайно споткнувшись, упала. Данвуди, видевший, как один из его драгун довольно бес¬ церемонно сбросил с лошади полковника, с легкой улыб¬ кой предложил ему врачебную помощь, а так как хирург находился в «Белых акациях», оба туда и направились. — Полковник Уэлмир! — воскликнул с изумлением молодой Уортон, когда они вошли в дом.— Значит, судьба обошлась жестоко и с вами! Но мы рады вам, хотя было бы куда* приятнее, если бы наша встреча произошла при более счастливых обстоятельствах. Мистер Уортон принял новых гостей со свойственной ему настороженностью, и Данвуди тут же ушел навестить своего друга. Больной, по-видимому, чувствовал себя лучше, и майор сообщил врачу, что в комнате внизу дру¬ гой раненый дожидается его искусства. Этих слов было до¬ статочно, чтобы доктор оживился; схватив свои инстру¬ менты, он поторопился к новому пациенту. В дверях го¬ стиной он столкнулся с выходившими оттуда дамами. Мисс Пейтон на минуту остановила его, чтобы справиться о здо¬ ровье капитана Синглтона, а Френсис, взглянув на забав¬ ную фигуру лысого эскулапа, улыбнулась своей прежней лукавой улыбкой; не обратила на него внимания лишь Сара, слишком взволнованная неожиданной встречей с британским офицером. Читатель уже знает, что полковник Уэлмир был старым знакомым семейства Уортон, однако Сара давно уехала из Нью-Йорка, и этот джентльмен почти забыл о ней; ее же воспоминаииа были гораздо 507

живее. В жизни каждой женщины приходит пора, когда ее сердце, как говорится, созрело для любви; в этом бла¬ женном возрасте детство отступает перед расцветом моло¬ дости, наивное сердце бьется, предвкушая радости, кото¬ рым не дано сбыться, а воображение рисует идеальные образы, подсказанные собственными, ничем не омрачен¬ ными грезами. Сара покинула город именно в этом сча¬ стливом возрасте и увезла с собой картину будущего, правда еще туманную, однако в уединении «Белых ака¬ ций» эта картина обрела более яркие краски, и на ее пе¬ реднем плане поместился полковник Уэлмир. Неожидан¬ ность встречи поразила девушку; а когда полковник всем поклонился, она, повинуясь знаку своей наблюдательной тетушки, поднялась и вышла из комнаты. — Значит, сэр,— заметила мисс Пейтон, выслушав от¬ чет хирурга о здоровье его молодого пациента,— мы мо¬ жем надеяться, что он поправится? — Несомненно, сударыня,— ответил, доктор, стараясь из уважения к дамам водворить на голову своц парик,— при заботливом и хорошем уходе — несомненно. — Об этом можете не беспокоиться,— с сердечностью сказала мисс Пейтон.— Все, что у нас есть,— в его полном распоряжении, кроме того, майор Данвуди послал за се¬ строй больного. — За его сестрой! — повторил доктор, и взгляд его стал многозначительным.— Ну, если майор послал за ней, значит она приедет. — Ведь ее брат опасно ранен, как же ей не приехать! — Конечно, сударыня,— коротко ответил доктор и с низким поклоном посторонился, чтобы пропустить дам. Слова и тон Ситгривса не остались незамеченными младшей из сестер — она была вся внимание, когда при ней называли имя Данвуди. — Сэр,— крикнул хирург, войдя в гостиную и обра¬ щаясь к единственному находившемуся там человеку в красном мундире,— мне сказали, что вы нуждаетесь в моей помощи. Слава богу, что не капитан Лоутон был ва¬ шим противником, а не то вам уже не нужна была бы ни¬ какая помощь. — Очевидно, произошла ошибка,— высокомерно ска¬ зал Уэлмир,— майор Данвуди хотел прислать мне хи¬ рурга, а не какую-то старую бабу. — Это доктор Ситгривс,— поспешил вставить Генри 508

Уортон, с трудом сдерживая смех.— Многочисленные обя¬ занности помешали ему сегодня позаботиться о своем ко¬ стюме. — Прошу прощения, сэр,— сказал полковник, не¬ уклюже стаскивая с себя мундир и показывая свою, как он выразился, раненую руку. — Сэр,— сухо заметил Ситгривс,— если диплом Эдин¬ бургского университета, практика в ваших лондонских госпиталях, ампутация нескольких сот рук и ног, все¬ возможные операции, осененные светом науки, а также чистая совесть и полномочия Континентального конгресса могут сделать человека хирургом, то хирург к вашим услугам. — Прошу прощения, сэр,— церемонно повторил пол¬ ковник,— капитан Уортон уже указал мне на мою ошибку. — За что приношу капитану Уортону благодарность,— сказал доктор и начал раскладывать свои инструменты с невозмутимостью, от которой полковнику стало холодно. — В какое место вы ранены, сэр?.. Всего только эта пустяковая царапина на плече! Каким образом вас ра¬ нили? — Мятежный драгун ударил меня саблей.,— с надмен¬ ным видом ответил полковник. — Не может быть! Даже прикосновение сабли крот¬ кого Джорджа Синглтона не оказалось бы таким без¬ обидным.— Ситгривс достал из кармана кусочек пластыря и залепил ранку на плече офицера.— Вот и все. Этого до¬ статочно для вашей цели, сэр; уверен, что больше от меня ничего не потребуется. — Какова же, по-вашему, моя цель, сэр? — Отправить депешу, чтоб вас занесли в списки ране¬ ных,— спокойно ответил доктор,— и можете добавить, что перевязала вам раны старая баба — любая старуха вполне справилась бы с этим! — Удивительно странная манера разговаривать! — пробормотал полковник. Тут вмешался капитан Уортон. Он объяснил доктору, что полковник Уэлмир неудачно выразился, потому что был рассержен и страдал от боли. Капитану отчасти уда¬ лось умаслить оскорбленного хирурга, и тот в конце кон¬ цов согласился продолжить осмотр раненого, у которого оказались лишь ссадины от падения. Ситгривс быстро за¬ лепил их пластырем и исчез. 5°9

Отдохнув и собравшись с силами, кавалеристы начали готовиться к отходу на намеченную позицию, а капитан Данвуди занялся размещением пленных. Ситгривса он решил оставить в доме мистера Уортона для наблюдения за Синглтоном. Генри попросил также позволения оста¬ вить в «Белых акациях» под честное слово и полковника Уэлмира. Данвуди охотно согласился, а так как остальные пленные были простыми солдатами, их, не мешкая, со¬ брали и под сильным конвоем отправили в тыл. Вскоре тронулись в путь и драгуны. Пехотинцы разделились на небольшие группы и в сопровождении конных патрулей рассыпались по всей окрестности, чтобы образовать цепь от вод Зунда до Гудзона. Простившись с обитателями «Белых акаций», Дан¬ вуди на мгновение задержался возле дома; ему не хоте¬ лось уходить, и он думал, что причиной тому было беспо¬ койство о раненом друге. Сердце, еще не огрубевшее в битвах, быстро пресыщается славой, если она куплена ценою человеческих жизней. Теперь, когда улеглось воз¬ буждение этого горячего дня и молодой человек остался один, он почувствовал, что есть на свете иные узы, кроме тех, что связывают воина непреклонными законами чести. Сознание долга не ослабело в нем, однако он ощутил, как силен соблазн. Кровь уже не кипела в нем, как во время боя. Суровое выражение его глаз мало-помалу смягчилось, и мысль о победе не давала удовлетворения, которое вознаградило бы за принесенные ей жертвы. Окидывая последним взглядом дом мистера Уортона, Данвуди пом¬ нил лишь о том, что там осталось все самое доротое его сердцу. Там он покинул друга юности, задержанного при обстоятельствах, грозивших его жизни и доброму имени. Там лежал тяжело раненный кроткий товарищ по ору¬ жию, сохранявший нежность и мягкость даже в жесто¬ ких утехах войны. Образ девушки, в тот день уже не вла ¬ девший безраздельно сердцем Данвуди, снова возник перед ним, и обаяние Френсис изгнало из его мыслей ее сопер¬ ницу — славу. Последний запоздалый воин скрылся за северным хол¬ мом, и майор неохотно повернул свою лошадь в том же направлении. В эту минуту Френсис, терзаемая беспокой¬ ством, тихонько вышла на террасу. Стоял ясный, тихий день, на безоблачном небе ослепительно сияло солнце. Шум, еще так недавно нарушавший покой долины, сме¬ 510

нился мертвой тишиной; казалось, людские страсти ни¬ когда не омрачали светлый пейзаж, открывшийся глазам девушки. Над полем висело одинокое облачко — то был сгустившийся дым битвы, но и оно постепенно растаяло, и над мирными могилами погибших не осталось и следов недавнего сражения. Волновавшие Френсис противоречи¬ вые чувства, тревожные переживания этого полного собы¬ тий дня представлялись ей теперь обманом расстроенного воображения. Она оглянулась и увидела исчезающую вда¬ леке фигуру того, кто был таким важным действующим лицом в этой картине. Иллюзия рассеялась: девушка узнала любимого человека; действительность воскресила в ней воспоминания, и они заставили ее уйти в комнату с такой же печалью в сердце, какую уносил с собой из до¬ лины Данвуди. Глава IX Окинув горы быстрым взглядом, Он притаился. Где-то рядом Раздался вдруг протяжный крик — Враги спешили,— в тот же миг Он быстро пересек поляну И, продолжая неустанно Бежать, спасаясь от удара, Достиг долины Юэм-Вара. Вальтер Скотг Отряд капитана Лоутона неотступно следовал за отхо¬ дившими к своим судам англичанами, но удобного случая для нападения на них не представлялось. Опытный офи¬ цер, заменивший полковника Уэлмира, слишком хорошо знал силы американцев, чтобы спуститься со скалистых высот, пока не приблизился морской берег. Прежде чем предпринять этот опасный спуск, он построил своих сол¬ дат в плотное каре, внешние стороны которого ощетини¬ лись штыками. Горячий капитан Лоутон прекрасно пони¬ мал, что при таком построении противника кавалерии не удастся его атаковать, и ему волей-неволей приходилось идти за англичанами, не имея возможности остановить их медленное, но верное движение к побережью. Небольшая шхуна, сопровождавшая их от Нью-Йорка, стояла непода¬ леку, и ее пушки были наведены на берег. У капитана 511

Лоутона хватило рассудительности понять, что было бы безумием бороться с отрядом, сочетавшим силу с дисцип¬ линой, и англичане беспрепятственно погрузились на свои суда. Драгуны до последней минуты оставались на берегу, потом неохотно повернули назад, к своему глав¬ ному корпусу. Отряд Лоутона снова появился на южном крае долины, когда уже начало темнеть и вечерний туман становился все гуще. Удобства ради всадники двигались медленно, растянувшись цепочкой. Капитан ехал впереди бок о бок с лейтенантом Томом Мейсоном, и они беседовали по ду¬ шам; тыл замыкал молодой корнет, мурлыкая песенку и думая о том, как приятно будет после утомительного дня растянуться на соломе. — Так она и вас покорила? — спросил капитан.— Она с первого взгляда произвела на меня впечатление; это лицо не скоро забудешь. Клянусь, Том, такой выбор де¬ лает честь вкусу майора. — О, этот выбор сделал бы честь всему нашему полку! — с восторгом воскликнул лейтенант.— Такие го¬ лубые глаза могут легко пристрастить человека к более деликатным занятиям, чем наши. Сознаюсь, я вполне до¬ пускаю, что такая красотка даже меня могла бы заста¬ вить бросить палаш для штопальной иглы и сменить муж¬ ское седло на дамское. — Да это бунт, сэр, это бунт! — крикнул, смеясь, ка¬ питан.— Как, Том Мейсон осмеливается соперничать с блестящим, веселым, обожаемым и вдобавок богатым майором Даивуди?! Вы лейтенант кавалерии, у которого только и есть, что лошадь, да и та не из лучших! А вот ваш капитан — тот крепок, как дуб, и живуч, как кошка! — Однако,—возразил, улыбаясь, лейтенант,— и дуб можно расколоть, а старая кошка подохнет, если будет часто так бешено кидаться в атаку, как вы сегодня утром. А что, если вас несколько раз стукнет такая кувалда, ка¬ кая опрокинула вас сегодня на спину? — И не вспоминайте, дорогой Том! При одной мысли об этом у меня трещит башка,— ответил капитан Лоутон, пожимая плечами.— Я называю это — вызывать прежде времени ночь. — Ночь смерти? — Нет, сэр, ночь, которая следует за днем. Я увидел 512

мириады звезд, чего никогда не увидишь при свете дня. Наверное, я остался в живых, к вашему удовольствию, только благодаря толстой треуголке, хоть я и живуч, как кошка. — Весьма обязан вашей треуголке,— сухо сказал Мейсон, — а может, и изрядной толщине вашего черепа. — Ладно, Том, ладно! Вы признанный шутник, и я не стану притворяться, что сержусь на вас,— добродушно сказал Лоутон.— Лейтенанту капитана Синглтоиа, оче¬ видно, повезло сегодня больше, чем вам. — Надеюсь, мы оба будем избавлены от неприятности получить повышение ценою смерти товарища и друга,— мягко заметил Мейсон,— ведь Ситгривс сказал, что Сингл¬ тон останется жив. — От всего сердца надеюсь на это! — воскликнул Лоутон.— Я еще не встречал такого смелого безбородого юнца, как он. Меня удивляет, однако, что солдаты устояли, хотя мы с Синглтоном упали одновременно. — Мне бы следовало поблагодарить вас за компли¬ мент,— сказал, смеясь, лейтенант,— да скромность не по¬ зволяет. Я пытался остановить их, но безуспешно. — Остановить! — рявкнул капитан.— Разве остано¬ вишь солдат во время атаки? — Я полагал, что они бегут не туда, куда надо. — Вот как! Значит, наше падение заставило их сде¬ лать крутой поворот? — Может быть, и так, а может, они повернули, боясь, как бы самим не упасть. Однако, пока майор Данвуди нас не собрал, в наших рядах был удивительный беспорядок. — Данвуди! Да ведь майор гнал немцев что было мочи! — Значит, тогда он уже прогнал их. Майор примчался с двумя отрядами, проскакал между нами и неприятелем и с тем грозным видом, какой у него всегда бывает в пылу сражения, выстроил нас так быстро, что мы и ахнуть не успели. Вот тогда-то,— с живостью добавил лей¬ тенант,— мы и загнали Джона Булла в кусты. Ну и слав¬ ная была атака! Мы их били в хвост и в гриву, пока не разгромили. — Черт побери! Какое зрелище я пропустил! — Вы проворонили все от начала до конца. — Да,— со вздохом сказал капитан,— для меня и бед¬ няги Синглтона все это пропало. Однако, Том, что скажет 513

этой белокурой девице сестра Джорджа Синглтона, когда приедет в белый коттедж? — Ничего не скажет. Она повесится на своих подвяз¬ ках,— заявил лейтенант. — Я отношусь с должный уважением к начальству, но чтобы два таких ангела достались одному человеку — это более чем несправедливо, если только он не турок и не индус. — Да, да,— тотчас откликнулся капитан,— майор вечно проповедует молодежи мораль, но сам он порядоч¬ ный повеса. Вы заметили его слабость к этому перекре¬ стку в долине? Если бы я дважды останавливался со своим отрядом в одном и том же месте, все поклялись бы, что там поблизости какая-то юбка. — Ну, вас-то весь корпус знает. — Ладно, Том, привычка чернить людей неизлечима, однако...— Капитан вдруг рванулся вперед и стал всмат¬ риваться в темноту.— Что там за зверь бежит через поле справа от нас? — Это человек,— сказал Мейсон, пристально глядя перед собой. — Судя по горбу, это дромадер,— добавил капитан, не спуская глаз со странного силуэта. Внезапно свернув с дороги, он закричал: — Это Гарви Бёрч! Взять его живым или мертвым! Только Мейсон и несколько ехавших впереди драгун разобрали слова капитана, но его возглас услышал весь отряд. Человек десять во главе с лейтенантом понеслись вслед за неистовым Лоутоном, да с такой быстротой, что у преследуемого не осталось никакой надежды на спа¬ сение. Пока, не стемнело, Гарви Бёрч благоразумно сохранял свою позицию на утесе, где его заметил проезжавший мимо Генри Уортон. С этой высоты разносчик видел все, что происходило в тот день в долине. С бьющимся серд¬ цем наблюдал он за отходом частей, которыми командо¬ вал Данвуди, и нетерпеливо ожидал ночи, когда можно будет отправиться домой, не подвергаясь опасности. Когда стемнело, он пустился в дорогу. Однако он не про¬ шел и четверти пути, как его чуткое ухо уловило топот приближающихся коней. Доверившись сгущающейся тьме, Бёрч все же пошел дальше. Он двигался быстро, приги¬ баясь к земле, в надежде, что его не заметят. Капитан 514

Лоутон был увлечен разговором с лейтенантом, и его глаза не бегали, как обычно, по сторонам; между тем раз¬ носчик, угадав по звуку голосов, что самый страшный его враг проехал мимо, забыл об осторожности и вы¬ прямился, чтобы идти быстрее. В тот миг, когда его фи¬ гура выросла над затененной землей, его обнаружили, и началась погоня. Бёрч понял, что беда неминуема; кровь застыла у него в жилах, ноги его подкосились, и на мгно¬ вение он почувствовал себя совершенно беспомощным. Но только на мгновение. Бросив тюк и машинально под¬ тянув пояс, разносчик пустился бежать. Он знал, что стоит ему очутиться на опушке леса, и преследователи уже не увидят его. Это ему удалось, и он напряг все своп силы, чтобы проскользнуть в чащу, но тут несколько дра¬ гун, проскакав на небольшом расстоянии слева, отрезали ему путь. Когда они приблизились, Бёрч бросился на землю, и они пронеслись, не заметив его. Однако долго оставаться в таком положении было чересчур опасно. Он поднялся, все еще держась в тени деревьев; он слышал, как драгуны призывали друг друга искать хорошенько, и что есть духу помчался вдоль опушки, в сторону, про¬ тивоположную той, куда двигались солдаты. Шум погони слышали все, но никто, кроме драгун, гнавшихся за Бёрчем, толком не понял приказа Лоутона. Задние так и не знали, что от них требуется, а молодой корнет, замыкавший тыл, нетерпеливо расспрашивал со¬ седнего драгуна, в чем, собственно, дело, как вдруг не¬ подалеку от них какой-то человек одним прыжком пере¬ скочил через дорогу. В ту же секунду по долине про¬ гремел зычный голос капитана Лоутона: — Это Гарви Бёрч! Взять его живым или мертвым! Огонь пятидесяти пистолетных выстрелов осветил местность, и со всех сторон вокруг головы разносчика просвистели пули. Отчаяние сжало сердце беглеца, и он горестно воскликнул: — Травят, как дикого зверя! Жизнь со всеми ее тяготами представилась ему невы¬ носимым бременем, и он уже готов был сдаться. Однако природа взяла верх: Бёрч имел все основания опасаться, что, если его схватят, его не ожидает даже видимость суда — однажды он уже был приговорен к смерти и из¬ бежал ее лишь благодаря хитрой уловке, по теперь, всего вероятнее, утреннее солнце озарит своими лучами его 515

позорную казнь. Эта мысль, а также приближающийся топот коней заставили его сделать над собой усилие, и он снова побежал. К счастью для Бёрча, перед ним оказались случайно уцелевшие среди разрушений войны обломки стены и примыкающий к ней деревянный забор. Разнос¬ чик едва успел перекинуть через него свои усталые ноги, как к другой стороне забора подскакали двадцать его преследователей. Однако лошади отказывались взять в темноте этот барьер — они становились на дыбы, и всадники посылали им проклятия. Во время этой сумя¬ тицы Бёрч разглядел холм, на вершине которого он мог бы оказаться в полной безопасности. Сердце разносчика радостно забилось, но тут снова прогремел голос Лоутона, приказавшего своим солдатам расступиться. Прика¬ зание было выполнено, и бесстрашный воин карьером поскакал к забору, вонзил в коня шпоры и перемах¬ нул через преграду. Восторженное «ура» и громкий тойот достаточно ясно говорили Бёрчу, как велика опасность. Казалось, последние силы покинули его, и участь его была уже решена. — Стой, или смерть тебе! — прозвучало у Гарви над головой. Он бросил испуганный взгляд через плечо и увидел на расстоянии шага от себя человека, страшнее которого для него никого не было. При свете звезд он разглядел подня¬ тую руку и грозную саблю. Сердце Гарви сжалось от страха, усталости и отчаяния, и он упал Лоутону под ноги. Лошадь споткнулась о распростертое тело разносчика и вместе с всадником рухнула на землю. С быстротой молнии Гарви вскочил и вырвал саблю у ошеломленного драгуна. Жажда мщения — естественная человеческая страсть, и очень немногие отказывают себе в удовольствии поступить с обидчиком так, как тот поступил бы с ним; однако кое-кто знает, что куда сладостнее воздавать доб¬ ром за зло. Все пережитые Бёрчем обиды с поразительной ясно¬ стью пронеслись перед его мысленным взором. На мгно¬ вение злой демон овладел им, и он взмахнул могучим оружием; однако оно тут же опустилось, не причинив ни¬ какого вреда офицеру, который уже пришел в себя, но был безоружен. И разносчик исчез за выступом благоде¬ тельной скалы. — Сюда, на помощь капитану Лоутону! — крикнул 516

Мейсон, подскакав вместе с десятком солдат.— Слезайте с лошадей и ищите в этих скалах, негодяй прячется где- то здесь поблизости. — Стойте! — проревел сконфуженный капитан, с трудом поднимаясь на ноги.— Любому, кто сойдет с ло¬ шади,— смерть. Том, дружище, помогите мне снова сесть на Роиоки. Изумленный лейтенант молча выполнил эту просьбу, а драгуны словно приросли к седлам от удивления — каза¬ лось, они со своими лошадьми составляют одно целое. — Боюсь, что вы сильно ушиблись,— за неимением хорошего табака покусывая кончик сигары, участливо заметил Мейсон, когда они опять выехали на дорогу. — Кажется, да,— ответил капитан, переводя дух и с трудом произнося слова.— Хотел бы я, чтобы тут был наш костоправ и проверил, все ли ребра у меня целы. — Ситгривса оставили в доме мистера Уортона на¬ блюдать за капитаном Синглтоном. — Значит, там переночую и я. В такие тяжелые вре¬ мена нечего соблюдать церемонии. Вы помните, Том, этот старый джентльмен проявлял как будто теплые чувства ко всему нашему корпусу. Разве можно проехать мимо дома такого близкого друга, не завернув к нему? 517

— А я проведу солдат в деревню Четыре Угла; если мы все остановимся у мистера Уортона, в округе наступит голод. — Боже упаси! Гречневые лепешки симпатичной мисс Пейтон пойдут мне больше на пользу, чем сутки в госпитале. — Ну, если вы способны думать о еде, вы не умрете,— смеясь, сказал Мейсон. — Если бы я не был способен есть, я бы наверняка умер,— мрачно ответил кацитан. — Капптан Лоутон, — подъехав к командиру, спросил ординарец,— мы сейчас проезжаем мимо дома этого шпиона-разносчика, — прикажете подпалить? — Нет! — крикнул капитан так громко, что разочаро¬ ванный сержант вздрогнул.— Ты что — поджигатель? Ты способен хладнокровно сжечь дом? Только попробуй! Рука, которая поднесет к нему хоть одну искру, сделает это в последний раз. — Вот это голос! — клюя носом, пробормотал корнет, ехавший позади.— Есть еще жизнь в капитане, хоть он и свалился с лошади! Лоутон и Мейсон ехали молча. Они уже добрались до ворот усадьбы мистера Уортона, а Мейсон все еще раз¬ мышлял об удивительной перемене, произошедшей с ка¬ питаном после того, как он упал с лошади. Отряд отпра¬ вился дальше, а капитан и лейтенант спешились и в сопровождении вестового медленно пошли к дому. Полковник Уэлмир уже удалился в отведенную ему комнату, мистер Уортон с сыном заперлись вдвоем, а дамы хлопотали за столом, угощая доктора чаем,— к этому времени он успел осмотреть одного пациента, лежавшего в постели, и удостовериться в том, что второй пациент безмятежно спит. Нескольких дружелюбных вопросов мисс Пейтон было достаточно, чтобы сердце хирурга рас¬ крылось,— тут обнаружилось, что он знал всю ее много¬ численную родню в Виргинии и полагал даже, что встре¬ чался с нею самой. Добродушная мисс Пейтон улыбнулась, подумав, что, если бы она хоть раз увидела такого чудака, она бы уже не могла его забыть. Как бы там ни было, это предположение развеяло чувство неловкости, и между ними завязалась непринужденная беседа; племянницы только слушали,' впрочем и сама тетушка говорила не¬ много. 518

— Как я уже вам заметил, мисс Пейтон, именно из- за вредоносных испарений с низин плантация вашего брата оказалась непригодной для людей, что же касается четвероногих... — Господи, что это такое?—вскрикнула мисс Пей¬ тон и побледнела, услышав выстрелы, направленные в Бёрча. — Это больше всего похоже на сотрясение атмо¬ сферы, вызванное огнестрельным оружием,— ответил хи¬ рург и совершенно невозмутимо отхлебнул чаю.— Я пред¬ положил бы, что это возвращается отряд Лоутона, если бы не знал, что капитан никогда не пользуется пистоле¬ том и ужасно злоупотребляет саблей. — Боже милостивый! — взволнованно воскликнула мисс Пейтон.— Неужели он кого-нибудь ранит? — Ранит? — с живостью повторил доктор.—Да это верная смерть — Лоутон наносит самые безрассудные удары, какие можно себе представить. Чего только я ему ни говорил, ничего не помогает. — Но ведь капитан Лоутон — это тот офицер, кото¬ рого мы видели сегодня утром, и он ваш друг,— тут же сказала Френсис, заметив, что тетка перепугалась не на шутку. — Ничего дурного я не вижу в дружбе с ним; человек он славный, только не желает усвоить, как надо рубить саблей по науке. Все профессии, мисс Пейтон, имеют право на существование, а что станется с хирургом, если его пациенты будут умирать прежде, чем он успеет их осмотреть! Доктор пустился в рассуждения о том, возвратится или не возвратится отряд, но тут энергичный стук в дверь вы¬ звал новую тревогу у женщин. Машинально положив руку на пилу, с которой он носился весь день в тщетном ожи¬ дании ампутации, доктор спокойно заявил дамам, что за¬ щитит их в случае опасности, и пошел открывать дверь. — Капитан Лоутон.1 — воскликнул он, увидев дра¬ гуна, который, опираясь на плечо младшего офицера, с трудом переступил через порог. — Это вы, мой дорогой костоправ? Какая удача, что вы здесь и можете исследовать мой костяк! Только бросьте, пожалуйста, эту злодейскую пилу. Мейсон в нескольких словах объяснил хирургу, при каких обстоятельствах капитан получил ушибы, а мисс 519

Пейтон любезно предложила сделать для него все необхо¬ димое. Пока приготовляли комнату и доктор важно отда¬ вал распоряжения, капитан по приглашению дам отдыхал в гостиной. На столе стояло блюдо с кушаньем более существенным, чем те, какие обычно подаются к чаю, и оно не замедлило привлечь к себе внимание драгуна. Мисс Пейтон вспомнила, что сегодня офицеры, очевидно, ели только один раз — утром за ее столом,—и сердечно при¬ гласила их снова подкрепиться. Долго настаивать не при¬ шлось; через несколько минут оба драгуна с комфортом сидели за столом и занимались делом, которое прерыва¬ лось лишь тогда, когда капитан морщился от боли, вы¬ званной каким-нибудь неловким движением. Впрочем, эти перерывы не очень-то ему мешали, и капитан успел справиться со своей серьезной обязанностью, когда по¬ явился хирург и объявил, что в комнате на втором этаже все уже готово. — Вы ужинаете! — воскликнул изумленный врач.— Вам что, умереть захотелось, капитан Лоутон? — Нет, не в этом цель моих честолюбивых стремле¬ ний, но именно поэтому я запасся материалом, необходи¬ мым для поддержания жизни,— сказал капитан и, встав из-за стола, вежливо пожелал спокойной ночи дамам. Хирург что-то недовольно проворчал и вышел вслед за капитаном и Мейсоном из столовой. В те времена в каждом американском доме была так называемая «парадная комната»; эту комнату благодаря тайным заботам Сары отвели полковнику Уэлмиру. Кро¬ вать английского офицера была покрыта стеганым пу¬ ховым одеялом, особенно приятным в морозную ясную ночь для ушибленных рук и ног. В массивном серебряном кубке, украшенном фамильным гербом Уортонов, было налито на ночь питье; впрочем, великолепные фарфоро¬ вые кружки выполняли то же назначение и в комнатах обоих американцев. Сара, конечно, бессознательно отдала молчаливое предпочтение английскому офицеру, но ка¬ питану Лоутону, если бы не его ушибы, не нужны были пи мягкая постель, ни кубок и все прочее, кроме питья, ибо он привык проводить ночи не раздеваясь, а частенько и не слезая с седла. Когда он расположился в небольшой, однако весьма удобной комнате, доктор Ситгривс присту¬ пил к осмотру. Только он дотронулся до тела пациента, как тот нетерпеливо вскрикнул: 520

— Сделайте одолжение, Ситгривс, положите куда-ни¬ будь свою ужасную пилу, а не то мне придется взять для самозащиты саблю. От одного вида вашей пилы у меня в жилах стынет кровь. — Непонятный страх перед столь полезным инстру¬ ментом у человека, так часто подвергающего свое здо¬ ровье и свою жизнь опасности, капитан Лоутон. — Спаси меня боже от нее! — вздрогнув, ответил драгун. — Но не станете же вы презирать свет науки и не от¬ кажетесь от хирургической помощи, если понадобится прибегнуть к пиле. — Откажусь! — Откажетесь? — Да, пока я жив и способен себя защищать, я не до¬ пущу, чтобы меня пилили, как воловью тушу! — крикнул непоколебимый драгун.— Но я хочу спать. Сломаны у меня ребра или нет? — Нет. — А какая-нибудь кость? — Нет. — Том, не подадите ли вы мне кувшин? — Проглотив залпом питье, капитан неторопливо повернулся спиной к своим друзьям и добродушно крикнул: — Доброй ночи, Мейсон! Доброй ночи, доктор Гален! 1 Капитан Лоутон глубоко уважал хирургические та¬ ланты своего приятеля, но относился весьма недоверчиво к действию лекарств на человеческие недуги. Он не раз утверждал, что человек с полным желудком, смелым сердцем и чистой совестью может выдержать любые пе¬ редряги и устоять перед любыми превратностями судьбы. Смелое сердце ему даровала природа, и, по правде говоря, он неизменно стремился к тому, чтобы первое и третье условия его кредо были также выполнены. Он любил го¬ ворить, что смерть поражает последними глаза, а предпо¬ следними — челюсти. И в пояснение добавлял, что тут яв¬ ственно сказывается умысел самой природы: пусть чело¬ век сам решает, какую пищу отправить в свое святи¬ лище — рот; а уж если кусок невкусный, пеняй на самого 1 Г а л е и — римский врач, живший во II веке до тт. э. и вплоть до средних веков считавшийся большим авторитетом в области медицины.

себя. Доктор хорошо знал взгляды капитана, и, когда тот бесцеремонно повернулся к нему и Мейсону спиной, он посмотрел на своего пациента с презрительным сожале¬ нием, заботливо, чуть ли не благоговейно сложил в сафья¬ новый чемоданчик свои пузырьки с лекарствами, победо¬ носно повертел в руках пилу и, не удостоив ответом про¬ щальные слова драгуна, вышел из комнаты. Мейсон при¬ слушался к дыханию капитана и, поняв, что слов «доброй ночи» тот все равно не услышит, поспешил от¬ кланяться дамам; потом вскочил в седло и во весь опор попесся к Четырем Углам, где разместился отряд. Глава X Когда душа отходит в мир иной И закрываются глаза навеки, Душа взывает к жалости людской И просят слез закрывшиеся веки. Грей Владения мистера Уортона раскинулись по обе сто¬ роны дома, который он занимал, и большая часть его земли лежала певозделанной. То тут, то там виднелись отдельные постройки, но в них никто не жил, и они быстро разрушались. Близость к обеим враждующим армиям почти вытеснила из графства занятия земледелием. Хо¬ зяину не имело смысла затрачивать время и труд на то, чтобы заполнять свои закрома, которые могли опустошить первые же проходящие мимо фуражиры. Все стремились взять с земли лишь необходимое для скудного пропита¬ ния — все, кроме тех, кто жил в непосредственной близо¬ сти к одной из сражающихся сторон и мог чувствовать себя в безопасности от набегов легких отрядов другой. Для этих фермеров война была золотой нивой; особенно выгодна она была тем, кто имел связи с королевской ар¬ мией. Мистеру Уортону не было нужды обрабатывать свои поля, чтобы обеспечить семью, он охотно перенял осто¬ рожную практику тех дней и ограничился выращиванием продуктов сельского хозяйства, которые долго не залежи¬ вались, или же таких, какие нетрудно было скрыть от 522

пронырливых фуражиров. Вот почему на арене военных действий не осталось ни одного жилого дома, кроме того, что принадлежал отцу Гарви Бёрча. Этот дом стоял ме¬ жду тем местом, где произошло столкновение американ¬ ской кавалерии с неприятелем, и полем, где драгуны ата¬ ковали отряды полковника Уэлмира. День сражения был для Кэти Хейнс богат событиями. Осмотрительная домоправительница сохраняла в своих политических взглядах строгий нейтралитет. Ее друзья поддерживали дело борцов за свободу, сама же девица уповала на то, что для нее, как и для женщин с более бле¬ стящими видами на личное счастье, настанет время, когда понадобится принести любовь к родине в жертву семей¬ ному очагу. Однако, несмотря на всю свою мудрость, эта милейшая особа в иные минуты мучилась сомнениями, на какую чашу весов ей следует бросить груз своего красно¬ речия, чтобы без ошибки ратовать за дело, которому со¬ чувствует разносчик. Его слова и образ жизни были так непонятны, что часто, когда она оставалась с ним наедине и уже совсем готова была обрушить обличительную речь на Вашингтона и его последователей, благоразумие ско¬ вывало ей уста, и в ее мозгу снова рождались сомнения. Что говорить, поведение этого загадочного существа, за которым она так внимательно наблюдала, могло сбить с толку даже человека с более широким кругозором и луч¬ шим знанием жизни и людей, нежели Кэти. Сражение на Уайт-Плейнс показало осторожному Ва¬ шингтону преимущества врага в организованности, воору¬ жении и дисциплине. Главнокомандующему американской армией предстояло преодолеть многие трудности ценою больших усилий и постоянной бдительности. Он отвел войска в горы северной части Вест-Честера, отбил атаки королевской армии, а сэр Уильям Хау 1 вернулся в опу¬ стевший город Нью-Йорк, завоевание которого не дало ему никаких преимуществ. Впоследствии враждующие армии не мерились больше силами в границах Вест-Че¬ стера, хотя что ни день, там снова появлялись партизаны 1 Уильям Хау — английский генерал; до 1778 года был главнокомандующим английской армией на территории Северной Америки. 52?

и случалось, что на утренней заре жители узнавали о бес¬ чинствах, совершенных под покровом ночи. Разносчик делал свои переходы главным образом в часы, когда люди спят. Нередко вечером солнце расста¬ валось с ним в одном конце графства, а утром встречало в другом. Тюк был его неизменным спутником, и те, кто внимательно следил за Бёрчем, когда он продавал свои товары, полагали, что его единственной целью была на¬ жива. Порой его видели неподалеку от нагорья склонен¬ ным под тяжестью своей ноши, порой — вблизи реки Гарлем шагающим легкой походкой, обратив лицо к захо¬ дящему солнцу. И всегда он появлялся неожиданно и лишь на краткий миг. В другое время его не видели — разносчик исчезал на долгие месяцы, и никто не знал, куда он отправился. Сильные отряды охраняли Гарлемские возвышенности, а северный берег острова Манхаттана щетинился шты¬ ками английских часовых; тем не менее Бёрч сновал туда и обратно, но его не замечали, и никто не причинял ему вреда. Он часто появлялся и у линии американских войск, однако с гораздо большими предосторожностями. Часо¬ вые, охранявшие горные ущелья, не раз говорили о стран¬ ной фигуре, пробиравшейся мимо них в вечернем тумане. Рассказы об этом доходили до офицеров, и, как мы уже упоминали, разносчик дважды попадался в руки амери¬ канцам. В первый раз он ускользнул от капитана Лоу¬ тона вскоре после ареста; во второй — его приговорили к смерти. На утро казни клетка оказалась открытой, а птичка улетела. Это непостижимое бегство произошло, когда Бёрч находился под надзором любимого офицера Вашингтона, а на карауле стояли солдаты, которых счи¬ тали достойными охранять самого главнокомандующего. Таких уважаемых людей нельзя было заподозрить ни в измене, ни в том, что их подкупили, и среди рядовых уко¬ ренилось мнение, будто, разносчик знается с нечистым. Кэти с негодованием отвергала такие предположения; размышляя об этих событиях, она приходила к заключе¬ нию, что нечистая сила не платит золотом. Не платит, ду¬ мала экономка, и Вашингтон; бумажные ассигнации и обещания — вот что мог раздавать своим слугам команду¬ ющий американскими войсками. После заключения союза с Францттей в Америке появилось больше серебра, но, хотя Кэти никогда не упускала случая заглянуть в замшевый

кошелек Бёрча, она ни разу не обнаружила ни одной мо¬ неты с изображением Людовика 1 между хорошо знако¬ мыми ей монетами с портретом Георга III. Словом, тай¬ ный клад разносчика со всей очевидностью доказывал, что его запасы золота получены от англичан. Американцы часто наблюдали за домом Бёрча с целью арестовать его, но всегда безуспешно; тот, кого подо¬ зревали в шпионаже, тайными путями узнавал об их на¬ мерениях и неизменно разрушал их планы. Однажды, когда сильный отряд континентальной армии целое лето стоял на постое в деревне Четыре Угла, сам Вашингтон распорядился денно и нощно не спускать глаз с дверей дома Бёрча. Приказ исполнялся в точности, но за все это время разносчик ни разу не появился; отряд отозвали, и на следующий день Бёрч вернулся домой. Вследствие по¬ дозрительной репутации сына постоянно беспокоили н отца. Однако, несмотря на самую тщательную слежку за стариком, к нему невозможно было придраться, а его имущество было столь ничтожно, что так называемые «патриоты» сдерживали свой пыл — не стоило усердство¬ вать ради конфискации или покупки таких жалких вла¬ дений. Старость и печали грозили в любой час избавить отца Гарви Бёрча от дальнейших преследований; масло иссякло в светильнике его жизни. Горестно расставались в последний раз отец и сын, но они покорились тому, что оба считали своим долгом. Старик скрывал от соседей, что дни его сочтены, и все еще надеялся увидеться с сы¬ ном перед смертью. Волнения минувшего дня и все уси¬ ливающийся страх, что Гарви опоздает, приблизили событие, которое старику хотелось отдалить. Ночью ему стало так плохо, что Кэти Хейнс испугалась и отправила случайно забежавшего к ним во время боя мальчика к мистеру Уортону с просьбой прислать кого-нибудь побыть с ней. Отпустить можно было только Цезаря. Отзывчи¬ вая мисс Пейтон нагрузила слугу съестными припасами и подкрепляющими сердце снадобьями и отправила его на помощь Кэти. Впрочем, умирающему старику не были уже нужны лекарства, и, казалось, его волновало лишь желание повидаться с сыном. Шум, сопровождавший погоню за Бёрчем, был слышен в доме, но никто из нахо¬ 1 JI ю д о в и к — французский король Людовик XVI (1774— 1792). 525

дившихся там не догадывался о его причине; Кэти п Цезарь знали, что отряд американской кавалерии ото¬ шел к югу, и вообразили теперь, будто он возвращается на свою прежнюю стоянку. Они слышали, как кавале¬ ристы медленно проехали мимо, однако экономка, уступив благоразумным наставлениям негра, сдержала свое любопытство и не вышла из дома. Старик лежал с за¬ крытыми глазами; Кэти и Цезарь думали, что он спит. В доме Бёрча были две большие и две маленькие ком¬ наты. Одна большая комната служила кухней и гостиной, во второй лежал больной старик. Одна маленькая была святилищем Кэти, во второй хранилась провизия. В центре дома высилась огромная кирпичная печь, разделявшая большие комнаты, и в каждой из них был соответствую¬ щих размеров очаг. В то время, о котором мы ведем рас¬ сказ, яркий огонь горел в очаге на кухне, а возле его гро¬ мадной пасти сидели Цезарь и Кэти. Африканец внушал экономке, что нужно быть осторожным, и рассуждал о том, как опасно праздное любопытство. — Лучше не искушать сатану,— сказал Цезарь и так закатил глаза, что белки заблестели в отсвете пламени.— Я сам раз чуть не потерял ухо из-за маленького любо¬ пытства; от него много несчастий. Если бы не любопыт¬ ство, белые люди не ехали бы в Африку, а черные жили бы у себя дома... Скорей бы Гарви пришел! — Очень неуважительно с его стороны не быть дома в такое время,— строго сказала Кэти.— А что, если отец за¬ хочет в последние минуты составить завещание — кто на¬ пишет ему такую важную, серьезную бумагу? Гарви очень неуважительный и пустой человек. — А может, он уже написал эту бумагу? — Ничего удивительного, если и написал,— ответила экономка: — ведь он целые дни смотрит в библию. — Очень хорошая книга,— торжественным тоном за¬ явил негр.— Мисс Фании читает ее Дине. — Ты прав, Цезарь, библия — самая лучшая книга! У того, кто читает ее так часто, как отец Гарви, навер¬ ное есть на то особые причины. Это понятно всякому здравомыслящему человеку. Кэти поднялась со стула, тихонько прокралась к ко¬ моду в комнате больного старика, вынула из ящика тя¬ желую библию в толстом переплете с массивными мед¬ ными застежками и вернулась к Цезарю. Книгу быстро

раскрыли и принялись перелистывать. Кэти не была боль¬ шим грамотеем, а Цезарь и вовсе но знал букв. Экономка некоторое время разыскивала слово «Матфей», а когда нашла, с гордостью показала его внимательно следившвхму за ней Цезарю. — Хорошо, теперь читай по порядку,— сказал негр, глядя через плечо домоправительницы и держа длинную тонкую свечу из желтого сала так, чтобы ее слабый свет падал на книгу. — Ладно, но придется начать с самого начала,— ото¬ звалась Кэти, аккуратно перелистывая страницы в обрат¬ ную сторону. Наконец, перевернув две сразу, она нашла густо исписанный лист.— Вот,— сказала Кэти, задрожав от нетерпения,— вот эти слова. Я ничего бы не пожалела, лишь бы узнать, кому он завещал большие серебряные пряжки для башмаков... — Читай,— коротко сказал Цезарь. — «...и черный ореховый комод...» Гарви не нужна та¬ кая мебель, раз он не женится... — Почему не нужна? Ведь была же она нужна отцу. — ...и шесть серебряных столовых ложек... Гарви всегда ест оловянной ложкой! — Может, он это здесь все сказал без многих слов,— заметил многозначительно Цезарь, указывая кривым тем¬ ным пальцем на раскрытую страницу. Итак, последовав совету Цезаря и побуждаемая собст¬ венным любопытством, Кэти принялась за чтение. Стре¬ мясь скорее добраться до наиболее интересной для нее части, она начала сразу с середины: — «Честер Бёрч, родившийся сентября первого, 1755 года»,— прочитала Кэти с запинками, не делавшими большой чести ее учености. — Так что он ему дает? — «Абигайл Бёрч, родилась июля двенадцатого, 1757 года»,— тем же тоном продолжала экономка. — Ей, верно, отдает ложки. — «Июня первого, 1760 года. В этот страшный день кара разгневанного бога поразила мой дом...» Мучительный стон, донесшийся из соседней комнаты, заставил Кэти невольно закрыть книгу, а Цезарь задро¬ жал от испуга. Никто из них не решился пойти взглянуть на больного, но оба слышали, что он по-прежнему тя¬ жело дышит. Все же Кэти не отваживалась снова открыть 527

библию и, осторожно защелкнув застежки, молча поло¬ жила книгу на стол. Цезарь опять уселся в кресло и, сму¬ щенно оглядевшись вокруг, заметил: — Видно, пришел его час. — Нет,— торжественно сказала Кэти,— он проживет до прилива или пока не запоет первый петух. — Бедняга! — продолжал негр, придвигаясь еще бли¬ же к огню.— Я надеюсь, он будет лежать тихо, когда умрет. — Нисколько не удивлюсь, если наоборот: говорят, человек, беспокойный при жизни, не знает покоя и в гробу. — Джонни Бёрч по-своему очень хороший человек. Все не могут быть священниками; если все будут свя¬ щенниками, кто же будет паствой? — Ах, Цезарь, только тот хорош, кто поступает хо¬ рошо! Ну скажи, для чего зарывать честно нажитое зо¬ лото в землю? — Господи! Верно, для того, чтобы скиннеры его не нашли. Но, если он знает, где золото, почему он его не выкопает? — Должно быть, на это есть причины, но тебе их не понять,— ответила Кэти и придвинула стул, чтобы ее платье прикрыло магический кирпич, под которым втайне хранил свое богатство Бёрч; не удержавшись, чтобы не сказать о своем секрете, хоть ей и не хотелось выдавать его, Кэти добавила: — Шероховатое снаружи часто содержит гладкое внутри. Не сумев проникнуть в скрытый смысл этой загадки, Цезарь огляделся по сторонам, и вдруг его блуждающие глаза остановились и зубы застучали от страха. Кэти тотчас заметила, как изменилось лицо негра, и, повернув¬ шись, увидела, что на пороге стоит разносчик. — Он жив? — спросил Бёрч дрожащим голосом, ви¬ димо страшась услышать ответ. — Жив,—ответила Кэти и, проворно поднявшись, услужливо предложила свой стул.— Он не умрет до рас¬ света или пока не кончится прилив. Разносчик ничего не замечал. Услышав, что отец жив, он на цыпочках прошел в комнату умирающего. Отца и сына связывали далеко не обычные узы. Друг для друга они были самыми дорогими в мире людьми. Если бы эко¬ номка прочитала еще несколько слов, написанных на ли- 528 17

стке, она узнала бы печальную историю их несчастий. Одним ударом они лишились близких и достатка, и с того дня, где бы они ни были, за ними по пятам следовали горе и. гонения. Подойдя к постели, Гарви наклонился над больным и, задыхаясь от волнения, прошептал ему на ухо: — Вы узнаете меня, отец? Старик медленно открыл глаза, и довольная улыбка мелькнула на его бледном лице; по контрасту с ней пе¬ чать смерти казалась особенно ужасной. Разносчик под¬ нес к запекшимся губам отца укрепляющее лекарство, ко¬ торое он принес с собой, и на несколько минут к больному вернулись силы. Он заговорил, медленно и с трудом. Лю¬ бопытство сковало Кэти уста, на Цезаря такое же дейст¬ вие произвел благоговейный страх, а Гарви едва дышал, прислушиваясь к словам отлетающей души. — Сын мой...— глухо произнес старик.— Скоро, дитя мое, ты останешься в одиночестве. Я хорошо тебя знаю и предвижу,' что ты будешь странником всю свою жизнь. Надломленный тростник может уцелеть, но никогда не выпрямится. В тебе самом те качества, которые поведут тебя по верному пути; продолжай, Гарви, так, как ты на¬ чал, ибо нельзя пренебрегать своим долгом и... Шум в соседней комнате прервал слова умирающего, и встревоженный разносчик поспешил узнать, в чем дело; следом за ним пошли Кэти и Цезарь. Один лишь взгляд, брошенный на фигуру, показавшуюся в дверях, со всей очевидностью сказал Гарви, зачем явился этот человек и какая участь ожидает теперь его самого. Пришелец был не стар годами, но черты его лица изобличали душу, мно¬ гие годы одержимую дурными страстями. На нем было платье из самой убогой материи и до того изодранное, что, казалось, он намеренно хотел выглядеть бедняком. Волосы его поседели раньше времени, а запавшие угрю¬ мые глаза бегали по сторонам, уклоняясь от встречи со смелым, честным взором. Резкие и беспокойные движения, вся его манера держаться свидетельствовали о низменной натуре, вызывали отвращение у окружающих и были во вред ему самому. Это был хорошо известный вожак одной из мародерских банд, которые рыскали по графству и, прикидываясь патриотами, совершали множество преступ¬ лений, начиная с мелких краж и кончая убийствами. За ним стояло еще несколько человек, одетых не лучше его; 18 йннпмор Купер. Том III 529

их лица выражали полное равнодушие и тупую бесчувст¬ венность. У всех были мушкеты со штыками — обычное снаряжение солдат-пехотинцев. Гарви знал, что сопротив¬ ляться бесполезно, и спокойно подчинился мародерам. В один миг с него и с Цезаря содрали приличное платье, а взамен дали лохмотья, снятые с двух самых гнусных бандитов. Разносчика и негра поставили в разные углы комнаты и, угрожая мушкетами, приказали отвечать правду на все вопросы. — Где твой тюк? — прежде всего спросили разнос¬ чика. — Послушайте,— дрожа от волнения, проговорил Бёрч,— в комнате рядом лежит мой отец, он умирает. Поз¬ вольте мне пойти к нему принять его благословение и закрыть ему глаза, и вы получите все, да — все. — Отвечай на вопросы, или мушкет отправит тебя туда, куда собирается этот выживший из ума старик! Где твой тюк? — Я ничего не скажу, пока меня не пустят к отцу,— твердо сказал разносчик. Мучитель со злобой поднял руку, готовясь привести свою угрозу в исполнение, но один из дружков остановил его: — Что ты делаешь! Ты забыл о награде? Скажи, где твое добро, Бёрч, и мы отпустим тебя к отцу. Бёрч тотчас же повиновался, и одного мародера по¬ слали за добычей. Тот вскоре вернулся и, бросив на иол тюк, заявил, что он легок, как перышко. — Ага,— крикнул вожак,— а где золото, вырученное за товары, которые в нем находились? Отдай нам золото, мистер Бёрч; мы знаем, что оно у тебя есть, не станешь же ты брать никчемные бумажные деньги. — Вы нарушаете свое обещание,— сказал Бёрч. — Давай золото! — свирепо рявкнул главарь и прижал к груди разносчика штык с такой силой, что из нее брыз¬ нула кровь. В эту минуту из соседней комнаты донесся легкий шум, и Гарви умоляюще воскликнул: — Пустите меня... пустите меня к отцу, я вам все отдам! — Клянусь, я отпущу тебя, если ты отдашь золото,— сказал скиннер. — Вот, берите этот мусор,— крикнул Бёрч, бросая ко¬ 530

шелек, который он умудрился спрятать, несмотря на то что сменил одежду. Разбойник с дьявольским смехом поднял кошель с пола. — Ага, только с отцом ты увидишься на небесах! — Чудовище, неужели у тебя нет никаких чувств, ни веры, ни совести! — Послушать его, так не подумаешь, что веревка уже была у него на шее,— смеясь, вмешался один из маро¬ деров. — Можете не беспокоиться, мистер Бёрч, если старик и тронется в путь на несколько часов раньше, вы после¬ дуете за ним не позднее, чем завтра в полдень. Эти безжалостные слова не произвели впечатления на Бёрча. Затаив дыхание, он прислушивался к каждому звуку в комнате отца. Наконец оп услышал свое имя, про¬ изнесенное глухим, прерывающимся голосом. Больше Бёрч не мог выдержать и закричал: — Отец! Тсс!.. Отец!.. Я иду! Я иду!.. Он метнулся, оттолкнув караулившего его скиннера, но тотчас же другой бандит пригвоздил его к стенке. По счастью, быстрое движение спасло разносчика от грозив¬ шего ему смертью удара — штык проткнул только его платье. — Нет, мистер Бёрч,— сказал скиннер,— мы слишком хорошо знаем, какой ты ловкий мошенник, и не пустим тебя. Золото, где твое золото? — Оно у вас,— ответил разносчик, судорожно пыта¬ ясь освободиться. — Да, кошелек у нас, но у тебя есть еще деньги. Ко¬ роль Георг щедро платит, а ты оказал ему немало цен¬ ных услуг. Где твой клад? Не отдашь — не видать тебе отца! — Поднимите камень, на котором стоит эта женщи¬ на,— порывисто крикнул разносчик,— поднимите камень! — Он бредит, он бредит! — завопила Кэти, невольно ступив ногой на другой камень. Его тут же вытащили, но под ним была лишь земля. — Он бредит, вы свели его с ума! — вся дрожа, при¬ читала экономка.—Станет ли такой разумный человек, как Бёрч, прятать золото под очагом. — Замолчи ты, глупая женщина! — крикнул Гарви.— Поднимите камень в углу, и вы найдете для себя богат¬ ство, а меня сделаете нищим. 531

— И все будут вас презирать,— горько заметила Кэти.—Разносчик без товара и денег — презренный че¬ ловек. — Себе на веревку ему хватит,— сказал скиннер. Не мешкая долго, он послушался Гарви и вскоре вытащил из тайника немалый запас английских гиней.- Деньги живо высыпали в мешок, не обращая внимания на жалобы Кэти, уверявшей, что ей не заплачено жало¬ ванье и что по праву хотя бы десять гиней принадлежат ей. Очень довольные богатой добычей, которая превзошла все их ожидания, бандиты собрались уйти и решили за¬ брать с собою разносчика, чтобы сдать его американским' войскам и потребовать за это обещанную награду. Все было готово, и они уже хотели потащить Бёрча силой, ибо он отказался двинуться с места, как вдруг перед ними выросла фигура, испугавшая даже самых храбрых. Крики сына подняли старика с постели, и, еле держась на ногах, он вышел из своей комнаты. Он закутался в простыню, глаза его были неподвижны, щеки ввалились — казалось, это явился выходец с того света. Даже Кэти и Цезарь подумали, что видят дух старого Бёрча; они опрометью бросились вон из дома, а следом за ними ринулись и перепуганные скиннеры. Возбуждение, придавшее силы умирающему, быстро прошло, и сын, подхватив его на руки, понес обратно в постель. Наступившая реакция ускорила конец. Остекленевшие глаза старика смотрели на сына, губы шевелились, но голоса его не было слышно. Гарви наклонился и вместе с последним вздохом принял от отца предсмертное благо¬ словение. Впоследствии жизнь разносчика почти всегда бывала отравлена нуждой и несправедливостью; однако самые жестокие страдания и злоключения, бедность и кле¬ вета, постоянно преследовавшие его, не вытеснили воспо¬ минания об этом благословении; оно озаряло своим светом картины прошлого, утешало в самые горестные минуты отчаяния; оно поддерживало надежду на лучшее будущее и укрепляло в Гарви сознание, что он преданно и верно выполнил священный долг сыновней любви. Цезарь и Кэти бежали так стремительно, что им было не до размышлений. Впрочем, они вскоре инстинктивно отстали от скиннеров. Остановившись, экономка торже¬ ственным тоном сказала: 532

Крики сына подняли старика с постели, и, еле держась на ногах, он вышел из своей комнаты.

— О Цезарь, разве не ужасно, что старик встал раньше, чем его опустили в могилу! Видно, деньги его растревожили. Говорят, душа капитана Кида бродит возле того места, где он в прежнюю войну зарыл золото. — Цезарь не думал, что у Джонни Бёрча такие гро¬ мадные глаза,— стуча зубами от страха, сказал негр. — Я уверена, что всякий живой человек расстроится, потеряв так много денег. Теперь Гарви ничто, он самый презренный, никчемный бедняк. Хотела бы я знать, на что он надеется. Кто захочет теперь пойти к нему в эко¬ номки? — Может быть, дух унес Гарви тоже,— заметил Це¬ зарь, придвинувшись поближе к своей спутнице. Но воображением Кэти владела уже новая мысль. А что, если грабители с перепугу бросили свою добычу? Поразмыслив и потолковав немного, Кэти и Цезарь ре¬ шили вернуться обратно, чтобы выяснить это важное об¬ стоятельство, а если удастся, узнать и о том, какая судьба постигла разносчика. Медленно, с большими предосто¬ рожностями они направились к страшному месту, а когда вышли на дорогу, по которой отступали скиннеры, пре¬ дусмотрительная Кэти в поисках оброненного золота вгля¬ дывалась в каждый камешек. Однако, хотя разбойники, напуганные стариком и криком Цезаря, удирали сломя голову, они не выпустили из рук клада, вцепившись в него мертвой хваткой. Увидев, что в доме все спокойно, Кэти наконец отважилась туда войти. Разносчик с тяжелым сердцем выполнял последние печальные обязанности пе¬ ред покойным. Несколько слов открыли Кэти, что она заблуждалась и старый Бёрч действительно умер, но Це¬ зарь до конца дней своих продолжал изумлять черноко¬ жих обитателей кухни глубокомысленными рассужде¬ ниями о духах и рассказами о том, каким жутким был призрак Джонни Бёрча. Опасность заставила разносчика сократить даже тот короткий срок, в течение которого, по американскому обычаю, близкие остаются с умершими, и с помощью Кэти и негра грустные хлопоты были быстро закончены. Цезарь вызвался заказать гроб и пошел к плотнику, жи¬ вущему в двух милях от Бёрчей; тело старика, облачен¬ ное в его обычную одежду, покрыли простыней и стали ждать возвращения негра. Скиннеры во всю прыть побежали в лес, находившийся 534

неподалеку от дома разносчика; благополучно укрывшись под его сенью, они произвели смотр своим насмерть пере¬ пуганным силам. — Какой дьявол вселился в ваши трусливые ду¬ шонки? — в сердцах крикнул главарь, тяжело переводя Дух. — Об этом можно снросить и тебя,— мрачно отозвался один из бандитов. — Вы так испугались, будто нас нагнал отряд де Ланей! Здорово же вы улепетываете, джентльмены! — Мы следуем за своим предводителем. — Так пойдемте за мной назад, схватим этого мошен¬ ника и потребуем за него награду. — Превосходно, но к тому времени, когда мы вернемся к его дому, чернокожий плут приведет туда этого беше¬ ного виргинца. Ей-богу, я охотнее встречусь с полсотней ковбоев, чем с ним одним. — Болван! — закричал разъяренный главарь.— Разве ты не знаешь, что кавалеристы Данвуди стоят в деревне Четыре Угла, в добрых двух милях отсюда? — Плевал я на то, где стоят драгуны, но я могу по¬ клясться, что капитан Лоутон вошел в дом старого Уор¬ тона — я сам это видел, когда выжидал подходящей ми¬ нуты, чтобы увести из конюшни коня английского пол¬ ковника. — Ну и что ж, пусть является: разве пуля не при¬ хлопнет драгуна с Юга так же, как и солдата из Старой Англии? — Что верно, то верно, но не желаю я лезть в осиное гнездо. Прихлопнешь одного драгуна, а потом ни одной ночи не сможешь заниматься своим делом. — Ладно,— пробормотал вожак, углубляясь со своей шайкой в лес,— этот дурень разносчик останется хоронить старого черта, а потом должен будет позаботиться о про¬ даже своего имущества. Во время погребения его нельзя будет даже пальцем тронуть, не то все старухи и свя¬ щенники Америки поднимутся против нас, по завтра ночыо мы с ним расквитаемся. С такой угрозой скиннеры отошли к одной из своих постоянных стоянок, чтобы с наступлением темноты снова заняться грабежом, не опасаясь ареста.

Глава XI О горе! Горький, горький, горький день! Плачевный, самый горький день из всех, Какие приходилось видеть мне! Проклятый, страшный, ненавистный день! Нет, мир не знал таких ужасных дней. О горький день! О горький день! Шекспи р В коттедже «Белые акации» одни спали, другие бодр¬ ствовали, но никто из членов семейства Уортон не подо¬ зревал о событиях, происходивших в доме Бёрча. Скин¬ неры всегда нападали так неожиданно, что их жертвы не могли рассчитывать на помощь соседей; нередко из опа¬ сения навлечь на себя беду те даже не выражали сочув¬ ствия пострадавшим. Новые обязанности подняли дам с постели на час раньше обычного; капитан Лоутон, не¬ смотря на сильные боли, не отступил от своего неизмен¬ ного обычая и встал, проспав только шесть часов. Таково было одно из немногих правил заботы о здоровье, в кото¬ ром капитан и полковой хирург кавалерии сходились во взглядах. Последний провел ночь у постели капитана Синглтона, так и не сомкнув глаз. Время от времени он заходил в комнату раненого англичанина, но Уэлмир, страдавший скорее нравственно, чем физически, встречал медика весьма нелюбезно. Один раз доктор отважился на мгновение тихонько прокрасться в комнату к своему упря¬ мому другу, но только он решился пощупать ему пульс, как храбрый воин разразился во сне такими страшными проклятиями, что доктор благоразумно отступил, вспом¬ нив ходившую в полку поговорку: «Капитан Лоутон одним ухом спит, другим слышит». Когда солнце, поднявшись из-за гор, рассеяло клубы тумана, окутавшего низину, дамы и капитан Лоутон встретились в гостиной. Мисс Пейтон посмотрела из окна в сторону дома раз¬ носчика и выразила беспокойство о здоровье больного старика; вдруг из густого облака, стлавшегося над зем¬ лей и постепенно таявшего в веселых лучах солнца, вы¬ нырнула фигура Кэти, быстрым шагом направлявшейся к коттеджу «Белые акации». Лицо экономки выражало необычайное горе, и сердобольная хозяйка отворила перед ней дверь гостиной с искренним желанием утешить ее в печали, казалось, такой глубокой. Взглянув на взвол- 536

нованное лицо Кэти, мисс Пейтон уверилась в своем предположении; она ощутила удар в сердце, который всегда поражает чувствительных людей, когда они неожи¬ данно узнают о вечной разлуке даже с самыми дале¬ кими знакомыми, и тотчас спросила: — Он ушел от нас, Кэти? — Нет, мэм,— с большой горечью ответила взбудора¬ женная девица,— пока нет, но теперь пусть он уходит, когда ему вздумается, ведь самое худшее уже случилось. Они не оставили даже денег на новую одежду, чтоб он мог прикрыть свое тело, а та, что на нем, далеко ие из лучших, скажу я вам, мисс Пейтон, уж это истинная правда! — Как,— воскликнула изумленная хозяйка дома,— неужели у кого-нибудь хватит духу ограбить человека в таком несчастье! — Хватит духу? — задыхаясь, повторила Кэти.— Уж такие-то люди ие знают жалости. Именно ограбить #в не¬ счастье! Уверяю вас, мэм, в этом чугунке лежало сверху пятьдесят четыре золотых гинеи, а кто знает, сколько там было под ними! Я не трогала их, да и не хотела трогать,— говорят, что чужое золото липнет к рукам... но, уж навер¬ ное, там было не меньше двухсот гиней, не считая того, что он хранил в замшевом кошельке. Зато теперь Гарви все равно что нищий, а нищий, мисс Дженнет,— это са¬ мое что ни на есть презренное существо в целом свете. — Бедных надо жалеть, а не презирать,— возразила мисс Пейтон, все еще не вполне понимая, как велико бед¬ ствие, постигшее этой ночью ее соседей.— Но как себя чувствует старик? Его очень расстроила эта потеря? Непритворное огорчение и а лице Кэти уступило место выражению напускной печали: — К счастью, он освободился от земных забот. Звон золотых монет поднял его с постели, и бедняга зге вынес потрясения. Петух пропел через два часа десять минут после смерти старика, а чтобы сказать точно... Излияния Кэти прервал доктор. Подойдя к ней, он с большим интересом стал расспрашивать, чем страдал по¬ койный. Окинув взглядом своего нового знакомца, домо¬ правительница машинально оправила платье и отве¬ тила: — Тревожные времена и потеря состояния свели его в могилу; он угасал с каждым днем, и все мои заботы и 537

труды пропали даром... А кто заплатит мне за них теперь, когда Гарви совсем разорился? — За добрые дела вас вознаградит господь,— сочув¬ ственно сказала мисс Пейтон. — Да,— прервала ее Кэти, принимая благочестивый вид, тотчас же сменившийся выражением, говорившим, что ее гораздо больше волнуют мирские заботы,— но Гарви не выплатил мне жалованья за три года, с кого же я получу теперь? Братья сто раз говорили мне, чтоб я стребовала с него свои деньги, но я думала, что счеты между родными сводятся очень просто. — Так вы, значит, родственница Бёрча? — спросила мисс Пейтон, когда Кэти умолкла. — .Я...— немного замявшись, ответила экономка,— я считала, что мы все равно что родственники. Не знаю, имею ли я право на дом и на сад, хоть и говорят, что иму¬ щество Гарви теперь, конечно, конфискуют. Эти слова Кэти были обращены к капитану Лоутону. Он сидел молча, ие двигаясь, и, насупившись, смотрел на нее из-под густых бровей своими проницательными глазами. — Может быть, этот джентльмен знает — его, кажется, заинтересовал мой рассказ. — Сударыня,— ответил драгун с низким поклоном,— вы сами и рассказ ваш на редкость интересны (Кэти не могла сдержать улыбку), но мои познания сводятся лишь к тому, что я умею вывести эскадрон на поле боя и коман¬ довать им. Я посоветовал бы вам лучше обратиться к доктору Арчибальду Ситгривсу, джентльмену с универ¬ сальными знаниями и беспримерному филантропу. Он само милосердие и смертельный враг неосторожных са¬ бельных ударов. Доктор поднялся и, тихо насвистывая какую-то пе¬ сенку, принялся разглядывать склянки, стоявшие на столе, а экономка, повернувшись к нему, продолжала: — Должно быть, сэр, женщина не имеет своей доли в наследстве мужа, если она с ним не обвенчана? Доктор Ситгрив’с положил себе за правило не прене¬ брегать ни одной отраслью знаний; вот почему он, по¬ мимо своей профессии, понемногу разбирался во всем. Од¬ нако, оскорбленный ироническим тоном приятеля, он сна¬ чала решил промолчать, потом, изменив вдруг свое наме¬ рение, с добродушной улыбкой сказал:

— Полагаю, что не имеет. Если смерть предшествовала бракосочетанию, боюсь, что у вас нет возможности бо¬ роться с ее суровыми законами. Для Кэти ответ прозвучал утвердительно — кроме слов «смерть» и «бракосочетание», она ничего не поняла. Именно на эти слова она и ответила, потупив глаза: — Я думаю, он ждал только смерти старика, чтобы жениться, но теперь Гарви — презренный человек или, что то же самое, торговец без товара, без дома и без денег. Ну скажите, может ли человек в таком положении найти себе жену? Как вы думаете, мисс Пейтон? — Я редко задумываюсь о таких вещах,— с достоин¬ ством сказала мисс Пейтон. Во время этого диалога Лоутон с комической серьезно¬ стью изучал лицо и манеры экономки; боясь, как бы та¬ кой забавный разговор не иссяк, драгун, сделав вид, что все это ему очень любопытно, спросил: — Так вы полагаете, что преклонный возраст и слабое здоровье были причиной смерти старого джентльмена? — И тревожные времена. Тревоги доводят больною человека до крайности, вот почему — я так думаю — его час настал; а когда приходит время умирать, тут уж ника¬ кие лекарства не помогут. — Позвольте мне возразить вам на это,— прервал ее доктор,—мы все должны умереть, это верно, но нам доз¬ волено обращаться к свету науки и с ее помощью пред¬ отвращать опасность, пока... 1 — ...мы не умрем secundum artem! 1 — воскликнул драгун. На это замечание доктор не соблаговолил ответить, но, считая, что он уронит свою профессиональную честь, если разговор не будет продолжен, добавил: — Возможно, что в данном случае разумпое лечение задержало бы процесс. Кто наблюдал за больным? — Пока никто,— поспешила ответить экономка.— Я надеюсь, до процесса не дойдет, он высказал свою по¬ следнюю волю в завещании. Доктор не обратил внимания на улыбки дам и продол¬ жал расспрашивать: — Без сомнения, весьма благоразумно подготовиться к смерти. Но я спрашиваю, под чьим наблюдением нахо¬ дился старик во время болезни? 1 По всем правилам искусства (лат.). 539

— Под моим,— с важностью ответила Кэти,— но скажу вам прямо, мои труды пущены на ветер: Гарви те¬ перь человек настолько презренный, что его особа не мо¬ жет послужить достаточным вознаграждением. То, что оба не понимали друг друга, не мешало про¬ должению диалога, ибо каждый толковал слова собесед¬ ника по-своему. Итак, Ситгривс двинулся дальше: — А какие меры вы принимали? — Хорошие, конечно,— довольно сухо ответила эко¬ номка. — Доктор спрашивает, какие вы давали лекарства,— заметил капитан Лоутон с выражением лица, которое было бы вполне уместно на похоронах покойного. — Я лечила его главным образом настойками,— с улыбкой сказала Кэти, поняв свою ошибку. — Лекарственными травами,— подхватил медик.— Что ж, в руках людей необразованных это безопаснее бо¬ лее сильных средств. Но почему никто не вел профес¬ сионального, так сказать, регулярного наблюдения за больным? — Я уверена, Гарви и так достаточно натерпелся от регулярных за то, что слишком интересовался ими,— от¬ ветила экономка.— Он все потерял и теперь должен ски¬ таться по свету; а я проклинаю тот день, когда пересту¬ пила порог его дома. — Доктор Ситгривс имел в виду не солдат регулярной армии, а регулярное посещение врача,— вставил драгун. — О! — воскликнула домоправительница, снова по¬ правляя себя.— По очень простой причине: нельзя было достать доктора, поэтому я сама ухаживала за стариком. Был бы поблизости доктор, мы бы, конечно, пригласили его; сама я обожаю лечиться, хоть Гарви и говорил, будто я убиваю себя лекарствами, но я уверена, что ему все равно, жива я или мертва. — В этом вопросе сказывается ваш здравый смысл,— заметил доктор, подойдя ближе к Кэти, которая сидела, протянув руки и ноги к благодатному огню ярко горящего камина и стараясь устроиться как можно удобнее, не¬ смотря на все свои заботы и тревоги. — Вы, видимо, разумная, скромная женщина, и кое- кто, имевший все возможности приобрести правильный взгляд на вещи, может позавидовать вашему уважению к знаниям и свету науки.

Экономка не вполне поняла смысл этой фразы, но до¬ гадалась, что ей сделали комплимент; она осталась очень довольна словами хирурга и, еще больше оживившись, воскликнула: — Про меня всегда говорили, что я и сама могла бы стать врачом. Пока я еще не поселилась у отца Гарви, меня называли доктором в юбке. — Более справедливо, чем вежливо, сказал бы я,— за¬ метил медик; восхищенный уважением Кэти к лекарскому искусству, он на мгновенье забыл, что она женщина,— При отсутствии более просвещенных советчиков скром¬ ная матрона своим опытом может весьма успешно поме¬ шать развитию болезни; а как огорчительно, сударыня, когда приходится сталкиваться с невежеством и упрям¬ ством! — Вот именно, я это хорошо знаю по опыту! — обра¬ дованно закричала экономка.— В таких делах Гарви упрям, как бессловесное животное. Можно было бы ожи¬ дать, что мои заботы об его отце, прикованном болезнью к постели, научат упрямца не относиться с презрением к хорошему уходу. О, когда-нибудь Гарви поймет, что значит иметь в доме заботливую женщину, хотя я уверена, он сам теперь слишком презренный человек, чтобы у него был дом. — Еще бы, представляю себе, какую горькую обиду вы испытывали, имея дело с подобным своевольцем! — отозвался хирург, с упреком взглянув на своего прия¬ теля.— Но вы должны подняться выше подобных сужде¬ ний и с состраданием смотреть на невежество, которое их порождает. Экономка, не поняв всего, что сказал хирург, с минуту молчала; однако в его словах она почувствовала участие и доброту и, стараясь сдержать свою обычную словоохот¬ ливость, ответила: — Сколько раз я твердила Гарви, что он часто ведет себя недостойно, а вчера он убедился, как я была права. Конечно, суждения таких неверующих, как он, не имеют большого значения. Просто страшно подумать, как он ино¬ гда поступает! Вот, например, когда он с презрением вы¬ кинул иглу... — Что? — прервал ее хирург.— Неужели он осмелился отнестись с презрением к игле? Такая уж мне выпала участь — каждодневно встречаться с подобными людьми, 541

которые еще более преступным образом не уважают света науки. При этих словах Ситгривс повернулся лицом к Лоу¬ тону, но капитан наклонил голову, и доктор не увидел, с каким трудом тот сохраняет серьезный вид. Восхищенная Кэти, внимательно слушавшая доктора, прабавила: — Кроме того, Гарви не верит в приливы. — Не верит в приливы! — с изумлением повторил це¬ литель телесных ран.— Этот человек не доверяет своим органам чувств? Может быть, он сомневается во влиянии луны? — Вот именно! — воскликнула Кэти в восторге, что встретила ученого человека, который разделяет ее излюб¬ ленные взгляды.— Если бы вы послушали Гарви, вы по¬ думали бы, что он вовсе не верит в существование месяца. — Беда в том, сударыня, что неверие и невежество сопутствуют друг другу. Когда разум отвергает полезные сведения, он незаметно для себя начинает тяготеть к суе¬ вериям и таким взглядам на явления природы, которые не только противоречат истине, но и расходятся с основ¬ ными принципами человеческих знаний. Кэти почувствовала такое благоговение к этим словам, что не решалась ответить наобум, а хирург несколько ми¬ нут молчал, погруженный в философское самосозерцание; наконец он сказал: — Я даже представить себе не мог, что человек в здра¬ вом уме способен сомневаться в таких явлениях, как при¬ ливы, но я знаю, до чего опасно предаваться упрям¬ ству,—ведь это может привести к самым ужасным ошибкам. — Вы, значит, думаете, что явление может влиять па приливы? — совсем запутавшись, наугад сказала Кэти. Мисс Пейтон встала и знаком попросила племянниц помочь ей убрать посуду в буфет в соседней комнате; в это время на мрачном внимательном лице Лоутона на миг блеснуло оживление, которое он усилием воли пога¬ сил, и оно исчезло столь же внезапно, как и появилось. Поразмыслив, верно ли он понял слова своей собесед¬ ницы, хирург решил, что следует поощрить такую любовь к науке, несмотря на отсутствие образования. — Вы имеете в виду луну. Многие философы не могли решить, в какой степени она действует на приливы; од¬ нако, я полагаю, человек, не верящий в то, что она вызы¬ 542

вает приливы и отливы на море, сознательно отталкивает от себя свет науки. Слово «отлив» было незнакомо Кэти, поэтому она ре¬ шила благоразумно промолчать, но она сгорала от любо¬ пытства — уж очень ей хотелось знать, о каком могуще¬ ственном свете так часто упоминает доктор,— и она спро¬ сила: — Не называется ли в наших краях северным сия¬ нием свет, про который вы говорите? Из сострадания к невежеству экономки Ситгривс со¬ брался было прочитать пространную лекцию о значении света науки, но ему помешало бурное веселье Лоутона. Капитан слушал эту беседу с редким самообладанием, но тут его прорвало. Он хохотал до упаду, пока боль в костях не напомнила ему, что он свалился с лошади; никогда прежде по его лицу не текли такие крупные слезы. Нако¬ нец, воспользовавшись минутной паузой, уязвленный хи¬ рург сказал: — Заблуждения необразованной женщины в вопросе, но поводу которого многие годы спорили люди науки, у вас вызывают лишь смех, но вы имели возможность убе¬ диться, что эта почтенная матрона не считает свет... не считает зазорным прибегать к помощи инструментов, спо¬ собствующих облегчению телесных страданий. Вы пе мо¬ жете отрицать, сэр, что она упомянула об игле. — Еще бы,—в восторге крикнул драгун,—об игле, которой она штопает разносчику штаны! Кэти поднялась с явным недовольством и тут же по¬ спешила уверить его, что у нее были более возвышенные занятия. — Игла служила мне не для штопки, а для важного дела. — Объяснитесь, сударыня,— нетерпеливо сказал хи¬ рург,— пусть этот джентльмен поймет, как мало у него оснований торжествовать. Кэти некоторое время молчала, стараясь подобрать слова, которые украсили бы ее рассказ. Вот в чем была его сущность. Маленький мальчик, которого комитет призрения бедных поместил в дом Бёрча, однажды напо¬ ролся на длинную иглу и сильно поранил себе ногу. Кэти обильно смазала эту иглу жиром, завернула в шерстяную тряпку и спрятала в некий магический уголок камина. Боясь ослабить действие заговора, ранку на ноге маль¬

чика она даже не промыла. Когда разносчик вернулся до¬ мой, он испортил весь ее прекрасный метод лечения, прежде всего выбросив иглу. Эту историю Кэти закончила рассказом, к каким ужасным последствиям привело вме¬ шательство Гарви. — Не мудрено, что мальчишка умер от столбняка! Доктор Ситгривс высунулся в окно, видимо любуясь прелестным утром, и старался изо всех сил избежать убий¬ ственного взгляда капитана Лоутона; непреодолимое любо¬ пытство все же заставило его посмотреть на приятеля. Каждой черточкой своего лица драгун, казалось, выражал сострадание к судьбе ребенка, однако ликование в его гла¬ зах задело смущенного мужа науки за живое и, пробор¬ мотав несколько слов о необходимости проведать своих па¬ циентов, он быстро удалился. Мисс Пейтон с глубоким участием стала расспрашивать Кэти о том, что произошло в доме разносчика. И Кэти со всеми подробностями рассказала о событиях прошлой ночи, а та терпеливо выслушала ее. Экономка не забыла остановиться на размерах денежных потерь Гарви и отча¬ янно бранила его за то, что он выдал секрет, который можно было так легко сохранить. — Будь я на его месте, мисс Пейтон,— продолжала Кэти, переведя дух,— я скорее лишилась бы жизни, чем открыла им тайну. Самое большее — они бы только убили его тело, теперь же всякий может сказать, что они убили и тело и душу, или — а это ничуть не лучше — сделали его презренным бродягой. Уж не знаю, на что он надеется, кто захочет стать его женой и кто будет вести его хозяй¬ ство! Ну, а я слишком дорожу своим добрым именем, чтобы согласиться жить в доме холостяка, хотя, по правде говоря, он теперь не бывает дома. Я решила сказать ему сегодня же, что ни на один час не задержусь после похо¬ рон, если он не сделает мне предложения; только вряд ли я выйду за него замуж, пока он не остепенится и не бро¬ сит скитаться. Добрая хозяйка коттеджа «Белые акации» не преры¬ вала потока слов изливавшей свои чувства экономки, а потом задала два-три тонких вопроса, доказывавших, что ей знакомы извилины человеческой души, раненной стре¬ лой Купидона, лучше, чем можно было этого ожидать. Из ответов Кэти мисс Пейтон ясно поняла, что Гарви не имел никакого намерения предложить Катарине Хейнс 544

свою руку и разоренное, иму¬ щество; поэтому она заметила, что ей самой нужна теперь по¬ мощница в хозяйстве и что Кэ¬ ти могла бы переехать в «Белые акации», если разносчику больше не понадобятся ее услуги. После предварительных коротких переговоров об усло¬ виях, начатых хитрой эконом¬ кой, они быстро пришли к со¬ глашению. Не преминув еще раз посетовать по поводу своих собственных тяжелых убытков и глупости Гарви, а также вы¬ разить интерес к его дальней¬ шей судьбе, Кэти удалилась, чтобы сделать необходимые приготовления к похоронам, на¬ значенным на этот же день. Во время разговора двух женщин Лоутон из деликатно¬ сти вышел. Тревога за капитана Синглтона привела его в комна¬ ту, где лежал раненый. Харак¬ тер этого юноши, как мы уже говорили, привлекал к нему симпатии всех офицеров полка. Он не раз доказал на деле, что его редкая кротость отнюдь не проистекала от недостатка решимости, и почти женственная мягкость его лица и манер не мешала ему пользоваться уважением даже самых суровых вояк-пар- тизан. Майор Данвуди любил его, как родного брата, а покор¬ ность, с какой он подчинялся распоряжениям Ситгривса, сделала его любимцем и доктора. Офицеры американской кавалерии, раненные во время отчаянно смелых атак, неизбежно попадали в руки своего хирурга. В таких слу¬ чаях сей муж науки отдавал пальму первенства в послу¬ шании капитану Синглтону, а капитана Лоутона ставил на последнее место. Часто с неописуемой наивностью доктор совершенно серьезно заявлял, что когда к нему приносят раненых офицеров, то самое большое удовольст¬ вие он испытывает при виде Синглтона и никакого — при 545

виде Лоутона. Первый обычно отвечал на комплимент до¬ бродушной улыбкой, второй благодарил за порицание, мрачно кланяясь. И вот сейчас торжествующий драгун и оскорбленный в своих лучших чувствах врач встретились в комнате капитана Синглтона — в таком месте, где их интересы не сталкивались. Некоторое время оба они стара¬ лись своими заботами облегчить участь больного, потом доктор ушел в отведенную ему комнату; через несколько минут, к его удивлению, в дверях показался Лоутон. Победа капитана была столь полной, что он мог себе поз¬ волить быть великодушным, и, для начала сбросив мун¬ дир, ои беспечно крикнул: — Ситгривс, не соизволит ли свет вашей науки ока¬ зать небольшую помощь моим телесным повреждениям? Хирург уже находил «свет науки» невозможной темой для разговора, однако, бросив украдкой взгляд на прия¬ теля, он с изумлением увидел, что тот подготовился к осмотру с серьезностью, редко свойственной ему в таких случаях; вместо того чтоб вознегодовать, доктор вежливо спросил: — Капитану Лоутону нужна моя помощь? — Взгляните сами, доктор,— мягко сказал драгун,—* мое плечо, кажется, окрашено во все цвета радуги. — Вы не ошиблись,— заметил доктор, очень осторожно и с непревзойденным искусством исследуя указанную часть тела.— По счастью, кости не сломаны. Просто уди¬ вительно, как вам удалось уцелеть! — Ведь я гимнаст еще с юности, и мне не страшно ра¬ зок-другой свалиться с лошади. Однако, Ситгривс,— лю¬ бовно добавил он, показывая на старый рубец,— эту свою работу вы помните? — Великолепно помн!о, Джек: вы получили пулю, храбро сражаясь, и она была неплохо извлечена. Но не по¬ ложить ли нам мази на ваше плечо? — Разумеется,— ответил капитан с неожиданной по¬ корностью. — А теперь, мой мальчик,— придя в восторг, сказал доктор, смазывая ушибы,— скажите, не лучше ли было бы, дорогой, сделать это еще вчера ночью? — Весьма возможно. — Так вот, Джек, если бы вы позволили пустить вам кровь сразу, как только я вас увидел, это принесло бы вам неоценимую пользу. 546

— Никакого кровойускания,— решительно сказал драгун. — А ведь и сейчас еще не поздно. Впрочем, небольшая доза мази славно подсушит ранки. Капитан промолчал и только заскрипел зубами, и мудрый доктор переменил тему. — Жаль, Джек, что вы не поймали того мошенника,— ведь, стараясь его поймать, вы подвергали себя опас¬ ности. Капитан Лоутон ничего не ответил, а хирург, наклады¬ вая на плечо повязку, продолжал: — Если бы у меня было хоть малейшее желание ли¬ шать людей жизни, я с удовольствием повесил бы этого изменника. — Я полагал, ваше дело лечить, а не убивать,— сухо заметил капитан. — Да, но донесения этого шпиона были причиной на¬ ших тяжких потерь, и я не могу относиться к нему с фило¬ софским спокойствием. — Вам не следовало бы питать злобных чувств пи к кому из своих ближних,— возразил Лоутон таким тоном, что хирург уронил булавку, которой собирался сколоть бинты. Он взглянул в лицо пациенту, словно сомневаясь, дей¬ ствительно ли перед ним капитан Джон Лоутон. Удостове¬ рившись, однако, что с ним говорит его старый приятель, Ситгривс оправился от изумления и продолжал: — Ваша доктрина справедлива, и в целом я под ней подписываюсь... Но, дорогой мой Джон, не мешает ли вам эта повязка? — Нисколько. — В принципе я согласен с вами, но, так же как мате¬ рия делима до бесконечности, нет и правил без исключе¬ ния... Вам удобно, Лоутон? — Очень. — Лишать человека жизни, когда можно достигнуть цели менее суровыми мерами, не только жестоко по отно¬ шению к жертве, но порой несправедливо к окружающим... Да, Джек, если бы вы только., двиньте слегка рукой... если бы вы только... надеюсь, вам стало удобнее, дорогой друг? — Гораздо. — Если бы вы научили своих солдат более осмотри¬ тельно наносить сабельные удары, дорогой Джон, цель все 547

равно была бы достигнута, а мне вы доставили бы великую радость. Доктор тяжко вздохнул, высказав наконец то, что давно было у него на душе, а драгун невозмутимо надел мундир и, уходя, спокойно проговорил: — Вряд ли чьи-нибудь солдаты наносят удары более старательно, чем мои. Они обыкновенно рассекают череп от макушки до челюсти. Разочарованный эскулап собрал свои инструменты и с тяжелым сердцем направился в комнату полковника Уэлмира. Глава XII Мне эти руки, поднятые к небу, Напоминают молодые ветви, Дрожащие от ветра в летний вечер, Да, в этой хрупкой, нежной оболочке Живет могучий, непреклонный дух. Возвысившись, он ярко озаряет Прекрасные глаза сияньем неба. Д У о Появление новых и столь разных гостей в «Белых ака¬ циях» порядком прибавило забот и хлопот мисс Дженнет Пейтон. К утру все понемногу пришли в себя, кроме моло¬ дого драгунского офицера, в котором принимал такое горя¬ чее участие Данвуди. Драгун был ранен очень серьезно, хотя доктор продолжал утверждать, что его рана не смер¬ тельна. Капитан Лоутон, как мы упоминали, уже встал; проснулся и Генри Уортон — его сон потревожил лишь страшный кошмар, будто ему ампутирует руку хирург- повичок. Убедившись, что это только сон, молодой чело¬ век поднялся с постели, чувствуя себя совсем молодцом; к тому же доктор Ситгривс избавил его от всяких опасе¬ ний, уверив, что не пройдет и двух недель, как он будет совершенно здоров. Полковник Уэлмир не показывался все утро; он завт¬ ракал у себя в комцате и, невзирая на многозначительные улыбки ученого мужа, заявил, что болен и не в силах под¬ няться с постели. Предоставив полковнику переживать свои горести в одиночестве, доктор отправился выполнять более благодарную обязанность — посидеть часок возле 548

Джорджа Синглтона. Едва он переступил порог, как заме¬ тил легкий румянец на лице своего пациента; быстро подойдя к нему и кончиками пальцев прикоснувшись к его пульсу, доктор знаком велел молодому человеку мол¬ чать. — Пульс бьется чаще — это симптом начинающейся лихорадки,— пробормотал хирург.— Однако глаза стали яснее, а кожа — более влажной. Нет, нет, мой дорогой Джордж, вам надо лежать спокойно и не разговаривать... — Полно, дорогой Ситгривс,— сказал драгун, взяв его за руку,— у меня нет никакой лихорадки; взгляните, есть ли на моем языке то, что Джек Лоутон называет «инеем»? — Уж чего нет, того нет,— ответил доктор, засовывая ложку ему в рот и глядя в глубь горла, словно он хотел проникнуть во внутренности своего пациента.— Язык чис¬ тый, и пульс становится медленнее. Кровопускание пошло вам на пользу. Чудодейственное средство, особенно для южан. А этот безумец Лоутон упал прошлой ночью с ло¬ шади и наотрез отказался пустить себе кровь. Однако, Джордж, ваше ранение делается случаем из ряда вон выхо¬ дящим,— продолжал хирург, рассеянно сбросив с себя парик,— пульс бьется мягко и ровно, кожа стала влажной, а глаза горят и щеки раскраснелись. О, мне надо хоро¬ шенько разобраться в этих симптомах! — Спокойнее, дорогой друг, спокойнее,— сказал моло¬ дой человек, откидываясь на подушку; румянец, так испу¬ гавший хирурга, почти сошел с его лица.— Мне кажется, что, вынув пулю, вы сделали все, что от вас требовалось. У меня ничего не болит, я только ослабел, поверьте мне. — Капитан Синглтон,— с жаром воскликнул ею друг,— вы слишком самонадеянны, коль пытаетесь уверить врача, что у вас нет болей! Если бы мы не могли сами судить о таких вещах, к чему нам был бы свет науки? Сты¬ дитесь, Джордж, стыдитесь! Даже этот своенравный Джон Лоутон не поступает так неблагоразумно! Больной улыбнулся и мягко отстранил руку хирурга, начавшего было снимать с него бинты; краска снова высту¬ пила на его щеках, когда он спросил: — Скажите мне, Арчибальд (когда доктора называли по имени, сердце его обычно смягчалось), что за небесный дух проскользнул ко мне в комнату, когда я лежал, при- творишнись спящим? — Если какой-нибудь дух небес или земли вздумает 549

вместо меня лечить моих пациентов, я отучу его совать нос в чужие дела! — запальчиво крикнул Ситгривс. — Но, дорогой мой, никто не совал нос в ваши дела и не собирался совать; взгляните,— капитан показал на свои повязки,— все в том же виде, в каком вы оставили... этот дух скользнул по комнате с грацией феи, с легкостью ангела. Убедившись, что к повязкам нпкто ие прикасался, док* тор снова неторопливо уселся возле больного и, надев па* рик, спросил с прямотой, которая сделала бы честь лейте-» напту Мейсону: — А этот дух был в юбке, Джордж? — Я видел только небесные глаза, пунцовые щечки... плавную походку, легкие движения,— ответил молодой че¬ ловек, с горячностью, излишней, по мнению доктора, при¬ нимая во внимание состояние больного. Доктор зажал ему рот рукою, чтобы заставить его замолчать, и сказал: — Это была, наверное, мисс Дженнет Пейтон, весьма достойная леди, походка у нее... гм... почти такая же, как вы описали, глаза очень добрые, а что до пунцовых щек, то, осмелюсь сказать, когда она занята делами милосердия, на ее лице появляется такой же яркий румянец, какой украшает лица ее молоденьких племянниц. — Племянниц? Так у нее есть племянницы? Нет* ангел, которого я видел, может быть дочерыо, сестрой, иле* мяшшцей... только не теткой. — Тсс, Джордж, тсс! От таких разговоров у вас снова участится пульс. Лежите спокойно и приготовьтесь к встрече с собственной сестрой, она будет здесь не позднее чем через час. — Как, Изабелла? Но кто послал за ней? — Майор. — Как заботлив Данвуди! — прошептал молодой чело- вок и, утомившись, снова откинулся иа подушки и замол¬ чал, выполняя распоряжение доктора. Утром, когда капитан Лоутон появился в гостиной, члены семейства Уортон начали наперебой расспрашивать его, как он себя чувствует. Об удобствах же английского полковника позаботился кто-то невидимый. Сара наме¬ ренно избегала входить к нему в комнату, однако она зна¬ ла, где стоит у него каждый стакан, и своими руками налила питье во все графины, стоявшие у него на столе. 550

В те времена, к которым относится наше повествова¬ ние, народ Америки не был единодушен во взглядах на общественный строй своей страны. Сара считала своим долгом отстаивать порядки, установленные ее предками — англичанами; впрочем, у девушки были и другие, более веские причины оказывать молчаливое предпочтение анг¬ лийскому полковнику. Его образ первый поразил ее юное воображение, к тому же он был наделен многими из тех соблазнительных качеств, которые способны покорить сердце женщины. Правда, ему не хватало блистательных достоинств Пейтона Данвуди, зато самоуверенности было хоть отбавляй. Все утро Сара бродила по дому, не сводя нетерпеливого взгляда с комнаты Уэлмира, и, хотя ей очень хотелось узнать, как он себя чувствует, она не отва¬ живалась спросить кого-нибудь об этом, чтобы не выдать своего особого интереса к нему. Наконец Френсис с прямо¬ той невинности обратилась к доктору Ситгривсу с вопро¬ сом, который так волновал ее сестру. — Состояние полковника Уэлмира,— серьезно ответил медик,— я бы сказал, всецело зависит от его собственного желания. Захочет — скажется больным, захочет — может объявить себя здоровым. В этом случае, юная леди, ему не нужно мое искусство врача; ему бы лучше всего обра¬ титься за советом к сэру Генри Клинтону; впрочем, но милости майора Данвуди связь с этим лекарем стала не¬ сколько затруднительной. Френсис улыбнулась, отвернув лицо, а Сара с величием оскорбленной Юноны выплыла из гостиной. Не найдя успокоения у себя в спальне, она снова стала расхаживать по длинной галерее, куда выходили все комнаты коттеджа, и увидела, что дверь в комнату Синглтона открыта. Юноша был один и, казалось, спал. Сара тихонько вошла к нему; в течение нескольких минут она, едва сознавая что делает, прибирала на столиках, где были еда и лекарства, и, воз¬ можно, представляла себе, будто оказывает эти небольшие услуги другому. Ее природный румянец разгорелся еще ярче от насмешливых слов доктора, не погас и блеск ее глаз. Услышав приближающиеся шаги Ситгривса, девушка быстро спустилась по внутренней лестнице к Френсис. Сестры вышли подышать свежим воздухом на террасу; прогуливаясь рука об руку, они вели такой разговор. — В докторе, которого оставил здесь Данвуди, есть 551

что-то неприятное, — начала Сара.— Мне бы хотелось, чтоб он скорей уехал. Френсис промолчала, но посмотрела на сестру смеющи¬ мися глазами; Сара, однако, сразу поняла их выражение и быстро добавила: — Но я совсем забыла, что он из твоего прославлен¬ ного виргинского корпуса и говорить о нем надо с поч¬ тением. — Как бы почтительно ты о нем ни говорила, дорогая сестра, вряд ли ты преувеличишь его заслуги. — В твоих глазах, конечно,— с горячностью отозва¬ лась Сара.— Однако не кажется ли тебе, что мистер Дан- вуди злоупотребляет правами родственника, превратив дом нашего отца в лазарет? — Мы должны быть благодарны судьбе, что среди боль¬ ных этого лазарета нет наших близких. — А твой брат? — Верно, верно,— сказала Френсис, покраснев до кор¬ ней волос,— но он не прикован к постели и считает, что его рана не слишком высокая плата за радость побыть с нами. Только бы,— добавила она, и губы ее задрожали,— развеялось ужасное подозрение, которое пало на него из- за того, что он приехал домой! Тогда я тоже примирилась бы с его раной. — Вот они, плоды мятежа для пашей семьи: брат ранен, в плену и, может быть, станет жертвой мятежни¬ ков; наш покой нарушен; отец в отчаянии, а усадьба — под угрозой конфискации за преданность отца королю. Френсис молча шла рядом с сестрой. Когда ее взгляд падал на северный край долины, он задерживался на ущелье, где дорога внезапно терялась в горах; каждый раз, поворачивая обратно, девушка замедляла шаг и не сводила глаз с этого места, пока сестра нетерпеливым движением не заставляла ее продолжать прогулку. Наконец вдали показался одноконный кабриолет; осторожно пробираясь между камнями, усеявшими петлявшую по долине про¬ селочную дорогу, он направился к «Белым акациям». Глядя на приближающийся экипаж, Френсис то бледнела^ то краснела; когда же она различила фигуру женщины, сидевшей рядом с негром в ливрее, у нее от волнения под¬ косились ноги, и ей пришлось опереться на Сару. Через несколько минут путешественники подъехали к дому. Ворота широко распахнул ехавший за экипажем драгун — 552

тот самый, которого майор Данвуди послал к отцу капи¬ тана Синглтона. Мисс Пейтон и сестры вышли навстречу гостье и приняли ее радушно. Френсис, однако, не могла оторвать испытующего взгляда от ее лица. Гостья была молодая, тоненькая, хрупкая и очень хорошо сложена. Большие, широко открытые черные глаза смотрели при¬ стально, порой даже немного диковато. Вопреки моде того времени, ее пышные черные волосы не были напудрены, и они блестели, как вороново крыло. Локоны, падавшие на щеки, придавали ее мраморно-белой коже почти мертвен¬ ный оттенок. Доктор Ситгривс помог гостье выйти из каб¬ риолета; подойдя к террасе, она устремила на него взвол¬ нованный взгляд. — Ваш брат вне опасности и желает вас видеть, мисс Синглтон,— сказал хирург. Изабелла Синглтон залилась слезами. Френсис смот¬ рела на нее с каким-то тревожным восхищением, потом с сестринской горячностью бросилась к ней и, нежно взяв за руку, повела в приготовленную для нее комнату. В сердеч¬ ном. порыве Френсис было так много искренности и простодушной прелести, что мисс Пептон, не желая мешать девушкам, проводила их лишь взглядом и доброй улыбкой. Эта сцена произвела такое же впечатление и на других; вскоре все разошлись, чтобы заняться своими по¬ вседневными делами. Изабелла беспрекословно подчинилась мягкому жесту Френсис. В комнате, куда та привела ее, гостья долго плакала на плече нежно успокаивающей ее новой по¬ други, и Френсис подумала, что столь сильное душевное волнение вызвано не только ранением брата. Мисс Сингл¬ тон рыдала горько и безудержно, однако, сделав над собой усилие, поддалась ласковым уговорам и перестала пла¬ кать. Она встала, повернула голову к Френсис, и ее лицо осветилось улыбкой. Извинившись за свою чрезмерную чувствительность, она попросила проводить ее в комнату раненого. Брат и сестра встретились тепло, но сестра казалась более сдержанной, чем можно было ожидать, судя по силь¬ ному волнению, которое она проявила всего лишь не¬ сколько минут назад. Она нашла, что брат выглядит лучше, чем рисовала ей пылкая фантазия, и что состоя¬ ние его, видимо, не столь опасно. Мисс Синглтон повесе¬ лела, и ее отчаяние сменилось чуть ли не радостью. Ее 553

прекрасные глаза зажглись повым блеском, и она так обво¬ рожительно улыбнулась, что Френсис, которая, уступив ее настоятельным просьбам, вошла вместе с нею в комнату больного, с изумлением глядела на столь изменчивое лицо девушки и невольно любовалась ею. Как только Изабелла высвободилась из объятий брата, он бросил пристальный взгляд на Френсис, и, может быть, впервые мужчина, посмотревший на прелестное личико нашей героини, разочарованно отвел от нее глаза. Капи¬ тан, казалось, совсем растерялся; он потер лоб, словно пробудился от сна, задумался, а потом спросил: — Где же Данвуди, Р1забелла? Этот чудесный малый неутомим, когда делает людям добро. После такого тяже¬ лого дня, как вчерашний, он раздобыл мне ночью сиделку, одно присутствие которой способно поднять меня с по¬ стели. Выражение лица мисс Синглтон снова изменилось, она обвела комнату каким-то диким взглядом, встревожившим Френсис, наблюдавшей за ней с неослабным интересом. — Данвуди! Разве его здесь нет? Я думала, что увижу его у постели моего брата. У него есть обязанности, призывающие его в другое место. Говорят, англичане отошли от Гудзона и напа¬ дают на отряды нашей легкой кавалерии; если бы не это, Данвуди ни за что не разлучился бы надолго со своим раненым другом. Но, Изабелла, как ты взволнована встре¬ чей со мной, ты вся дрожишь! Девушка не ответила. Она протянула руку к столику, на котором стояло питье для капитана; внимательно сле¬ дившая за ней Френсис тотчас угадала ее желание и подала ей стакан воды. Немного успокоившись, Изабелла сказала: — Конечно, у него есть свои обязанности. В горах говорили, что королевский отряд находится на берегу реки; а ведь драгуны были всего лишь в двух милях отсю¬ да, когда я проезжала мимо них. Последние слова мисс Синглтон произнесла почти шепотом; казалось, она говорила сама с собой, а не со своими собеседниками. — Они выступили в поход, Изабелла? — взволнованно спросил брат. — Нет, по-видимому, они расположились на биваке. Раненый удивленно посмотрел на сестру. Потупив

глаза, она сидела с отсутствующим видом, но это ему ни¬ чего не объяснило. Он перевел взгляд на Френсис. Пора¬ женная его встревоженным лицом, она встала и торопливо спросила, не нужно ли ему чего-нибудь. — Извините меня за бесцеремонность,— сказал моло¬ дой офицер, пытаясь приподняться,— но я попросил бы вас позвать сюда на минуту капитана Лоутона. Френсис тотчас передала капитану просьбу Синглтона и, не в силах побороть свое любопытство, вернулась и села на прежнее место рядом с Изабеллой. Когда капитан вошел в комнату, раненый нетерпеливо спросил: — Лоутон, есть у вас сведения о майоре? Глаза Изабеллы теперь устремились на Лоутона. Он не¬ принужденно, с солдатской простотой поздоровался с ней. — Он два раза присылал ординарца справиться, как мы тут поживаем в лазарете. — А почему он не приехал? — Это вопрос, на который может ответить только он сам: здесь, в Вест-Честере, командует Данвуди. Вы ведь знаете, что красные мундиры выступили; с этих англичан нельзя спускать глаз. — Да, это так,—протянул Синглтон, словно убежден¬ ный доводами капитана.— А почему вы бездельничаете, когда там так много дела? — Моя правая рука не в блестящем состоянии, к тому же Роноки утром прихрамывал. Я мог бы привести еще одну причину, да боюсь вызвать недовольство мисс Уор¬ тон. — Пожалуйста, говорите, не стесняйтесь меня! — ска¬ зала Френсис, и в ответ на добродушную улыбку драгуна ее милое лицо осветилось лукавой усмешкой. — В таком случае, скажу прямо: запах вашей кухни не позволяет мне покинуть это царство раньше, чем я окон¬ чательно не удостоверюсь, что здешняя земля родит пре¬ красные плоды. — О, тетя Дженнет изо всех сил старается не уронить честь гостеприимного дома моего отца,— смеясь, ответила девушка.— Однако, уклоняясь от участия в ее трудах, я рискую навлечь на себя немилость,— пойду-ка и предложу ей свою помощь. Френсис отправилась искать свою тетку, глубоко заду¬ мавшись над необычным характером и крайней чувстви-

тельностыо новой знакомой, которую случай привел в «Бе¬ лые акации». Раненый офицер следил взглядом за Френсис, с дет¬ ской грацией выходившей из комнаты; когда за ней затво¬ рилась дверь, он сказал: — Не часто можно встретить такую тетку и племян¬ ницу, Джек; эта девушка похожа на фею, а тетка —на ангела. — Вы, как я вижу, выздоравливаете, если уже вос¬ торгаетесь женским полом. — Я был бы неблагодарным и бесчувственным челове¬ ком, если бы не воздал должное прелести мисс Пейтон. — Она, конечно, славная, по-матерински добрая леди, а насчет ее прелести, так это дело вкуса. При всем моем уважении к ее житейскому опыту и благоразумию мне бы она могла понравиться, будь она помоложе. — Но вряд ли ей больше двадцати,— с живостью воз¬ разил Синглтон. — Это смотря по тому, как вести счет; ежели начать с вершины жизни и идти назад, весьма возможно, что и двадцать; но, ежели считать, как полагается, с рождения, то и все сорок. — Ты принял старшую сестру за тетку,—вставила Изабелла, приложив свою красивую руку к губам боль¬ ного.— Помолчи, тебе вредно волноваться! В комнату вошел доктор Ситгривс. Его несколько встревожило лихорадочное состояние пациента, и он под¬ твердил слова Изабеллы. Капитан Лоутон отправился вы¬ разить соболезнование Роноки, который пострадал про¬ шлой ночью, сделав сальто-мортале вместе со своим седо¬ ком. К великой радости драгуна, ординарец сообщил, что лошадь последовала примеру хозяина и дело пошло на по¬ правку; после нескольких часов беспрерывных растира¬ ний ее ноги вновь обрели, по выражению Лоутона, способ¬ ность «систематически передвигаться». Драгун велел осед¬ лать Роноки, намереваясь присоединиться к кавалеристам, стоявшим на постое в деревне Четыре Угла,— правда, не раньше, чем он отведает вкусные яства на предстоящем пиршестве. Тем временем Генри Уортон зашел навестить Уэлмира, и благодаря его утешениям к полковнику вновь вернулось хорошее расположение духа. Он решил подняться с по¬ стели и уже был готов встретиться с противником, о ко-

тором отзывался с полным пренебреженном, хотя, как по¬ казали события, не имел на то никаких основании. Уортон прекрасно знал, что причиною их беды — так оба они на¬ зывали свое поражение — была опрометчивость полков¬ ника, но он добродушно приписывал все лишь несчастной случайности; из-за нее-то англичане лишились в бою сво¬ его командира и в их отряде произошло смятение. — Короче говоря, Уортон,— сказал полковник, спустив одну ногу с кровати,— то, что случилось, можно объяснить стечением ряда досадных обстоятельств; даже ваша ло¬ шадь вдруг понесла, и нам не удалось передать майору мой приказ ударить во фланг мятежников. — Совершенно верно,— ответил капитан и подтолкнул к кровати полковника туфлю,— если бы нам удалось от¬ крыть по ним сильный огонь, мы обратили бы в бегство этих бравых виргинцев. — Да, да, и в два счета! — крикнул полковник, спустив вторую йогу.— К тому же нам пришлось выбивать пехо¬ тинцев из засады, а это и дало виргинцам возможность обрушиться на нас. — Еще бы! — согласился капитан, отправляя вторую 557

туфлю вслед за первой.— Уж майор Данвуди никогда та- кой возможности не упустит. Мне кажется, что, если бы можно было начать все сначала,— продолжал полковник вставая,— мы весьма ос¬ новательно изменили бы положение. Впрочем, и сейчас мятежники могут бахвалиться лишь тем, что взяли меня в плен,—ведь им так и не удалось вытеснить нас из леса. — Конечно, не удалось бы, если бы даже они и попы¬ тались это сделать,— заметил капитан и бросил Уэлмиру остальные принадлежности его костюма. — Ну, это одно и то же,— возразил полковник, начав одеваться.— В военном искусстве самое главное — найти тактику, которая устрашает врага. — Ну конечно, вы же помните, как в одной из атак мы разбили их наголову. — Верно, верно! — с воодушевлением воскликнул пол¬ ковник.— Будь я там, я воспользовался бы нашим переве¬ сом, и мы поменялись бы с янки ролями! С этими словами Уэлмир проворно закончил свой туалет и вскоре предстал перед обитателями коттеджа. Он снова был преисполнен самого высокого о себе мнения и нисколько не сомневался, что попал в плен по причинам, неподвластным человеческой воле. Когда в доме узнали, что полковник Уэлмир выйдет к столу, все стали готовиться к торжественному обеду еще более усердно. Сара, ответив на приветствие этого джентльмена, начала сердечно расспрашивать, не беспо¬ коят ли его раны, затем она поторопилась на кухню, чтобы советом и делом принять участие в подготовке к пирше¬ ству — развлечению, столь часто украшавшему сельскую жизнь в те времена и, пожалуй, сохранившемуся в оби¬ ходе п до наших дней. Глава XIII ,..Я сяду и поем. Будь даже эта трапеза последней. Шекспир, «Буря» 1 Аромат, привлекший внимание капитана Лоутона, на¬ чал проникать во все уголки коттеджа, и кое-какие осо¬ бенно соблазнительные запахи, поднимавшиеся из подзем¬ ных владений Цезаря, сообщили драгуну приятную уве- 1 Перевод М. Донского.

ренность в том, что его обоняние, не менее острое в таких случаях, чем его зрение — в других, его не подвело. Чтобы полнее наслаждаться ароматами поблизости от их источ¬ ника и не дать ни одной струйке испарений, насыщенных пряностями Востока, унестись к небесам, минуя его нос, капитан устроился у окна над кухней. Однако, прежде чем занять эту выгодную позицию, он не забыл достойно под¬ готовить к званому обеду собственную персону, конечно в меру возможностей своего скромного гардероба. Кавале¬ рийский мундир всегда открывал ему доступ в самые луч¬ шие дома; правда, этот предмет одежды уже несколько потускнел от бесцеремонного с ним обращения и долгой службы, но для такого торжественного случая его тща¬ тельно вычистили и отутюжили. Голова капитана, которую природа украсила черными, как смоль, волосами, теперь блистала снежной белизной, а его жилистая рука, так ис¬ кусно владевшая саблей, выглядывала из-под кружевной гофрированной манжеты почти с девичьей робостью. Вот, пожалуй, и все изменения в туалете капитана, если не счи¬ тать более чем празднично сверкавших сапог и шпор, искрившихся в лучах солнца, хотя они и были сделаны из самого обыкновенного железа. Цезарь расхаживал по комнатам, и на его лице было еще более важное выражение, чем накануне, когда он вы¬ полнял свой печальный долг перед покойным Бёрчем. По¬ слушный приказу своей хозяйки, он рано вернулся от гро¬ бовщика, куда его послал утром разносчик, и тотчас же принялся за неотложные дела. Обязанности Цезаря были теперь так значительны, что он мог лишь урывками де¬ литься впечатлениями об удивительиых событиях про¬ шедшей знаменательной ночи со своим черным собратом, явившимся в «Белые акации» вместе с мисс Синглтон. Впрочем, не упуская ни одной свободной минуты, Цезарь успел рассказать столько глав из своего повествования, что у гостя от изумления глаза полезли на лоб. Врожден¬ ная страсть к чудесам могла бы завести слишком далеко этих негров, если б не вмешалась мисс Пейтон и не при¬ казала Цезарю отложить конец его истории до более под¬ ходящего времени. — Ох, мисс Дженнет! — покачивая головой, воскликнул Цезарь, вновь переживая все то, что ему хотелось расска¬ зать.— Ох, и страшно было увидеть Джонни Бёрча на но¬ гах, когда он уже помер! 559

На том и кончилась беседа. Впрочем, Цезарь твердо ре¬ шил вознаградить себя в дальнейшем, что он и сделал, рассказывая об этом необычайном событии подолгу и по многу раз. С духом старика Бёрча было, таким образом, улажено, и дела в ведомстве мисс Пейтон потекли как по маслу. К тому времени, когда полуденное солнце совершило свой двухчасовой путь от меридиана, началось церемониальное шествие из кухни в гостиную во главе с Цезарем. Он шел в авангарде, держа с ловкостью эквилибриста индейку на своих вытянутых морщинистых ладонях. За ним следовал вестовой капитана Лоутона; не сги¬ бая колен, он широко шагал, словно приноравливался к поступи своего коня; в руках у него был жирный окорок истинно виргинского происхождения — дар брата мисс Пейтоп из Аккомака Солдат, которому было доверено столь ароматное блюдо, не спускал с него глаз с чисто во¬ енной привычкой к дисциплине. Когда он достиг места назначения, трудно было сказать, где было больше сока — у него ли во рту или в аккомакском беконе. Третьим вы увидели бы слугу полковника Уэлмира; в одной руке он нес блюдо с фрикасе из цыплят, а в дру¬ гой — пирожки с устрицами. Следующим выступал помощник доктора Ситгривса; недолго думая он схватил громадную суповую миску,— вероятно, она больше всего напоминала ему знакомые предметы его ремесла,— и не выпускал ее, пока пар от супа совсем не затуманил стекла его очков — знак его медицинской профессии. Когда онг дошел до гостиной, то вынужден был опустить свою ношу на пол и снять очки; лишь тогда он увидел, как можно было пробраться между столами, заставленными фарфором и грелками для посуды. Далее шествовал солдат, приставленный к капитану Синглтону. Словно соразмеряя свой аппетит со здоровьем раненого капитана, он нес всего лишь двух жареных уток; однако их дразнящий аромат заставил его раскаяться в том, что он совсем недавно уничтожил один завтрак, при¬ готовленный для него самого, и другой — для сестры ка¬ питана. Шествие замыкал белый мальчик-слуга, один из по¬ 1 А к к о м а к - городок в штате Виргиния. 500 18

стоянных домочадцев коттеджа; он стонал под тяжестью блюд со всевозможной зеленью, которыми нагрузила его сбившаяся с ног кухарка, не рассчитавшая его слабых сил. Но этим далеко не исчерпывались приготовления к приему гостей. Едва Цезарь поставил на стол индейку, которая всего лишь неделю назад летала в горах Детчеса, даже не мечтая так скоро возглавить столь роскошный стол, как он тотчас же, словно заведенный, повернулся на каблуках и снова отправился на кухню. Его пример зара¬ зил остальных; прежним строем они торжественно просле¬ довали друг за другом сперва на кухню, потом обратно в гостиную. Благодаря такому идеальному порядку в дополнение к прочей спеди на стол были водворены стаи голубей и перепелок, все виды вальдшнепов и целые косяки кам¬ балы и морского окуня. В третий раз процессия доставила к столу основатель¬ ные порции картофеля, лука, свеклы, шинкованной капу¬ сты, риса,— словом, всего того, что еще требовалось для отменного обеда. Стол ломился от изобилия, присущего американской кухне. Окинув весьма одобрительным взглядом эту вы¬ ставку яств и передвинув каждое блюдо, поставленное не его руками, Цезарь пошел докладывать хозяйке дома, что благополучно выполнил доверенное ему дело. Примерно за полчаса до описанного нами кулинарного парада дамы исчезли столь же непостижимым образом, как исчезают ласточки перед наступлением зимы. Но вот настала весна их возвращения, и все общество собралось в комнате, которая называлась гостиной только потому, что в ней не было обеденного стола и стоял диван, обитый пестрой тканью. Добрая мисс Пейтон не только считала, что праздне¬ ство заслуживает из ряда вон выходящих приготовлений в ее кулинарном ведомстве, но и позаботилась достойным образом принарядить свою собственную особу ради го¬ стей, которых она с радостью принимала. На голове у мисс Пейтон красовался чепчик из тончай¬ шего батиста, отделанный широким кружевом, откинутым назад, чтобы был виден букетик искусственных цветов, приколотый над ее красивым лбом. На ее волосах лежал такой толстый слой пудры, что 19 Фенимор Купер. Том III 561

трудно было сказать, какого они цвета; строгость прически в какой-то мере смягчали слегка завитые кончики волос, придававшие лицу женственную нежность. Платье из тяжелого шелка лилового цвета было низко вырезано на груди; туго облегающий корсаж из той же гкани подчеркивал красоту фигуры. Широкая юбка гово¬ рила о том, что в те времена не скупились на материю для туалетов. Небольшие фижмы оттеняли красоту ткани, и фигура мисс Пейтон казалась еще более величественной. Природа наградила эту леди немалым ростом, а каб¬ луки на туфельках из того же шелка, что и платье, делали ее выше еще чуть ли не на два дюйма. Рукава, узкие до локтя, падали ниже широкими свобод¬ ными складками; благодаря батистовым воланам, отделан¬ ным дрезденскими кружевами, ее руки, сохранившие пра~ вильную форму и белизну, казались удивительно неж¬ ными. Три нитки крупного жемчуга обвивали ее шею; грудь, видневшуюся в вырезе лифа, мисс Пейтой, не за¬ бывая о своих сорока годах, прикрыла кружевным пла¬ точком. В этом наряде она стояла прямая и статная, с гордели¬ вой осанкой, свойственной женщинам того времени, и, право же, могла бы повергнуть в прах целый рой совре¬ менных красавиц. Сара была одета с таким же вкусом: ее голубое атлас¬ ное платье, отличавшееся от тетушкиного лишь материей и цветом, не менее выгодно обрисовывало ее стройную фигуру. В двадцать лет незачем прибегать к тому, что под¬ сказывает благоразумие в сорок, и глубокий вырез в ат¬ ласном платье Сары лишь чуть-чуть прикрывало фишю из тончайших кружев. Шея и покатые плечи блистали всей своей естественной красотой. Как и тетка, Сара надела и три ряда жемчуг, в ушах у нее были жемчужные серьги. Она была без чепчика, а откинутые назад волосы открывали прелестный лоб, гладкий, как мрамор, и белый, как снег. Несколько непокорных завитков красиво па¬ дали на шею; надо лбом, словно корона, высилась гир¬ лянда из искусственных цветов. Мисс Синглтон доверила брата заботам доктора Сит- гривса; ему удалось заставить своего пациента спокойно уснуть, сперва избавив его от лихорадочного жара, охва¬ тившего больного после свидания с сестрой. Радушная хо¬ зяйка уговорила мисс Синглтон присоединиться к осталь¬ 562

ному обществу, и теперь Изабелла сидела рядом с Сарой, почти такая же нарядная, как и соседка. Впрочем, Иза¬ белла не напудрила свои черные локоны. Необычайно вы¬ сокий лоб, огромные блестящие глаза, а может быть, и бледность лица придавали ей задумчивый вид. Последней по счету, но отнюдь не по очарованию на этой выставке женской красоты была младшая дочь ми¬ стера Уортона. Френсис, как мы уже говорили, покинула Нью-Йорк, не достигнув того возраста, когда женщины начинают следовать моде. В эту пору кое-кто уже решился повести наступление на устаревшие обычаи, так долго сте¬ снявшие прекрасный пол, и юная Френсис отважилась положиться на то, что даровала ей природа. Правда, не во многом, но это немногое было безупречно. В течение утра она пе раз собиралась уделить больше, чем обычно, внима¬ ния своей внешности. Но всякий раз она обращала при¬ стальный взгляд на север и неизменно отказывалась от своего намерения. В назначенный час наша героиня появилась в гостиной в небесно-голубом шелковом платье, сшитом почти так же, как и платье сестры. Пышные волосы стягивала на за¬ тылке длинная узкая черепаховая гребенка желтого цвета, едва заметная на свободно падающих золотистых локонах. На платье ее не было ни складочки, ни морщинки; оно си¬ дело как влитое, так что можно было подумать, будто лукавая девушка превосходно знает, чем может похвастать. Шемизетка из роскошных дрезденских кружев придавала ее лицу особенную нежность. На голове у Френсис но было никаких украшений, но на шею она надела золотую цепочку с великолепным сердоликом. На мгновение, лишь на мгновение, Лоутон увидел вы¬ глянувшую из-под платья прелестную ножку в голубой ту¬ фельке с бриллиантовой пряжкой. Драгун невольно вздох¬ нул, подумав, как должна быть грациозна эта ножка в плавном менуэте, хотя ее и невозможно вообразить себе в стремени. Но вот на пороге комнаты показался Цезарь и сделал глубокий поклон, в продолжение многих столетий означа¬ вший: «кушать подано». Мистер Уортон в своем сукон¬ ном фраке с громадными пуговицами церемонно подошел к мисс Синглтон и, нпзко склонив напудренную голову, предложил девушке руку, а она протянула ему свою. Доктор Ситгривс с такой же почтительностью предло¬ 563

жил руку мисс Пейтон; милостиво приняв ее, леди не¬ много задержалась, чтобы надеть перчатки. Сара наградила полковника Уэлмира улыбкой, когда он подошел к ней с тем же церемонным поклоном; Френ¬ сис по-девически застенчиво подала кончики своих тон¬ ких пальцев капитану Лоутону. Понадобилось немало времени и хлопот, чтобы раз¬ местить всех за столом, не нарушив правил этикета и зако¬ нов старшинства, но наконец, к великому удовольствию Цезаря, все расселись. Он отлично знал, что кушанья не становятся вкуснее, если долго стоят на столе, и понимал, как неприятно есть остывший обед, но при всем своем фи¬ лософском складе ума не мог постигнуть, какое важное значение имеет для общества соблюдение привычного ри¬ туала. Первые десять минут все за столом, кроме капитана Лоутона, были довольны собой и друг другом. Впрочем, и капитан был бы вполне счастлив, если бы излишняя чо¬ порность хозяина дома и мисс Пейтон не помешала ему сразу же приступить к своему любимому занятию — отве¬ дывать разные блюда и выбирать их себе по вкусу. Наконец обед начался, и рвение, с каким все присту¬ пили к еде, красноречивее всяких слов говорило о кули¬ нарном искусстве Дины. Потом стали пить за здоровье дам, и так как вино было превосходное, а бокалы объемистые, то драгун отнесся к перерыву в еде вполне благодушно. Он так боялся кого-нибудь задеть или отклониться от ка¬ кого-нибудь правила этикета, что, отдав долг вежливости своей ближайшей соседке, продолжал пить за прекрасный пол, пока каждая из дам не преисполнилась уверенности, что он не оказал предпочтения другой. Можно ли было не извинить капитана Лоутона, так долго не пробовавшего хорошего вина, что он поддался соблазну и то и дело при¬ кладывался к рюмке? Мистер Уортон принадлежал к числу нью-йоркских по¬ литиков, главным занятием которых до войны было соби¬ раться вместе для глубокомысленных рассуждений о зна¬ мениях времени. Их вдохновляла некая влага, выжатая из винограда, растущего на южных склонах гор острова Мадейры, и попадавшая в колонии Северной Америки че¬ рез Вест-Индию с небольшой остановкой в западном архи¬ пелаге, имевшей целью проверить благодатные свойства его климата. Мистер Уортон вывез из своих нью-йоркских 564

погребов солидные запасы такой влаги, и теперь перед ка¬ питаном стояла бутылка с вином, сверкавшим в косых лучах солнца, как янтарь. Хотя мясные и овощные блюда следовали одно за дру¬ гим в,полном порядке, уход их со сцены был подобен от¬ ступлению ополченцев. Казалось, что на еду набросились мифические гарпии: остатки этого богатого пира хватали, швыряли, опрокидывали, сгребали в кучу, а когда наконец все исчезло, двинулась новая процессия яств. На столе по¬ явилась целая гора всяких сластей и того, что подается обычно вместе с ними. Мистер Уортон наполнил вином бокал дамы, сидевшей от него справа, и, пододвинув бутылку гостю слева, с низ¬ ким поклоном сказал: — Мисс Синглтон, окажите нам честь и произнесите тост. Хотя было принято обращаться к даме с подобными просьбами, Изабелла вздрогнула. Стараясь собраться с мыслями, она сначала покраснела, потом побледнела, и ее смущение привлекло к ней всеобщее внимание. Наконец она сделала над собой усилие и с таким видом, словно ни какое другое имя не пришло ей в голову, тихо сказала: — За здоровье майора Данвуди. Все охотно выпили за его здоровье, только полковник Уэлмир едва пригубил бокал и стал выводить на столе узоры, размазывая пролитое вино. Затем, прервав насту¬ пившее молчание, он громко сказал, обращаясь к капитану Лоутону: — Полагаю, сэр, что армия мятежников повысит в чине этого майора Данвуди за то, что он использовал выгоды, которые доставила ему приключившаяся со мною беда. Драгун полностью удовлетворил свой аппетит и теперь не мог стерпеть ни малейшей обиды ни от одного смерт¬ ного, если не считать Вашингтона и своего непосредствен ¬ ного начальника. Налив себе вина из полюбившейся ему бутылки, он с полным спокойствием сказал: — Прошу прощения, полковник Уэлмир, но майор Дан¬ вуди служит Соединенным Штатам Америки, служит ве¬ рой и правдой. Такой человек не мятежник. Я надеюсь, что он и в самом деле получит повышение — прежде всего потому, что он этого заслуживает, а еще и потому, что у нас следующий за ним по званию — это я. Не знаю, что 565

вы называете «бедой», если не разумеете столкновение с виргинской кавалерией. — Не все ли равно, как выразиться,— надменно ото¬ звался полковник.— Я сказал так, как мне подсказывает долг перед моим королем. Но разве вы не считаете, что потеря командира — это беда для его отряда? — Конечно, иногда бывает и так,— многозначительно ответил драгун. — Мисс Пейтон, не окажете ли и вы нам честь произ¬ нести тост! — воскликнул встревоженный хозяин дома, же¬ лая прекратить этот диалог« Мисс Дженнет с достоинством наклонила голову, и лег¬ кий румянец выступил на ее лице, когда она вымолвила: — За здоровье генерала Монтроза. — Нет слова более неопределенного, чем беда,— вме¬ шался в разговор доктор, не обращая внимания на тонкий маневр мистера Уортона.— Многие люди называют бедой одно, тогда как другие — совсем иное. Беда не приходит одна; сама жизнь — беда, ибо она приносит всякие беды; смерть — тоже беда, ибо она сокращает радости жизни. — Беда, что у нас за офицерским столом не подают такого випа,— прервал его драгун. — Не откажите произнести тост; вино, кажется, вам поправилось,— вставил мистер Уортон. Капитан Лоутон наполнил бокал до краев и выпил за «скорый мир или за победоносную войну». — Я принимаю ваш тост, капитан Лоутон,— сказал доктор,— хотя не согласен с вашим представлением о воен¬ ных действиях. По моему скромному мнению, кавалерию следует держать в арьергарде, чтобы она закрепляла поСеду, а не посылать вперед, чтобы ее завоевывать. Вот каково естественное назначение кавалерии, если дозволено применить такое определение к противоестественному роду войск, ибо история учит, что кавалерия больше всего при- иосит пользы, когда ее держат в резерве. Столь поучительное рассуждение напомнило мисс Пей¬ тон, что пора встать из-за стола. Она поднялась и вышла из комнаты вместе с племянницами. Почти тотчас же встали и мистер Уортон с сыном и, извинившись, сказали, что их ждут в доме умершего соседа. Доктор извлек из кармана сигару и сунул ее, по своему обыкповению, в уголок рта, что нисколько не мешало ему разговаривать. 566

*=“ Только приятное сознание, что переносишь страда ¬ ния в обществе таких милых дам, как те, которые только что покинули нас, может облегчить и плен и раны,— га¬ лантно заметил английский полковник, проводив до двери хозяек дома и усаживаясь на прежнее место. — Сочувствие и доброта благотворно влияют на орга¬ низм человека,— глубокомысленно заметил доктор, стря¬ хивая кончиком мизинца пепел с сигары.— Физические н моральные ощущения тесно связаны между собой, по чтобы лечить... чтобы вернуть здоровье, нарушенное бо¬ лезнью или вследствие несчастного случая, недостаточно влияния никем не управляемых симпатий. При этих усло¬ виях свет...— Доктор вдруг встретился взглядом с Лоуто¬ ном и остановился; раза три затянувшись сигарой, он по¬ пытался закончить фразу: — При этих условиях знание, которое проистекает от света... — Продолжайте, сэр...— сказал полковник Уэлмир, по тягивая вино. — Смысл моих слов сводится к тому,— закончил док¬ тор, повернувшись спиной к Лоутону,— что хлебными при парками не срастить сломанную руку. — Тем хуже — ведь это самое безобидное употребле¬ ние хлеба, если только его не съели! — воскликнул дра¬ гун. — Я обращаюсь к вам как к человеку просвещенному, полковник Уэлмир,—снова заговорил доктор. (Уэлмир по¬ клонился.) — Вы, конечно, заметили, какое ужасное опу¬ стошение произвели в ваших рядах виргинцы под коман¬ дованием сего джентльмена. (Уэлмир снова нахмурился.) Так вот, когда сабельные удары обрупшлись на ваших не¬ счастных солдат, они лишились жизни, не имея надежды на помощь науки; зияющие раны были нанесены им с пол¬ ным пренебрежением к искусству самого опытного хи¬ рурга. Я торжественно обращаюсь к вам, сэр: скажите, по¬ жалуйста, разве ваш отряд не был бы разбит с тем же успехом, если бы, вместо того чтобы лишиться головы, все солдаты потеряли бы, например, по правой руке? — Ваше торжественное обращение, сэр, несколько преждевременно,— вставил Уэлмир. — Разве бессмысленная жестокость на поле боя хоть на шаг продвигает вперед дело свободы? — продолжал док¬ тор, оседлав своего конька. — Насколько мне известно, джентльмены из армип 567

мятежников ничуть не способствуют делу свободы,—воз¬ разил полковник. — Не способствуют делу свободы! Боже мой, за что же тогда мы боремся? — За рабство, сэр. Да, именно за рабство. Вместо доб¬ рого и снисходительного монарха вы возводите на трон тираническую чернь. В чем же логика вашей хваленой сво¬ боды? — Логика! — Услышав такой уничтожающий выпад против дела, которое он всегда считал святым, доктор рас¬ терянно огляделся. — Да, сэр, у вас нет логики. Ваш конгресс мудрецов выпустил манифест, провозгласивший всеобщее равенство в политических правах. — Да, это верно, и составлен манифест очень толково. — Против этого я не спорю, но если то, что написано в манифесте, правда, так почему вы не отпускаете на сво¬ боду своих невольников? Это возражение, которое соотечественники полковни¬ ка считали самым неопровержимым доводом против мно¬ гих красноречивых фактов, казалось, прозвучало еще более убедительно благодаря тону, каким оно было вы¬ сказано. Каждый американец испытывает унижение, когда ему приходится защищать свою страну от обвинений в неспра¬ ведливости ее законов. Подобное же чувство овладевает честным человеком, когда он вынужден отводить от себя какое-нибудь позорное обвинение, хоть он и уверен в своей правоте. В сущности, Ситгривс обладал здравым смыслом, и теперь, когда его задели, он принялся отстаивать свои взгляды со всей возможной серьезностью. — Для нас свобода — означает иметь решающий го¬ лос в совещаниях конгресса, который нами правит. Мы считаем недопустимым подчиняться воле короля, чей на¬ род живет в трех тысячах миль от нас, не имеет и не мо¬ жет иметь с нами общих политических интересов. Я уже не говорю о притеснениях, которым мы подвергаемся, но ребенок вырос и получил право на привилегии совершен¬ нолетнего. В таких случаях есть только один заступник за права нации — это сила, и к ее помощи мы теперь при¬ бегаем. — Может быть, такие теории годятся для ваших це¬ лей,— с усмешкой сказал Уэлмир,— но не кажется ли 568

вам, что они противоречат взглядам и обычаям цивилизо¬ ванных народов? — Нет, они соответствуют обычаям всех народов,— отпарировал хирург, отвечая улыбкой на улыбку и на ки¬ вок капитана Лоутона, который весьма одобрительно от¬ носился к здравому смыслу своего приятеля, хотя и не выносил его медицинских поучений.— Кто позволит, чтоб км управляли, когда он может управлять собою сам? Разу¬ мен только один взгляд на вещи: каждое общество имеет право на самоуправление, если, конечно, оно не нарушает законов бога. — А вы не нарушаете этих законов тем, что держите своих собратьев в рабстве? — внушительно спросил пол¬ ковник. Хирург выпил стаканчик вина, произнес «гм» и снова ринулся в бой. — Сэр,—сказал он,—невольничество появилось в дав¬ ние времена и, видимо, не зависит ни от формы правления, ни от религии; все цивилизованные государства Европы держат или держали своих собратьев в рабской зависи¬ мости. — Для Великобритании вам придется сделать исклю¬ чение! — заносчиво воскликнул полковник. — О нет, сэр,— уверенно продолжал доктор, чувствуя, что война теперь перебросилась на вражескую террито¬ рию,—я не могу сделать исключение для Великобритании. Ее сыны, ее корабли и ее законы ввели рабство в наших колониях, и ответственность за это должна пасть на нее. Здесь нет ни пяди земли, принадлежащей Англии, где бы негры не были рабами. В Англии нет невольников, но там есть избыток рабочей силы, и часть рабочих влачит нищен¬ ское существование. То же самое происходит во Франции и в большинстве европейских стран. Пока мы мирились с нашим положением колоний, о рабстве в нашей стране не говорили; теперь же, когда мы решили добиться сво¬ боды, в которой нам отказывают несправедливые законы метрополии, нас упрекают в том, в чем сама же Англия повинна. Освободит ли ваш король рабов своих подданных, если ему удастся подчинить себе новые штаты, или же он осудит белых на такую же неволю, в какой он так долго и спокойно соглашался видеть негров? Да, у нас сущест¬ вует рабство, но мы в конце концов найдем средство от него избавиться, иначе совершится еще большее зло, чем 509

то, от которого мы страдаем. Мы будем двигаться вперед, и вместе с нашими успехами придет и освобождение ра¬ бов; и наконец на нашей прекрасной земле не останется пи одного человека, чье положение заставило бы его усо¬ мниться в божьей милости. Заметив, что разговор становится щекотливым, англи¬ чанин встал и ушел в другую комнату к дамам. Он подсел к Саре и нашел себе более приятное развлечение, расска¬ зывая ей о светских событиях Нью-Йорка и вспоминая тысячи забавных случаев из жизни их прежних общих знакомых. Мисс Пейтон за чайным столом угощала гостей печеньем и с удовольствием слушала болтовню полков¬ ника, а Сара то и дело склоняла пылающее личико к руко¬ делию, смущенная комплиментами своего кавалера. Описанный нами спор помог установить полное пере¬ мирие между доктором и капитаном Лоутоном, а когда доктор побывал у Синглтона, приятели простились с да¬ мами и сели на коней. Они отправились в деревню Четыре Угла. Ситгривс решил навестить раненых, а Лоутон — присоединиться к своему отряду. Но у ворот их задержало происшествие, о котором мы расскажем в следующей главе. Глава XIV Я не увижу этих локонов седых И милых сердцу кротких глаз твоих, Но ты обрел покой — я слез не лью, Ты в чистой вере прожил жизнь свою. Ты в бедности доволен был судьбой, И добротой овеян образ твой. К р а б б е Мы упоминали уже, что, по американским обычаям, мертвых оставляют с живыми ненадолго, а необходимость позаботиться о своей безопасности заставила разносчика со¬ кратить это и без того короткое время. В суматохе и вол¬ нениях минувшей почи смерть старшего Бёрча ни на кого не произвела большого впечатления; но все же его бли¬ жайшие соседи не замедлили собраться, чтобы отдать по¬ следний долг покойному. Вот эта скромная похоронная процессия, двигавшаяся по дороге, остановила драгуна и доктора. На грубо сколоченных носилках четыре человека несли гроб, а еще четверо шли впереди, готовые сменить

Гарви Бёрч поднял глаза и увидел совсем близко от себя своего заклятого врага

своих товарищей. За гробом, рядом с Кэти Хейнс, лицо которой выражало безутешную скорбь, шел разносчик, а за ними — мистер Уортон с сыном. Шествие замыкали не¬ сколько старух и стариков и стайка мальчишек. Капитан Лоутон сидел на лошади, погрузившись в суровое молча¬ ние. Когда процессия поравнялась с ним, Гарви Бёрч вдруг поднял глаза и увидел совсем близко от себя своего заклятого врага. Первой мыслью разносчика было бежать, однако он овладел собой и устремил взгляд на гроб отца; сердце у него замерло, но он прошел мимо драгуна твер¬ дым шагом. Лоутон неторопливо обнажил голову и не на¬ девал своей треуголки, пока перед ним не прошли мистер Уортон и Генри; потом он медленно, все так же молча по¬ следовал вместе с доктором за похоронной процессией. Из кухни, помещавшейся в подвале коттеджа, выныр¬ нул Цезарь и присоединился к шествию. Торжественное выражение словно застыло на его лице, хотя он весьма скромно держался- на почтительном расстоянии от всадни¬ ков. Старик повязал руку повыше локтя ослепительно бе¬ лой салфеткой — заманчивая возможность появиться на кладбище в трауре, принятом среди невольников, предста¬ вилась ему впервые со времени приезда из Нью-Йорка. Це¬ зарь всегда любил строго соблюдать правила приличия, к тому же ему хотелось показать своему черному другу из Джорджии, как принято вести себя на похоронах в Нью- Йорке. Он с полным успехом осуществил свое намерение. Правда, вернувшись домой, ему пришлось выслушать на¬ ставление мисс Пейтон, которая мягко объяснила ему, что и когда бывает уместно. Она нашла, что он поступил по¬ хвально, явившись на похороны, но салфетку мог бы и не повязывать, ибо выполнение такого обряда излишне на похоронах человека, не имевшего лакея. Кладбище было расположено во владениях мистера Уортона, который несколько лет назад отвел для него участок земли, огороженный каменным забором. Однако ни¬ кого из семейства Уортон там не хоронили. До пожара, вспыхнувшего в тот день, когда британские войска завла¬ дели Ныо-Йорком, позолоченная дощечка па стене в церкви Трннити, превратившейся вскоре в пепел, возве¬ щала о добродетелях покойных родителей мистера Уор¬ тона: их кости тлели под мраморной плитой аристократи¬ ческой гробницы в одном из пределов этого храма. Шест¬ вие свернуло с проезжей дороги в поле, где находились мо- 572

гилы простых смертных, и капитан двинулся было вслед за ним, но доктор вовремя напомнил ему, что им надо в Другую сторону. — Скажите, капитан Лоутон, какой из принятых спо¬ собов избавления от бренных останков людей вы предпочи¬ таете? — спросил доктор, когда они отъехали от неболь¬ шой процессии, сопровождавшей гроб.— В некоторых стра¬ нах труп оставляют на съедение диким зверям; в других — его вешают, чтоб субстанция разлагалась в воздухе; есть такие края, где умерших сжигают на костре; в иных стра¬ нах их опускают в недра земли; у каждого народа свой способ погребения. Какой же из них предпочитаете вы? — Все они неплохи,— ответил драгун, следя взглядом за кучкой людей, от которых они с доктором недавно от¬ делились,— впрочем, чем быстрее хоронят покойников, тем раньше освобождается место для живых. А вам какой больше всего нравится? — Последний — тот, что принят у нас, ибо три прочих исключают всякую возможность анатомировать трупы; при нашем способе гроб может быть вполне благопристойно предан земле, хотя бы до этого останки послужили благо¬ родным целям науки. Ах, капитан Лоутон, такая приятная возможность выпадает на мою долю гораздо реже, чем я надеялся, когда вступал в армию. — А сколько раз в году вы получаете подобное удо¬ вольствие? — спросил капитан, отводя взгляд от кладбища. — Десять или двенадцать. Честное слово, не больше. Лучший улов бывает тогда, когда наш отряд действует самостоятельно; если же мы идем вместе с армией, так много юнцов-медиков требуют своей доли, и мне редко достается приличный экземпляр. Эти юноши жадны, как. коршуны, и расточительны, как моты. — Только десять или двенадцать! — удивленно ото¬ звался драгун.— Да ведь я один поставляю вам такое количество пациентов. — Ах, Джек,— мягко сказал доктор, с величайшей деликатностью ступая на эту скользкую почву,— я редко могу воспользоваться пациентами, которых поставляете мне вы,— они ведь вконец обезображены. Поверьте мне как другу, Джек, ваша система в корне неправильна: вы бесцельно лишаете врагов жизни и при этом так уродуете тела, что их нельзя даже использовать для единственного дела, на какое они пригодны. 573

Драгун молчал; считая это наиболее верным средством поддерживать мирные отношения. Когда они огибали холм, скрывавший из виду долину, доктор повернул голову, в последний раз взглянул на кладбище и, подавив вздох, сказал: Было бы у нас время и подходящие условия, мы могли бы ночью унести с кладбища тело этого человека, умершем естественной смертью. Покойный, наверное, был отцом той леди, которую мы видели сегодня утром. Доктора в юбке! Той, у которой цвет лица подобен северному сиянию,— заметил драгун с улыбкой, смутив¬ шей его спутника.— Нет, эта леди не дочь умершего джен¬ тльмена, она была при нем лишь служителем медицины, а Гарви, имя которого она рифмовала с каждым словом своего сказа, и есть знаменитый разносчик-шпион. Что! Тот человек, который сшиб вас с лошади? — Никто никогда меня с лошади не сшибал, доктор Ситгривс,— серьезно ответил драгун.— Я упал потому, что случилось несчастье с Роноки. Всадник и конь оба поцело вали землю. — Горячий поцелуй, если судить по ссадинам на ва¬ шей тоже. Тысячу раз сожалею, что мы не знаем, где пря¬ чется этот болтливый негодяй! — Он шел за телом своего отца. *— И вы упустили его! — воскликнул доктор, осаживая свою лошадь.— Немедленно назад, и схватим его! А завтра его повесят, Джек, и я вскрою труп этого проклятого шпиона! Спокойнее, спокойнее, дорогой мой Арчибальд. Не¬ ужели вы способны арестовать человека, когда он выпол¬ няет свой последний долг перед умершим отцом? Предо ставьте это мне. Даю слово, что он получит по заслугам. Досадуя, что мщение откладывается, доктор что-то недовольно проворчал, по, чтобы не уронить свою репута¬ цию человека, соблюдающего приличия, вынужден был со¬ гласиться, и они продолжали путь к Четырем Углам, увлеченные разговором о том, что нужно людям для ил благополучия. Бёрч был скорбно-сосредоточен, как подобает в таких случаях близким покойнику, мужчинам, а Кэти взяла на себя роль опечаленной представительницы слабого пола* Иные люди могут изливать свои чувства в слезах, только находясь в соответствующем обществе,— такой склонно- 574

стыо обладала и добродетельная старая дева. Обведя взглядом небольшую группу присутствующих, она заме¬ тила, что женщины смотрят на нее с напряженным ожида¬ нием, и это тотчас на нее подействовало: Кэти искренне заплакала, завоевав немалую симпатию зрительниц и дажо славу женщины с нежным сердцем. Лицо сына дрогнуло, когда на гроб его отца упал первый ком земли, своим гул¬ ким, мрачным звуком напоминая, что все люди смертны. Разносчик согнулся, словно от невыносимой боли; пальцы его безжизненно висящих рук задрожали, а выражение лица говорило, что сердце его разрывается от горя. Однако он быстро справился с собой, выпрямился, глубоко вздох¬ нул и, подняв голову, огляделся; казалось, он даже улы¬ бается от сознания, что так хорошо владеет собой. Могилу скоро засыпали; два небольших камня, положенных по краям, указывали ее границы; отдавая последнюю дань старым обычаям, могильный холмик украсили дерном, ко¬ торый своей поблекшей зелекыо напоминает о судьбе умерших. И вот церемония окончилась. Соседи, помогав¬ шие при выполнении печального обряда, стояли, обнажив голову, и выжидающе глядели на Бёрча — теперь он по- настоящему почувствовал, что остался один на всем белом свете. Он снял шляпу и, собравшись с силами, проговорил: — Друзья и соседи, благодарю вас за то, что вы помог¬ ли предать земле тело моего умершего отца. После того как были произнесены эти общепринятые слова, наступила торжественная тишина и все молча разо¬ шлись. Несколько человек проводили разносчика и Кэти, но у дверей дома почтительно покинули их. Впрочем, один человек, которого в округе важно называли «делец», вошел вместе с ними. Сердце Кэти забилось в предчувствии беды, однако хозяин, очевидно ожидавший этого визита, вежливо подал гостю стул. Разносчик подошел к двери, окинул вни¬ мательным взором долину, но тут же вернулся и сказал: — Солнце уже спустилось за вершину восточного хол¬ ма, времени у меня в обрез. Вот документы на дом и на землю. Все сделано по закону. «Делец» взял бумагу и принялся медленно читать, так как был человеком осторожным, а также потому, что, к несчастью, его плохо учили в детстве. Пока он с трудом вникал в смысл бумаги, Гарви собрал кое-какие вещи, намереваясь присоединить их к тем, которые должны были вместе с ним покинуть дом* Кэти уже успела спро- 575

сить разносчика, оставил ли покойный завещание; теперь она с полным безразличием смотрела, как Гарви поло¬ жил библию’ на дно нового тюка, который она сшила для него. Однако, когда он аккуратно положил туда же шесть серебряных ложек, Кэти вдруг охватило возмущение при виде такого явного урона, нанесенного ей, и она сказала: — Вам могут понадобиться ложки, когда вы женитесь, Гарви. — Я никогда не женюсь. — Но незачем давать поспешные зароки, даже самому себе. Наперед никогда нельзя знать, какой тебе может представиться случай. Для чего холостяку столько ло¬ жек? Я считаю, что долг каждого обеспеченного чело¬ века — жениться и заботиться о своей семье. В те времена, когда Кэти высказывала эти взгляды, богатство женщины ее сословия обычно составляли корова, кровать и несколько простынь, наволочек и одеял своей работы; у тех же, к кому судьба была особенно благо¬ склонна, имелось еще полдюжины серебряных ложек. Многое из всего этого расчетливая старая дева приобрела своим собственным трудом, и можно представить себе ее негодование, когда она увидела, что ложки, которые она привыкла считать своими, тоже очутились в громадном тюке разносчика. Последние слова Бёрча отнюдь не уте¬ шили ее. Однако Гарви, не обращая внимания ни на ее недовольство, ни на высказанное ею мнение, продолжал укладывать вещи в тюк, который вскоре вырос почти до своих обычных размеров. — Я не очень-то спокоен насчет этой бумаги,— ска¬ зал «делец», разобравшись наконец в содержании доку¬ мента. — Почему же? — Боюсь, что суд не признает ее законной. Мне изве¬ стно, что два ваших соседа собираются завтра утром пойти и потребовать конфискации вашего дома. Хорош буду я, если уплачу сорок фунтов и останусь ни с чем. — Лишить прав могут только меня,— возразил разнос¬ чик.— Заплатите мне двести долларов, и дом будет ваш. Вы всем известны как виг и вас-то уж не станут бес¬ покоить. В и г а м и в эпоху, описанную в романе, в североамериканских колониях называли сторонников восставших колонистов. 576

Разносчик говорил с горечью, которая удивительным образом уживалась со старанием как можно более выгодно продать свое имущество. — Согласитесь на сто, и ударим по рукам,— сказал покупатель и осклабился, полагая, что добродушно улы¬ бается. — Ударим по рукам? — с удивлением повторил раз¬ носчик.— Я полагал, что мы уже заключили сделку. — Сделка еще не заключена, пока мне не вручили бумагу и вам не выплатили деньги. — Бумага у вас. — Я оставлю ее у себя, если вы сбавите цену,—ска¬ зал покупатель и хихикнул.— Ну, полтораста долларов, ведь это не малая цена. Вот деньги у меня с собой. Разносчик выглянул в окно я со страхом увидел, что близится вечер. Он знал, что подвергается опасности, оставаясь в доме после наступления темноты, но ему труд¬ но было смириться с мыслью, что его так нагло грабят, после того как сделка была заключена по всем правилам. Видя, что он колеблется, покупатель встал и заявил: — Что ж, может быть, вы сторгуетесь с кем-нибудь другим до утра, завтра ваши бумаги уже ничего не будут стоить. — Соглашайтесь, Гарви,— вмешалась Кэти; она не могла устоять перед английскими гинеями, которые поку¬ патель выложил на стол. Ее голос вывел разносчика из раздумья; казалось, он вдруг вспомнил о чем-то. — Хорошо,— сказал он и, повернувшись к Кэти, поло¬ жил часть денег ей в руку,— если бы у меня была другая возможность расплатиться с вами, я скорее согласился бы все потерять, чем позволил бы так обобрать себя. — Вы и без того можете все потерять,— пробормотал «делец» и, злобно улыбнувшись, вышел из дома. — Да,— произнесла Кэти, проводив его взглядом,— он знает, чего вам недостает, Гарви: он, как и я, считает, что теперь, когда старый джентльмен скончался, вам ну¬ жен друг, который бы заботился о вас. Занятый приготовлениями в дорогу, разносчик пропу¬ стил мимо ушей этот намек. Старая дева, однако, не уни¬ малась. Она поняла, что мечте, которую она лелеяла так много лет, не суждено осуществиться, и мысль о разлуке причинила ей большое огорчение; к тому же она никак не 677

ожидала, что способна на сочувствие к нищему и всеми покинутому человеку. — Где вы теперь будете жить, где вы найдете другой дом? — спросила Кэти. — Господь пошлет мне дом. — Но он может вам не понравиться. — Бедняк не должен привередничать. — Уж про меня никак не скажешь, что я приверед¬ лива,— быстро отозвалась экономка.— Хоть я и люблю, чтоб в доме были приличные вещи и все стояло на своем месте, но я, пожалуй, согласилась бы покинуть эти края. Не сказала бы я, что мне очень нравится, как люди живут в этой долине. — Долина эта прекрасна,—горячо сказал Гарви,— а люди повсюду одни и те же. Но мне теперь все равно; все места для меня одинаковы и все лица чужие. Штука материи, которую он укладывал, выпала у него из рук, и он опустился на сундук, смотря вперед невидя¬ щим взглядом. — Что вы, что вы! — возразила Кэти, придвигая свой стул поближе к разносчику.— Что вы, Гарви, мое-то лицо уж во всяком случае для вас не чужое. Бёрч медленно посмотрел на Кэти и увидел в ее чер¬ тах больше чувства и меньше себялюбия, чем это бывало обычно. Он нежно взял ее за руку, и выражение страда¬ ния несколько сгладилось на его лице. — Да, добрая женщина, вы, конечно, мне не чужая, вы можете быть справедливой ко мне. Когда люди будут меня поносить, вы, по доброте сердечной, скажете что-ни¬ будь в мою защиту. — Я заступалась за вас и всегда буду заступаться,— с жаром ответила Кэти,— я буду защищать вас до послед¬ ней капли крови, пусть только посмеют поносить вас! Вы правильно сказали, Гарви, я справедлива и хорошо к вам отношусь. Что за беда, если вам нравится король! Мне ча¬ сто доводилось слышать, что он, в сущности, неплохой че¬ ловек, плохо только то, что в Англии нет религии; все го-! ворят, что тамошние священники — сущие дьяволы! Охваченный глубокой душевной тоской, разносчик начал ходить взад и вперед по комнате, в глазах его мелькало что-то безумное. Никогда Кэти не видела его таким, и ее пугала какая-то странная величавость в его размеренном шаге- 578

— Пока жил мой отец,— не в сплах больше сдержи¬ вать свои чувства, прошептал Гарви,— на свете был чело¬ век, читавший в моем сердце. О, как отрадно было, вернув¬ шись после тайных скитаний, полных опасностей, после всех перенесенных несправедливых обид услышать по¬ хвалу, принять его благословение! Но он умер,— Гарви остановился и диким взглядом посмотрел туда, где обычно сидел его отец.— Кто же будет знать о моей правоте? — О Гарви, Гарви! — Да, есть один человек, который узнает, должеп узнать меня, прежде чем я умру. Как ужасно умереть, оставив после себя лишь опозоренное имя! — Не говорите о смерти, Гарви,— сказала экономка; оглядевшись по сторонам, она подбросила дров в очаг* чтобы пламя дало побольше света. Волнение Гарви, вызванное событиями минувшего дня и уверенностью, что его ждут новые беды, улеглось: у этого необыкновенного человека чувства недолго господ¬ ствовали над разумом. Заметив, что тьма уже окутала все кругом, разносчик поспешно закинул па плечи свой тюк и ласково взял Кэти за руку. — Мне жаль расставаться с вами, добрая женщина, - сказал он,— но час наступил, и я должен уходить. Все, что здесь осталось, принадлежит вам, мне ничего больше не нужно, а вам эти вещи могут пригодиться. До свиданье мы еще увидимся... — В аду,— вдруг раздался голос. И разносчик в отчаянии опустился на сундук, с кото¬ рого он только что поднялся. — Как, еще один тюк! И здорово же вы успели его на¬ бить, мистер Бёрч. — Неужели тебе мало зла, которое ты совершил! воскликнул, вскочив на ноги, разносчик, к которому снова вернулась твердость духа.— Разве мало того, что ты омра¬ чил последние минуты умирающего и ограбил меня? Чего тебе еще надо? — Твоей крови,— с холодной злобой сказал скиннер. — Ради денег! — горестно воскликнул разносчик.— Ты, как Иуда, хочешь разбогатеть ценою крови! — Цену за нее дают немалую. Пятьдесят гиней — почти столько золота, сколько потянет чучело из твоего трупа, мой джентльмен! <— Вот пятнадцать гиней,— поспешно сказала Кэти,— 579

этот комод и кровать принадлежат мне; если вы обещаете оставить Гарви в покое только на час, они будут ваши. — На час,— оскалив зубы, повторил скиннер и алчыо посмотрел на деньги. — Только на час, вот берите! — Стойте, не доверяйте этому негодяю! — крикнул разносчик. — Плевал я на ее доверие! — с жестокой радостью ото¬ звался мародер.— Деньги в надежных руках, а твою на¬ глость я уж как-нибудь стерплю за пятьдесят гиней, кото¬ рые мне дадут, когда я притащу тебя на виселицу! — Идем! — гордо сказал разносчик.— Отведи меня к майору Данвуди, он, может быть, ркажется добрым и спра¬ ведливым человеком. — А для чего мне идти в такую даль, да еще в такой позорной компании? К тому же этот мистер Данвуди отпу¬ стил на все четыре стороны двух или трех тори К Отряд капитана Лоутона стоит в полумиле, и его расписка го¬ дится так же, как расписка майора, чтобы мне выдали на¬ граду. Как вам нравится мысль поужинать сегодня вече¬ ром с капитаном Лоутоном, мистер Бёрч? — Отдайте мои деньги или отпустите Гарви! —заво¬ пила в испуге экономка. — Ваша взятка маловата, почтенная леди, разве что у вас найдутся еще денежки в кровати. Мародер ткнул штыком в матрац и распорол его, глядя со злорадным удовольствием, как рассыпалась по комнате солома. — Если есть еще в нашей стране закон, я найду на вас управу! — крикнула Кэти, в тревоге за свою новую собственность забыв об опасности, грозящей ей самой. — На нейтральной территории закон на стороне того, у кого сила, а мой штык длиннее вашего языка; так уж лучше придержите его, не то как бы вам не остаться в убытке. В темноте за дверыо стояло несколько скиниеров, среди них маячила фигура человека, казалось не желавшего, чтобы его заметили. Одпако, когда кто-то подбросил дров в очаг, вспышка пламени осветила его лицо, и Бёрч узнал- в нем покупателя своих скромных владений. Он перешеп¬ 1 Т о р и — в эпоху, описанную в романе, в североамерикан¬ ских колониях так называли сторонников Англии. 580

тывался с мародером, стоявшим рядом с ним, и это навело Гарви на мысль, что его жестоко одурачили и негодяй был в стачке со скиннерами. Но было поздно возмущаться, и Гарви Бёрч твердым шагом двинулся за своими преследо¬ вателями, словно его ждал триумф, а не виселица. Когда они шли через двор, вожак шайки, споткнувшись о бревно, упал и слегка ушибся. — Окаянный чурбан! — в ярости воскликнул он, вско¬ чив на ноги.— В такую темень далеко не уйдешь. Киньте- ка головню в ту кучу пакли, чтоб было посветлей! — Стойте, вы подожжете дом! — закричал «делец». — Тем лучше будет видно,— ответил скиинер и бросил горящую головню в кучу сухого мусора. В одну минуту дом запылал. Теперь пошли в горы, пока пламя освещает нам до¬ рогу. — Злодеи! — завопил «делец» в отчаянии.— Вот она, ваша благодарность, вот награда за то, что я помог вам поймать разносчика! — Коли ты собираешься нас оскорблять, то лучше отойди подальше от огня; при таком ярком свете я не промахнусь! — крикнул вожак шайки. В следующее мгновение он выстрелил, но, к. счастью, не попал ни в онемевшего от страха «дельца», ни в столь же перепуганную экономку, которая из довольно зажиточ¬ ной женщины сразу превратилась в нищую. Благоразумие подсказало обоим, что лучше отступить, и побыстрей. На другое утро на том месте, где был дом разносчика, торчала лишь громадная труба, уже упомянутая в нашем повест¬ вовании. Глава XV Ревнуют не затем, что есть причина, А только для того, чтоб ревновать. Сама собой сыта и дышит ревность. Шекспир, «Отелло» 1 Тихая, ясная погода, стоявшая после описанной нами бури, как это часто бывает в американском климате, не¬ ожиданно испортилась. К вечеру с гор подул холодный, 1 Перевод Б. Пастернака. 581

порывистый ветер, а внезапный снегопад не оставил со¬ мнений, что на дворе ноябрь — пора, когда летнюю жару сменяет зимняя стужа. Френсис стояла в своей комнате у окна; глубокая печаль, с какой она наблюдала за медленно проходившей похоронной процессией, была, очевидно, вы¬ звана не только этим зрелищем. Что-то в скорбном погре¬ бальном обряде отвечало ее чувствам. Когда Френсис огля¬ нулась, она увидела деревья, сгибавшиеся под напором ветра, с такой силой мчавшегося по долине, что сотряса¬ лись даже постройки; ветер срывал листья с ветвей и уносил их в беспорядочном вихре, а лес, еще так недавно сиявший на солнце разнообразными красками, на глазах терял свою красоту. Вдалеке, на возвышенностях, можно было разглядеть фигуры кавалеристов, охранявших гор¬ ные проходы, которые вели к расположению американских войск; они склонялись над седлами и плотнее закутыва¬ лись в плащи, спасаясь от жестокого ветра, проносивше¬ гося над просторами пресноводных озер. Френсис смотрела, как медленно опускали деревянный гроб, как он скрылся во тьме могилы, и после этого зре¬ лища все кругом показалось ей еще более унылым. Подле снящего капитана Синглтона находился его вестовой, а Изабеллу убедили уйти в ее комнату отдохнуть после долгого ночного путешествия. Кроме двери, выходившей в общий коридор, в комнате мисс Синглтон была еще одна дверь, ведущая в спальню сестер Уортон. Заметив, что эта дверь приоткрыта, Френсис подошла к ней с добрым на¬ мерением узнать, хорошо ли устроилась гостья. К своему удивлению, девушка увидела, что та, кого она думала за¬ стать спящей, не только не спит, по даже не собирается ложиться. Черные волосы, во время обеда лежавшие ту¬ гими косами вокруг ее головы, теперь были распущены и пышными волнами падали на плечи и грудь, придавая не¬ сколько дикое выражение чертам Изабеллы; мраморную белизну ее лица подчеркивали жгучие черные глаза, взгляд которых был прикован к портрету, который она держала в руке. Френсис чуть не потеряла сознание, когда случайное движение Изабеллы позволило ей увидеть, что то был портрет человека в хорошо знакомом ей мундире виргинского полка. Едва дыша, Френсис инстинктйвно приложила руку к сердцу, чтобы умерить его биение: ей показалось, что она узнает образ того, кто так глубоко за- пэчатлелся в ее воображении. Она сознавала, что не¬ 582

скромно вторгается в чужую священную тайну, но волне¬ ние мешало ей говорить, и она опустилась на стул, не в силах оторвать взгляд от гостьи. Изабелла же не замечала трепещущей свидетельницы ее переживаний и прижимала портрет к губам с жаром, изобличавшим пылкую страсть. Френсис едва успевала следить за тем, как изменялось лицо красивой гостьи: одно чувство быстро вытеснялось другим, столь же сильным и столь же волнующим. Однако выражение печали и восхищения на лице Изабеллы было сильнее других. О печали говорили слезы; они падали крупными каплями на портрет и так неудержимо текли по щекам, что, казалось, были вызваны глубоким горем. В каждом жесте Изабеллы сказывалась пламенная на¬ тура, и каждое новое чувство всецело овладевало ее серд¬ цем. Ярость ветра, налетавшего на дом, отвечала душевной тревоге Изабеллы. Наконец она встала и направилась к окну. Теперь она скрылась из глаз Френсис, которая уже собиралась подняться и подойти к ней, как вдруг звуки трепетной песни приковали ее к месту. Мелодия была очень странная, и голос не отличался силой, но такого выразительного исполнения Френсис никогда не слыхала. Она стояла затаив дыхание, пока песня не была пропета до конца. Тяжелый туман над замерзшим ручьем Навис седой пеленой, И ветер шумит над пустынным холмом, Где дуб чернеет нагой. Затихла природа в преддверии спа, Но грудь моя вновь беспокойством полпа. Внезапно обрушился страшный шторм На мой свободный народ, Но выстоял он под жестоким напором, И враг сюда вновь не придет. Борьба была долгой, и наши герои В решительный бой нас вели за собою. Ревет, завывая от ярости, выога, И дуб чернеет нагой, Но кажется мне, будто солнце юга Струит свой убийственный зной. Пусть ветер холодный гудит над горами,^ Бушует в душе моей грозное пламя. 583

Песня глубоко запала в душу Френсис, а слова вместе с воспоминаниями о событиях последних дней пробудили в груди впечатлительной девушки незнакомую ей прежде тревогу. Когда отзвучали последние звуки мелодии, Иза¬ белла отошла от окна, и взгляд ее упал на бледное лицо восхищенной Френсис. Девушки одновременно вспыхнули, голубые глаза хозяйки на миг встретились с черными бле¬ стящими глазами гостьи, и обе смущенно опустили взор; однако они бросились навстречу друг другу и взялись за руки, хотя ни одна из них не отваживалась взглянуть в лицо другой. — Внезапная перемена погоды и беспокойство за брата навеяли на меня грусть,— проговорила Изабелла тихим, дрожащим голосом. — Говорят, теперь он вне опасности,— заметила Френ¬ сис так же смущенно.— Вот если бы вы видели вашего брата, когда его привез майор Данвуди... Френсис замолчала, словно почувствовала себя вино¬ ватой, хотя и не знала, в чем. Подняв глаза, она увидела, что Изабелла пристально вглядывается в нее, и кровь снова нрилила к ее щекам. — Вы сказали — майор Данвуди,— едва слышно про¬ изнесла Изабелла. — Да, он был с капитаном Синглтоном. — Вы знакомы с Данвуди? Вы часто с ним видитесь? Френсис снова решилась посмотреть на Изабеллу и спова встретила ее испытующий взгляд — казалось, гостья хотела проникнуть в самую глубину ее сердца. — Говорите, мисс Уортон, майор Данвуди вам знаком? — Он мой родственник,— ответила Френсис, испуган¬ ная тоном гостьи. — Родственник! — повторила Изабелла.— Близкий род-* ствепник? Говорите, мисс Уортон, умоляю вас! — Наши матери двоюродные сестры,— нерешительно произнесла Френсис. — И он ваш жених? — с жаром спросила гостья. Этот откровенный вопрос неприятно задел Френсис. Подняв глаза, она несколько надменно посмотрела на гостью, но лишь только увидела бледные щеки и дрожа¬ щие губы Изабеллы, как ее возмущение тут же прошло. — Это правда, я догадалась? Отвечайте же, мисс Уор¬ тон! Умоляю вас, из сострадания к моим чувствам скажите мне.,, вы любите Данвуди? 584

Трогательная мольба, прозвучавшая в голосе мисс Синглтон, обезоружила Френсис, и, закрыв свое горящее лицо руками, она в смущении опустилась на стул. Несколько минут Изабелла молча ходила взад и впе¬ ред по комнате; наконец, справившись со своим волне¬ нием, она подошла к Френсис, которая сидела не подни¬ мая глаз, чтобы скрыть испытываемую ею неловкость, взяла,ее за руку и, явным усилием воли сохраняя само¬ обладание, сказала: — Простите, мисс Уортон, если непреодолимое волне¬ ние заставило меня забыть о приличиях... серьезнейший повод... жестокая причина... Она замялась. Френсис подняла голову, их взгляды снова встретились. Они обнялись, прижавшись друг к другу пылающими щеками. Объятие длилось долго, оно было искренним и пылким, но ни одна из девушек не за¬ говорила, а когда их руки разжались, Френсис молча ушла в свою спальню. Пока в комнате мисс Синглтон разыгрывалась эта уди¬ вительная сцена, в гостиной обсуждались вопросы исклю¬ чительной важности. Хозяйке пришлось немало поломать голову, прикидывая, как использовать остатки описанного нами обеда. Хотя немало кусков дичины нашло себе место в карманах вестового капитана Лоутона, а кое-чем запасся даже помощник доктора, не надеясь задержаться надолго на таком прекрасном постое, все же провизии осталось так много, что заботливая мисс Пейтон не знала, как разумнее ею распорядиться. Вот почему Цезарь и его госпожа уединились и долго совещались по этому важному вопросу; вот почему полковник Уэлмир был всецело пре¬ доставлен гостеприимству Сары Уортон. Когда обычные темы для разговора были исчерпаны, полковник с некото¬ рым смущением, часто сопутствующим сознанию собствен¬ ных ошибок, слегка коснулся событий прошедшего дня. — Когда мы впервые встретились с этим мистером Данвуди в вашем доме на Куин-стрит, кто мог бы поду¬ мать, что он станет знаменитым воякой! — сказал полков¬ ник Уэлмир, пытаясь за улыбкой скрыть свое огорчение. — Знаменитым, если вспомнить, какого сильного про¬ тивника он победил,— щадя чувства полковника, заметила Сара.— Конечно, этот несчастный случай был для вас не¬ удачей во всех отношениях. Если бы он нэ произошел, победу, как обычно, одержала бы королевская армия.. 585

— Зато благодаря этому несчастному случаю я попал в такое прелестное общество. Удовольствие от пребывания здесь вознаграждает меня за душевные и физические раны,— добавил полковник, и голос его прозвучал необы¬ чайно сладко. — Надеюсь, ваши раны неглубокие,— сказала Сара и, желая скрыть румянец, заливший ее щеки, наклонилась над лежавшим у нее на коленях рукоделием, словно соби¬ раясь перекусить нитку. — Совсем неглубокие в сравнении с душевными ра¬ нами,— тем же сладким голосом ответил полковник.—Ах, мисс Уортон, в такие минуты как никогда дорожишь дружбой и сочувствием. Кто не испытал подобных чувств, тот вряд ли способен представить себе, как может в течение недолгого получаса разгореться любовь увлекающейся женщины, особенно если все вокруг нее к этому располагает. Разговор, кос¬ нувшийся дружбы и сочувствия, так увлек Сару, что она не решилась вымолвить ни слова и остановить полковника. ,Она только подняла на него глаза, и восхищение, с каким он смотрел на ее красивое лицо, показалось ей столь же красноречивым и приятным, как самые пылкие речи. Целый час они оставались наедине, и, хотя наш джентльмен не сказал ровно ничего такого, что опытная женщина приняла бы за признание в любви, многие его слова очаровали Сару, и впервые после ареста брата она ушла в свою комнату с радостью в сердце. Глава XVI Бокалами, полными до ободка, Б бокалы ударим, ребята. Солдат не младенец, а жизнь коротка, За ваше здоровье, солдаты! Шекспир, «Отелдо»1 Мы уже упоминали, что отряд драгуп расположился па постое в излюбленном месте своего командира. Там под прямым углом скрещивались две дороги, и деревенька, 1 Перевод Б. Пастернака. 586

состоявшая из нескольких ветхих домишек, называлась по этой причине Четыре Угла. Как это издавна повелось, в доме, наиболее приличном па вид, помещался, выра* жаясь языком того времени, «Постоялый двор для людей и лошадей». На грубой дощечке, прибитой к столбу, напо* минавшему виселицу, когда-то красовалась такая вывеска. Теперь же на ней было нацарапано красным мелком: «Собственный Отель Элизабет Фленеган» — плод остро-» умия какого-то досужего шутника драгуна. Женщина, ко¬ торая неожиданно возвысилась, получив почетное звапио хозяйки «отеля», обычно исполняла обязанности марки¬ тантки, прачки и, по выражению Кэти Хейнс, доктора в юбке. Бетти была вдовой солдата, убитого в бою. Как и ео муж, она родилась в далекой Британии. В поисках счастья, оба они давным-давно переселились в колонии Северной Америки. Бетти постоянно следовала за войсками, и, хотя они лишь в редких случаях задерживались где-либо больше двух суток, нагруженная товарами маленькая те¬ лежка проворной женщины неизменно появлялась в ла¬ гере, что всегда обеспечивало ее хозяйке дружеский прием. Бетти располагалась на месте почти со сверхъестественной быстротой и тотчас принималась за торговлю. Иногда лав¬ кой ей служила тележка, а иногда солдаты наспех скола¬ чивали навес из первого попавшегося под руку материала. Теперь же Бетти заняла пустовавший дом и, заткнув окна грязными солдатскими штанами, чтобы внутрь не про¬ никал пронзительный ветер, устроила, по ее выражению, «шикарное жилье». Солдат расквартировали в соседних сараях, а офицеры поселились в «Отеле Фленеган», кото¬ рый они в шутку называли своей штаб-квартирой. В от¬ ряде все до единого знали Бетти. И она звала каждого по имени или прозвищу — в зависимости от ее собственной причуды. Она была всеобщей любимицей этих воинов-пар- тизан, хотя те, кто не свыкся с ней и не знал ее добродете¬ лей, совершенно ее не выносили. В числе ее слабостей можно было назвать чрезмерное пристрастие к спиртным напиткам, крайнюю неопрятность и полное пренебрежение к соблюдению приличий в выражениях; зато ей были при¬ сущи такие достоинства, как безграничная любовь к своей новообретенной родине, безупречная честность в торговых делах и редкостное добродушие. Кроме того, к заслугам Бетти следует добавить изобретение напитка, в наши дни хорошо знакомого всем патриотам, странствующим зимой 587

по коммерческим и политическим центрам нашего вели¬ кого государства,— напитка под названием «коктейль». Элизабет Фленеган, в прямом смысле слова взращенная на основном ингредиенте этого зелья, научилась у своих клиентов-виргинцев всюду применять мяту, начиная от вкусной лекарственной настойки до горячительной смеси, о которой идет речь. Таким образом, воспитание и обстоя¬ тельства прекрасно подготовили Бетти к совершенствова¬ нию ее изобретения, которое со временем приобрело миро¬ вую славу. Вот какова была хозяйка «отеля». Невзирая на ледяные порывы северного ветра, она вы-? сунула из двери цветущее лицо, чтобы встретить своего любимца, капитана Лоутона, и его спутника — доктора Ситгривса, своего начальника в области врачевания. — Клянусь надеждой на повышение, я рад видеть вас, моя нежная Элизабет! — воскликнул драгун, соскакивая с седла.— Коварные испарения пресных вод Канады прони¬ зали меня насквозь, и от холода у меня разболелись кости, но один взгляд на ваше пылающее личико бодрит, как рождественский камин. Ну, ну, капитан Джек, вы же известный любез¬ ник,— отозвалась маркитантка, беря под уздцы лошадь драгуна.— Ступайте живо в дом, радость моя, там вы ра¬ зом согреете себе душу и тело; ведь тут заборы не такие крепкие, как у нас в горах. — Я вижу, вы успели уже наложить контрибуцию на заборы. Что ж, моим косточкам не повредит огонь в ка¬ мине,— спокойно ответил капитан,— а что касается моей души, так я успел хлебнуть из хрустального графинчика на серебряном подносе, и вряд ли меня потянет на ваше виски раньше, чем через месяц. — Коли вы намекаете на золото и серебро, так их у меня нету, хотя малость континентальных денег и най¬ дется,— сказала Бетти недовольно,— зато есть такое питье, что заслуживает алмазной посудины. — Что она хочет этим сказать, Арчибальд? — спросил капитан.— Вид у этой бабы такой, будто она чего-то не договаривает! — По всей вероятности, излишнее употребление спирт¬ ных напитков затуманило ей мозги,— заметил доктор; он не спеша перенес левую ногу через луку седла и соскочил с лошади на правую сторону. — Вот-вот, этого я и ждала от вас, драгоценный док¬ 588

тор, хотя все в отряде слезают с другой стороны,— под¬ мигнула Бетти капитану.— Знаете, пока вас тут не было, я на славу угостила ваших раненых. — Какая дикость, какое варварство,— воскликнул на=> смерть перепуганный доктор,— давать тяжелую пищу лю¬ дям, которых трясет лихорадка! Женщины, о женщины, вы способны погубить искусство самого Гиппократа! 1 — Еще чего! — хладнокровно ответила Бетти.— Стоит ли поднимать шум из-за глотка водки; и дала-то я всего один галлон на двадцать человек — заместо сонных ка¬ пель, чтобы бедняги скорей уснули. Лоутон и его спутник вошли в дом, и первое, что бро¬ силось им в глаза, объяснило загадочный смысл многообе¬ щающего заявления Бетти. Посредине «бара» — самой большой комнаты в доме — стоял длинный стол, сбитый из досок, содранных со стены какой-то пристройки, а на нем красовался скудный набор глиняной посуды. Из кухни, находившейся рядом, доносился запах кушаний; но главной приманкой служила солидных размеров бутыль, которую Бетти поместила на возвышении, как предмет, достойный особого внимания. Лоутон пе замедлил выяс¬ нить, что этот сосуд до краев наполнен янтарным соком, выжатым из виноградных лоз, и прислан майору Данвуди из «Белых акаций» его другом, капитаном королевской армии Уортоном. — Поистине королевский дар! — с улыбкой заметил младший офицер, сообщивший, откуда взялось вино.— Майор угощает нас в честь победы, а главные расходы, как и полагается, несет неприятель. Ей-богу, глотнув такого напитка, мы в два счета смогли бы прорваться в штаб- квартиру сэра Генри и самого этого рыцаря захватить в плен. Драгунский капитан был не прочь весело завершить так приятно начавшийся для него день. Вскоре его окру¬ жили товарищи и стали наперебой расспрашивать о по¬ следних событиях, а доктор тем временем с замиранием сердца отправился проведать своих раненых. Во всех ка¬ минах трещал огонь; яркое пламя, отбрасываемое пылаю¬ щими дровами, избавляло от необходимости зажигать свечи. Здесь собралось человек двенадцать — всё люди 1 Гиппократ (460—377 до н. э.) — знаменитый древне¬ греческий врач» 589

молодые, но испытанные в боях; партизанская грубова¬ тость в обращении и языке странным образом сочеталась у них с манерами джентльменов. Одежда на них была опрятная, хотя и простая; неиссякаемой темой разговора служили подвиги и достоинства их лошадей. Одни пыта¬ лись уснуть, растянувшись на скамьях, стоявших у стен, другие расхаживали по комнатам, третьи сидели и с увле¬ чением спорили о повседневных делах. Иногда дверь в кухню растворялась, и шипенье сковород вместе с соблаз¬ нительным запахом еды тотчас же прерывало все занятия; в эти мгновения даже те, кто дремал, приоткрывали глаза и поднимали головы, чтобы узнать, как подвигаются при¬ готовления К обеду. Данвуди, сидевший в одиночестве у камина, в раздумье смотрел на огонь, и никто из офице¬ ров его не тревожил. Он заботливо справился у Ситгривса о здоровье Синглтона, и все выслушали ответ доктора в почтительном молчании, но, как только доктор замолчал, а Данвуди снова сел, почувствовали себя, как обычно, непринужденно и свободно. Миссис Фленеган собирала на стол без особых церемо¬ ний. Цезарь был бы глубоко возмущен, если бы увидал, что 590

такому большому обществу важных особ блюда подава¬ лись без всякого порядка, да к тому же удивительно по¬ хожие одно на другое. За стол офицеры, однако, усажива¬ лись строго по чинам несмотря на вольность обхожде¬ ния, правила военного этикета соблюдались в армии во все времена чуть ли не с религиозным благоговением. Драгуны так проголодались, что им и в голову не приходило приве¬ редничать. Не то было с капитаном Лоутоном. Кушанья, поданные маркитанткой, вызывали в нем отвращение. Он не утерпел и бросил вскользь несколько замечаний насчет тупых ножей и грязных тарелок. Добродушие и привязан¬ ность к капитану некоторое время сдерживали Бетти, и она не отвечала обидчику, пока, положив в рот кусок об¬ угленного мяса, он не спросил тоном избалованного ре¬ бенка: — Интересно бы знать, что это за животное было при жизни, миссис Фленеган? — А что вы скажете, коль это была моя буренушка? — отозвалась маркитантка с горячностью, вызванной от¬ части неудовольствием ее любимца, а отчасти огорчением, что она лишилась коровы. — Как! — заревел капитан, чуть не подавившись ку¬ ском, который он собирался проглотить.— Старушка Дженни! — Черт побери! — воскликнул другой офицер, выро¬ нив нож и вилку.— Та самая, что проделала с нами всю джерсийскую кампанию? — Она самая,— ответила хозяйка «отеля» с выраже¬ нием глубокой скорби на лице.— Эта кроткая скотинка могла прокормиться воздухом, да и не раз кормилась, ко¬ гда другой пищи не было. Конечно, это ужасно, джентль¬ мены, сожрать такую верную подружку. — И это все, что от нее осталось? — осведомился Лоу¬ тон, показывая ножом на стоявшее на столе недоеденное мясо. —- Нет, капитан,— лукаво ответила маркитантка,— я продала две ляжки солдатам; но не такая я дура, чтоб сказать молодцам, что они купили старого друга, и испор¬ тить им аппетит. — Ну и ведьма! — крикнул Лоутон, притворившись сердитым.— От такой еды мои драгуны свалятся с йог, они будут бояться англичан, как виргинский негр — над¬ смотрщика. 591

— М-да,— пробормотал лейтенант Мейсон и, сделав горестную мину, отложил вилку и нож,— у меня челюсти более чувствительны, чем у иного человека сердце. Они положительно отказываются жевать останки старой прия¬ тельницы. — Хлебните-ка маленько этого подарочка,— прими¬ ряюще сказала Бетти и, налив в чашку солидную порцию вина, стала медленно смаковать его, словно выполняя обязанности дегустатора.— Фу ты, да ведь в нем нету ни¬ какой крепости! На этот раз лед был сломан. Данвуди подали стакан вина, и, поклонившись товарищам, он выпил при общем глубоком молчании. Пока осушались первые стаканы, соблюдался обычный церемониал, произносились патрио¬ тические тосты, прочувствованные речи... Однако вино оказало свое неизменное действие; не успел смениться второй часовой, как веселье уже было в полном разгаре, забылись связанные с ужином огорчения и тревожные мысли. Доктор Ситгривс выходил к раненым и опоздал, ему не досталось ни кусочка мяса Дженни, но свою долю вина, подаренного капитаном Уортоном, он получил. — Спойте же нам, спойте, капитан Лоутон! — в один голос закричали несколько драгун, заметив, что тот не в таком хорошем настроении, как обычно.— Тише, капитан Лоутон будет петь! — Джентльмены,— сказал Лоутон; от вина его глаза немного затуманились, однако голова оставалась креп¬ кой,— меня не назовешь соловьем, но так и быть, спою, чтоб вас не обидеть. — Послушайте, Джек,— сказал Ситгривс, покачиваясь на стуле,— вспомните песню, которой я вас научил, и... но погодите, у меня в кармане бумажка со словами этой песни. — Постойте, дорогой доктор, постойте,— возразил с полным спокойствием драгун, наливая себе стакан,— я вечно путаю мудреные имена. Лучше, джептльмены, я вам спою песню своего собственного скромного сочи¬ нения. — Тише, капитан Лоутон будет петь! — закричали сразу несколько человек. Капитан запел звучным красивым голосом на мелодию известной застольной песни: 592 19

Пускай стаканы звенят, звенят, Пускай стаканы звенят. Опасность близка, А жизнь коротка, И выпить хочет солдат. Пускай вино течет в стакан, Сегодня пей и пой, Сегодня весел ты и пьян, А завтра — снова в бой. Сражаясь каждый день с врагом, Не знаем мы, когда умрем. Старушка Фленеган, Скорей наполни мой стакан, Мы выпьем и опять нальем, За Бетти Флепеган. Когда владеет лень тобой, Когда покой по вкусу, Дрожи, когда грохочет бой, И называйся трусом. Бесстрашно мчимся мы верхом, И нам опасность нипочем. Старушка Фленеган, Скорей наполни мой стакан, Мы выпьем и опять нальем, За Бетти Фленеган. Нам всем отчизна дорога, Мы за нее умрем, И чужеземного врага Встречаем мы огнем. Своей рискуя головой, Освободим мы край родной. Старушка Фленеган, Скорей наполни мой стакан, Мы выпьем и опять нальем, За Бетти Фленеган. Все подхватили припев, да с таким жаром, что шаткий дом содрогнулся от пола до крыши. Всякий раз, когда упо¬ миналось имя Бетти, она выходила вперед и, к великому удовольствию певцов и немалой радости для себя, в точно¬ сти выполняла все, о чем говорилось в песне. Напиток, ко¬ торым хозяйка запаслась, был куда более выдержан и при- 20 Фенимор Купер. ТомГГГ 593

ходился ей больше по нраву, чем безобидный подарок капитана Уортона, так что она без труда могла разделять веселье своих гостей. Лоутону все дружно зааплодировали, за исключением, впрочем, медика; во время первого ис¬ полнения припева оп с негодованием классика вскочил со скамьи и принялся расхаживать по комнате. Крики «браво» и «брависсимо» на время всё заглушили, потом стали замирать, а когда совсем смолкли, доктор обратился к певцу: — Меня поражает, капитан Лоутон, что джентльмен и храбрый офицер в такие тяжелые времена не находит для своей музы более подходящей темы, чем грубое обращение к этой пользующейся дурной славой маркитантке, гряз¬ нуле Элизабет Фленеган. Мне кажется, богиня свободы могла бы вдохновить вас на более благородную мысль, а страдания нашей родины подсказать тему более до¬ стойную. — Вот как! — с угрозой подступая к доктору, вскри¬ чала Бетти.— Это кто же называет меня грязнулей? Ах, вы, мистер Клизма! Мистер Пустомеля!.. — Довольно,— сказал Данвуди, лишь слегка возвысив голос, однако в комнате тотчас воцарилась мертвая ти¬ шина.— Уйдите, Бетти! Доктор Ситгривс, сядьте, пожа¬ луйста, и не мешайте веселью. — Продолжайте, продолжайте,— произнес доктор и выпрямился с чувством собственного достоинства.— Я по¬ лагаю, майор Данвуди, что мне известны правила прили¬ чия и законы доброго товарищества. Бетти быстро отступила в собственные владения, хотя и не совсем крепко держалась на ногах; она привыкла всегда подчиняться приказаниям начальства. — Майор Данвуди окажет нам честь и споет любовную песшо,— сказал Лоутон и поклонился своему командиру с почтительным видом, который он порой умел на себя на¬ пускать. Майор мгновение колебался, но потом очень мило ис¬ полнил такую песню: Одним по вкусу южный зной И свет, что льется над землей Сверкающим потоком. Но ничего прекрасней нет, Чем тихий северный рассвет 594

И блеск луны далекой. Иного радует тюльпан, Ему оттенок редкий дан, Как пламя золотое, Но тот, в чей свадебный вепок Любовь вплетает свой цветок,— Тот, право, счастлив вдвое. Голос Данвуди всегда производил большое впечатление на слушателей, и, хотя последовавшие аплодисменты были менее бурными, чем те, какими наградили капитана Лоу¬ тона, они казались куда более лестными. — Если бы вы еще немного больше овладели класси¬ ческим стилем, сэр,—сказал доктор, хлопавший вместе со всеми,— то при вашей изысканной фантазии вы сделав лись бы недурным поэтом-любителем. — Тот, кто критикует, должен уметь и творить,— улы¬ баясь, ответил Данвуди.— Покажите же нам, доктор, об¬ разец стиля, которым вы восхищаетесь. — Песню, доктор Ситгривс! Спойте песню! — весело закричали все сидевшие за столом.— Классическую оду, доктор Ситгривс! Медик с достоинством поклонился, допил свой стакан вина и несколько раз откашлялся, чем доставил немалое удовольствие трем или четырем молодым корнетам, сидев¬ шим в конце стола. Наконец он приступил к делу и надтреснутым голосом фальшиво спел такую песню: Когда стрела любви коснулась Твоей груди украдкой, Внезапно сердце встрепенулось От этой боли сладкой, К любви попал ты в тяжкий плен,— Тебя не вылечит Гален. — Ура! — крикнул Лоутон.— Арчибальд затмил самих муз. Его стих струится, как лесной ручеек при лунном свете, а в голосе слышатся и трели соловья, и крики совы, — Капитан Лоутон! — вскричал раздосадованный хи¬ рург,— Презирать свет классических знаний — одпо, но вызывать презрение своим невежеством — это уж совсем другое! 595

Тут раздался громкий стук в дверь, и шум сменился полной тишиной; драгуны инстинктивно схватились за оружие, готовясь к самому худшему. Дверь открыли, и во¬ шли скиннеры, таща за собой разносчика, сгибавшегося под тяжестью своего тюка. — Кто тут капитан Лоутон? — спросил главарь шайки, с некоторым удивлением озираясь кругом. — Я к вашим услугам! — сухо отозвался драгун. — Тогда передаю вам с рук на руки разоблаченного измешшка: это Гарви Бёрч, разносчик-шпион. Лоутон вздрогнул, посмотрев в лицо своему старому знакомому, потом опустил глаза и, повернувшись к Скин¬ неру, спросил: — А вы кто такой, кто дал вам право так бесцеремонно говорить о своих ближних? Прошу прощения, сэр,— он поклонился Данвуди и добавил: — Вот наш командир, и извольте обращаться к нему. — Нет,— мрачно заговорил скиннер,— я передаю раз¬ носчика вам и от вас требую награды. — Ты Гарви Бёрч? — спросил Данвуди, подойдя к раз¬ носчику с таким властным видом, что скиннер немедленно отступил в угол комнаты. — Да, я,— спокойно ответил Бёрч. — Ты изменил нашей родине,— сурово продолжал майор.— Известно ли тебе, что я обязан казнить тебя се¬ годня ночью? — Господь не велел отправлять к нему души с такой поспешностью,— торжественным тоном сказал Бёрч. — Ты прав,— ответил Данвуди.— Тебе продлят жизнь на несколько коротких часов, но, так как ты совершил са¬ мое гнусное преступление в глазах солдата, то и кара бу¬ дет солдатская; завтра ты умрешь. — Да свершится воля божья. — Я потратил немало времени, чтоб схватить этого мо¬ шенника,— сказал скиннер, подойдя чуть поближе.— На¬ деюсь, вы дадите мне расписку, чтоб я мог получить на¬ граду,— ведь за него обещали заплатить золотом. — Майор Данвуди,— обратился к командиру дежур¬ ный офицер, входя в комнату,— патруль доложил, что не¬ подалеку от вчерашнего поля сражения сгорел дом. — Это сгорела лачуга разносчика,— пробормотал во¬ жак бандитской шайки,— мы и черепицы на ней не оста¬ вили; теперь ему некуда сунуться. Давно бы спалили мы 596

этот сарай, да он нам был нужен как приманка, чтоб из¬ ловить хитрую лису. — Вы, как видно, здорово изобретательный «пат¬ риот»,— заметил Лоутон.— Капитан Данвуди, я поддер¬ живаю требование этого достойного джентльмена и прошу, чтоб мне поручили наградить его и его дружков. — Не возражаю. А ты, несчастный, готовься к участи, которая постигнет тебя завтра еще до захода солнца. — Жизнь мало прельщает меня,— ответил Гарви и, подняв глаза, медленно обвел взглядом незнакомые лица драгун. — Идемте, достойные сыны Америки! — сказал Лоу¬ тон.— Идемте за мной, вы получите свою награду! Разбойники, нимало не мешкая, последовали за капи¬ таном в отведенное для его солдат помещение. Не в характере Данвуди было глумиться над повержен¬ ным врагом, и, подумав немного, он добавил несколько мягче: — Ведь тебя уже судили, Гарви Бёрч, и было дока¬ зано, что ты слишком опасный враг свободы Америки, чтобы можно было оставить тебя в живых. — Доказано! — вздрогнув, повторил разносчик и вы¬ прямился, точно тюк, висевший у него за плечами, ничего не весил. — Да, доказано! Тебя обвиняют в том, что ты бро¬ дил поблизости от континентальной армии, собирая сведе¬ ния о ее передвижениях, и сообщал их неприятелю, тем самым помогая англичанам расстраивать планы Вашинг¬ тона. — И вы полагаете, что Вашингтон подтвердил бы это? — Конечно, подтвердил бы; даже правосудие Вашинг¬ тона и то обвинило бы тебя. — Нет, нет и нет! — крикнул разносчик таким голосом и с таким выражением, что Данвуди был поражен.— Ва¬ шингтон видит, что прячется за лживой личиной тех, кто прикидывается патриотами. Разве сам он не поставил свою жизнь на карту? Если для меня уготована виселица, не угрожала ли и ему подобная участь? Нет, нет и нет... Вашингтон никогда не сказал бы: ведите его на висе¬ лицу. — Может быть, у тебя есть доказательства, несчаст¬ ный, которые убедили бы главнокомандующего в твоей не¬ 597

виновности? — спросил майор, придя в себя от изумления, вызванного словами разносчика. Бёрч дрожал, волнуемый противоречивыми чувствами. Лицо его покрылось мертвенной бледностью. Он вытащил из-за пазухи жестяную коробочку и открыл ее — там ле¬ жал маленький клочок бумаги. Мгновение глаза разнос¬ чика были прикованы к этой бумажке, затем он протянул ее Данвуди, но вдруг отдернул руку и сказал: — Нет... Это умрет вместе со мной. Я помню условия моей службы и не куплю жизнь тем, что нарушу их... это умрет вместе со мной. — Отдай бумагу, и, быть может, тебя помилуют! — воскликнул Данвуди, полагая, что документ откроет ему что-нибудь важное для дела свободы. — Это умрет вместе со мной,— повторил Гарви, и его бледное лицо озарилось каким-то удивительным сия¬ нием. — Схватить изменника, вырвать у него тайну! — за¬ кричал майор. Приказ поспешили исполнить, но разносчик оказался проворнее: он мигом проглотил бумажку. Офицеры, пора¬ женные, замерли, а доктор воскликнул: — Держите его, я дам ему рвотного. — Не надо,— рассудил Данвуди, останавливая рукой доктора,— если его преступление велико, таким же будет и наказание. — Ведите меня,— произнес Гарви и, сбросив с плеч тюк, с непостижимым достоинством пошел к дверям. — Куда? — удивленно спросил Данвуди. — На виселицу. — Нет,— сказал майор, сам ужаснувшись своему ре¬ шению.— Долг повелевает мне приказать казнить тебя, но, конечно, не так поспешно. Подготовься к ужасной смерти, она произойдет завтра, в девять часов утра. Данвуди шепотом отдал распоряжение младшему офи¬ церу и знаком велел разносчику удалиться. Так кончилось веселье за столом. Офицеры разошлись, и вскоре воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелыми шагами часового, ходив¬ шего взад и вперед по мерзлой земле перед «Отелем Фле- неган».

Глава X VII Есть люди, чьи подвижные черты Не могут утаить движений сердца: У них надежда, жалость и любовь. Как в зеркале, находят отраженье. Но трезвый опыт учит нас скрывать Тепло души за маской лицемерной, Необходимой в этом мире лживом. Ду о Офицер, которому Данвуди доверил разносчика, пере¬ дал своего поднадзорного сержанту охраны. Подарок ка¬ питана Уортона ие преминул оказать испытанное действие на молодого лейтенанта: все предметы вокруг покачива¬ лись и подпрыгивали у него перед глазами, и это навело его на мысль, что не мешало бы подкрепиться сном. Нака¬ зав сержанту не сводить глаз с арестованного, он заку¬ тался в плащ, растянулся на скамье перед камином и вскоре обрел желанный покой. Позади дома тянулся грубо сколоченный сарай; в глу¬ бине его была отгорожена небольшая каморка, служившая кладовой для мелких земледельческих орудий. Однако в те времена беззакония все, что имело какую-нибудь ценность, быстро растаскивали; когда же появилась Бетти Фленегая и окинула зорким взглядом этот уголок, она сразу же ре¬ шила устроить там склад для своих пожитков и убежище для собственной особы. Туда же снесли запасы оружия я кое-какое имущество отряда. Все эти сокровища находи¬ лись под надзором часового, который шагал взад и вперед по сараю, охраняя тыл штаб-квартиры. Другой солдат, сто¬ роживший неподалеку от дома и присматривавший за ло¬ шадьми офицеров, мог наблюдать за наружной стеной. Сарай был без окон и лишь с одной дверью, поэтому преду смотрительный сержант рассудил, что лучшего места для узника не найти — пускай себе сидит эдесь до часа казни. Сержант Холлистер пришел к такому решению по многим причинам; одной из них было отсутствие маркитантки, ко¬ торая пристроилась возле очага на кухне и любовалась во сне отрядом виргинцев, атакующим неприятеля, причем свист, исходивший из ее носа, она принимала за звуки горна. Вторая причина проистекала из взглядов сержанта на жизнь и на смерть, благодаря которым этот ветерак 599

слыл в своей среде редким образчиком благочестия и доб¬ родетели. Ему было уже за пятьдесят, и половину своей жизни он провел в армии. Не раз ему приходилось видеть, как люди неожиданно умирают; впечатление, которое про¬ изводило на него это зрелище, резко отличалось от того, какое оно обычно производило на других, и в своем отряде он считался не только самым степенным, но и достойным наибольшего доверия солдатом. В награду за верность ка¬ питан Лоутон назначил его своим ординарцем. В сопровождении Бёрча сержант молча подошел к кла¬ довой, которая должна была стать местом заключения; от¬ крыв одной рукой дверь, другой он поднял фонарь, чтобы осветить разносчику его тюрьму. Сержант уселся на бочо¬ нок с любимым напитком Бетти, жестом предложил Бёрчу сесть на второй и поставил фонарь на пол. Неко¬ торое время он внимательно смотрел на узника, а потом сказал: — Судя по вашему лицу, вы встретите смерть как храбрый человек. Я привел вас в такое место, где вас ни¬ кто не потревожит и вы сможете спокойно собраться с мыслями. — Ужасное место для прощания с жизнью,— заметил Гарви, оглядывая с безучастным видом жалкую комна¬ тушку. — Не все ли равно,— возразил старый вояка,— где че¬ ловек выстраивает свои мысли, чтобы произвести им по¬ следний смотр перед судом на том свете. У меня тут есть книжечка, я всегда ее почитываю, когда мы собираемся в бой, и полагаю, что в трудные минуты жизни она приносит большое утешение. С этими словами он вытащил из кармана библию и про¬ тянул ее разносчику.-Бёрч взял книгу с должным почте¬ нием, но вид у него был рассеянный и глаза блуждали, из чего сержант заключил, что страх подавил все другие его чувства. И тогда, чтобы утешить разносчика, он повел такую речь: — Если что-нибудь мучает вас, теперь самое время снять с души эту тяжесть... Если вы причинили кому-ни¬ будь зло, поверьте слову честного драгуна, я протяну вам руку помощи, чтоб восстановить справедливость. — Редкий человек не причинил кому-нибудь зла,— отозвался разносчик, снова бросив на своего стража рас¬ сеянный взгляд. 600

— Что верно, то верно... все мы грешны, но бывает, иногда сделаешь такое, о чем потом сожалеешь. Ведь не хочется умирать с тяжелым грехом на совести. Гарви уже успел основательно разглядеть помещение, где ему предстояло провести ночь, но не нашел никаких путей к бегству. Надежда — чувство, которое последним покидает человеческое сердце, вот почему Гарви вдруг пристально посмотрел на сержанта. Он так уставился на его загорелое лицо, что тот опустил глаза перед этим испы¬ тующим взором. — Меня учили складывать бремя грехов к стопам спа¬ сителя,— ответил разносчик. — Оно, конечно, так,— согласился драгун,— но спра¬ ведливость надо восстанавливать, пока не поздно. С тех пор как началась война, для страны настали времена, пол¬ ные жестоких событий, и многие лишились своей кровной собственности. Моя чувствительная совесть с трудом при¬ миряется, даже если отбирают чужое добро по закону. — Эти руки,— сказал Гарви, протягивая свои худые, костлявые пальцы,— долгие годы трудились, но никогда не грабили. — Вот и хорошо, если так,— произнес добродетельный солдат,— теперь это приносит вам, конечно, большое уте¬ шение. Есть три великих греха, и если ни один из них не лежит на совести, то человек, милостью божьей, может надеяться выдержать испытание и попасть на небо; эти грехи: грабеж, убийство и дезертирство. — Благодарение богу,— с жаром воскликнул Гарви,— я никогда не лишал жизни своего ближнего! — Когда убиваешь в честном бою, выполняешь только свой долг. Ежели дело неправое, вина за убийство, знаете сами, падает на нацию, и человек наказывается здесь, на земле, вместе со всем народом; но преднамеренное убий¬ ство в глазах господа бога почти то же самое, что дезер¬ тирство. — Я никогда не был солдатом и потому не мог дезер¬ тировать,— сказал разносчик и с удрученным видом засло¬ нил лицо рукой. — Но дезертир не только тот, кто бросает знамя полка, хотя это, конечно, худший случай измены; дезертир и тот, кто бросает родину в трудное для нее время. Разносчик закрыл лицо обеими руками. Он весь дро¬ жал. Сержант с подозрением посмотрел на него, но добро- 601

душие пересилило неприязнь, и он продолжал гораздо мягче: — Все же я думаю, этот грех может быть прощен, если искренне раскаяться в нем; не все ли равно, как и когда умереть? Главное — умереть христианином и не тру¬ сом. Советую вам помолиться, потом отдохнуть, это при¬ даст вам и мужества и благочестия. Нет никакой надежды на прощение: полковник Синглтон строго-настрого распо¬ рядился казнить вас, как только вас захватят. Да... да... ннчто не может спасти вас. — Вы верно сказали! — воскликнул Гарви.— Слишком поздно... Я сам уничтожил свою единственную возмож¬ ность на спасение, но он-то в конце концов восстановит мое доброе имя. — О чем это вы? — спросил сержант, у которого вдруг пробудилось любопытство. — Да так, ни о чем,— ответил разносчик и опустил го¬ лову, чтобы не встретиться глазами с внимательным взгля¬ дом сержанта. — А кто такой «он»? — Никто,— отрезал Гарви. — «Ни о чем» да «никто» теперь не помогут,— заклю¬ чил сержант, поднимаясь.— Ложитесь-ка на постель мис¬ сис Фленеган и сосните малость, утром я вовремя вас раз¬ бужу; от всей души хотел быть вам полезным, уж очень мне не по нутру, когда человека вешают, словно пса. — Но вы могли бы спасти меня от позорной смерти,— сказал Гарви, вскакивая и хватая драгуна за руку.— О, чего бы только я не дал вам за это в награду. — А как спасти? — спросил сержант, глядя на него с удивлением. Вот,— вымолвил разносчик, доставая из-за пазухи песколько гиней,— это мелочь в сравнении с тем, что я дам, если вы поможете мне бежать. — Будь вы даже тот, чье изображение вычеканено на золотых монетах, я все равно не пошел бы на такое преступление,— ответил драгун с негодованием и бро¬ сил деньги на пол.— Будет вам, несчастный, примири¬ тесь-ка лучше с господом; только это может помочь вам теперь. Сержант взял фонарь и ушел с возмущенным видом, оставив разносчика во власти печальных дум о своей не¬ минуемой участи. Отчаяние охватило Гарви, и он бес¬ 602

сильно опустился на соломенный тюфяк маркитантки, а сержант в это время отдавал распоряжения часовым. Свои наставления солдату, охранявшему Бёрча в сарае, Холлистер закончил такими словами: — Ты ответишь своей жизнью, если он сбежит. Пусть до утра никто не входит в чулан и не выходит оттуда. — Но,— возразил солдат,— мне приказано впускать и выпускать маркитантку, когда только ей вздумается. — Так и быть, ее можешь пускать, но смотри, как бы негодяй разносчик не удрал, спрятавшись у нее в юбках.— И сержант продолжал обход, отдавая такие же распоря-* жения часовым, охранявшим сарай. После ухода сержанта в каморке заключенного сначала было тихо, потом караульный услышал тяжелое дыхание, вскоре перешедшее в мерный храп крепко спящего чело¬ века. Солдат расхаживал перед дверью, дивясь подобному равнодушию к жизни, которое позволяет предаваться спо¬ койному сиу на пороге могилы. Впрочем, к этим размыш¬ лениям не примешивалась жалость: имя Гарви Бёрча с давних пор было всем ненавистно в отряде. Кроме сер¬ жанта, выказавшего участие к узнику, вероятно, никто из драгун не обошелся бы с ним так добродушно, и каждый из них точно так же отверг бы предложенную им взятку, хотя, быть может, по причинам и не столь возвышенным. Убедившись, что разносчик наслаждается сном, которого сам он был лишен, караульный почувствовал нечто вроде досады; его раздражало такое явное проявление безразли¬ чия к казни — самой суровой военной каре за измену делу свободы Америки. Драгун не раз порывался насмешками и бранью про¬ будить от сна разносчика, но втайне сознавал жестокость такого постыдного поступка, да и привычка к дисциплине останавливала его. Размышления часового прервала маркитантка; она по¬ явилась в дверях кухни и, едва держась на ногах, приня¬ лась на чем свет стоит поносить офицеров, которые так расшумелись, что не дали ей поспать у очага. Из ее руга¬ тельств часовой кое-как понял, в чем было дело, но все его усилия объясниться со взбешенной женщиной оказались тщетными, и он впустил ее в каморку, так и не растолко¬ вав, что там уже кто-то есть. Сначала послышался шум, свидетельствовавший о том, что грузное тело Бетти опу¬ стилось на кровать, затем наступила тишина, нарушаемая 603

лишь ровным дыханием разносчика, а через несколько ми¬ нут он уже опять захрапел, словно никто и не потревожил его. Тут как раз пришла смена. Часовой был уязвлен не¬ уважением разносчика к смерти. Передав сменившему его товарищу приказание сержанта, он сказал, уходя: — Можешь согреваться пляской, Джон. Слышишь, шпион-разносчик настроил свою скрипку; не успеешь огля¬ нуться, как и Бетти заведет шарманку. Шутка вызвала громкий смех у караульных. В эту ми¬ нуту дверь каморки отворилась, и снова показалась Бетти. Слегка пошатываясь, она направилась к кухне. — Стой! — крикнул часовой, схватив ее за платье.— Уж не спрятала ли ты шпиона у себя в кармане? — Разве не слышишь, как этот жулик храпит у меня в комнате, болван ты эдакий! — воскликнула Бетти, вся дрожа от ярости.— Так-то вы обращаетесь с поч¬ тенной вдовой — впустили к ней в комнату мужчину, лоботрясы! — Подумаешь! Не все ли тебе равно, если завтра его повесят. Слышишь, он и сейчас уже спит, а завтра уснет навек. — Убери лапы, разбойник! — завопила маркитантка, оставив в руках у солдата бутылку, которую ему удалось вырвать у нее.— Уж я найду на вас управу, я спрошу ка¬ питана Джека, он ли приказал поместить в мою комнату виселышка-шпиона! На мою вдовью кровать, ворюга ты этакий! — Тише, старая ведьма,— со смехом сказал солдат, на минуту отрываясь от бутылки, чтобы перевести дыха¬ ние.— Этак ты разбудишь джентльмена... Неужели ты мо¬ жешь потревожить последний сон человека? — Я пойду разбужу капитана Джека, разбойник окаянный, я приведу его сюда! Уж он-то наведет поря¬ док, всем вам не поздоровится за оскорбление одинокой сдовы! С этими словами, только вызвавшими у часовых смех, Бетти обошла сарай и нетвердой походкой отправилась искать защиты у своего любимца — капитана Лоутона. Однако ни капитан, ни маркитантка этой ночью тут больше не появлялись, и ничто уже не нарушало покоя разносчика: к удивлению всех караульных, он по-преж¬ нему громко храпел, показывая этим, что мысль о висе¬ лице ничуть его не волнует. 604

Глава XVIII О, Даниил здесь судит! Даниил! Почет тебе, о мудрый судия! Шекспир, «Венецианский купец» 1 Скиннеры поспешно следовали за капитаном Лоутоном к месту расположения кавалерийского отряда. Отчаянная храбрость, с какой капитан Лоутон служил своему делу, презрение к опасностям, которым он сам подвергался, сра¬ жаясь с врагом,— все это в соединении с исполинским ро¬ стом и суровым лицом создало ему репутацию страшного человека, не похожего на других офицеров. Его неустра¬ шимость принимали за свирепость, а горячность — за склонность к жестокости. Напротив, несколько милосерд¬ ных поступков майора Данвуди, а вернее, его неподкуп¬ ная справедливость дали кое-кому повод считать его чрез¬ мерно снисходительным. Лишь в очень редких случаях об¬ щественное мнение осуждает или одобряет человека дей¬ ствительно по заслугам. В присутствии Данвуди главарь шайки скиннеров ощу¬ щал неловкость, какую обычно испытывает порок перед лицом истинной добродетели; но едва лишь он вместе с Лоутоном вышел из «отеля», как сразу решил, что Лоутон одного с ним поля ягода и при случае может быть полезен. В обращении капитана была какая-то сумрачность, обма¬ нывавшая большинство людей, не знавших его близко. Не¬ даром в отряде многие говорили: «Капитан смеется только тогда, когда собирается кого-нибудь наказать». Подойдя к Лоутону поближе, мародер завел такой доверительный разговор: — Всегда полезно уметь отличать друзей от врагов. На это вступление капитан ответил лишь неопределен¬ ным звуком, что разбойник истолковал как знак одоб¬ рения. — Майор Данвуди,. видать, на хорошем счету у Ва¬ шингтона,— продолжал скиннер; в его тоне слышалось, однако, сомнение. — Некоторые так думают. — В Вест-Честере многие патриоты хотели бы, чтобы кавалерией командовал другой офицер. А что до меня, так 1 Перевод Т. Щепкиной-Куперник. 605

я бы мог оказать немало услуг Америке, ежели бы меня и моих молодцов порой прикрывали войска. Такие услуги, что в сравнении с ними поимка разносчика — сущие пу¬ стяки. — Вот как! Какие же это услуги? — А такие, что были бы не менее выгодны офицеру, чем нам,— ответил скиннер, бросив на капитана много¬ значительный взгляд. — И что вы можете сделать? — несколько нетерпе¬ ливо спросил Лоутон и ускорил шаг, чтоб спутники не услышали разговора. — А вот что: мы могли бы даже под дулами пушек славно поживиться неподалеку от расположения королев¬ ской армии, если бы виргинская кавалерия защитила нас от солдат де Ланей и прикрыла отступление, чтоб нам не отрезали путь со стороны Кингс Бриджа 1. — А я-то думал, что ковбои там все прибрали к рукам. — Понемногу и прибирают, но им приходится с нами делиться. Я был там два раза и заключил с ними согла¬ шение; в первый раз они поступили по совести, но во вто^ рой напали на нас и всю добычу захватили себе. — Какой бесчестный поступок! Неужто порядочный человек станет связываться с такими негодяями? — Приходится вступать в соглашение кое с кем из них, а не то мы можем завалиться; но, конечно, бесчестный че¬ ловек хуже последней скотины. А как по-вашему, майору Данвуди можно доверять? — В делах чести, вы хотите сказать? — Конечно. Знаете, ведь все были хорошего мнения об Арнольде 2, пока не поймали майора королевских войск. — Не думаю, чтоб майор Данвуди согласился продать своих, как это собирался сделать Арнольд, и вряд ли ему можно довериться в таком щекотливом деле, как ваше. — Я тоже так думаю,— заметил скиннер с самодоволь¬ ным видом, говорившим о том, что он в восторге от своей проницательности. Они подошли к довольно богатому фер¬ мерскому дому. Обширные строения во дворе были по тем временам совсем в хорошем состоянии. В сараях разме¬ 1 Кингс Бридж (по-англ. «королевский мост») — мост, соединявший Манхаттан с Вест-Честером. 2 Арнольд — американский генерал, собиравшийся выдать англичанам важную военную тайну; был разоблачен, когда за¬ держали английского шпиона Андре. 606

стились солдаты; под длинным навесом, защищавшим от пронизывающего северного ветра, стояли лошади и спо¬ койно жевали сено. Они были оседланы; и их можно было быстро взнуздать. Извинившись перед своими спутниками, Лоутон на минуту вошел в дом. Он вернулся, держа в руке обыкновенный конюшенный фонарь, и повел скиннеров в большой фруктовый сад, с трех сторон окружавший по¬ стройки. Мародеры молча шли за капитаном, полагая, что он ищет уединенное место, чтобы продолжить столь инте¬ ресный разговор, не опасаясь быть услышанными. Тут-то главарь шайки возобновил беседу, надеясь еще больше расположить к себе капитана и произвести на него впечатление человека с головой. — А как вы думаете, возьмут колонии в конце концов верх над королем? — спросил он с важным видом поли¬ тика. — Возьмут ли колонии верх? — повторил капитан за¬ пальчиво, однако сдержался и продолжал спокойно: — А как же иначе? Если французы помогут нам оружием и деньгами, мы прогоним королевские войска не позже чем через шесть месяцев. — Я тоже на это надеюсь. Тогда у нас будет свобод¬ ное правительство, и мы, борцы, получим награду. — Еще бы! — воскликнул Лоутон.— Ваши права не¬ оспоримы. А всех этих подлых тори, которые живут при- певаючи у себя дома и хлопочут только о своих фермах, по заслугам заклеймят позором. У вас, конечно, нет фермы? — Пока что нет, но худо будет, если я не обзаведусь домиком до заключения мира. — Верно. Тот, кто блюдет свои интересы, соблюдает интересы родины; превозносите свои заслуги, ругайте по¬ чем зря тори, и ставлю свои шпоры против ржавого гвоздя, что вам предложат в Вест-Честере должность клерка. — А не кажется ли вам, что люди из отряда Паул- динга1 сваляли дурака, не дав уйти адъютанту гене¬ рала? — уже отбросив всякую осторожность, спросил скиннер, обманутый простотой обращения Лоутона. — «Сваляли дурака»!—с горьким смехом вскричал Лоутон.—Еще бы: король Георг заплатил бы пм куда 1 Сторожевой отряд из трех человек под начальством Паул- динга, задержавший английского шпиона Андре, отказался отпус¬ тить его на свободу за взятку. 607

больше, чем конгресс,— ведь он богаче! Он даровал бы им и дворянство! Но, слава богу, в нашем народе живет за¬ мечательный дух. Люди, у которых нет ни гроша за ду¬ шой, действуют так, словно в награду за верность полу¬ чат все богатства Индии. Не все же такие мерзавцы, как ты, не то мы давно были бы уже рабами Англии! — Как! — отскочив, воскликнул скиннер и навел муш¬ кет на грудь Лоутона.— Меня предали, вы мне враг! — Негодяй! — крикнул Лоутон, и его сабля, зазвенев в ножнах, вышибла мушкет из рук скиннера.— Попробуй- ка еще раз прицелиться в меня, и я разрублю тебя по¬ полам. — Так вы не заплатите нам, капитан Лоутон? — спро¬ сил мародер, дрожа всем телом, потому что он увидел, как конные драгуны молча окружили его шайку. — Не заплатим? Ну как же, свое вы получите сполна! Вот деньги, которые полковник Синглтон прислал за по¬ имку шпиона.— И Лоутон с презрением бросил к ногам мародера мешок с золотом.— Сложите оружие, негодяи, и проверьте, все ли здесь на месте. Перепуганные бандиты выполнили приказ, и, пока они с жадностью считали гинеи, несколько солдат незаметно для них выбили кремни из их мушкетов. — Ну как, не надули вас? — нетерпеливо спросил ка¬ питан. — Нет, все деньги тут,— ответил главарь.— Теперь мы, с вашего позволения, разойдемся по домам. — Стой! Свое обещание мы выполнили, а теперь вос¬ становим справедливость. Мы заплатили вам за поимку шпиона, но накажем вас за поджоги, грабежи и убийства. Хватайте их, ребята, и всыпьте каждому по сорок горячих. Приказ не пришлось повторять. Со скиннеров мигом сорвали одежду и всех привязали недоуздками к яблоням. Обнажились сабли, и на землю, словно по волшебству, упало пятьдесят веток; самые гибкие из них тут же разо¬ брали драгуны, которые вызвались наказать грабителей. Капитан Лоутон отдал команду, и в саду началось настоя¬ щее столпотворение. Голос вожака заглушал крики осталь¬ ных, как видно по вине капитана Лоутона, напомнившего солдату, который сек этого бандита, что тот имеет дело с командиром и должен оказать ему особую честь. Экзеку¬ ция была произведена быстро и четко, по всем правилам, если не придавать значения тому, что каратели начали от¬ 608

считывать удары лишь после десятого или двенадцатого, так как, по их словам, сначала им надо было приноро¬ виться. Закончив успешно операцию, солдаты по прика¬ занию Лоутона позволили скиннерам одеться, а сами сели на коней, ибо отряд отправлялся в дозор к югу от Вест- Честера. — Вот видишь, приятель,— сказал капитан Лоутон вожаку,— в некотором смысле я могу и прикрыть тебя, когда надо. Если мы будем чаще встречаться, тебя всего покроют рубцами, может и не очень почетными, зато вполне заслуженными. Скиннер промолчал. Он схватил мушкет и велел своим дружкам поторапливаться. Они с мрачными лицами по¬ шли по направлению к поросшим густым лесом холмам, которые высились неподалеку. Взошла луна и ярко осве¬ тила драгунский отряд. Тут мародеры неожиданно повер¬ нули назад, прицелились и нажали курки. Маневр был замечен, и солдаты, услышав щелканье спущенных кур¬ ков, ответили на тщетную попытку открыть огонь изде¬ вательским смехом, а капитан крикнул во весь голос: — Ага, я знал, какие вы мошенники, и велел выбить кремни. — Зря не выбили и тот, что у меня в подсумке,— отозвался главарь, и в то же мгновенье раздался выстрел. Пуля оцарапала капитану ухо, но он только покачал голо¬ вой и, засмеявшись, сказал: — Промазал почти на милю! Один драгун заметил приготовления скиннера, кото¬ рый отстал от шайки во время неудачной попытки ото¬ мстить, и тотчас после выстрела пришпорил коня. До леса было совсем недалеко, но, чтобы удрать от скакав¬ шего за ним драгуна, разбойнику пришлось бросить и мушкет и мешок с деньгами. Солдат вернулся с добычей и хотел отдать деньги капитану, но тот отказался их взять и велел хранить, пока мародер не явится за своею собст¬ венностью. Впрочем, если бы он и явился, не очень-то легко было бы судебным властям новых штатов заставить драгун возвратить деньги, так как, не дожидаясь долго, сержант Холлистер честно разделил их между своими дра¬ гунами. Патрульные отправились в дозор, а капитан мед¬ ленно пошел к себе, собираясь отдохнуть. Вдруг он заме¬ тил между деревьями фигуру, быстрыми шагами направ¬ лявшуюся в ту сторону леса, где скрылись мародеры. 609

Круто повернув, бдительный воин подошел к ней. Легко представить себе удивлеиие капптана, когда в таком ме¬ сте и в такой поздний час он увидел маркитантку, — Что вы тут делаете, Бетти? Бродите во сне или гре¬ зите наяву? — вскричал драгун.— И вы не боитесь встречи с духом старушки Дженни на ее любимом пастбище? — Ах, капитан Джек,— сказала Бетти, произнося слова с присущим ей сильным ирландским акцентом; она так качалась, что не в силах была поднять голову.— И вовсе не Дженни мне нужна и не ее дух, а целебная травка для раненых. Ее надо сорвать, когда первые лучи лушд, упадот на землю, не то от нее не будет никакого проку. Травка растет вон там, под скалой, я хочу по¬ спеть, пока заклинанье имеет силу. — Безумица! Вам бы в постели лежать, а не бродить среди скал. Еще свалитесь, того и гляди, и все кости себе переломаете. Да и скиннеры убежали в ту сторону; если встретитесь с ними, они вас вздуют как следует в отместку за расправу, которую я им учинил. Шли бы лучше назад, матушка, да выспались как следует, утром мы трогаемся в путь. Бетти не послушалась этого совета. Описывая кривые, она продолжала брести по склону холма; при упоминании о скиннерах она на мгновение остановилась, но тотчас же двинулась дальше и вскоре исчезла среди деревьев. Когда Лоутон подошел к «отелю», стоявший у входа часовой спросил, не встретилась ли ему миссис Фленеган; он добавил, что опа прошла мимо, осыпая проклятиями своих мучителей, и все допытывалась, где капитан. Лоутон с удивлением выслушал часового. Казалось, его осенила какая-то новая Мысль; он было направился к фруктовому саду, но тут же вернулся назад; потом он стал шагать взад и вперед перед дверью, наконец быстро вошел в дом, не раздеваясь бросился на кровать и вскоре крепко уснул. Тем временем мародеры благополучно добрались до вершины холма и, рассыпавшись в разные стороны, скры¬ лись в лесной чаще. Увидев, что в этом месте можно не опасаться нападения — кавалеристы не взобрались бы на такую высоту,— вожак свистнул и собрал весь свой отряд. — Так вот,— начал один из разбойников, когда они разложили костер, чтобы согреться, ибо холод пробирал 610

все сильнее,— нашим делам в Вест-Честере крышка, надо убираться отсюда. Виргинская конница скоро здесь так разойдется, что нельзя будет и нос высунуть. — Я пущу из него кровь,— пробормотал вожак,— даже если это будет стоить мне жизни. — Что и говорить, в лесу ты герой! — вскричал дру¬ гой мародер, злобно расхохотавшись.— Чего же ты, мет¬ кий стрелок, промахнулся на расстоянии в тридцать ярдов! — Мне помешал драгун, который погнался за мной, не то я прихлопнул бы этого капитана Лоутона. К тому же я дрожал от холода, и моя рука потеряла твердость. — Скажи лучше — дрожал от страха, и ты не со¬ врешь. Зато мне уж, видно, никогда не станет холодно — спина горит, будто к ней приложили тысячу решеток для пытки огнем. — И ты готов все это стерпеть, может быть, даже по¬ целуешь розгу, которой тебя отстегали? — Не так-то просто ее поцеловать. Розга, которой меня отстегали, разлетелась вдребезги на моих плечах, и по найти такого кусочка, чтоб на нем поместились губы. Но уж лучше я потеряю половину своей шкуры, чем всю, да еще и уши в придачу. А так оно и будет, если мы еще раз разозлим этого бешеного виргинца. Видит бог, я хоть сей¬ час отдал бы ему столько кожи, что хватило бы на охот¬ ничьи сапоги, лишь бы вырваться живым из его рук! Знали бы мы раньше, лучше б нам держаться майора Данвуди — тому хоть меньше известно про наши дела, чем Лоутону. — Замолчи ты наконец, пустомеля! — гаркнул разъ¬ яренный главарь.— От твоей болтовни пухнет голова! Мало того, что нас ограбили и избили,— приходится еще терпеть твои глупости! Достань-ка лучше провизию, если что-нибудь осталось в мешке, и заткни себе глотку едой. Приказание было выполнено. Разбойники с громкими криками и стонами — так сильно у них болели спины — взялись за приготовления к скудному ужину. В расщелине скалы ярким пламенем горел костер; понемногу всо стали приходить в себя после поспешного бегства и соби¬ раться с мыслями. Наевшись и сбросив с себя лишнюю одежду, чтобы перевязать раны, скинперы начали строить планы мести. Они толковали битый час, но выполнение их 611

замыслов было связано с такой опасностью и требовало такого мужества, что, естественно, эти планы были отвер¬ гнуты. Нечего было и думать о том, чтобы застигнуть дра¬ гун врасплох,— они всегда были начеку; не было надежды и встретить капитана без его солдат — он всегда был занят делом или передвигался со своим отрядом с такой быстро¬ той, что столкнуться с ним можно было только случайно. К тому же мародеры никак не могли рассчитывать, что встреча кончится удачно именно для них. Драгунский ка¬ питан славился своей ловкостью, и, хотя земли Вест-Че- стера были изрезаны высокими холмами и речками, бес¬ страшный воин делал отчаянные переходы, и даже камен¬ ные стены не могли задержать атак южной кавалерии. Мало-помалу разговор принял иное направление, и нако¬ нец мародеры остановились на плане, который мог не только утолить их жажду мести, но и кое-чем вознаградить за хлопоты. Дело обсудили во всех подробностях, назна¬ чили час, уговорились, как действовать,— словом, преду¬ смотрели все, что требовалось для осуществления злодей¬ ского замысла. Вдруг где-то близко раздался громкий голос: — Сюда, капитан Джек, вот где эти негодяи! Они си¬ дят у костра... Скорее сюда, смерть грабителям! Слезайте с коней и стреляйте! Этих угрожающих слов было достаточно, чтобы все мудрые рассуждения вылетели у скиннеров из головы. Они мигом вскочили на ноги и помчались в глубь леса, а так как они заранее условились о месте встречи, то сразу разбежались во все стороны. Некоторое время слы¬ шался шум и голоса, но скиннеры умели быстро исчезать, и вскоре все звуки замерли вдали. Тут из темноты вынырнула Бетти Флснеган; с полным спокойствием она стала собирать провизию и одежду — все то, что побросали скиннеры, потом уселась и с боль¬ шим удовольствием поужинала. С часок она сидела, под¬ перев голову руками и глубоко задумавшись; затем ото¬ брала себе по вкусу кое-какие вещи и двинулась в ча¬ щу. Пламя костра отбрасывало мерцающий свет на бли¬ жайшие скалы, пока не догорела последняя головня, но скоро наступила тишина, и все вокруг погрузилось во мрак.

Глава XIX Сомненья наполняют грудь, От скорбных мыслей не уснуть, Остаться — смерть, уйти — безумье, Скорее прочь, Ьставь раздумья. Лапландская любовная песня Товарищи майора Данвуди крепко сцали, позабыв обо всех волнениях и опасностях, но сам майор был встрево^ жен и то и дело просыпался. Истомленный беспокойно проведенной ночью, Данвуди поднялся со своей жесткой постели, на которую бросился накануне как был, в одежде, и, не разбудив никого, вышел из дому, надеясь, что све¬ жий воздух принесет ему облегчение. Мягкие лучи луны уже начали бледнеть в свете раннего утра; ветер стих, а легкий туман предвещал еще один из тех теплых дней, которые в этом непостоянном климате со сказочной бы¬ стротой сменяют бурю. Час, назначенный для выступле¬ ния отряда, еще не настал, и Данвуди, предоставив своим воинам отдыхать, побрел в сторону сада, где ночью дра¬ гуны выпороли скиннеров, размышляя о своем сложном положении, в котором долг столкнулся с любовью. Хотя он нисколько не сомневался в чистых намерениях Генри Уортона, однако он не был уверен, что военный_трибунал разделит это мнение; Данвуди не только мучила мысль о судьбе Генри — он прекрасно понимал, что смертный при¬ говор навсегда лишит его надежды на брак с сестрой осуж¬ денного. Накануне вечером Данвуди отправил нарочного к полковнику Синглтону с донесением о взятии в плен анг¬ лийского капитана; написав, что считает его невиновным, майор спрашивал у начальника, как поступить с пленным. Приказ полковника вот-вот должен был прийти, и, по мере того как приближалась роковая минута, которая могла лишить друга его покровительства, волнение Данвуди все возрастало. В таком душевном смятении он прошел через сад и задержался у холмов, под защиту которых бежали скиннеры. Все еще не отдавая себе отчета, где он оказался, Данвуди хотел было повернуть назад, но тут его остано¬ вил повелительный окрик: — Стой, или смерть тебе! Данвуди, пораженный, обернулся и увидел неподалеку от себя, на выступе скалы, человека, целившегося в пего 013

из мушкета. Дневной свет еще только разгорался, и трудно было что-нибудь разглядеть в окружающем мраке; однако пристальнее всмотревшись в силуэт незнакомца, Данвуди, к своему удивлению, узнал разносчика. Он мгновенно по¬ нял, какая опасность ему угрожает, но, не желая просить о пощаде или бежать, если бы это и было возможно, с твердостью сказал: — Если хочешь меня убить — стреляй* пленником твоим я не стану. — Нет, майор Данвуди,— ответил разносчик, опуская ружье,— я не собираюсь ни убивать вас, ни брать в плен. — Тогда чего же ты хочешь, загадочное существо? — спросил майор, с трудом заставляя себя поверить, что пе¬ ред ним человек, а не призрак, созданный воображением. — Чтобы вы не думали обо мне дурно,— с чувством сказал разносчик.— Мне хотелось бы, чтоб все хорошие люди судили меня по справедливости. — Разве тебе не все равно, как судят о тебе люди? Ты, кажется, недосягаем для их суда. — Когда господь находит нужным, он сохраняет жизнь своим слугам,— торжественным тоном произнес разнос¬ чик.— Несколько часов назад я был вашим пленником и мне угрожала виселица, теперь вы в моей власти, но вы свободны, майор Данвуди. В этих скалах прячутся люди, которые не обойдутся с вами так милостиво, как я. Какой толк был бы вам от вашей сабли, если у меня в руках ружье? Послушайтесь совета того, кто никогда не делал и не сделает вам зла: не подходите к лесной опушке один и пешком. — У тебя, наверное, есть друзья, которые помогли тебе бежать, и они не так великодушны, как ты? — Нет... нет... я совсем одинок... Меня знают только бог и он. — Кто — он? — спросил майор с нескрываемым ин¬ тересом. — Никто,— овладев собой, ответил разносчик.— Но у вас иная судьба, майор Данвуди. Вы молоды и счастливы, есть люди, которые вам дороги, они недалеко отсюда. Тем, кого вы любите больше всего, угрожает опасность... У них в доме и за его стенами. Удвойте осторожность, усильте дозоры и молчите... Если я скажу больше, вы при вашем недоверии ко мне заподозрите ловушку. Охраняйте тех, кто вам всего дороже! 614

В силуэте незнакомца Данвуди, к своему удивлению, узнал разносчика.

С этими словами он выстрелил в воздух и бросил ру¬ жье к ногам Данвуди. Когда дым рассеялся и Данвуди, едва придя в себя от удивления, посмотрел на скалу, там никого не было. Конский топот и трубные звуки вывели молодого офи¬ цера из оцепенения, в которое повергла его эта странная сцена. Выстрел услышали дозорные и подняли тревогу. Данвуди поспешил вернуться в лагерь, где застал всех под ружьем, наготове к выступлению; отряд ждал только своего командира. Офицер, распоряжавшийся приготовле¬ ниями к казни шпиона, приказал сорвать вывеску «Отель Фленеган», и столб был превращен в виселицу. Данвуди сказал, что выстрелил он сам из ружья, видимо брошен¬ ного удиравшими скиннерами,— он уже знал о том, как капитан Лоутон расправился с ними,— а о своей встрече с разносчиком решил промолчать. Офицеры предложили майору совершить казнь над шпионом прежде, чем отряд тронется с места. Данвуди все еще казалось, что ему привиделся сон. Однако он по¬ шел с группой офицеров вслед за Холлистером к темнице разносчика. — Ну, сэр,— сказал майор часовому, караулившему у двери,— надеюсь, пленник в целости и сохранности? — До сих пор дрыхнет,— ответил солдат,— да так храпит, что я чуть не прослушал тревогу. — Отвори дверь и выведи его. Дверь тут же отворили, и, к величайшему удивлению честного сержанта, в каморке оказался немалый беспоря¬ док; на кровати валялся сюртук разносчика, а большая часть гардероба Бетти была раскидана по полу. Сама она крепко спала в том самом наряде, в каком ее видели в по¬ следний раз,— недоставало только неизменной черной на¬ колки, украшавшей ее голову днем, а ночью, как все ду¬ мали, служившей ей чепчиком. Шум и восклицания раз¬ будили маркитантку. — Вам чего, завтракать захотелось? — протирая глаза, спросила она.— Вид у вас такой, будто вы готовы слопать меня живьем. Потерпите малость, соколики мои, и я такое жаркое вам подам, что пальчики оближете. — Жаркое! — вскричал сержант, забыв о своих рели¬ гиозных воззрениях и о присутствии офицеров.— Мы тебя зажарим, чертовка! Это ты помогла треклятому разносчику бежать? 616

—* Ах, чтоб ты провалился заодно с этим окаянным разносчиком! Это я-то чертовка, мистер сержант? — заво¬ пила Бетти, которую нетрудно было вывести из себя.— Что еще за разносчики такие, кто бежал, куда бежал? А я тут при чем? Я могла бы стать женой торговца и ходила бы в шелку, кабы у меня хватило ума выйти за Соуни Мак- Твила, а не таскаться следом за бессовестными драгунами, у которых нет никакого уважения к одинокой вдове. — Негодяй бросил мою библию,— сказал сержант, под¬ нимая с пола книгу.— Вместо того чтоб ее читать да гото¬ виться к смерти, как подобает христианину, он замышлял побег. — А кому охота дожидаться, пока его повесят, как со¬ баку! — вскричала Бетти, начиная понимать, что случи¬ лось.— Не всякому на роду написан такой конец, как вам, мистер Холлистер. — Молчать! — приказал Даивуди.— В этом деле, джентльмены, надо как следует разобраться. Здесь нет другого выхода, кроме двери, и разносчик мог выйти лишь в том случае, если часовой помог ему бежать или уснул на посту. Позвать всю стражу! Часовые были уже свободны, но любопытство удержи¬ вало их возле сарая; все они в один голос стали уверять, что никто из кладовой не выходил. Только первый часовой признался, что мимо него прошла Бетти, и в свое оправ¬ дание сослался на приказ не задерживать ее. — Ты лжешь, разбойник ты эдакий, лжешь! — вскри¬ чала Бетти, прислушавшись к объяснениям.— Ты хочешь опозорить почтенную вдову. Как ты смеешь говорить, будто я шатаюсь в полночь по лагерю! Да я всю ночь про¬ спала тут, как невинный младенец! — Смотрите, сэр,— сказал сержант, почтительно обра¬ тившись к Данвуди,— в моей библии что-то написано, а раньше там ничего не было, у меня ведь нет семьи, я не записывал семейных событий и не потерпел бы маранья в такой священной книге. Один офицер прочитал вслух: — Заявляю, что ежели мне удастся освободиться, то лишь благодаря помощи господа, и я смиренно вверяю себя его покровительству. Мне пришлось взять кое-что из платья этой женщины, и в своем кармане она найдет воз¬ награждение. Написанное я удостоверяю своей подписью. Гарви Бёрч. 617

— Как,— завопила Бетти,— этот вор обобрал одино¬ кую вдову! Повесьте его... Поймайте и повесьте его, майор, коль есть правда и справедливость в нашей стране! — Загляните-ка в свой карман,— сказал один моло¬ дой офицер, безмятежно наслаждавшийся этой сценой. — Фу ты черт! — воскликнула маркитантка, доставая из кармана гинею.— Что за сокровище этот разносчик! Пошли ему господь долгие годы и бойкой торговли! Спа¬ сибо, что взял мое тряпье, а если его когда-нибудь пове¬ сят, то я скажу, что на свободе гуляют преступники по¬ чище его. Дапвуди повернулся к выходу и увидел капитана Лоу¬ тона. Сложив руки па груди, тот в глубоком молчании на¬ блюдал за происходившим. Сосредоточенный вид капитана, обычно порывистого и стремительного, поразил Данвуди. Взгляды их встретились, и, отойдя в сторону, оба не¬ сколько минут о чем-то тихо переговаривались. Потом Данвуди пошел в «отель» и отпустил часовых. Сержант Холлистер остался один на один с маркитанткой, а так как гинея с лихвой возмещала понесенный Бетти урон, на¬ строение у нее было превосходное. Она уже давно с неж¬ ностью поглядывала на ветерана и про себя вознамери¬ лась покончить со своим щекотливым положением в от¬ ряде, сделав сержанта преемником своего покойного су¬ пруга. С некоторых пор сержанту, видимо, льстило оказы¬ ваемое ему предпочтение, и Бетти, подумав, что ее запаль¬ чивость могла обидеть поклонника, решила непременно загладить свою вину. К тому же при всей ее грубости и неотесанности она обладала женским чутьем, которое подсказывало ей, что в минуты примирения женщина укрепляет свою власть над мужчиной. Итак, чтобы умило¬ стивить сержанта, она налила стаканчик своей любимой смеси и поднесла ему со словами: — Маленькая перебранка промеж друзей — сущий пу¬ стяк, сами знаете, сержант; я больше всего ругала Майкла Фленегана, когда крепче всего любила его. — Майкл был хороший человек и храбрый вояка,— заметил сержант, осушив стакан.— Он пал, когда наш эскадрон прикрывал его полк с фланга; я в тот самый день проезжал мимо его тела. Бедняга! Он лежал на спине, и лицо у него было такое спокойное, точно он умер на¬ туральной смертью, после того как целый год пил без просыпу. 618

— О, Майкл был истинный пропойца, можете не со¬ мневаться; когда двое таких, как мы с ним, наваливались на выпивку, все запасы кончались. Но вы, мистер Хол¬ листер, человек непьющий и рассудительный и были бы мне настоящим помощником. — Ах, миссис Фленеган, мне так хочется поговорить с вами о том, что камнем лежит у меня на сердце, и я го¬ тов вам открыться, ежели бы удосужитесь выслушать меня. — Выслушать! — нетерпеливо воскликнула Бетти. — Да я могу слушать вас целый день, сержант, хотя бы из- за этого офицерам не пришлось проглотить больше ни ку¬ сочка. Но выпейте еще чуток, дорогой, это придаст вам храбрости. — Я уж и так осмелел,— отклоняя угощение, сказал ветеран.— Как вы думаете, Бетти, я и вправду запер вчера в этой комнате шпиона-разносчика? — Кого же еще, коль не его, милок? — А нечистого! — Как, самого дьявола? — Да, самого Вельзевула, прикинувшегося разносчи¬ ком, а те, кого мы припяли за скиннеров, были его бесе- нятами. — Конечно, дорогой сержант, это вы верно говорите; когда скиннеры шляются по Вест-Честеру, они сущие бесы. — Миссис Фленеган, я хочу сказать, это были настоя¬ щие бесы во плоти; только дьявол мог знать, что нам не терпится арестовать разносчика Бёрча, вот он и принял его обличье, чтобы попасть к вам в комнату! — А на кой я могла ему понадобиться! — крикнула в сердцах Бетти.— Мало тут в отряде дьяволов, чтобы яв¬ лялся еще один из преисподней пугать одинокую вдову! — Счастье ваше, Бетти, что ему было дозволено уйти. Ведь он вышел через дверь, приняв ваш вид, а это пока¬ зывает, какая вас ждет судьба, если вы не измените свою жизнь. Я видел, как он задрожал, когда я дал ему святую книгу. Разве стал бы добрый христианин пи¬ сать что-нибудь в библии, кроме пометок о рождении, смерти и других таких летописей, как вы думаете, доро¬ гая Бетти? Маркитантке понравилось деликатное обращение ее из¬ бранника, но рассердили намеки на ее образ жизни. Од- 619

нако она сдержала гнев и с присущей ее соотечественни¬ кам живостью отпарировала: — Неужто дьявол заплатил бы за платье, да еще с лихвой, а?.. — Деньги эти, без сомнения, фальшивые,— заметил солдат, несколько сбитый с толку доказательством чест¬ ности того, о ком он был самого низкого мнения.— Он и меня соблазнял блестящей монетой, но господь дал мне силу устоять. — Моя золотая монета, кажись, настоящая, да я все равно обменяю ее нынче у капитана Джека. Ему нипочем и дьяволы и черти! — Бетти, Бетти,— отозвался сержант,— не говорите так неуважительно о нечистом! Он всегда тут как тут и разозлится на вас за ваши слова. — Еще чего! Коли у него есть хоть малость души, он не обидится на бедную одинокую вдову, если она подко- вырнст его словечком; я уверена, ни один христианин не был бы на меня в обиде. — Но у нечистого нет души, ведь он хочет погубить род человеческий,— сказал сержант, с ужасом оглядываясь назад,— лучше всего водить дружб>у со всеми. Никто не знает наперед, что может случиться. Право же, человек не мог бы выйти отсюда и незаметно пройти мимо часовых; это грозное предостережение для вас, Бетти, а вы... Тут разговор прервали: явился солдат с приказом не¬ медленно подавать завтрак, и маркитантка рассталась с сержантом; она — втайне надеясь, что проявленное им участие носит более земной характер, чем он хотел по¬ казать; он — решив приложить все усилия, чтобы вырвать душу маркитантки из когтей нечистого, который слоняется по лагерю в поисках жертв. Во время завтрака примчалось несколько гонцов; один доставил донесение о численности и цели вражеской экспе¬ диции, которая расположилась на берегу Гудзона; другой привез распоряжение полковника Синглтона отправить капитана Уортона под конвоем драгун к первому посту в горах. Это письмо, или, вернее, строгий приказ, не допу¬ скавший никаких возражений, вконец огорчил Данвуди. Образ Френсис, отчаявшейся и глубоко несчастной, по¬ стоянно стоял у него перед глазами; сотни раз готов он был сесть на коня и поскакать к «Белым акациям», но какое-то безотчетное чувство удерживало его. Небольшой 620

эскорт под командованием офицера отправился в коттедж за Генри Уортоном, чтобы доставить его к месту назна¬ чения; с тем же офицером Данвуди передал Генри письмо, в котором ободрял своего друга, уверяя, что тому нечего опасаться и что сам он будет неустанно хлопотать за него. Лоутон с частью драгун был оставлен в деревне при ране¬ ных; основной же отряд сразу после завтрака покинул ла¬ герь и выступил к Гудзону. Данвуди несколько раз повто¬ рил Лоутону свои наставления, снова и снова перебирая в уме каждое слово разносчика и стараясь проникнуть в их загадочный смысл, но не пришел ни к какому выводу, а откладывать свой отъезд у него больше не было повода. Вдруг он вспомнил, что не распорядился насчет полков¬ ника Уэлмира и, вместо того чтобы двинуться за отрядом, поддался искушению и повернул коня на дорогу, ведущую к «Белым акациям». Лошадь Данвуди была быстра, как вет.ер,— казалось, не прошло и минуты, как перед ним от¬ крылась уединенная долина. Когда он спускался по склону холма, вдали промелькнули фигуры Генри Уортона и сопровождавших его драгун, цепочкой проходивших в ущелье, которое вело к постам в горах. Это зрелище взбу¬ доражило Данвуди, и он поскакал еще быстрее; он круто обогнул выступ скалы и вдруг натолкнулся на ту, которой были заняты .его мысли. Френсис издали следила за кон¬ воем, уводившим ее брата, а когда он скрылся из виду, она почувствовала, что лишилась самого дорогого для нее на свете. Необъяснимое отсутствие Данвуди и потрясение, вызванное разлукой с Генри при таких ужасных обстоя¬ тельствах, сломили ее мужество; она опустилась на при¬ дорожный камень и зарыдала так, что, казалось, ее сердце вот-вот разорвется. Данвуди соскочил с коня, закинул по¬ водья ему на шею и в одно мгновение очутился подле пла¬ чущей девушки. — Френсис... моя Френсис! — вскричал он.— Зачем так отчаиваться! Пусть вас не пугает положение брата. Как только я выполню порученное мне дело, я кинусь к ногам Вашингтона и умолю его освободить Генри. Отец нашей родины не откажет в такой милости одному из своих любимых питомцев. — Благодарю вас, майор Данвуди, за сочувствие к мо¬ ему бедному брату,— сказала дрожащая Френсис; она встала, вытерла слезы и с достоинством добавила: — Но вы не должны так говорить со мной. 621

- Не должен! Разве вы не моя невеста... с согласия вашего отца, тети, брата... И разве сами вы не дали со¬ гласия, моя дорогая Френсис! — Я не хочу становиться между вами и другой жен¬ щиной,— возможно, она имеет больше прав на вашу при¬ вязанность. Никто, клянусь, никто, кроме вас, не имеет на меня прав! — горячо воскликнул Данвуди.— Одной вам принад¬ лежит мое сердце. — У вас такой большой опыт, и вы так успешно им пользуетесь, что вам ничего не стоит обманывать нас, до¬ верчивых женщин,— произнесла Френсис, делая отчаян¬ ное усилие улыбнуться. — Так говорят только с негодяем, мисс Уортон. Когда я обманывал вас? Каким опытом пользовался, чтобы по¬ корить ваше чистое сердце? — Так почему же майор Данвуди с некоторых пор стал избегать дом отца своей невесты? Разве он забыл, что в этом доме один его друг прикован к постели, а другой — поражен глубокой печалью? Неужели он не помнит, что там живет его будущая жена? Не боится ли он встречи с другой, которая могла бы предъявить на него права? О, Пейтон, Пейтон, как жестоко я в вас ошиблась! Со слепой доверчивостью молодости я видела в вас оли¬ цетворение благородства, отваги, великодушия и вер¬ ности. — Я понимаю, Френсис, что ввело вас в заблужде¬ ние! — воскликиул Данвуди, и кровь бросилась ,ему в лицо.— Но вы несправедливы ко мне. Клянусь тем, что мне дороже всего на свете, вы несправедливы ко мне! — Не клянитесь, майор Данвуди,— прервала его Френсис, и в ее кротких глазах вспыхнуло выражение женской гордости,— прошло то время, когда я верила клятвам. — Мисс Уортон, неужто вы хотели бы, чтобы я, словно фат, хвастался тем, что могло бы вернуть мне ваше распо¬ ложение, но уронило бы меня в собственных глазах? — Не обольщайтесь, вернуть мое расположение не так легко, сэр,— сказала Френсис, сделав несколько шагов в сторону дома. — Мы говорим друг с другом в последний раз... Но отец... быть может, отец пожелает увидеться с родственником моей матери. — Нет, мисс Уортои, теперь мне нельзя войти в его 622

дом, я сейчас не ручаюсь за себя. Вы гоните меня, Френ¬ сис, и я в полном отчаянии. Я иду в очень опасный поход и могу погибнуть. Если судьба будет ко мне сурова, от¬ дайте справедливость хотя бы моей памяти. Помните — до последнего вздоха я буду желать вам счастья. С этими словами он сунул ногу в стремя, но девушка остановила его взглядом, казалось проникшим в самую глубину его души. — Пейтон, майор Данвуди,— сказала она,— неужели вы можете забыть, что служите святому делу? Долг перед богом, перед родиной должен удерживать вас от опромет¬ чивых поступков. Вы нужны родине, кроме того...— Голос ее задрожал, и она умолкла. — Кроме того? — повторил молодой человек и бро¬ сился к ней, протягивая руки. Но Френсис уже справилась с волнением; она холодно отстранила его и снова пошла к дому. — Так вот мы как расстаемся! — но помня себя от горя, крикнул Данвуди.— Неужели вы так презираете меня, что можете быть ко мне столь жестокой! Нет, вы никогда не любили меня и хотите оправдать свое непо¬ стоянство, упрекая меня в том, чего вы не желаете объяс¬ нить! Френсис замерла на месте и устремила на жениха взор, полный такой душевной чистоты, что пристыженный Дан¬ вуди готов был на коленях молить о прощении; приказав ему жестом молчать, она сказала: — В последний раз выслушайте меня, майор Данвуди! Очень горько вдруг узнать, что есть кто-то лучше тебя, и я это недавно испытала. Вас я ни в чем не вишо... ни в чем не упрекаю, даже в мыслях. Я недостойна вас, даже если бы имела право на ваше сердце. Такая робкая, сла¬ бая девушка, как я, не может дать вам счастья. Да, Пей¬ тон, вы родились для великих и славных дел, отважных, блистательных подвигов, и вы должны соединить свою судьбу с подругой, похожей на вас,^* с такой, что спо¬ собна побороть в себе женскую слабость. Я была бы для вас обузой, которая тянула бы вас вниз, меж тем как с другой спутницей вы сможете воспарить к вершииам зем¬ ной славы. Такой женщине я добровольно, хотя не могу сказать, что с радостью, уступаю вас; и молю бога, стра¬ стно молю, чтоб с ней вы были счастливы. — Прелестная фантазерка! — воскликнул Данвуди.— 623

Вы не знаете ни себя, ни меня. Только такую нежную, кроткую, беззащитную женщину, как вы, могу я любить. Не обманывайтесь ложными представлениями о великоду¬ шии, которое сделает меня несчастным. — Прощайте, майор Данвуди,— сказала взволнован¬ ная девушка и на миг остановилась, чтобы перевести ды¬ хание,— забудьте, что когда-то знали меня. И помните о своем долге перед нашей истекающей кровью родиной. Будьте счастливы! — Счастлив! — с горечью повторил молодой офицер, глядя вслед легкой фигурке, которая скользнула в ка¬ литку и исчезла за кустарником.— Нечего сказать — сча¬ стлив! Он вскочил в седло, пришпорил коня и скоро догнал свой эскадрон, медленно двигавшийся по горной дороге к берегам Гудзона. Как ни тяжело было Данвуди после столь неожидан¬ ного исхода его свидания с невестой, ему все же было несравненно легче, чем ей. Острым взором ревнивой любви Френсис без труда открыла, что Изабелла Синглтон неравнодушна к Данвуди. Застенчивая, стыдливая, она не могла и вообразить себе, что Изабелла испытывает не¬ разделенную страсть. Пылкой Френсис было чуждо при¬ творство, и она сразу заметила, что молодой человек смот¬ рит на нее с восхищением. Но Данвуди пришлось долго и упорно искать ее расположения, доказывать ей свою неж¬ ную преданность, прежде чем он добился взаимности. Ответная любовь была безраздельной, всепоглощающей. Удивительные события последних дней, изменившееся по¬ ведение жениха, его загадочное к ней равнодушие и, главное, романтическая влюбленность Изабеллы пробу¬ дили в душе Френсис новые чувства. Ужасаясь при мысли, что Данвуди ей неверен, она в то же время со скромно¬ стью, свойственной чистым натурам, стала сомневаться в собственных достоинствах. В минуты самоотречения ей казалось, что она способна с легкостью уступить своего жениха другой, более достойной его женщине, но может ли воображение заглушить голос сердца! Едва Данвуди скрылся, как наша героиня ощутила всю глубину своего несчастья, и если обязанности командира несколько от¬ влекали Данвуди от мыслей о своем горе, то у Френсис не Гыло этого утешения; заботы, которых требовала от нее привязанность к отцу, не приносили ей облегчения. 624 <20

Отъезд сына едва не лишил мистера Уортона послед¬ ней капли энергии, и понадобилась вся сила любви доче-» рей, чтобы поддержать в нем еле теплившуюся жизнь. Глава XX На похвалы, на лесть ее ловите, Чернавку божьим ангелом зовите,—: На то мужчине и дается речь, Чтоб мог он в сети женщину завлечь. Шекспир, «Два веронца» 1 Приказав капитану Лоутону остаться с сержантом Хол¬ листером и двенадцатью драгунами охранять раненых и тяжелый обоз, Данвуди не только выполнил распоряже¬ ния, отданные ему в письме полковником Синглтоном, но и позаботился о своем пострадавшем от ушибов товарище. Напрасно Лоутон клялся, что он в силах выполнить лю¬ бую задачу, и уверял, что его солдаты не пойдут в атаку за Томом Мейсоном с такой охотой и рвением, как за ним самим,— его начальник остался непоколебим, и- раздоса¬ дованный капитан вынужден был скрепя сердце подчи¬ ниться. Перед выступлением Данвуди повторил ему свою просьбу хорошенько следить за обитателями «Белых ака¬ ций» и оберегать их; а в случае, если поблизости будет замечено что-нибудь подозрительное, майор приказал капитану покинуть лагерь и перебраться с отрядом в усадьбу мистера Уортона. Слова разносчика заронили в сердце Данвуди смутную тревогу за обитателей коттеджа, хотя он и пе представлял себе, какая им может грозить опасность и откуда ее следует ожидать. Вскоре отряд ушел, а капитан остался. Он шагал взад и вперед перед «отелем», проклиная в душе судьбу, кото¬ рая обрекла его на бесславную праздность как раз в ту минуту, когда появилась надежда на встречу с врагом. Изредка он отвечал на вопросы Бетти, а та, сидя у окна, то и дело пронзительным голосом спрашивала его о по¬ дробностях бегства разносчика: оно все еще казалось ей непостижимым. Тут к капитану подошел доктор Ситгривс; 1 Перевод В. Левина. 21 Фенимор Купер. Том III 625

все это время он занимался своими пациентами, которых разместили довольно далеко от постоялого двора, и не по¬ дозревал ни о том, что без него произошло, ни об уходе отряда. — Куда девались часовые, Джон? — спросил он, с удивлением озираясь вокруг.— И почему вы остались один? — Ушли, все ушли! Данвуди увел их к реке. А нас с вами оставили охранять раненых и женщин. — Я очень рад,— сказал доктор,— что у майора Дан- вуди хватило благоразумия не перевозить раненых. Эй вы, миссис Элизабет Фленеган, дайте-ка мне чего-нибудь по¬ есть, я очень голоден! И поскорей, мне еще предстоит вскрывать труп. — Эй вы, мистер доктор Арчибальд Ситгривс,— отве¬ чала тем же тоном Бетти, высовывая в разбитое кухонное окошко свое краснощекое лицо,— вы, как всегда, опоздали; здесь можно закусить только шкурой Дженни да еще тем трупом, о котором вы говорите. — Женщина,— ответил доктор в сердцах,— вы, верно, принимаете меня за людоеда! Как вы смеете так разгова¬ ривать со мной? Уймите ваш мерзкий язык и дайте по¬ скорей что-нибудь подходящее для пустого желудка. — И вы думаете, что обед тотчас же выскочит на стол, будто ядро из пушки? — ответила Бетти, подмигивая ка¬ питану.— А я говорю, что вам придется поголодать, пока я не приготовлю для вас кусок шкуры Дженни. Ребята слопали все подчистую. Тут в разговор вмешался Лоутон и, желая восстановить мир, стал уверять доктора, что уже послал людей за про¬ виантом для отряда. Это заявление немного утихомирило хирурга, а вскоре он и вовсе забыл про голод и объявил, что немедля при¬ ступит к вскрытию трупа. — А чей же это труп? — спросил Лоутон. — Разносчика,— ответил Ситгривс, взглянув на столб, с которого сняли вывеску.— Я велел Холлистеру устано¬ вить помост на такой высоте, чтобы шея не сместилась, когда труп опустится вниз, и теперь постараюсь сделать из него самый хорошенький скелетик во всех Северных Штатах. У парня много достоинств и кости хорошо со¬ членены. Уж я превращу его в настоящего красавчика. Я давно мечтал послать что-нибудь в этом роде на память 626

моей старой тетушке в Виргинию — она была очень добра ко мне, когда я был еще мальчишкой. — Черт возьми! — воскликнул Лоутон.— Неужели вы собираетесь послать старой леди кости мертвеца? — А почему бы и нет? — ответил доктор.— Разве есть в природе что-нибудь совершеннее тела человека? А ске¬ лет можно назвать его первоосновой. Но что же вы сде¬ лали с трупом? — Он тоже исчез. — Как исчез? Кто посмел унести мою собственность? — Не иначе, как сам дьявол,— заметила Бетти.— По¬ годите, вас он тоже скоро унесет, не спросивши у вас раз¬ решения. — Помолчи-ка ты, ведьма! — сказал Лоутон, давясь от смеха.— Как ты смеешь так разговаривать с офицером? — А зачем он назвал меня мерзкой Элизабет Флене- ган? — закричала маркитантка и с презрительной грима¬ сой прищелкнула пальцами.— Друга я помню целый год, а врага не забуду целый месяц. Однако доктора не трогали ни дружба, ни вражда мис¬ сис Фленеган: он думал только о своей потере, и Лоутону пришлось наконец объяснить своему приятелю, что без него произошло. — И это счастье для вас, драгоценный мой доктор,— воскликнула Бетти, когда капитан закончил рассказ.— Сержант Холлистер столкнулся с ним лицом к лицу и уве¬ ряет, что это был дьявол, а вовсе не разносчик, или, вер¬ нее, тот торговец, что разносит повсюду ложь, воровство п прочий непотребный товар. Хороши бы вы были, кабы вздумали потрошить самого сатану, если б только майору удалось его повесить. Да, нелегко бы вам пришлось, уж наверное обломали бы свой нож! Ситгривс потерпел двойное разочарование: ему не уда’* лось ни пообедать, ни заняться любимым делом, и он за¬ явил, что в таком случае отправится в коттедж и посмот¬ рит, как чувствует себя капитан Синглтон. Лоутон вы¬ звался его сопровождать, они сели на лошадей и вскоре выехали на дорогу; однако доктору пришлось выслушать еще немало насмешек Бетти, прежде чем ее голос замер вдали. Некоторое время всадники ехали молча, но Лоутон видел, что его спутник сильно помрачнел, обманувшись в своих ожиданиях и попав на острый язычок маркитантки, а потому постарался его развлечь. 627

— Вчера вечером вы начали петь прелестную пес¬ ню, Арчибальд,— сказал он,— но вас прервали люди, ко¬ торые привели разносчика. Намек на Галена был очень кстати. — Я так и знал, что песня вам понравится, Джек, когда винные пары вылетят у вас из головы. Поэзия — благородное искусство, хотя ей недостает ясности точных наук и полезности естественных. Рассматривая поэзию с точки зрения жизненных потребностей человека, я скорее назвал бы ее средством размягчающим, чем подкрепляю¬ щим. — Однако в вашей оде было много пищи для подкреп¬ ления ума. — Мою песню ни в коем случае нельзя назвать одой; я считаю ее классической балладой. — Весьма возможно,— заметил капитан,— но, прослу¬ шав лишь один куплет, трудно определить характер всего произведения. Тут доктор невольно начал откашливаться и прочищать горло, вовсе не думая о том, к чему он делает эти приго¬ товления. Капитан устремил темные глаза на приятеля и, видя, что тот все еще не успокоился и недовольно вертится в седле, продолжал: — Кругом тишина и дорога пустынна, почему бы вам теперь не закончить свою песню? Никогда не поздно на¬ верстать упущенное. — Дорогой мой Джон, если я могу рассеять этим за¬ блуждения, которым вы предаетесь в силу привычки и по легкомыслию, то с большой радостью исполню вашу просьбу. — Сейчас мы подъедем к скалам по левой стороне до¬ роги, там эхо усилит ваш голос, и мое удовольствие еще увеличится,— заметил Лоутон. Получив такое поощрение и считая, что он и вправду с большим вкусом сочиняет стихи и поет, доктор весьма серьезно приготовился выполнить свою задачу. Он еще раз откашлялся и как бь1 настроил свой голос, а затем не мешкая принялся за дело, к тайной радости Лоутона: Когда стрела любви... — Тш-шш-шш!..— внезапно прервал его капитан,— Что это за шорох среди скал? 628

— Наверное, это трепещет мелодия. Мощный голос по¬ добен дыханию ветра,— ответил доктор и продолжал: Когда стрела любви... — Слушайте!..—закричал Лоутон, останавливая ло¬ шадь. Он не успел промолвить и слова, как вдруг к его но¬ гам упал камень и, никому не причинив вреда, скатился с дороги. — Это дружеский выстрел!—воскликнул капитал.— Ни снаряд, ни сила удара не говорят о злых намерениях. — Удар камнем обычно причиняет только контузию,— заметил доктор, тщетно оглядываясь по сторонам, чтобы увидеть, чья рука метнула этот безобидный снаряд.— Уж не метеорит ли упал с неба? Кругом, кроме нас с вами, нет ни души. — Ну, за этими скалами мог бы спрятаться целый полк,— возразил капитан и, спрыгнув с коня, поднял камень. — Э, да тут, кажется, есть и объяснение тайны,— ска¬ зал он, увидев записку, искусно привязанную к обломку скалы, так неожиданно упавшему к его ногам; развернув ее, Лоутон прочел следующие довольно неразборчиво на¬ писанные строки: Пуля летит дальше камня, и в скалах Вест-Честера есть кое-что поопаснее, чем целебные травы для раненых солдат. Л ведь и самый добрый конь ие взберется на кру¬ тую скалу. — Ты сказал правду, странный человек,— заметил Лоутон,— отвага и ловкость не спасут нас от тайных убийц, которые прячутся в скалистых ущельях.— И, снова вскочив на коня, он громко крикнул: — Спасибо, неизвест¬ ный друг! Мы не забудем твоего предупреждения. Из-за выступа скалы на мгновение показалась худая рука и тут же скрылась. Больше ничего не было ни видно, ни слышно — двух приятелей окружала глубокая тишина. — Вот удивительное происшествие! — сказал изумлен- пый доктор.— И какое загадочное послание! — Ну, это просто глупая шутка какого-нибудь дере¬ венщины, вообразившего, будто двух виргинцев можно запугать подобной чепухой,— ответил капитан, спрятав записку в карман.— Но позвольте сказать вам, мистер 629

Арчибальд Ситгривс, что вы только что собирались распо¬ трошить чертовски честного парня. — Я собирался вскрыть труп разносчика, одного из самых опасных шпионов нашего врага; и должен заме¬ тить, что считаю великой честью для подобного человека, если он может послужить на пользу науке. — Возможно, что он шпион... да, вернее всего, шпион,— сказал Лоутон задумчиво,— но сердце у него не злопамятное, а душа сделала бы честь истинному сол¬ дату. Пока капитан произносил эту тираду, доктор стоял, устремив на него рассеянный взгляд; между тем зоркие глаза Лоутона уже успели разглядеть впереди группу вы¬ соких скал, которые огибала дорога. — Преграду, недоступную для конских копыт, могут преодолеть человеческие ноги! — воскликнул капитан. Снова спрыгнув с седла, он перескочил через невысо¬ кую каменную ограду и начал так быстро взбираться на холм, что вскоре был уже на вершине и с высоты птичьего полета мог рассмотреть упомянутые нами скалы, со всеми их ущельями. Как только капитан поднялся наверх, он увидел какого-то человека, который тотчас скользнул ме¬ жду камней и скрылся по другую сторону холма. — Вперед, Ситгривс, пришпорьте коня! — закричал капитан, бросаясь вниз, не разбирая дороги.— Подстре¬ лите негодяя, пока он не сбежал! Доктор тотчас исполнил первую часть приказания: не прошло и минуты, как он увидел впереди вооруженного мушкетом человека, перебегавшего дорогу с явным наме¬ рением укрыться в густом лесу. — Остановитесь, мой друг, подождите, пожалуйста, пока не подъедет капитан Лоутон! — закричал наш доктор, глядя, как тот улепетывает с такой быстротой, что за ним не угнаться и лошади. Однако эти слова, казалось, только усилили страх бег¬ леца, и он помчался еще быстрей, пока не достиг лесной опушки; тут он вдруг обернулся, выстрелил в своего пре¬ следователя и мгновенно пропал в чаще. Пока Лоутон спустился на дорогу, вскочил в седло и прискакал к това¬ рищу, беглец уже исчез. — В какую сторону он побежал? — спросил офицер. — Джон,— ответил спокойно врач,— не забывайте, что я припадлежу к тем, кто не участвует в сражениях. 630

— Куда сбежал этот негодяй? — закричал Лоутон не¬ терпеливо. — Туда, куда вы не пуститесь за ним,— в лес. Но по¬ вторяю, Джон: не забывайте, что я не участвую в сраже¬ ниях. Раздосадованный капитан, убедившись, что враг ис¬ чез, повернулся к доктору и бросил на него гневный взгляд; но мало-помалу лицо его смягчилось, сурово сдви¬ нутые брови распрямились, резкие складки разгладились ш в сердитых глазах снова зажглись искорки смеха, которые так часто в них мелькали. Доктор с достоинством сидел на лошади, выпрямив свое тощее тело и высоко вскинув го¬ лову, как человек, возмущенный несправедливым обви¬ нением. — Почему вы дали этому негодяю сбежать? — спросил капитан. — Если б я только достал его своей саблей, вы по¬ лучили бы хороший труп для вскрытия. — Я ничего не мог поделать,— ответил доктор, указы¬ вая на изгородь, перед которой он остановил свою ло¬ шадь.— Мошенник перепрыгнул через ограду, а я остался по эту сторону, как видите. Он не пожелал слушать мои уговоры и не обратил никакого внимания на то, что вы хо¬ тели побеседовать с ним. — Этакий невежа, что и говорить! Но почему вы не пе¬ рескочили через забор и не задержали его? Смотрите, в нем не хватает нескольких перекладин — даже Бетти Фле- неган могла бы перебраться через него верхом на корове. Только тут доктор оторвал взгляд от места, где скрылся беглец, и посмотрел на товарища. Однако он все так же гордо держал голову, когда ответил: — По моему скромному разумению, капитан Лоутон, ни миссис Элизабет Фленеган, ни ее корова не могут слу¬ жить примером для доктора Арчибальда Ситгривса: было бы сомнительной честью для науки, если бы доктор меди¬ цины безрассудно сломал себе обе ноги, ударившись о пе¬ рекладины какой-то загородки. И с этими словами доктор вытянул свои нижние конеч¬ ности, придав им почти горизонтальное положение,— поза, в которой он и вправду не мог бы преодолеть никакое пре¬ пятствие; но капитан не стал смотреть на это наглядное доказательство невозможности действовать и сердито воз¬ разил: — Какие глупости! Тут вас ничто бы не задержало. 631

Я мог бы перескочить через этот забор с целым взводом в полном вооружении, даже не пришпорив коня. Когда мы ходили в атаку на пехоту, мы не раз брали барьеры куда опаснее вашего забора! — Я попросил бы вас помнить, капитан Джон Лоутон, что я отнюдь не берейтор вашего полка, не сержант, обу¬ чающий солдат, и не взбалмошный корнет; нет, сэр, го¬ ворю это с должным уважением к чинам, установленным Континентальным конгрессом, и я не ветреный капитан, который так же мало ценит свою жизнь, как и жизнь своих врагов. Я только бедный, скромный ученый, сэр, всего лишь доктор медицины, недостойный питомец Эдинбург¬ ского университета и хирург драгунского полка; только и всего, капитан Джон Лоутон, смею вас уверить. Закончив свою речь, доктор повернул лошадь и дви¬ нулся по направлению к коттеджу «Белые акации». — Увы, вы говорите правду,— проворчал капитан.— Будь со мной самый плохонький всадник из моего отряда, я изловил бы мерзавца и отдал бы хоть одну жертву пра¬ восудию. Но право, Арчибальд, ни один человек не может хорошо ездить верхом, так широко расставив ноги, словно колосс Родосский К Вы не должны стоять все время на стременах: сжимайте посильнее бока лошади коленями. — Хотя я отношусь с должным уважением к вашей опытности, капитан Лоутон,— ответил доктор,— однако не считаю себя неспособным судить о мускульной силе, будь то в коленях или в другой части человеческого тела. И, если даже образование у меня довольно скромное, я все же отлично знаю, что чем шире основание, тем прочнее держится постройка. — Значит, вы хотите загородить всю дорогу, на кото¬ рой могли бы уместиться шесть всадников в ряд, и потому вытягиваете ноги в стороны подобно косам на древних ко¬ лесницах? 2 Упоминание о древнем обычае немного смягчило воз¬ мущенного доктора, и он ответил уже не так высокомерно: 1 Колосс Родосский — бронзовая фигура греческого бога солнца Гелиоса, изваянная в 280 году до н. э. и имевшая 32 метра высоты, стояла в Родосской гавани. Раньше полагали, что эта ста¬ туя стояла с расставленными над входом в гавань ногами, образуя как бы ворота, через которые могли проходить корабли. 2 В древности иногда к осям боевых колесниц прикрепляли косы, чтобы резать ими врага при вращении колес. 632

— Вы должны отзываться с почтением об обычаях наших предков, ибо, хотя они и были несведущи в вопро¬ сах науки и особенно в хирургии, им принадлежит немало блестящих догадок, которые нам пришлось только разви¬ вать. И я не сомневаюсь, сэр, что Гален оперировал'вои¬ нов, раненных именно теми косами, о которых вы упоми¬ нали, хотя мы и не встречаем подтверждения этому у со¬ временных писателей. О, эти косы, наверное, наносили ужасные раны и, без сомнения, причиняли немало затруд¬ нений медикам того времени. — Иногда тело бывало перерезано пополам, и лека¬ рям приходилось проявлять все свое мастерство, чтобы со¬ единить куски в одно целое. Но я не сомневаюсь, что при их учености и великом искусстве им это удавалось. — Как! Соединить человеческое тело, разрезанное на две части острым инструментом, и вдохнуть в него жизнь? — Ну да, части тела, разрезанного косой, вновь соеди¬ няли в одно для выполнения военных задач. — Но это невозможно, совершенно невозможно! — воскликнул доктор.— Напрасно человеческое искусство пьь талось бы бороться с законами природы, капитан Лоутон. Вы только подумайте, дорогой мой, ведь в таком случае разрезали все артерии, все внутренние органы, разрывали все нервы, сухожилия, и вдобавок, что еще существенней... — Довольно, довольно, доктор Ситгривс. Вы убедили бы даже члена враждебной вам школы. Теперь ничто не заставит меня добровольно подвергнуть себя подобному непоправимому расчленению. — Разумеется, мало радости получить рану, которая по природе своей неизлечима. — Я тоже так думаю,— сухо заметил Лоутоп. — А как вы полагаете, что приносит в жизни больше всего радости? — вдруг спросил доктор. — Как на чей вкус. — Вовсе нет! — вскричал доктор.— Всего радостнее убеждаться или чувствовать, как свет науки, действуя за¬ одно с силами природы, побеждает всевозможные болезни. Однажды я нарочно сломал себе мизинец, для того чтобы срастить перелом и следить за его излечением. Это был лишь небольшой опыт, вы понимаете, милый Джон, и все же, с трепетом наблюдая, как срастается кость, как искус¬ ство человека действует заодно с природой, я пережил такую радость, какой никогда не испытывал в жизни. сзз

А если б поврежден был более важный член, напри¬ мер нога или рука, на¬ сколько сильнее было бы испытанное мной удоволь¬ ствие! — А еще лучше — шея,— заметил капитан. Тут они подъехали к усадьбе Уортона, и их до¬ вольно бессвязный разго¬ вор прервался. Никто не вышел им навстречу, не пригласил их войти, и ка¬ питан направился прямо в комнату, где, как он знал, обычно принимали гостей. Он отворил дверь, но оста¬ новился на пороге, удив¬ ленный открывшейся ему картиной. Прежде всего его взгляд упал на полков¬ ника Уэлмира: наклонившись к раскрасневшейся Саре, он что-то так горячо говорил ел, что они оба не заметили прихода посторонних. Острый взгляд капитана сразу схва¬ тил кое-какие многозначительные подробности этой сцены, и он тут же разгадал тайну молодых людей. Он уже соби¬ рался тихонько удалиться, не выдавая своего присутствия, но тут Ситгривс отстранил его и стремительно вошел в комнату. Доктор направился прямо к креслу Уэлмира и, схватив его за руку, воскликнул: — Что это? Пульс учащенный и неровный, лицо крас¬ ное, глаза блестят. Явные признаки лихорадки. Надо сразу же принять меры. С этими словами доктор, привыкший действовать бы¬ стро и не раздумывая — обычай многих врачей на войне,— тут же вытащил ланцет и взялся за приготовления, сви¬ детельствовавшие о том, что он намерен немедля присту¬ пить к делу. Но полковник Уэлмир, быстро овладев собой, встал со своего места и надменно сказал: — Не беспокойтесь, сэр, в комнате душно, вот почему меня бросило в жар. К тому же я и так слишком многим

обязан вашему искусству и не хочу вас больше утруждать. Мисс Уортон подтвердит, что я совсем здоров, а я могу вас заверить, что никогда не чувствовал себя лучше и счаст¬ ливей. Последние слова были сказаны с особым пылом и, должно быть, доставили удовольствие мисс Саре, ибо ее щеки снова зарделись. Доктор, следивший за взглядом своего пациента, тотчас же это заметил. — Прошу вас, сударыня, дайте мне руку,— сказал он, подойдя к ней с поклоном.— Тревога и бессонница, должно быть, отразились па вашем хрупком здоровье, и я вижу кое-какие симптомы, которыми не следует пренебрегать. — Простите, сэр,— ответила Сара, как истая женщина быстро справившись со своим смущением,—тут слишком душно, я выйду и извещу мисс Пейтон о вашем приходе. Бесхитростного, вечно погруженного в свои мысли док¬ тора ничего не стоило обмануть, но Саре пришлось еще поднять глаза па Лоутона, чтобы ответить на его поклон, когда он, почтительно склонив голову, растворил перед нею дверь. И этот взгляд ему все объяснил. У Сары хва¬ тило выдержки, чтобы со спокойным достоинством выйти из комнаты, но едва она осталась наедине с собой, как сразу бросилась в кресло и предалась смешанному чувству стыда и радости. Слегка уязвленный упрямством англий¬ ского полковника, Ситгривс еще раз предложил ему своп услуги, но снова получил отказ и отправился в комнату молодого Синглтона, куда Лоутон ушел еще раньше. Глава XXI О Генри, если ты попросишь, Как мне противиться судьбе? Как мне согласьем не ответить И руку не отдать тебе? «Уорквортский отшельник» Бывший питомец Эдинбургского университета нашел, что его пациент быстро поправляется и совсем избавился от лихорадки. Изабелла, которая была, если это только возможно, еще бледней, чем в день приезда, не отходила от постели брата и с любовью ухаживала за ним, а оби- 635

тателъницы коттеджа, несмотря на множество забот и вол¬ нений, не забывали выполнять обязанности гостеприим¬ ных хозяек. Френсис чувствовала сильное влечение к опе¬ чаленной гостье, хотя и не могла отдать себе отчета, чем вызван этот глубокий интерес. В воображении она бессо¬ знательно соединила судьбу Данвуди с судьбой Изабеллы и с романтическим пылом великодушного сердца считала, что оказывает услугу своему бывшему жениху, окружая нежным вниманием его избранницу. Изабелла с благодар¬ ностью принимала ее заботы, однако ни одна из девушек ни разу не заговорила о тайной причине своей грусти. Мисс Пейтон, не отличавшаяся большой наблюдатель¬ ностью, замечала лишь то, что всем бросалось в глаза, и ей казалось, что положение Генри Уортона вполне объяс¬ няет и бледность Френсис и слезы, часто туманившие ее взор. А отчего Сара кажется менее озабоченной, чем се¬ стра, это понимала даже ее недальновидная тетка. Лю¬ бовь — высокое чувство и, овладев непорочным женским сердцем, озаряет все, чего ни коснется. Мисс Пейтон ис¬ кренне горевала, думая об опасности, нависшей над пле¬ мянником, но она знала, что жестокая война — вечная по¬ меха любви, и не следует упускать минуты счастья, если они порой выпадают в такое тяжелое время. Так прошло несколько дней, в течение которых ничто не нарушало ни мирной жизни обитателей коттеджа, ни обычных занятий отряда драгун, стоявшего в деревне Четыре Угла. Семей¬ ство Уортон поддерживала уверенность в невиновности Генри и надежда на дружескую поддержку Данвуди, а в отряде с нетерпением ждали известий о столкновении с врагом, что могло произойти с часу на час, и приказа о вы¬ ступлении. Однако капитан Лоутон напрасно ожидал этих событий. Как ему сообщал в письме майор Данвуди, не¬ приятель, узнав о поражении посланного ему в подмогу отряда, отступил к форту Вашингтон, где и отсиживается, все время угрожая нанести американцам удар в отместку за свою неудачу. Майор приказывал Лоутону быть бди¬ тельным и в заключение хвалил его за верную службу, за рвение и непоколебимую отвагу. — Я чрезвычайно польщен, майор Данвуди,— пробор¬ мотал капитан и, отбросив полученное письмо, принялся шагать взад и вперед по комнате, чтобы немного охладить свое раздражение.— Что н говорить, вы подобрали подхо¬ дящего стража! Итак, посмотрим, в чем состоит моя 633

служба: я должен охранять выжившего из ума нереши¬ тельного старика, который сам не знает, за нас он или за наших врагов; четырех женщин, из которых три до¬ вольно милы, но отнюдь не жаждут моего общества, а чет¬ вертая хоть и приветлива, но уже далеко шагнула за со¬ рок; нескольких негров; болтливую экономку, у которой на уме только золото да побрякушки, суеверия да при¬ меты, и, наконец, беднягу Джорджа Синглтона. Ну что ж, если товарищ попал в беду, ему надо помочь, и я поста¬ раюсь сделать все, что могу. Закончив свой монолог, капитан уселся на стул п при¬ нялся насвистывать, чтобы убедить себя, будто ему на все наплевать, как вдруг, неосторожно протянув ногу в высо¬ ком сапоге, он толкнул флягу, в которой хранился весь его запас водки. Он ловко подхватил флягу и, когда ставил ее на место, заметил на скамье записку. Распечатав ее, он прочитал: «Луна не взойдет раньше полуночи — вот луч¬ шее время для темных дел». Ошибки быть не могло: за¬ писку писала та же рука, что недавно спасла его от спря¬ тавшегося убийцы, и капитан глубоко задумался об этих двух предостережениях, стараясь понять, почему разнос¬ чик взялся охранять своего злейшего врага, как он делал это все последнее время. Лоутону было известно, что Бёрч — английский шпион. Он передал английскому глав¬ нокомандующему план передвижения американского от* ряда — это было точно доказано на суде в присутствии Лоутона. Правда, благодаря счастливой случайности пре¬ дательство Бёрча не имело роковых последствий: Вашинг¬ тон отдал приказ об отводе этого отряда незадолго до по¬ явления англичан и им не удалось его отрезать, однако это нисколько не умаляло преступления. «Быть может,— по¬ думал драгун,— разносчик хочет заручиться моей друж¬ бой на случай, если его снова поймают? Но так или иначе, в первый раз он не убил меня, а во второй — спас от смерти. Постараюсь и я быть таким же великодушным и молю бога, чтобы долг никогда не противоречил моим чув¬ ствам». Капитан не знал, кому грозит беда, о которой сообща¬ лось в записке,— жителям коттеджа или ему самому,— но скорей склонялся к последнему и потому решил с на¬ ступлением темноты не ездить без некоторых предосто¬ рожностей. Всякому человеку, живущему в мирной стране, среди тишины и порядка, казалось бы непонятным равно¬ 637

душие, с каким капитан обычно относился к угрожавшим ему опасностям. Он гораздо больше думал о том, как за¬ хватить врагов, нежели о том, как избежать их ловушек. Однако размышления его были прерваны доктором, вер¬ нувшимся после очередного визита в «Белые акации». Ситгривс передал Лоутону приглашение от хозяйки дома, которая просила капитана оказать ей честь и прийти в коттедж пораньше, сегодня же вечером. — Эге! — воскликнул драгун.— Видно, они тоже полу¬ чили письмо. — Думаю, что это весьма вероятно,— заметил док¬ тор.— У них сейчас капеллан королевской армии. Он при¬ ехал для обмена ранеными и привез с собой приказ пол¬ ковника Синглтона о выдаче ему раненых англичан. Но, по-моему, ничего не может быть глупее, чем возить ране¬ ных с места на место. •— Вы говорите, там капеллан? Что же он — пьяница, бездельник, обжора, способный уничтожить запасы целого полка, или, скорее, человек, который относится серьезно к своим обязанностям? — Он очень почтенный и добропорядочный джентль¬ мен, отнюдь не склонный к чревоугодию, судя по внешним признакам,—ответил доктор,—и молитву перед едой чи¬ тает по всем правилам. — Он останется у них ночевать? Да, конечно. Он дожидается еще каких-то офици¬ альных бумаг. Но поспешим, Джон, у нас очень мало вре¬ мени. Я еще должен навестить двух-трех раненых англи¬ чан, которых завтра увезут, и пустить им кровь, чтобы предупредить воспаление... Через минуту я вернусь. Капитан Лоутон быстро натянул на свое богатырское тело парадный мундир, доктор тоже не заставил себя ждать, и они вместе направились к коттеджу. Несколько дней отдыха пошли на пользу и Роноки и его хозяину. Те¬ перь Лоутон, проезжая мимо памятной скалы и осаживая своего быстрого скакуна, горячо желал, чтобы перед ним оказался давешний вероломный враг верхом на коне и с оружием в руках. Но они не встретили на пути ни врагов, ни каких-либо препятствий и доехали до «Белых акаций» к тому времени, когда лучи заходящего солнца озарили долину и позолотили верхушки облетевших деревьев. Ка¬ питан всегда с первого взгляда улавливал все подробности происходящей перед ним сцены, если они не были тща¬ 638

тельно скрыты, и, едва ступив на порог, он сразу заметил больше, нежели Ситгривс увидел бы за целый день. Мисс Пейтон приветствовала вошедшпх с улыбкой, которая вы¬ ражала не только обычную учтивость, но свидетельство¬ вала и о более глубоких чувствах. Френсис в волнении ходила по комнате с глазами, полными слез, а мистер Уортон встречал гостей, стоя у двери в бархатном кам¬ золе, который сочли бы уместным и в самой нарядной го¬ стиной. Полковник Уэлмир был в мундире королевской гвардии, а Изабелла Синглтон — в светлом платье, хотя выражение ее лица отнюдь не соответствовало празднич¬ ному наряду. Сидевший с ней рядом брат внимательно наблюдал за всем происходящим, глаза у него блестели, щеки разгорелись, и он нисколько не походил на больного. Он уже третий день, как поднялся с постели, и доктор Ситгривс с удивлением уставился на своего пациента, даже позабыв пожурить его за неосторожность. Один капитан Лоутон держался со спокойным достоинством человека, на крепкие нервы которого не может оказать влияние ника¬ кая неожиданность. Он любезно поклонился маленькому обществу, и все ответили ему тем же; потом, обменявшись двумя-тремя словами с каждым из присутствующих, он подошел к врачу, который стоял в сторонке в полной рас¬ терянности, стараясь прийти в себя от удивления. — Джон,— шепнул он капитану с внезапно проснув¬ шимся любопытством,—что означает это торжество? — То, что ваш парик и мои черные волосы следовало бы присыпать горстью муки из запасов Бетти Фленеган; но теперь уже слишком поздно, и нам придется вступить в бой с тем оружием, какое у нас есть. — Смотрите-ка, вот и капеллан в полном облачении. Что он будет делать? — Обменивать раненых,— ответил капитан.— Ранен¬ ные Купидоном должны встретиться с этим божеством, свести с ним счеты и произнести брачные обеты, чтобы больше не страдать от его стрел. Тут доктор приложил палец к носу, начиная понемногу догадываться, к чему клонится дело. — Просто стыд и позор, что мы позволяем побитому герою, да еще нашему врагу, похитить один из самых пре¬ лестных цветов, взращенных на нашей земле,— проворчал Лоутон.— Такой цветок достоин украсить грудь лучшего человека! 639

Если он не окажется более покладистым мужем, чем был пациентом, боюсь, Джон, что у его жены будет очень беспокойная жизнь. — Ну и пускай! — ответил возмущенный капитан.— Если уж она выбрала себе мужа среди недругов своей ро¬ дины, пусть ее избранник покажет ей, каковы добродетели этих пришельцев. Разговор их прервала подошедшая мисс Пейтон, кото¬ рая сообщила им, что они приглашены на бракосочетание ее старшей племянницы с полковником Уэлмиром. Оба джентльмена поклонились, а добрая тетушка, всегда сто¬ явшая на страже благопристойности, добавила, что это давнее знакомство, а отнюдь не внезапно вспыхнувшее чувство. В ответ Лоутон снова поклонился, еще церемон¬ нее прежнего, а доктор, любивший поговорить с почтен- пой леди, заметил: — У разных людей разум устроен по-разному. У од- пих впечатления ярки, но мимолетны, у других они глу¬ боки и долговременны; некоторые философы считают, что между физическим и духовным складом всякого живого существа можно установить определенную связь, я же ду¬ маю, сударыня, что одни больше поддаются влиянию обы¬ чаев п общества, а другие повинуются законам природы. Мисс Пейтон молча наклонила голову, как бы согла¬ шаясь с этим замечанием, и с достоинством удалилась, чтобы привести в комнату племянницу. Наступило время, когда, по американскому обычаю, жених и невеста должны давать друг другу брачные обеты. Следом за тетушкой в гостиную вошла Сара, вся раскрасневшаяся от волновав¬ ших ее чувств. Уэлмир бросился ей навстречу и взял ее руку, которую она протянула ему, отвернув головку. Ка¬ залось, полковник только сейчас по-настоящему понял, какую важную роль предстояло ему сыграть в готовящейся церемонии. Прежде у него был рассеянный и встревожен¬ ный вид, теперь же на лице появилось выражение спокой¬ ной уверенности в своем счастье, и все остальное, видимо, потеряло значение, когда перед ним засияла красота его невесты. Гости встали, и капеллан уже открыл священную книгу, но тут все заметили отсутствие Френсис. Мисс Пейтон отправилась на поиски младшей племянницы и на¬ шла ее в спальне, всю в слезах. — Полно, милочка, пойдем, дело только за тобой,— ласково сказала тетка, взяв девушку под руку.— Поста¬ 640

райся успокоиться и подобающим образом почтить твою сестру и ее жениха. — А он... Стоит ли он ее? — Ну может ли быть иначе! — ответила мисс Пей¬ тон.— Ведь он истинный джентльмен и храбрый воин, хоть и потерпел неудачу. Конечно, дорогая моя, у него есть все достоинства, которые могут составить счастье женщины. Френсис, тревожась в душе, собралась с силами и, спу¬ стившись вниз, присоединилась к обществу. Между тем священник, чтобы заполнить время неловкого ожидания, задал несколько вопросов жениху и на один из них полу¬ чил весьма неудовлетворительный ответ. Уэлмиру при¬ шлось сознаться, что он не запасся обручальным кольцом; а между тем, как заявил капеллан, без кольца невозможно совершить свадебный обряд. Священник обратился к ми¬ стеру Уортону, и тот подтвердил правильность его слов; впрочем, старик ответил бы отрицательно, если бы почув¬ ствовал, что от него ждут отрицательного ответа. Несча¬ стье с сыном нанесло владельцу «Белых акаций» такой тяжелый удар, что он утратил последние остатки своей и без того слабой энергии и теперь так же легко согласился с возражениями священника, как прежде принял поспеш¬ ное предложение Уэлмира. Это препятствие поставило всех в тупик; тут в комнату вошли мисс Пейтон и Френсис. Доктор Ситгривс подошел к тетушке и, подводя ее к креслу, сказал: — Сударыня, оказывается, неблагоприятные обстоя¬ тельства помешали полковнику Уэлмиру обзавестись всеми украшениями, которые обычай, древние правила и церковные законы считают необходимыми для всякого же¬ лающего вступить в брак. Мисс Пейтон окинула спокойным взглядом смущенного жениха и, решив, что он одет достаточно парадно, прини¬ мая во внимание военное время и неожиданность этого брака, обернулась к доктору и вопросительно посмотрела на него, как бы прося объяснения. Ситгривс понял ее молчаливый вопрос и тотчас пу¬ стился в рассуждения. — У нас принято считать,— сказал он,—что сердце расположено в левой части тела и что органы, находя¬ щиеся с левой стороны, более тесно связаны с этим средо¬ точием жизни, если можно так его назвать, нежели те 641

которые помещаются справа. Однако это заблуждение, и объясняется оно незнанием анатомии человеческого тела. Исходя из этого ошибочного мнения, считают, будто безы¬ мянный палец на левой руке обладает особой силой, кото¬ рой лишены все остальные окончания этого дланевидного органа, а потому во время брачной церемонии его заклю¬ чают в обруч или кольцо, словно для того, чтобы прико¬ вать чувство брачной цепью, хотя его гораздо прочнее при¬ ковывает женское обаяние. Закончив эту речь, доктор с чувством прижал руку к сердцу и склонился в поклоне чуть не до земли. — Я не уверена, сэр, что правильно поняла вашу мысль,— сказала мисс Пейтон, и ее непонятливость была вполне извинительна. — Нет кольца, сударыня, а для бракосочетания необ¬ ходимо кольцо. Как только доктор ясно выразил свою мысль, мисс Пей* тон поняла, в какое они попали затруднительное положе-» ние. Она обернулась и поглядела на своих племянниц: в глазах Френсис она прочитала тайное торжество, чем была весьма недовольна, а на лице Сары — глубокое сму¬ щение, причина которого была тетке вполне понятна. Ни за что на свете не стала бы она нарушать ни одного пра¬ вила, предписанного приличиями. Все три женщины тут же невольно вспомнили, что обручальное кольцо покойной миссис Уортон мирно покоится среди других драгоценно¬ стей, спрятанных в тайнике, который был устроен давно, чтобы спасти семейные богатства от грабителей и мароде¬ ров, рыскающих по всему графству. В этом тайпом по¬ гребе прятали на ночь столовое серебро и все, что было ценного в доме; не один год пролежало там и это забытое всеми кольцо. Однако с незапамятных времен было при¬ нято, чтобы венчальное кольцо приносил жених, и пи за какие блага в мире мисс Пейтон не согласилась бы отсту¬ пить от старых обычаев в этом торжественном случае; ра¬ зумеется, лишь до тех пор, пока жепих не искупил бы на¬ несенного им оскорбления должной дозой тревоги и рас¬ каяния. Итак, все три скрыли существование этого кольца: тетка — из женского такта, невеста — из стыдливости, а Френсис — радуясь, что это замешательство так или иначе отсрочит свадьбу сестры. Доктор Ситгривс первый нару¬ шил неловкое молчание. 642

— Сударыня, если простое колечко, принадлежавшее моей покойной сестре...— Он на минуту запнулся и про¬ должал: ^ Если такое колечко сочтут достойным подобной чести, его будет нетрудно достать: оно лежит у меня на квартире в Четырех Углах, и я не сомневаюсь, что оно придется на пальчик, который в нем так нуждается. Я на¬ хожу большое сходство между... гм... моей умершей се¬ строй и мисс Уортон, я разумею — в строении тела. А ведь в анатомии обычно сохраняются все пропорции — это наблюдается у всех живых существ. Мисс Пейтон взглядом напомнила полковнику У элмиру, в чем состоит его долг, и он, вскочив со стула, горячо по¬ благодарил доктора и сказал, что тот окажет ему величай¬ шую услугу, если пошлет за кольцом. Хирург церемонно поклонился и вышел, чтобы выполнить свое обещание и послать кого-нибудь в деревню. Тетушка не задержала его, однако ей не хотелось, чтобы посторонние принимали участие в ее семейных делах, и потому, выйдя вслед за доктором, она попросила отправить за кольцом Цезаря, а не кого-нибудь из людей Ситгривса. Кэти Хейнс было ве¬ лено привести негра в соседнюю комнату, и мисс Пейтон вместе с доктором направились туда, чтобы дать ему нуж¬ ные наставления. Мистер Уортон дал согласие на поспешную свадьбу Сары с Уэлмиром, да еще в такое время, когда жизнь члена его семьи была в опасности, лишь потому, что бо¬ ялся, как бы беспорядки в стране не помешали влюблен¬ ным когда-либо встретиться вновь, а также из тайного страха, что ему не пережить гибели сына и с его смертью дочери останутся без покровителя. Хотя мисс Пейтон и поддержала желание брата воспользоваться случайным приездом священника, однако она не считала нужным опо¬ вещать о предстоящей свадьбе соседей, даже если б у нее и было на это время; поэтому теперь ей казалось, что она сообщает экономке и старому слуге глубокую тайну. — Цезарь,— начала она, улыбаясь,— я должна тебе со¬ общить, что твоя молодая госпожа, мисс Сара, сегодня вступает в брак с полковником Уэлмиром. — Кажется, я понял это раньше,—заметил Цезарь, добродушно посмеиваясь.— Старый негр видит, когда мо¬ лодая мисс что-то держит на уме. — Правда,^Цезарь, ты гораздо больше замечаешь, чем можно ожидать. Ну, раз уж ты догадался, по какой при¬ 043

чине нам понадобились твои услуги, выслушай указания этого джентльмена и в точности выполни все, что он ска¬ жет. Цезарь почтительно повернулся к доктору, который начал так: — Цезарь, твоя госпожа уже сообщила тебе о важном событии, которое скоро совершится в этом жилище; но нам не хватает обруча или кольца, чтобы надеть его на палец невесте. Таков старинный обычай, он сохранился в сва¬ дебном обряде многих ветвей христианской церкви, и даже священник при возведении в сан епископа не может обой¬ тись без кольца, как ты, конечно, понимаешь. — Быть может, масса доктор повторит еще разок свои слова,— попросил старый слуга, голова которого сдала в ту самую минуту, когда Ситгривс так одобрительно ото¬ звался о его понятливости.— Я, наверное, сумею заучить это на память со второго раза. — Нельзя выжать масла из камня, Цезарь, а потому я сокращу свое объяснение. Отправляйся в Четыре Угла и отвези эту записку сержанту Холлистеру или миссис Элизабет Фленеган; кто-нибудь из них передаст тебе необ¬ ходимый нам залог супружеской любви, и ты вернешься с ним домой. Письмо, переданное доктором в руки черного посланца, содержало следующие строки: Если у Кайндера прошел жар, то покормите его. Уотсону выпустите еще три унции крови. Обыщите гос¬ питальу не пронесла ли туда эта Фленеган спиртного. Джонсону перемените повязки и смените на дежурстве Смита. С подателем сего письма пришлите мне кольцо, которое висит на цепочке моих часов,— я оставил их, чтобы больным вовремя давали лекарства. Арчибальд Ситгривс, доктор медицины, хирург драгунского полка. — Цезарь,— сказала Кэти, когда осталась с негром наедине,— положи кольцо в левый карман, он ближе к сердцу, и не вздумай примерять кольцо на свой палец — это приносит несчастье. — Примерять кольцо? — воскликнул негр, растопыри¬ вая свои узловатые пальцы.— И вы думаете, колечко мисс Салли налезет на палец старого Цезаря? 644

— Это неважно, налезет или нет,— ответила эко¬ номка,— но надевать чужое обручальное кольцо после свадьбы — дурная примета, а уж перед свадьбой это еще опасней. — Говорю вам, Кэти, я п не думал надевать никакого кольца. — Тогда ступай, Цезарь, да смотри не забудь про ле¬ вый карман. А когда поедешь мимо кладбища, непре¬ менно сними шляпу. Да поторапливайся: я уверена, ничто так не изводит человека, как ожидание свадьбы, когда он уже совсем приготовился жениться. С такими напутствиями Цезарь вышел из дому и вскоре прочно сидел в седле. Как и все представители его народа, Цезарь смолоду привык ездить верхом и был отличным наездником, но, когда ему перевалило за шестой десяток, его африканская кровь маленько поостыла. Ночь была темная, и резкий ноябрьский ветер уныло завывал в до¬ лине. Поравнявшись с кладбищем, Цезарь снял шляпу со своей поседевшей головы и стал с суеверным ужасом ози¬ раться по сторонам, ожидая, что вот-вот увидит что-ни¬ будь потустороннее. Было достаточно светло, чтобы раз¬ глядеть какое-то вполне земное существо, пробиравшееся среди могил, должно быть, с намерением выйти на проез¬ жую дорогу. Рассудок и любовь к философии не способны бороться с непосредственными впечатлениями, а бедный Цезарь был лишен поддержки даже этих ненадежных со¬ юзников. Но так как он прочно сидел на упряжной лошади мистера Уортона, то не раздумывая припал к ее спине и отпустил поводья. Холмы, деревья, скалы, заборы, дома замелькали мимо него с быстротой молнии, и негр только начал соображать, куда и зачем он несется очертя голову, как лошадь его уже выскочила на перекресток и перед ним вырос полуразрушенный «Отель Фленеган» во всем своем неприглядном обличье. Увидев в окне веселый ого¬ нек, негр сразу понял, что перед ним человеческое жилье, и к нему тут же вернулся прежний страх перед кровожад¬ ными виргинцами. Однако он должен был выполнить по¬ ручение, а потому, спешившись, привязал к ограде свою взмыленную лошадь и осторожно подкрался к окну, чтобы разведать обстановку. Перед пылающим камином сидели сержант Холлистер и Бетти Фленеган, предаваясь обильным возлияниям. — Говорю вам, дорогой мой,— сказала Бетти, на ми¬ 645

нуту отрывая губы от кружки,— нельзя поверить, чтоб это был кто-то другой, а не разносчик. Ну скажите, где же был запах серы, куда девались хвост и копыта? К тому же, сержант, нехорошо говорить одинокой женщине, будто она пустила в свой дом сатану. — Это неважно, миссис Фленеган, лишь бы вы потом избежали его клыков и когтей,— ответил старый вояка и хлебнул из кружки изрядный глоток. Этого разговора было достаточно, чтобы убедить Це¬ заря, что парочка у камина вряд ли опасна для него. У негра уже начали стучать зубы от холода, и его невольно потянуло в эту теплую комнату. Он осторожно подошел к дому и тихонько постучался в дверь. Появление в две¬ рях Холлистера с обнаженной саблей в руке, грубым го¬ лосом спросившего, кто стучит, нимало не успокоило взволнованных чувств негра; но страх придал ему силы кое-как объяснить свой приход. — Входи,— сказал сержант и, вытащив негра на свет, подозрительно уставился на него.— Входи и давай сюда письмо. Ты знаешь пароль? — Не знаю, что это такое,— сказал Цезарь, трясясь от страха.— Масса послал меня и говорил много вещей, но я очень мало понимал. — Кто послал тебя с этим поручением? — Сам масса доктор, и негр скакал галопом, он всегда быстро выполняет приказы доктора. — Да, это доктор Ситгривс, вечно он забывает пароль! Поверь мне, приятель, будь это капитан Лоутон, уж он не послал бы тебя сюда мимо часового, не сказав тебе пароля; ты легко мог получить пулю в башку, и, право, это не доставило бы тебе удовольствия. Хоть ты и черный, но я не из тех, кто считает, будто у негров нет души. — Конечно, у негра такая же душа, как и у белого,— сказала Бетти.— Подойди сюда, старина, и погрей свои старые кости у нашего огонька. Я уверена, что гвиней¬ ский негр так же любит тепло, как солдат — водку. Цезарь молча послушался. Между тем разбудили маль- чишку-мулата, спавшего на скамейке в той же комнате, и отправили его с письмом доктора в тот дом, где поме¬ щались раненые. — Возьми,—сказала Бетти, протягивая Цезарю круж¬ ку с напитком, который был для нее лучшим наслажде¬ нием в жизни.— Отпей-ка глоток: это согреет твою чер¬ 646

ную душу и грешное тело и придаст тебе храбрости на обратном пути. — Повторяю вам, Элизабет, — заметил сер¬ жант,— души у негров точно такие же, как и у нас. Сколько раз добрый мистер Уаитфилд говорил при мне, что на небе не придают никакого значе¬ ния цвету кожи. Поэтому мы можем смело полагать, что у этого негра душа та¬ кая же белая, как у меня или у самого манора Дан- вуди. — Конечно, она та¬ кая же! — воскликнул Це¬ зарь с излишней горячно¬ стью: его храбрость замет¬ но усилилась после того, как он отведал напитка миссис Фленеган. — Как бы то ни было, а у майора очень хорошая душа,— заметила маркитантка.— Душа у него добрая и к тому же смелая; вы тоже подтвердите мои слова, сер¬ жант, ведь правда? — Что касается душ, то о них может судить лишь тот, кто стоит выше самого Вашингтона,— ответил сер¬ жант,— но я могу сказать, что майор Данвуди не из тех джентльменов, кто говорит: «Ступайте вперед, ребята», а из тех, кто говорит: «Идите за мной, ребята». И, если у бедного драгуна не хватает шпоры или мундштука, либо порвалась сбруя, майор всегда достанет серебряную мо¬ нету, чтобы покрыть нехватку, и притом частенько из собственного кармана. — Так почему же вы прохлаждаетесь тут, когда тем, кто ему так дорог, грозит ужасная опасность? — закри¬ чал вдруг чей-то резкий голос.— На коней, на коней и мчитесь к капитану! Хватайте оружие и скачите скорей, не то будет поздно! 047

Это неожиданное вторжение привело в замешательство трех собутыльников. Цезарь, не раздумывая, отошел по¬ ближе к камину и остался там, не обращая внимания на пылающий огонь, который, наверное, изжарил бы белого человека. Сержант Холлистер мигом повернулся на месте п схватил саблю, клинок которой ярко сверкнул при свете пламени; но тут он увидел, что на пороге двери, ведущей во двор, стоит разносчик, и стал медленно отступать к позиции, занятой негром, ибо военный инстинкт велел ему сосредоточивать силы в одном месте. Бетти осталась одна возле шаткого стола. Она долила в кружку изрядную пор¬ цию напитка, известного среди солдат под названием «вырви глаз», и протянула ее разносчику. У маркитантки уже давно выступили слезы пьяного умиления, и, добро¬ душно поглядев на Бёрча, она закричала: — Ей-богу, хорошо, что вы зашли, мистер разносчик, или мистер Бёрч, или мистер Вельзевул, или как вас там зовут! Во всяком случае, вы честный дьявол, и я рада, если мое платье пришлось вам впору. Подойдите сюда и станьте поближе к огню; сержант Холлистер вас не тро¬ нет, он побоится, как бы вы потом не отплатили ему с лихвой,— ведь правда, дорогой мой сержант? — Уходи отсюда, нечестивец! — крикнул старый вояка, все теснее прижимаясь к Цезарю и отдергивая от огня то одну, то другую опаленную жаром ногу.— Уходи отсюда с миром! Здесь нет людей, готовых тебе служить, и зря ты пристаешь к этой женщине. Есть высшая благодать, которая спасет ее от твоих когтей.— Сержант перестал говорить вслух, но губы у него продолжали беззвучно шевелиться, и изредка в его тихом бормотанье слышались отдельные слова молитвы. Голова у Бетти была как в тумане, и она плохо поняла, что хотел сказать ее собутыльник, но тут у нее мелькнула новая мысль, и она воскликнула: — А если даже он пришел за мной, что за беда, ска¬ жите на милость? Разве я не одинокая вдова и не вольна распоряжаться собой? Хоть вы и толковали мне о своих нежных чувствах, сержант, но я их что-то не вижу. Во всяком случае, мистер Вельзевул может беседовать со мной, о чем захочет. И думаю, он будет рад, если я выслу¬ шаю его. — Женщина, помолчи,— сказал разносчик,— а вы, не¬ лепый человек, хватайте оружие, прыгайте в седло и ска¬ 648

чите на помощь своему офицеру, если вы достойны дела, которому служите, и не хотите опозорить свой мундир. Тут разносчик внезапно скрылся из глаз с такой быст¬ ротой, что опешившая троица не могла сообразить, в ка¬ кую сторону он убежал. Узнав голос старого друга, Цезарь выскользнул из своего угла и без всякого страха подошел к тому месту, где Бетти все время занимала твердую позицию, хотя в голове у нее была полная сумятица. — Я хочу остановить Гарви,— сказал негр.— Если нам по дороге, я хочу ехать с ним. Я не верю, что Джонни Бёрч убил собственного сына. — Бедный глупый негр! — воскликнул старый солдат, переводя дух и снова обретая дар речи.— Неужели ты ду¬ маешь, что это было существо из плоти и крови? — Плоти у Гарви мало, это правда, но у него очень умная голова,— возразил негр. — Ладно, погодите-ка, сержант,— заговорила Бетти,— будьте хоть раз благоразумны и послушайте, что вам го¬ ворит знающий человек: созовите своих молодцов и поез¬ жайте к капитану Джеку; вспомните, что он велел вам быть готовым и скакать к нему по первому сигналу. — Да, но не по приказу нечистого! Пусть мне прика¬ жет капитан Лоутон, лейтенант Мейсон или корнет Ски- пуит, и никто быстрей меня не вскочит в седло! — Но сколько раз вы хвастались мне, что ваши солдаты не испугаются и самого дьявола? — Конечно, не испугаются в честном бою и при свете дня, но безрассудно и опасно искушать сатану в такую ночь: слышите, как ветер свистит в ветвях? А теперь при¬ слушайтесь хорошенько — это воет сам злой дух! — Я видел духа,— проговорил Цезарь, так сильно та¬ раща глаза, что, казалось, он мог бы разглядеть даже бес¬ плотное существо. — Где? — прервал его сержант, невольно хватаясь за рукоятку сабли. — Нет, нет,—ответил негр,— я видел, как Джонни Бёрч вышел из гроба. Он вышел прежде, чем его похо¬ ронили. ~ Ага, значит, и правда он провел очень греховную жизнь,— сказал Холлистер.— Праведные души спокойно дожидаются страшного суда, но грешной душе дурные дела не дают покоя ни в этой, ни в загробной жизни. 649

— Но что же будет в этой жизни с капитаном Джо¬ ном? — закричала Бетти в сердцах.— Значит, вы не хотите слушать ни его приказаний, ни нового предупреждения? Тогда я запрягу свою кобылу и сама отправлюсь к нему; уж я расскажу ему, как вы тут перетрусили при виде какого-то покойника или Вельзевула, и доложу, что ему нечего ждать от вас помощи! Никак не возьму в толк, кто же будет командовать солдатами завтра утром, да только не Холлистер, уж это как пить дать! — Ладно, Бетти, ладно,— сказал сержант, бесцере¬ монно положив руку ей на плечо,— уж если кому-то надо скакать ночью по лесу, пусть это будет тот вояка, чей долг — собрать солдат и показать им пример. Авось бог смилостивится и пошлет нам врагов из плоти и крови! Опрокинув еще стакан, сержант подкрепил свое реше¬ ние, принятое только из страха рассердить капитана, и созвал двенадцать драгун, оставленных под его началом. Тут появился и мальчик с кольцом, которое Цезарь ста¬ рательно спрятал в жилетный карман над сердцем; затем негр сел на лошадь, закрыл глаза, покрепче ухватился за грпву, помчался во весь опор, еле живой от страха, и при¬ шел в себя, лишь когда его конь остановился у двери в теплую конюшню, из которой недавно отправился в путь. Драгуны же, получив приказ выступать, двигались значительно медленней, ибо ехали с большими предосто¬ рожностями, чтобы неожиданно не наткнуться на самого дьявола. Глава XXII Заставь навек умолкнуть тяжкий стыд, Будь вероломным, вкрадчивым и льстивым И в добродетель преврати порок. Шекспир, «Комедия ошибок» Общество, собравшееся в гостиной мистера Уортона, чувствовало себя весьма неловко все время, пока отсут¬ ствовал Цезарь. Конь его проявил такую удивительную резвость, что на поездку за четыре мили и на возвращение после описанных выше происшествий ушло всего около часа. Разумеется, мужчины старались развлекать общество, чтобы томительные минуты пролетели как можно быст¬ рей, однако долгое ожидание счастья отнюдь не возбуж¬

дает веселья. Невесте и жениху в таких случаях издавна разрешается молчать, но на этот раз их друзья, видимо, были тоже склонны последовать этому примеру. Неожи¬ данная отсрочка радостного события больше всех раздра¬ жала английского полковника, и, сидя рядом с Сарой, он то и дело менялся в лице; а невеста, казалось, воспользо¬ валась этой задержкой, чтобы набраться сил перед ожи¬ даемой церемонией. Наконец среди общего молчания доктор Ситгривс обратился к мисс Пейтон, с которой он уселся рядом: — Брак, сударыня, перед лицом бога и людей счи¬ тается священным установлением, и можно сказать, что в паше время он не противоречит законам природы и нравственности. Древние народы, освящая многоженство, нарушали предначертания природы и обрекали тысячи людей на нищету, но с развитием науки в обществе рас¬ пространились мудрые правила, по которым мужчина мо^ жст иметь только одну жену. Уэлмир злобно посмотрел на доктора, и лицо его вы¬ разило сильную досаду, ясно говорившую о том, каким несносным он считает этот разговор; а мисс Пейтон воз¬ разила с легким замешательством, словно боясь коснуться запретной темы: — Я считала, сэр, что нашими правилами морали в этом вопросе мы обязаны христианской религии. — Вы правы, сударыня, в писаниях апостолов сказано, что мужчины и женщины равно подчиняются этому за¬ кону. Однако в какой мере многоженство несовместимо с чистотой жизни? Мы, вероятно, обязаны осуждением этого обычая мудрости святого Павла, который был весьма силен в науке и, должно быть, вел частые беседы по этому вопросу с Лукой, а тот, как известно, много занимался медициной... Трудно сказать, как далеко полет прихотливой фанта¬ зии занес бы Ситгривса, увлеченного этой темой, если б его не прервали. Лоутон, который до сих пор внимательно наблюдал за всеми, не произнося ни слова, вдруг резко спросил: — Скажите, полковник, какое наказание полагается в Англии за двоеженство? Уэлмир вздрогнул, и губы у него побелели. Однако, быстро овладев собой, он ответил с учтивостью, приличе- ствующей счастливому жениху:

— Смертная казнь, чего и заслуживает подобное пре¬ ступление. — Да, смертная казнь с последующим вскрытием трупа,—подхватил хирург.— Закон редко упускает слу¬ чай извлечь пользу из преступника. Однако двоежен¬ ство — отвратительное преступление! — Вы полагаете, что двоеженство хуже безбрачия? — спросил Лоутон. — Конечно, хуже,— невозмутимо ответил простодуш¬ ный хирург.— Тот, кто пребывает в одиночестве, может посвятить жизнь науке и, вместо того чтобы производить себе подобных, распространять полезные знания. Но него¬ дяй, который злоупотребляет кротостью и доверчивостью, свойственными женскому полу, совершает тяжкий грех и еще усугубляет его низким обманом. — Не думайте, сэр, что женщииы будут очень благо¬ дарны вам за то, что вы приписываете им природную мяг¬ кость и легковерие. — Капитан Лоутон, физическая природа мужчины значительно крепче женской. Его нервы менее чувстви¬ тельны, весь организм менее гибок и более устойчив; что же удивительного, если женщина склонпа искать опору в мущчине? Казалось, у Уэлмира иссякло терпение: не в силах больше слушать столь неуместный разговор, он вскочил и принялся в раздражении шагать по комнате. Священник, терпеливо дожидавшийся возвращения Цезаря, из сочув¬ ствия к жениху переменил тему беседы, а спустя несколько минут появился и черный гонец. Он вручил записку док¬ тору Ситгривсу, ибо мисс Пейтон решительно запретила Цезарю впутывать ее в порученное ему дело. В записке коротко сообщалось о том, что приказания доктора выпол¬ нены, а кольцо послано с негром. И Цезарь немедля пере¬ дал кольцо доктору. С минуту хирург стоял, разглядывая золотое колечко, и облако грусти омрачило его лицо. Он, видимо, забыл, для чего и где находится, п заговорил сам с собой: — Бедная Анна! Твое юное сердце было весело и не¬ винно, когда этому кольцу предстояло скрепить твой брач¬ ный союз, но, прежде чем настал час обряда, господь взял тебя в свою обитель. С тех пор прошли годы, сестра моя, но я не забыл тебя, мплый друг моего детства! — Тут док¬ тор подошел к Саре, не замечая, что все смотрят на него, 652

надел кольцо ей на палец и продолжал: — Та, кому оно предназначалось, уже давно лежит в могиле, а юноша, ко¬ торый преподнес ей этот дар, вскоре последовал за ее свя¬ той душой. Возьмите это кольцо, мисс Сара, и дай бог, чтобы оно принесло вам такое счастье, какого вы заслу¬ живаете. Сара была глубоко троцута горячим порывом доктора, но тут Уэлмир подал ей руку, подвел к священнику, и вен¬ чанье началось. При первых словах торжественного обряда в комнате наступила мертвая тишина. Служитель божий приступил к молитвам и поучениям, затем выслушал вза¬ имные обеты верности жениха и невесты, за которыми следовало перейти к обмену кольцами. Но в суматохе я волнении кольцо забыли снять с пальца Сары, на который его надел доктор Ситгривс, и произошла легкая заминка* Только священник собрался возобновить прерванный об¬ ряд, как в комнату проскользнул посторонний и внезапно остановил его. То был разносчик. Глаза Бёрча смотрели с горькой иронией, а рука протянулась к священнику, словно запрещая ему продолжать венчание. — Как может полковник Уэлмир терять здесь драго¬ ценное время, когда жена его пересекла океан, чтобы по¬ видаться с ним? Ночь длинна, луна освещает дорогу, за несколько часов он мог бы добраться до города! — прого¬ ворил Бёрч. Ошеломленный этим неожиданным вмешательством, Уэлмир несколько секунд не мог прийти в себя. Вторже¬ ние Бёрча и его странные слова не испугали Сару; но, чуть оправившись от удивления, она перевела вопрошающий взгляд на лицо того, кому только что поклялась в вер¬ ности, и прочла на нем жестокое подтверждение всего, что сказал разносчик. Комната закружилась у нее перед гла¬ зами, и она упала без сознания на руки своей тетки. Жен¬ щинам присуща врожденная чуткость, и порой она побеж¬ дает все другие чувства. Дамы окружили потерявшую со¬ знание невесту и тотчас унесли ее,— в гостиной остались одни мужчины. Воспользовавшись всеобщим смятением, разносчик скрылся с такой быстротой, что никто не успел и подумать о преследовании. Уэлмир словно застыл посреди комнаты, и все взоры устремились на него в зловещем молчании. — Это ложь, гнусная ложь! — воскликнул он, ударив себя по лбу.— Я всегда отвергал домогательства этой жен¬ 053

щины, и законы моей страны не заставят меня признать ее права. — Но что говорят божеские законы и ваша совесть? — спросил Лоутон. — Хорошо, сэр,— высокомерно ответил Уэлмир, от¬ ступая к выходу.— Мое положение дает вам сейчас пре¬ имущество, но придет время... Он был уже у дверей, когда его остановил легкий удар по плечу: капитан Лоутон с многозначительной улыбкой знаком приглашал его следовать за собой. Сейчас Уэлмир готов был уйти куда угодно, лишь бы избежать полных презрения и ненависти взглядов, направленных на него со всех сторон. Молча дошли они до конюшни, и тут Лоу¬ тон крикнул: — Выведите Роноки! Тотчас появился солдат, ведя под уздцы оседланную лошадь. Лоутон спокойно закинул поводья на шею коню, вынул пистолеты из седельных сумок и сказал: — Эти пистолеты не раз служили правому делу и бы¬ вали только в достойных руках, сэр. Они принадлежали моему отцу. Он с честью пользовался ими в войне с Фран¬ цией и отдал их мне, чтобы я сражался за родину. Что ж, разве я не послужу родине, если уничтожу негодяя, кото¬ рый хотел погубить одну из прекраснейших ее дочерей? — Я отплачу вам за нанесенные мне оскорбления! — вскричал Уэлмир, схватив протянутый ему пистолет.— И да падет кровь на голову того, кто захотел ее пролить. — Аминь! Но погодите минуту, сэр. Вы сейчас сво¬ бодны, в кармане у вас пропуск, подписанный Вашингто¬ ном, и я уступаю вам первый выстрел! Если я погибну, вам достанется лошадь, которая спасет вас от любых пре¬ следователей, и я советую вам скакать отсюда без промед¬ ления, нначе даже Арчибальд Ситгривс возьмется за ору¬ жие, а уж от драгун не ждите пощады. — Вы готовы? — спросил Уэлмир, скрежеща зубами от влобы. — Станьте здесь, Том, и посветите нам. Ну, пли! Уэлмир выстрелил, и от эполета капитана отлетел ку¬ сочек золотого шнура. — Теперь мой черед,—сказал Лоутон, хладнокровно поднимая пистолет. — Нет, мой! — крикнул чей-то голос, и оружие было выбито из руки капитана.— Клянусь самим дьяволом, ведь

это бешеный виргинец! Сюда, ребята, держите его! Вот неожиданная удача! Застигнутый врасплох и обезоруженный, Лоутон, од-« нако, не потерял присутствия духа. Он понимал, что по-« пал в такие руки, от которых нечего ждать пощады, и, когда на него набросились четверо скиннеров, напряг всю свою богатырскую силу. Трое из них схватили его за руки и за горло, стараясь удержать, чтобы скрутить веревками. Но он оттолкнул одного с такой яростью, что тот отлетел к стене и, оглушенный ударом, остался лежать на земле. Тут четвертый поймад капитана за ноги, и Лоутон, не в силах бороться с целой оравой, упал на землю, увлекая за собой всех своих противников. Схватка была короткая, но жестокая; мародеры осыпали драгуна проклятиями и гнус¬ ными ругательствами, тщетно призывая на помощь това¬ рищей, которые неподвижно стояли вокруг, тараща глаза и не смея приблизиться. Слышалось чье-то тяжелое дыха¬ ние, ему вторили глухие стоны полузадушенного человека; вдруг кто-то вскочил на ноги и отбросил вцепившихся в него людей. Уэлмир и вестовой капитана убежали: полковник спря¬ тался в конюшпе, а солдат бросился за подмогой, унося с собой фонарь, и все погрузилось во мрак. Поднявшийся с земли человек вскочил в седло не замеченного скиннерами коня, из-под копыт брызнули искры, и в их мимолетной вспышке все увидели, что капптан Лоутон йесется как ветер к большой дороге. — Он сбежал, разрази его гром! — закричал главарь шайки, задыхаясь от ярости.— Стреляйте, сбейте его с ло¬ шади! Стреляйте, не то будет поздно! Раздались выстрелы, и все замерли, прислушиваясь; но напрасно скиннеры надеялись услышать шум падеиия мо¬ гучего тела. — Он не свалится, даже если мы его ухлопали,— ска¬ зал один из разбойников.— Я видел, как эти виргинцы син дят в седле, получив две-три пули в бок: опи даже мерт¬ вые не падают с лошади. Свежий порыв ветра донес стук копыт мчавшегося в долипу коня, и, судя по его ровному бегу, можно было сказать, что им правит твердая рука. — У них лошади хорошо обучены и всегда останавли¬ ваются, если всадник упадет,— заметил один из скин- перов. 655

— Коли так, он цел и невредим! — закричал главарь, в бешенстве ударив прикладом мушкета об землю.— Ну, скорей за дело! Не пройдет и получаса, как тут появится их ханжа сержант вместе с драгунами. Счастье еще, если они не бросились сюда на наши выстрелы! Живо по местам и поджигайте дом с четырех углов, черный пепел славно заметает темные дела. •— А что нам делать с этим чурбаном? — спросил дру¬ гой скиннер, толкая ногой все еще не очнувшегося това¬ рища, которого Лоутон отбросил к стене.— Если хоро¬ шенько растереть его, он, пожалуй, отойдет. — Пусть валяется,— злобно сказал главарь.— Будь он не тряпка, а мужчина, этот чертов драгун был бы теперь в моих руках. Входите же в дом и поджигайте комнаты. Здесь есть чем поживиться — всем хватит и денег и се¬ ребряной посуды. И карманы набьем, и отплатим за все! Мысль о серебре была весьма соблазнительна, и скин- неры, бросив своего товарища, подававшего лишь слабые признаки жизни, шумной толпой кинулись к дому. Уэлмир поспешил воспользоваться случаем, вывел из конюшни свою лошадь и, никем не замеченный, выбрался на проез¬ жую дорогу. С минуту он колебался, ехать ли ему к посту, где, как он знал, разместилась охрана, и попытаться спасти семейство Уортон или же, воспользовавшись свобо¬ дой, полученной им благодаря обмену ранеными, вер¬ нуться в королевскую армию. Стыд и сознание своей вины заставили его выбрать последнее, и он направился в Нью- Йорк, терзаясь при мысли о своей низости и страшась предстоящей встречи с разъяренной женщиной, на кото¬ рой он женился во время своей последней поездки в Анг¬ лию. Теперь, когда она ему надоела, он решил не призна¬ вать ее прав. Среди всеобщего смятения и тревоги за Сару никто не обратил особого внимания на исчезновение Лоутона и Уэлмира, тем более что состояние мистера Уортона требо¬ вало и забот врача и утешений священника. Неожиданно раздавшиеся выстрелы предупредили собравшихся, что им грозит новая опасность, а минуту спустя в комнату ворва¬ лась шайка скиннеров во главе со своим предводителем. — Сдавайтесь,—закричал он,— руки вверх, слуги ко¬ роля Георга,— и приставил дуло мушкета к груди Сит- гривса,— не то я выпущу из вас всю верноподданническую кровь! 656 21

— Тише, тише, мой друг,—ответил доктор,—вы, не¬ сомненно, лучше умеете наносить раны, чем их лечить. Оружие, которое вы так небрежно держите в руках, весьма опасно для жизни. — Сдавайся или получишь весь заряд! — Кому и зачем я должен сдаваться? Я не участвую в боях. Переговоры об условиях капитуляции вам следует вести с капитаном Лоутоном. Впрочем, я полагаю, что в этом вопросе он не очень покладист. Тем временем главарь шайки оглядел всех собрав¬ шихся и пришел к заключению, что тут нечего опасаться сопротивления, а так как ему не терпелось поскорей завла¬ деть своей долей добычи, он отбросил мушкет и вместе со своими сообщниками принялся запихивать в мешки сто¬ ловое серебро. Странное зрелище представляло теперь жи¬ лище мистера Уортона. Женщины хлопотали вокруг все еще не очнувшейся Сары в дальней комнате, на которую мародеры не обратили внимания. Ошеломленный мистер Уортон сидел, слушая слова утешения, которые говорил ему священник, но был не способен их понять. Синглтон лежал на диване, дрожа от слабости и не замечая того, что творится кругом, а доктор давал ему лекарства и поправ¬ лял повязки с хладнокровием, которое ничто не могло по¬ колебать. Цезарь и вестовой капитана Синглтона спря¬ тались в лесу позади дома, а Кэти Хейнс бегала по кот¬ теджу и поспешно складывала в узел ценные вещи, но со щепетильной честностью отбрасывала все, что не было ео неоспоримой собственностью. Однако вернемся к отряду, оставшемуся в Четырех Углах. Когда драгуны по приказу старого вояки вооружи¬ лись и сели на коней, маркитанткой овладело неудержи¬ мое желание присоединиться к ним и разделить славу и опасности этого похода. Мы не беремся утверждать, при¬ шла ли она к такому решению из страха остаться одной или желая поспешить на помощь своему любимцу, по так или иначе, когда Холлистер подал команду выступать, все услышали пронзительный голос Бетти, закричавшей: — Погодите минутку, дорогой сержант, пускай ребята запрягут мою телегу, и я двинусь вместе с вами. Уж кого- нибудь подстрелят, не иначе, и тогда я отвезу его домой. Хотя сержант в душе был очень рад всякой отсрочке похода, который его ничуть не привлекал, он все же вы¬ разил неудовольствие такой задержкой. 22 Фенимор Купер. Том III 657

— Только пушечное ядро может выбить из седла од¬ ного из моих молодцов,— сказал он,— но я не думаю, чтобы нас встретили пушечным или даже мушкетным ог¬ не?.!, ведь эта битва — просто выдумка дьявола. Итак, Эли¬ забет, вы можете ехать с нами, ежели вам охота, по те¬ лега ваша нам не понадобится. — Ну, сержант, милый мой, вот вы и солгали,— отве¬ тила Бетти, которая все еще находилась под влиянием вин¬ ных паров.— Разве пуля не сбила с лошади капитана Синглтона всего дней десять назад? И даже самого капи¬ тана Джека: разве он не лежал на земле кверху лицом, что твой мертвец? Еще ребята подумали, будто он убит, повернули оглобли и давай улепетывать от регулярных войск. — Сами вы лжете! — сердито закричал сержант.— II гот солжет, кто скажет, что мы не выиграли битву. — Убежали ненадолго, я ничего не говорю,— продол¬ жала Бетти.— Майор Данвуди повернул вас назад, и тогда вы всыпали регулярным. А все же капитан упал, а ведь лучшего ездока не сыщешь в целом свете; так что видите, сержант, моя телега может пригодиться. Ну-ка, пусть двое из вас запрягут мою кобылу, а уж завтра я не пожалею вам виски. Да подложите кусок шкуры Дженни под се¬ делку, лучшей подстилки не найти при здешних скверных дорогах. Сержант дал согласие, и экипаж миссис Фленеган был быстро приведен в полную готовность. — Мы не можем предвидеть, нападут ли на нас с фронта или с тыла,—сказал Холлистер,—а потому пусть пятеро едут впереди, а остальные сзади, и в случае, если нас оттеснят к деревне, они прикроют отступление. Какая ужасная обязанность для неученого человека, Элизабет, командовать отрядом в такую минуту! Больше всего я хо¬ тел бы, чтоб тут оказался кто-нибудь из офицеров. Пока же вся моя надежда на господа. — Да ну вас, как вам не стыдно! — ответила Бетти, с удобством устраиваясь в телеге.— Нет тут поблизости никаких врагов, дьявол их забери! А ну-ка, вперед, да по¬ живей. Я пущу свою кобылу рысью, а вы марш-марш, не то увидите, капитан Джек вам спасибо не скажет! — Хоть я и не умею вести переговоры с духами или сражаться с мертвецами, миссис Фленеган,— сказал сер¬ жант,— я все же недаром участвовал в прошлой войне да 658

еще пять лет воюю в нынешней и знаю, как следует охра¬ нять обоз. Разве Вашингтон не велит всегда прикрывать тылы? Я сам знаю свои обязанности, уж не обозной крысе меня учить! Слушаться моих приказаний, по местам, ре¬ бята ! — Ладно, как хотите, только двигайтесь наконец! — закричала Бетти в нетерпении.— Негр уже давно там. Вот увидите, попадет вам от капитала за опоздание! — А ты уверена, что тот, кто привез нам письмо, был и вправду негр? — спросил сержант и занял место между двумя взводами, где он мог разговаривать с Бетти и в то же время быть наготове, чтобы отразить нападение как с фронта, так и с тыла. — Нет, ни в чем я не уверена, мой милый. Но почему твои парни еле трусят рысцой и не пришпорят лошадей? Даже моя кляча рвется вперед, ведь в этой проклятой долине совсем не жарко, к тому же мы не похоронное шествие... — Потихоньку да полегоньку, миссис Флеиегап, и с осторожностью: безрассудная отвага не делает человека хорошим командиром. Если нам повстречается злой дух, уж он, вероятнее всего, захочет напасть на нас врасплох. Лошади не очень ловки в темноте, а я не хочу, потерять свое доброе имя, милая моя. — Потерять доброе имя! А разве капитан не может потерять тем временем свое имя да еще и жизнь в при¬ дачу? — Стой! — крикнул вдруг сержант.— Кто это там кра¬ дется слева, у подножия скалы? — Да никого там нет, разве только душа капитана Джека явилась сюда, чтобы подогнать вас и заставить ше¬ велиться побыстрей. — Бетти, ты слишком легкомысленна для такого серьезного похода. А ну, выходи-ка кто-нибудь вперед и осмотри это место. Сабли наголо! Сомкните строй! — Тьфу ты! — воскликнула Бетти.—Ты кто, круглый дурак или просто трус? А ну-ка, ребята, сойдите с дороги, я в один миг доскачу до того места па своей кобыле и не побоюсь никаких духов. Между тем посланный на разведку к скалам вернулся и сказал, что там ничто не угрожает отряду, и все снова двинулись вперед, но медленно и с большой осторож¬ ностью. 059

— Смелость и осторожность — лучшие украшения сол¬ дата, миссис Фленеган,— сказал сержант,— но одна без другой ничего не стоят. — Осторожность ничего не стоит без смелости — вы это хотели сказать? Да, верно, я и сама так думаю. Но по¬ смотрите, как лошадь тянет поводья. — Терпение, о женщина... Но что это? Слышите? — воскликнул Холлистер, насторожившись (впереди раз¬ дался выстрел Уэлмира).— Готов поклясться, что стреляли из настоящего пистолета, и притом кто-то из нашего полка. Вперед, сомкните ряды! Миссис Фленеган, я вы¬ нужден вас покинуть. Услышав столь хорошо знакомый ему звук, сержант вновь обрел свое мужество и, отдав приказ, стал во главе своих солдат с самым воинственным видом, чего, однако, Бетти не разглядела из-за темноты. Вскоре ветер донес до них залп мущкетных выстрелов, и сержант скомандовал: — Вперед, марш! Через минуту на дороге послышался конский топот: на¬ встречу им скакал всадник, да с такой скоростью, будто дело шло о жизни и смерти. Холлистер остановил свой отряд, а сам выехал вперед, чтобы встретить незнакомца. — Стой! Кто едет! — закричал он. — А, Холлистер, это ты? — воскликнул Лоутон.— Как всегда, наготове и на своем посту. А где же отряд? — Он здесь, сэр, и последует за вами хоть на край света.— Почувствовав, что он освободился от ответствен¬ ности, Холлистер готов был с юношеским пылом броситься на врага. — Прекрасно,— ответил капитан, подъезжая к отряду. Он сказал солдатам несколько ободряющих слов и по¬ вел их в долину почти с такой же скоростью, с какой только что прискакал. Жалкая кляча маркитантки оста¬ лась далеко позади; оказавшись не у дел, Бетти отъехала к краю дороги и предалась размышлениям. «Сразу видно, что теперь их ведет капитан Джек; они несутся за ним, как стая негритят на деревенский праздник. Привяжу-ка я лучше свою кобылу к этому за¬ бору, а сама пойду поглядеть, что там у них делается: за¬ чем подвергать опасности глупое животное». А солдаты ехали за Лоутоном, ни о чем не раздумы¬ вая и ничего не опасаясь. Они не имели понятия, пред¬ стоит ли нм стычка с ковбойским отрядом или с одной из 660

частей королевской армии, но они знали, что идут за му¬ жественным офицером, известным своей отвагой, а такие качества всегда вызывают доверие беззаботных солдат. Подъехав к воротам «Белых акаций», капитан остано¬ вил свой отряд и приготовился к нападению. Соскочив с коня, он приказал спешиться восьмерым драгунам и, по¬ вернувшись к Холлистеру, приказал: — Стой тут с отрядом и охраняй лошадей. Если кто- нибудь попытается пройти, задержите его, а не послу¬ шается — зарубите... Тут из слуховых окон и из-под кедровой крыши дома вдруг вырвались яркие языки пламени, и все вокруг осветилось, как днем. — Вперед! — крикнул капитан.— Вперед! И никому не давать пощады, пока не свершится правосудие! В голосе его звучали такая сила и решимость, что даже у злодеев, бесчинствовавших в коттедже, дрогнули сердца. Главарь скиннеров выронил из рук награбленную добычу и на миг замер, охваченный страхом, а затем ки¬ нулся к окну и спустил выдвижную раму. В эту минуту в комнату вбежал Лоутон с обнаженной саблей в руке. — Умри, злодей! — крикнул он и разрубил голову од¬ ному из мародеров. Однако главарь шайки выскочил в окно и избежал воз¬ мездия. Услышав крики женщин, Лоутон взял себя в руки и послушался уговоров священника, молившего капитана позаботиться о безопасности семьи Уортон. Еще один раз¬ бойник столкнулся с драгунами и был убит, а остальные бросились наутек и успели спастись. Поглощенные заботами о Саре, окружавшие ее жен¬ щины не заметили ни появления скиннеров, ни пожара, хотя в доме уже бушевало пламя, грозя каждую минуту разрушить стены. Наконец, услышав крики Кэти и пере¬ пуганной жены Цезаря, а также топот и шум, доносив¬ шиеся из другой половины дома, мисс Пейтон и Изабелла поняли, что им грозит какая-то опасность. — Боже милостивый,—воскликнула встревоженная тетушка,— в доме творится что-то ужасное, боюсь, как бы не началось кровопролитие! — Но там некому сражаться,— возразила Изабелла, еще более бледная, чем мисс Пейтон.— Доктор Ситгривс самый мирный человек, и я не думаю, что капитан Лоу¬ тон способен забыться до такой степени... 601

— Все южане вспыльчивы и горячи,— заметила мисс Пейтон,— и даже ваш брат, несмотря на слабость и бо¬ лезнь, сегодня весь день казался раздраженным и сер¬ дитым. — Боже упаси! — воскликнула Изабелла и, вдруг ослабев, опустилась на постель возле Сары.— По натуре он кроток, как ягненок, но если вспылит, то становится страшнее льва. — Мы должны вмешаться: наше присутствие умерит их пыл и, быть может, спасет кому-нибудь жизнь. И мисс Пейтон, желая выполнить то, что она считала своим долгом женщины и хозяйки дома, двинулась к двери с гордым видом оскорбленной невинности, а Изабелла по¬ следовала за ней. Комната, в которую отнесли Сару, на¬ ходилась во флигеле, соединенном с главным зданием длинным и темным коридором. Теперь коридор был ярко освещен, и в его дальнем конце метались какие-то фи¬ гуры, с такой быстротой, что невозможно было разгля¬ деть, чем они заняты. — Пойдемте к ним,— сказала мисс Пейтон твердым го¬ лосом, которому противоречила бледность ее лица.— Они должны отнестись с уважением к женщинам. — Да, должны! — воскликнула Изабелла и пошла вперед. Френсис осталась одна возле сестры. Несколько минут стояла тишина, как вдруг в комнатах наверху раздался ужасный треск, и в открытую дверь ворвался такой яркий свет, что все засверкало, словно в солнечный полдень. Сара сразу села на своей постели, бросая вокруг дикие взгляды, и прижала руки ко лбу, словно стараясь прийти в себя. — Так я на небе, а ты — светлый небесный дух! О, ка¬ кое дивное сияние! Да, я знала, счастье мое было слишком прекрасно для земной жизни. Но мы снова встретимся с ним! Да, да, мы встретимся вновь! — Сара! Сара! — в ужасе вскричала Френсис.— Се¬ стра моя, любимая сестра! Не улыбайся так безумно! Это я. Неужели ты меня не узнаешь? Ах, ты разрываешь мне сердце! — Тише,— сказала Сара, жестом останавливая ее,— оп отдыхает, не тревожь его. Скоро он придет за мной в могилу. Разве в могиле могут быть две жены? Нет, нет, нет — одна... только одна, только одна. С62

Френсис уткнулась лицом в колени сестры и в отчая¬ нии горько заплакала. — Ты льешь слезы, светлый ангел?—ласково спро¬ сила Сара.— Значит, и на небе бывают огорчения? Но где же Генри? Ведь его казнили, и он должен быть здесь. А может быть, они придут вместе. О, как радостна будет наша встреча! Френсис вскочила и принялась ходить взад-вперед по комнате. Сара следила за ней с детским восхищением во взоре. — Ты похожа на мою сестру. Наверное, все добрые и любящие души похожи друг на друга. Скажи мне, была ли ты когда-нибудь замужем? Отдала ли свое сердце че¬ ловеку, которого полюбила больше отца, брата и сестры? Если нет, я жалею тебя, бедняжка, хоть ты и попала на небо. — Молчи, молчи, Сара, умоляю тебя! — закричала Френсис, бросаясь к ее постели.— Молчи, или ты убьешь меня! Молчи, или я умру тут, у твоих ног. Снова раздался страшный треск, и весь дом дрогнул до основания. Это обвалилась часть кровли, и пламя, вы¬ рвавшись на волю, залило ярким светом весь сад вокруг коттеджа, так что сквозь окна все стало видно снаружи, как днем. Френсис подбежала к окну и увидела кучку растерянных людей на лужайке. Среди них были ее те¬ тушка и Изабелла. Они с отчаянием указывали на горящее здание и, видимо, умоляли драгун войти в него. Теперь только Френсис поняла, какая им грозит опасность. С ди¬ ким криком бросилась она в коридор, сама не зная, куда бежит. Густой, удушливый столб дыма преградил ей путь. Она остановилась, задыхаясь, теряя сознание, но тут ка- кой-то человек подхватил ее на руки и сквозь тучи искр и пепла вынес на свежий воздух. Через минуту девушка очнулась и, увидев, что обязана жизнью Лоутону, броси¬ лась перед ним на колени с криком: — Сара! Сара! Сара! Спасите мою сестру, и да благо¬ словит вас бог! Силы оставили ее, и она без чувств упала на траву. Капитан указал на нее Кэти и, поручив девушку ее забо¬ там, снова бросился к дому. Пламя уже лизало деревян¬ ную веранду и оконные рамы, а весь фасад коттеджа ды¬ мился. Проникнуть в дом можно было, лишь преодолев 663

многие опасности, и даже беззаветно смелый Лоутон при¬ остановился в раздумье. Но только на одно мгновенье и тут же ринулся сквозь палящий жар и густой дым, ста¬ раясь отыскать дверь; однако, проплутав с минуту всле¬ пую, он выскочил назад на лужайку. Глубоко вдохнув све¬ жего воздуха, он опять попытался войти в дом, и опять безуспешно. Он бросился в третий раз и вдруг столкнулся с человеком, шатавшимся под тяжестью бесчувственного тела. Здесь было не место и не время для разговоров и рас- опросов; капитан схватил обоих в свои могучие объятия и вынес из дыма. К своему удивлению, Лоутон обнаружил, что он вытащил хирурга и одного из убитых скиннеров. — Арчибальд! — воскликнул капитан.— Во имя гос¬ пода, зачем вы вздумали спасать этого злодея? Его чер¬ ные дела взывают к небу! Доктор, избежавший неминуемой гибели, был так оше¬ ломлен, что не мог сразу ответить; однако, отерев влаж¬ ный лоб и откашлявшись, чтобы очистить легкие от дыма, которого он наглотался, доктор заговорил жалобно: — Увы, все кончено! Если б я мог вовремя остановить кровотечение из шейной артерии, он был бы спасен; но жара вызвала кровоизлияние, и, конечно, наступила смерть. Ну как, есть еще раненые? Вопрос его повис в воздухе: Френсис унесли к другой стороне дома, где собрались ее друзья, а Лоутон снова екрылся. Тем временем огонь разгорелся еще ярче, удушливый дым рассеялся, и капитан наконец отыскал дверь в кот¬ тедж; но только он переступил порог, как столкнулся с человеком, который нес на руках потерявшую сознание Сару. Не успели они отойти на лужайку, как из окон вы¬ рвалось яркое пламя и огонь охватил все здание. — Слава создателю! — воскликнул спаситель Сары.— Как ужасно умереть такой смертью! Капитан отвернулся от горящего здания и взглянул на говорившего — к его удивлению, то был не один из его солдат, а снова разносчик. — Как, опять шпион! — вскричал он.— Клянусь не¬ бом, вы вечно появляетесь передо мной, как привидение! — Капитан Лоутон,—сказал Бёрч, вдруг ослабев и прислонясь к ограде сада, к которой они отошли, спасаясь от огня,— я снова в вашей власти, ибо не в состоянии ни бежать, ни сопротивляться. 604

Какой-то человек нес на руках бесчувственную Сару.

— Свобода Америки для меня дороже жизни,— отве¬ тил капитан,— но родина не может требовать, чтобы ее сыны забывали о благодарности и чести. Бегите, несчаст¬ ный, пока никто вас не заметил, или я уже буду не в си¬ лах вас спасти. — Да пошлет вам бог удачу и победу над врагами,— сказал Бёрч, сжав руку драгуну словно железными ти¬ сками; такой силы от него никак нельзя было ожидать, судя по тощей фигуре. — Постойте! — сказал Лоутон.— Одно слово: кто вы? Тот ли, кем кажетесь, или вы... — Шпион короля,—прервал его Бёрч, отворачиваясь и пытаясь высвободить свою руку из схватившей ее руки капитана. — Тогда бегите, жалкое создание! — сказал драгун, от¬ пуская его.— Не знаю, корысть или заблуждение совра¬ тили это благородное сердце. Яркое пламя пылающего дома освещало широкий круг, но едва Лоутон успел произнести последние слова, как длинная фигура разносчика скользнула в тень и рас¬ творилась во мраке. Глаза капитана некоторое время были устремлены туда, где только что стоял этот загадочный человек, затем он перевел взгляд на Сару, все еще лежавшую без чувств, нагнулся, взял ее на руки и понес, словно уснувшего ре¬ бенка, к ее родным. Глава XXIII Настало время для печали, Поблекли светлые черты. Увы, цветы весны увяли, Исчезли юные мечты! О, как жесток Судьбы поток, О, как изменчивы года! Неужто все покинут скоро Ее, лишенную опоры, Покинут навсегда? «Грот Дианы» Обгорелые стены — вот все, что осталось от коттеджа; они стояли черные, закопченные, без террас и без укра¬ шений, лишь напоминая о недавнем времени, когда здесь 660

царило довольство и спокойствие. Кровля и все деревян¬ ные перекрытия обрушились, и слабый отблеск догораю¬ щих углей озарял зияющие окна. Поспешное бегство скип- перов позволило драгунам дружно заняться спасением мебели и вещей, и теперь они лежали сваленные в кучина лужайке, довершая мрачную картину разорения. Порой из дома вырывался яркий столб света, и на заднем плане четко вырисовывались фигуры Холлистера и неподвижно сидевших в седле солдат, а рядом с ними — кобылка мис¬ сис Фленеган с опущенными поводьями, мирно щипавшая траву у дороги. Сама же Бетти подошла к сержанту и с необыкновенным хладнокровием наблюдала за всем, что творилось вокруг. Не раз она пыталась ему внушить, что, коли битва окончена, пора приступать к дележу добычи, но сержант, ссылаясь на полученный им приказ, был стоек и непоколебим. Увидев Лоутона, который вышел из-за угла здания с Сарой на руках, Бетти отступила и скрылась среди солдат. Капитан опустил Сару на диван, вытащенный из горящего дома двумя драгунами, и отошел, оставив ее на попечении дам. Мисс Пейтон и Френсис бросились к Саре, чтобы при¬ нять ее из рук капитана; не помня себя от радости, что она спасена, они на минуту забыли обо всем. Но ее блуж¬ дающий взгляд и пылающие щеки сразу напомнили им, что произошло. — Сара, дитя мое, милая моя девочка, ты спасена,— говорила тетушка, обнимая свою ничего не сознающую племянницу,— и да благословит бог твоего спасителя! — Смотрите,— сказала Сара, тихонько отстраняя тетку и показывая на пламенеющие развалины,— окна освещены в честь моего приезда. Так всегда встречают но¬ вобрачную. Он говорил мне о такой встрече. Прислушай¬ тесь — вот зазвонили в колокола! — Здесь нет ни новобрачной, ни свадьбы, ничего, кроме горя! — закричала Френсис, казавшаяся почти та¬ кой же безумной, как и ее сестра.— О боже, верни ей ра¬ зум, верни ее нам! — Тише, тише, глупая девушка,— ответила Сара, с жалостью улыбаясь ей.— Не могут все быть счастливы в один и тот же час. Скажи, разве у тебя нет ни брата, ни мужа, который утешил бы тебя? Ведь ты красавица и скоро найдешь себе жениха. Но смотри,— и она понизила голос до шепота,— смотри, чтоб у него не было другой 607

жены: страшно подумать, что может случиться, если ока¬ жется, что он дважды женат. — От горя у нее помутился рассудок! — ломая руки, вскричала мисс Пейтон.— Моя девочка, моя красавица Сара помешалась! — Нет, нет, нет! — воскликнула Френсис.— У нее го¬ рячка, она бредит. Но она выздоровеет, она должна выздо- робеть! Мисс Пейтон с радостью ухватилась за эту надежду, и тотчас велела Кэти привести доктора Ситгривса. Кэти вскоре отыскала медика: он был занят теАм, что настойчиво выпытывал у здоровых и невредимых драгун, какие они получили увечья, а затем внимательно рассматривал каж¬ дую царапину и каждый синяк. Услышав просьбу мисс Пейтон, он с готовностью последовал за Кэти и через ми¬ нуту был уже подле больной. — Какое печальное завершение столь счастливо на¬ чавшегося вечера, сударыня! — заметил доктор с сочув¬ ствием.— Но войне всегда сопутствуют многие несчастья, хотя, несомненно, она часто ведется за дело свободы и спо¬ собствует совершенствованию знаний и искусства хи¬ рургии. Мисс Пейтон была не в силах произнести ни слова и лишь с отчаянием указала ему на свою племянницу. — Это горячка,— сказала Френсис.— Посмотрите, ка¬ кой у нее остановившийся взгляд и как горят ее щеки. Доктор постоял несколько мгновений, пристально вглядываясь в девушку, а потом молча взял ее за руку. Серьезное и сосредоточенное лицо хирурга редко выра¬ жало сильное волнение; он умел обуздывать свои чувства, и в его чертах обычно не отражалось то, что испытывало сердце. Однако на этот раз от внимательных взоров сестры и тетки не укрылась его тревога. Подержав с минуту об¬ наженную до локтя и украшенную драгоценностями руку Сары, он отпустил ее и, прикрыв глаза ладонью, с печаль¬ ным вздохом отвернулся. — У нее нет горячки, сударыня. Излечить ее могут лишь время и заботливый уход; только это поможет ей, коли будет на то воля божья. — А где же негодяй, виновник этого ужасного несча¬ стья? — воскликнул Синглтон, отталкивая руку весто¬ вого, хотевшего его поддержать, и приподнимаясь с кре¬ сла, в котором он полулежал от слабости.— К чему нам С68

победы над врагами, если они и после поражения способны наносить нам такие раны! — Неужели вы думаете, наивный юноша,— отозвался Лоутон с горькой улыбкой,— что англичане признают за колонистами право на чувства? Для Англии Америка — лишь сателлит, который должен идти туда же, куда и она, подражать ей во всем и своим сиянием усиливать блеск старшей сестры. Вы, видно, забыли, что для колониста великая честь пострадать от руки истинного британца. — Но я не забыл, что у меня есть сабля,— возразил Синглтон, снова бессильно падая в кресло.— Неужели здесь не нашлось смелой руки, чтобы отомстить за эту прелестную мученицу и воздать негодяю за горе ее седо¬ власого отца? — Для такого дела, сэр, не было недостатка ни в силь¬ ных руках, ии в горячих сердцах,— пылко ответил дра¬ гун,— но часто удача благоприятствует виновному. Кля¬ нусь небом, я отдал бы самого Роноки, лишь бы встре¬ титься в бою с этим обманщиком! — Ну нет, дорогой капитан, вам никак нельзя расста¬ ваться с вашим конем,— вмешалась Бетти.— Это не ка¬ кая-нибудь клячонка, ведь такого рысака ни за какие деньги не достанешь! Его ничем не собьешь с.ног, а ска¬ чет — что твоя белка! — Глупая женщина, пятьдесят лучших коней, вскорм¬ ленных на берегах Потомака были бы ничтожной платой за возможность снести голову такому негодяю. — Послушайте,— вмешался тут доктор,— ночная сы¬ рость отнюдь не полезна Джорджу, да и нашим дамам тоже; их следует отвести в такое место, где они могли бы воспользоваться заботами врача и подкрепиться. Здесь же ничего не осталось, кроме дымящихся развалин да вред¬ ных испарений с болота. На это благоразумное замечание нечего было возра¬ зить, и Лоутон отдал необходимые распоряжения, чтобы перевезти все общество в Четыре Угла. В эпоху, о которой идет речь, в Америке было еще мало каретных мастеров, к тому же они были весьма не¬ искусны, и все сколько-нибудь сносные кареты изготовля¬ лись в Лондоне. Когда мистер Уортон покинул Нью-Йорк, он был одним из очень немногих владельцев экипажей и 1 Потомак — река па северо-востоке США. 669

упряжных лошадей; а когда сей джентльмен удалился в свой загородный дом, мисс Пейтон и его дочери последо¬ вали за ним в той самой тяжелой карете, которая прежде торжественно громыхала по извилистой Куин-стрит или же величественно катилась по широкому Бродвею. Сейчас эта колымага преспокойно стояла на том самом месте, где ее поставили по приезде, а что касается лошадей, то лишь почтенный возраст спас этих любимцев Цезаря от конфи¬ скации ближними неприятельскими частями. С тяжелым сердцем черный слуга помогал драгунам закладывать ка¬ рету. Этому громоздкому экипажу с выцветшей обивкой, обтрепавшимися сиденьями и облупившимся кузовом явно следовало бы снова попасть в руки умелому мастеру, ко¬ торый когда-то придал ему блеск и изящество. Из-под герба Уортонов, на котором был изображен лежащий лев, простунал пышный герб прежнего владельца — геральди¬ ческая митра, говорившая о его высоком духовном сане. Кабриолет, в котором приехала мисс Синглтон, тоже уце¬ лел, ибо огонь не коснулся ни сараев, ни конюшни. Маро¬ деры, конечно, собирались увести с собой и всех лошадей, по неожиданное нападение Лоутона не только помешало им выполнить это намерение, но расстроило и другие их планы. Теперь па месте пожара была выставлена стража иод командой Холлистера, который, убедившись, что про¬ тивники его оказались самыми обычными смертными, за¬ нял свою позицию с отменным хладнокровием и принял разумные меры предосторожности против внезапной вы¬ лазки врага. Он отвел свой маленький отряд на такое рас¬ стояние от догоравших развалин, что солдаты скрылись в темноте и в то же время, при довольно ярком свете тлею¬ щих углей, могли разглядеть всякого, кто вздумал бы выйти па лужайку и заняться грабежом. Одобри» действия сержанта, капитан Лоутон велел все приготовить к отъезду. Мисс Пейтон, обе ее племян¬ ницы и Изабелла поместились в карете, а тележке миссис Фленсган, на которую погрузили кровать и множество одеял, выпала честь везти капитана Синглтона и его ве¬ стового. Доктор Ситгривс занялся мистером Уортоном и сел вместе с ним в кабриолет. Куда же девались в эту бо¬ гатую событиями ночь остальные обитатели «Белых ака¬ ций»,— неизвестно, из слуг нашелся один Цезарь, если не считать экономки. Рассадив таким образом все общество, Лоутон отдал приказ выступать. Сам он на несколько ми¬ 670

нут задержался на лужайке, чтобы собрать разбросанную повсюду серебряную посуду и другие ценные вещи, боясь, как бы они не соблазнили его солдат; когда же он решил, что на земле не осталось больше ничего способного поко¬ лебать их честность, он вскочил в седло с мужественным намерением прикрывать тыл. — Стойте! Стойте! ^ раздался вдруг женский голос.— Неужто вы бросите меня здесь одну на растерзание убий¬ цам! Моя ложка, наверное, расплавилась в огне, и, если в этой несчастной стране есть справедливые законы, мне должны возместить убытки! Лоутон обернулся на этот голос и увидел вышедшую из развалин женскую фигуру, нагруженную громадным узлом, не уступавшим по размерам знаменитому тюку разносчика Бёрча. — Кто это? — спросил капитан.— Ты, видно, родился из пепла, словно Феникс... Ба! Клянусь душой Гиппо¬ крата, ведь это тот самый доктор в юбке, который знаме¬ нит своим лечением иглой. Итак, почтенная особа, что означают ваши крики? — Крики? — повторила Кэти, с трудом переводя дух.— Мало того, что я лишилась серебряной ложки, вдо¬ бавок меня хотят еще оставить одну в этом гиблом месте, где меня ограбят, а может, и убьют разбойники! Гарви так со мной не обращался. Когда я жила у Гарви, ко мне всегда относились с уважением, правда, он слишком хо¬ рошо хранил свои тайны и слишком плохо прятал деньги, но меня не обижал. — Значит, сударыня, вы были из числа домочадцев мистера Гарви Бёрча? — Вы можете смело сказать, что я была его единст¬ венным домочадцем,— ответила женщина.— В доме не было никого, кроме Гарви, меня и старого хозяина. Мо¬ жет, вы знали старика? — Нет, не имел этого счастья. И долго вы прожили в семье мистера Бёрча? — Не помню точно, но уж не меньше девяти лет. Да только мне не было от этого никакого проку. — Возможно. Я тоже не вижу, какой прок это могло вам принести. Но скажите, вы не замечали каких-либо странностей в характере и поступках этого мистера Бёрча? — Странности слишком слабое слово для его необъяс¬ 671

нимого поведения! — возразила Кэти, понизив голос и оглядываясь по сторонам.— Он был необыкновенно бес¬ печный человек, для него гинея значила не больше, чем для меня пшеничное зерно. Но помогите мне добраться до мисс Дженнет, и я расскажу вам много чудес про Гарви и его жизнь. — Ну что ж! — заметил капитан в раздумье.— Тогда позвольте мне взять вас за руку повыше локтя. Я вижу, кости у вас крепкие, да и кровь, должно быть, не застаи¬ вается.— С этими словами он подхватил старую деву и так быстро повернул, что у нее на миг потемнело в глазах, а когда она пришла в себя, то увидела, что сидит очень прочно, если и не очень удобно, на крупе его коня. — Теперь, сударыня, утешайтесь мыслью, что под вами конь не хуже, чем у Вашингтона. Он крепко стоит на ногах, а скачет что твоя пантера. — Спустите меня на землю! — закричала Кэти, пы¬ таясь вырваться из железных объятий капитана, но в то же время боясь упасть.— Так не сажают даму на лошадь! К тому же я не могу ездить верхом без дамского седла. — Потише, сударыня,— ответил Лоутон,— мой Ро- ноки никогда не оступается на передние ноги, но иногда встает на дыбы. И он совсем не привык, чтоб его дубасили каблуками по бокам, как по турецкому барабану в день полкового смотра. Стоит раз его пришпорить, и он помнит об этом две недели. Право, очень неразумно так колотить его: это строгий конь, он не любит насилия. — Спустите меня вниз, говорю вам! — визжала Кэ¬ ти.— Я упаду и разобьюсь. Мне тут не удержаться, разве вы не видите — у меня полные руки вещей! — И верно,— сказал драгун, заметив, что он втащил ее на копя вместе с огромным узлом и другими пожит¬ ками.— Вы, видно, принадлежите к интендантскому сосло¬ вию. Но я могу обхватить вашу тонкую талию своей пор¬ тупеей и пристегнуть вас к себе. Кэти была так польщена комплиментом, что не стала спорить, и он привязал ее к своему могучему стану, а за¬ тем пришпорил коня и помчался с такой быстротой, что дальнейшие протесты были бы бесполезны. Проскакав некоторое время с резвостью, которая была совсем не по вкусу старой деве, Роноки догнал тележку маркитантки, ехавшей осторожно по каменистой дороге, чтобы не рас¬ тревожить рапы капитана Синглтона. События этой бур¬ 672

ной ночи сначала вызвали у него нервное возбуждение, но вскоре оно сменилось упадком сил, и теперь капитан ле¬ жал, заботливо укутанный в одеяла своим вестовым, и молча раздумывал о недавних происшествиях. Во время быстрой скачки беседа Лоутона с его спутницей оборва¬ лась, но, когда лошадь пошла спокойным шагом, капитан возобновил расспросы: — Значит, вы долго жили в одном доме с Гарви Бёрчем? — Больше девяти лет,— ответила Кэти, переводя дух и радуясь, что тряска кончилась. Как только маркитантка услышала густой бас капи¬ тана, она отвернулась от кобылы, которой правила, сидя на передке, и при первой же возможности вмешалась в разговор. — Коли так, голубушка, уж вы, верно, знаете: правда ли, что он сродни Вельзевулу? — спросила она.— Это го¬ ворил сам сержант Холлистер, а про него никто не скажет, что он дурак. — Какой гнусный наговор! — гневно воскликнула Кэти.— Нет на свете разносчика добрее Гарви. Никогда он не возьмет с друга лишнего фартинга за платье или фартук. Хорош Вельзевул! Зачем же он читает библию, если водится с сатаной? — Во всяком случае, он честный дьявол. Я уж гово¬ рила — гинеи у него не фальшивые. Но сержант считает, что с ним дело нечисто, а у мистера Холлистера учености хоть отбавляй. — Ваш сержант просто дурак! — запальчиво вскри¬ чала Кэти.— Если бы Гарви не был так нерасчетлив, он мог бы стать богатым человеком. Как часто я твердила ему, что, кабы он занимался только своей торговлей и пу¬ скал барыш в дело да еще женился и обзавелся своим хо¬ зяйством, а не путался с регулярной армией и со всякими чужаками, он зажил бы припеваючи. Уж тогда он заткнул бы за пояс и вашего сержанта Холлистера. — Еще чего! — возразила Бетти и добавила философ¬ ским тоном: — Вы забываете, что Холлистер наполовину офицер и по чину идет сразу вслед за корнетом. Но разнос¬ чик и впрямь молодчина: сегодня ночью он первый поднял тревогу и, как знать, удалось ли бы капитану Джеку спа¬ сти свою голову, кабы не подошло подкрепление. — Что вы сказали, Бетти? — воскликнул капитан, на¬ 673

клоняясь к ней с седла.— Это Бёрч сообщил вам о грозив¬ шей нам опасности? — Он самый, моя радость! А уж как я торопила ребят, пока они не двинулись в путь! Не скажу, чтоб я очень испугалась, что вы не справитесь сами с мародерами, но, когда я узнала, что и дьявол за вас, я уж совсем успокои¬ лась. Одно меня удивляет: почему в таком деле, где заме¬ шан Вельзевул, нам досталось так мало добычи. — Я должен поблагодарить вас за помощь и при¬ знаться, что чувствую себя вашим должником;. — Вы это о добыче? Но я и не думала о ней, пока не увидала, что на земле валяются не только обгоревшие и поломанные вещи, но и целые, совсем новехонькие. А ведь недурно было бы завести для отряда хоть одну перинку! — Клянусь небом, вы подоспели вовремя! Если б Ро- ноки не мчался быстрее их пуль, они бы меня свалили. Этого коня я ценю на вес золота! — Ну, это, пожалуй, слишком накладно. Золото — вещь тяжелая, и в Штатах его не так уж много. Кабы негр с налитыми кровыо глазами не торчал перед сержан¬ том и не пугал его болтовней о привидениях, мы приехали бы вовремя и перебили бы этих разбойников, а тех, кто уцелел, забрали бы в плен. — Все и так обошлось хорошо, Бетти,— сказал Лоу¬ тон.— Я верю, что наступит день, когда эти злодеи полу¬ чат по заслугам, а если они и не предстанут перед судом, то будут осуждены своими же честными согражданами. Придет время, когда Америка научится отличать патрио¬ тов от разбойников. — Говорите потише,— заметила Кэти,— еще есть не¬ мало людей, которые очень много о себе воображают, а сами водятся со скиннерами. — Коли так, они воображают о себе гораздо больше, чем другие воображают о них! — воскликнула Бетти.— Вор — это вор, что ни говори, крадет ли он ради короля Георга или ради конгресса. — Я так и знала, что скоро быть беде,— заметила Кэти.— Солнце вчера село в черную тучу, а наша собака выла весь вечер, хотя я накормила ее своими руками; к тому же не прошло недели, как я видела во сне, что за¬ жглась тысяча свечей и пироги сгорели в печке. — Ну, а я редко вижу сны,— сказала Бетти.— Если совесть у тебя спокойна, а брюхо набито, ты спишь, как 674

невинный младенец. В последний раз я видела сон, когда ребята насыпали мне колючек в постель, и мне привиде¬ лось, будто драгун капитана Джека чистит меня скреб¬ ницей заместо Роноки. Да все это чепуха, коли у тебя цела шкура и здоров желудок, так я считаю. — Ну, знаете,— и Кэти выпрямилась с таким досто¬ инством, что чуть не спихнула Лоутона с седла,— нм один человек никогда не посмеет дотронуться до моей постели; это неприлично и недопустимо. — Чушь! — закричала Бетти.— Когда ездишь за кон¬ ным отрядом, приходится сносить веселые шутки. Что сталось бы со Штатами и со свободой, если б некому было дать ребятам чистую рубаху или каплю виски для под¬ крепления? Спросите капитана Джека, госпожа Вельзе¬ вул, станут ли солдаты драться, коль у них не будет чи¬ стых рубашек, чтоб отпраздновать победу. — Я женщина незамужняя, и моя фамилия Хейнс,— ответила Кэти,— а потому прошу вас в разговоре со мной не давать мне унизительных кличек. — Будьте снисходительны к некоторой бойкости языка миссис Фленеган, сударыня,— вмешался капи¬ тан.— Капля виски, о которой она говорила, бывает порой довольно велика, а потому, находясь среди солдат, Бетти привыкла к вольности в обращении. — Что вы, дорогой капитан,— воскликнула Бетти,— зачем останавливать эту бедную женщину? Говорите, что вам угодно, милая моя, у вас не такой уж глупый язык, и в голове тоже не пусто! Смотрите-ка, вот тут сержант остановил свой отряд сегодня вечером, думая, что вокруг бродят злые духи. Тучи так черны, как душа Арнольд:), и даже звезды не мерцают в небе, черт возьми! Хорошо, что моя кобыла привыкла ходить в темноте и чует до¬ рогу, как гончая — след. — Теперь уж скоро взойдет луна,— заметил капитал. Он подозвал ехавшего впереди драгуна, отдал ему кое- какие распоряжения и велел хорошенько заботиться о Синглтоне; затем, сказав несколько ободряющих слов са¬ мому раненому, пришпорил Роноки и, обогнав телегу, по¬ скакал вперед, да так быстро, что Кэтрин Хейнс тотчас растеряла все свои философские соображения. — Счастливого пути, храбрый всадник! — крикнула маркитантка ему вдогонку.— Если повстречаете мистера Вельзевула, то придержите коня и скажите ему, что вы 675

подобрали его супругу. Я думаю, он не станет долго че¬ сать с ней язык. Ладно, ладно, хоть мы и спасли ему жизнь — он сам это сказал,— однако все же не послал нам добычи. Капитан так привык к болтовне и крикам Бетти, что не стал ей отвечать. Несмотря на необычную ношу на спине, Роноки продолжал скакать галопом и пробежал расстояние между телегой Бетти и каретой мисс Пейтон гак быстро, как того хотелось капитану, что отнюдь не до¬ ставило удовольствия его спутнице. Лоутон нагнал ка¬ рету невдалеке от сторожевого поста; в ту же минуту из-за плотных туч появилась луна и осветила все кругом. По сравнению с изящной и комфортабельной усадь¬ бой «Белые акации» «Отель Фленеган» казался просто лачугой. В полах, неприкрытых коврами, и в грубо ско¬ лоченных стенах зияли щели, на окнах не было занавесок и добрая половина зеленоватых стекол была выбита, а дырки заделаны досками или бумагой. Капитан Лоутон постарался сделать все, что было в его силах, чтобы по¬ лучше устроить гостей, и, прежде чем они прибыли, в комнатах уже пылали камины. Драгуны, которым капи¬ тан поручил заняться этими приготовлениями, собрали кое-какую мебель, так что мисс Пейтон и ее спутницы, войдя в дом, увидели, что их ожидает некое подобие жи¬ лого помещения. Мысли Сары все еще блуждали неведомо где, и во время поездки ее больное воображение прида¬ вало всему окружающему тот смысл, какой отвечал ее за¬ ветным желаниям. — Невозможно облегчить страдания души, которая пынесла подобный удар,— сказал Лоутон, обращаясь к Изабелле.— Только время и божья воля способны изле¬ чить ее, Однако мы можем еще сделать кое-что в доме и устроить всех поудобнее. Вы дочь солдата и, наверноо, попадали в такие положения; помогите же мне уберечь всех от холода. Мисс Синглтон сразу согласилась ему помочь, и, пока Лоутон старательно затыкал снаружи щели и выбитые стекла, Изабелла пыталась соорудить нечто вроде зана¬ весок. — Я уже слышу стук телеги,— сказал капитан в от¬ вет на ее вопрос, где брат.— Это Бетти; не бойтесь, у нее доброе сердце, она устроит беднягу Джорджа не только в безопасности, но и с удобством, можете мне поверить. 676

— Благослови ее бог за заботы, и всех вас тоже! — го¬ рячо откликнулась Изабелла.— Доктор Ситгривс пошел к ним навстречу.. Но что это там блестит при лунном свете? Прямо против окна, у которого они остановились, стоял сарай, и острые глаза Лоутона тотчас разглядели в тени блестящий предмет, на который она указывала. — Это ружье! — крикнул драгун и бросился к Роноки, стоявшему еще под седлом у дверей. Лоутон двигался с быстротой мысли, по не успел сде¬ лать и шага, как грянул выстрел и мимо просвистела пуля. В доме послышался крик, и капитан вскочил в седло — все это произошло в одно мгновение. — На коней! За мной! — прогремел капитан, и, прежде чем удивленные драгуны поняли причину тревоги, Роноки перемахнул с седоком через ограду, за которой скрылся неведомый враг. Беглец был па волосок от смерти, но скалы оказались снова слишком близко, и разочарованный Лоутон увидел, как его противник скрылся в расселине, куда конь не мог последовать за ним. — Клянусь жизнью Вашингтона,— пробормотал ка¬ питан, пряча саблю в ножны,— я разрубил бы его попо¬ лам, если б он был не такой проворный. Но мое время еще придет! С этими словами он повернул назад с невозмутимым видом человека, готового в любую минуту отдать свою жизнь за родину. Непонятный шум в доме заставил его поспешить, и, когда он подошел к двери, насмерть пере¬ пуганная Кэти сообщила ему, что предназначавшаяся ему пуля попала в грудь мисс Синглтон. Глава XXIV И кажется ему — он на свиданье И снова слышит голос дорогой. Он ощущает легкое дыханье Подруги, отошедшей в мир иной. Томас Кэмпбелл, «Гертруда из Вайоминга» Чтобы разместить дам, драгуны наспех приготовили две смежные комнаты: дальняя должна была служить спальней. По просьбе Изабеллы ее тотчас перенесли туда 677

и положили на грубо сколоченной кровати рядом с ничего не сознающей Сарой. Когда мисс Пейтон и Френсис ки¬ нулись к Изабелле на помощь и увидели, что ее бледные губы улыбаются, а лицо спокойно, они подумали, будто пуля ее не задела. — Слава богу! — воскликнула тетушка, дрожа от вол¬ нения.— Когда раздался выстрел и вы упали, я страшно испугалась. Право, мы пережили слишком много ужасов, хорошо, что хоть этого мы избежали! Изабелла все еще улыбалась, прижимая руку к гру¬ ди, но лицо ее так помертвело, что у Френсис застыла кровь. — Где Джордж, он далеко отсюда? — спросила Иза¬ белла.— Скажите ему... Пусть он скорее придет ко мне... Я хочу еще раз повидать своего брата. — О боже, этого я и боялась! — вскричала мисс Пей¬ тон.— Но вы улыбаетесь, неужто вы ранены? — Мне хорошо, я счастлива,— промолвила Иза¬ белла.— Это избавление от всех страданий. Сара, лежавшая без движения, приподнялась и устре=* мила на девушку безумный взгляд. Она наклонилась над Изабеллой и отвела ее руку от груди. Рука была вся в крови. — Смотрите,—сказала Сара,—разве кровь еще не смыла вашу любовь? Обвенчайтесь с ним, дитя мое, и тогда никто не вырвет его из вашего сердца. Но только,— прибавила она шепотом, поникнув головой,— если другая не заняла раньше вашего места; тогда умрите и ступайте на небо... На небе ведь не бывает жен. Бедная помешанная закрыла лицо простыней и за весь вечер больше не проронила ни слова. В эту минуту вошел Лоутон. Он бестрепетно встречал любую опасность и привык к ужасам партизанской войны, но теперь был не в силах хладнокровно смотреть на лежащую перед ним невинную жертву. Капитан склонился над хрупкой фигу¬ рой раненой девушки, и в его суровых глазах отразился весь жар его души. — Изабелла,— произнес он, помолчав,— я знаю, вы обладаете не женским мужеством. — Говорите,— ответила она серьезно.— Если вам нужно что-нибудь сказать мне, говорите без опаски. Капитан отвернулся и проговорил: — Тот, кто получил такую рану, обречен. 678

— Я не боюсь умереть, Лоутон,— ответила Иза¬ белла.— Благодарю вас за то, что вы не усомиились во мне; я сразу почувствовала, что рана смертельна. — Вас не должны были касаться эти события,— про¬ должал драгун,— довольно того, что Британия вызывает па поле брани наших юношей; но, когда такие нежные со¬ здания становятся жертвами войны, я начинаю питать от¬ вращение к своему ремеслу. — Выслушайте меня, капитан Лоутон,— сказала Иза¬ белла, приподнимаясь с трудом, но отказываясь от чужой помощи.— С ранней юности и до последних дней я жила в лагерях и гарнизонах, стараясь скрашивать досуг моего старого отца. Неужели вы думаете, что я променяла бы эту жизнь, полную опасностей и лишений, на спокойпос, легкое существование? Нет! В мой последний час меня утешает сознание, что я сделала в жизни все, что по си¬ лам женщине. — Кто может проявить малодушие при виде такого мужества? Я видел сотни обливавшихся кровью воинов, но никогда не встречал такой силы духа. — Увы, сильна только душа,— сказала Изабелла,— моя женская природа лишила меня той стойкости, кото- 679

рая мне всего дороже. Но к вам, капитан Лоутон, природа была более благосклонна: вы отдали ваше отважное сердце и твердую руку на служение правому делу, и я знаю, они не изменят ему до конца. А Джордж и...— губы ее дрогнули, она умолкла и опустила глаза. — И Данвуди? — закончил капитан.— Вы хотели сказать — Данвуди? — Не называйте его имени,— молвила Изабелла, снова опускаясь на свое ложе и закрывая лицо.— Идите, Лоутон, подготовьте бедного Джорджа к нежданному удару. Лоутон печально глядел, как судорога пробегала по ее толу, прикрытому тонким покрывалом, а потом вышел, чтобы поговорить с ее братом. Встреча Синглтона с се¬ строй была очень горестна; на одну минуту Изабелла под¬ далась охватившему ее горячему чувству, но, зная, что часы ее сочтены, первая опомнилась и овладела собой. Она решительно потребовала, чтобы, кроме брата, в ком¬ нате остались только капитан Лоутон и Френсис. Не¬ смотря на многократные просьбы врача, она отказалась принять его помощь, и он, скрепя сердце, был вынужден удалиться. — Приподнимите меня,— сказала умирающая,— и дайте еще раз взглянуть на любимое лицо. Френсис молча исполнила ее просьбу, и Изабелла с сестринской нежностью посмотрела на Джорджа. — Осталось недолго, мой дорогой, через несколько ча¬ сов все будет кончено. — Не умирай, Изабелла, любимая моя сестра! — вскричал молодой человек, не в силах совладать со своим горем.— Ах, отец, бедный мой отец!.. — Да, моя смерть нанесет ему рану. Но он солдат и христиании. Мисс Уортон, я хочу поговорить с вами о том, что волнует вас, пока у меня есть еще силы. — Не надо,— мягко ответила Френсис,— поберегите себя; я не хочу, чтобы, желая меня утешить, вы подвер¬ гали опасности жизнь, столь дорогую для... для... мно¬ гих.— Голос ее прерывался от волнения, ибо Изабелла затронула самую больную струну в ее сердце. — Бедная, чувствительная девушка! — сказала Иза¬ белла, ласково глядя на нее.— В^я. жизнь у вас впереди, зачем же я буду разрушать счастье, которое она может вам дать! Мечтайте о нем, милое невинное дитя! И, даст бог, не скоро настанет день, когда развеются ваши грезы. 680

— Ах, мне осталось так мало в жизни для счастья! — сказала Френсис, пряча свое лицо.— Все, что я любила, лишь ранило мне сердце. — Нет,— остановила ее Изабелла,— вы должны лю¬ бить жизнь, у вас есть то, что всего важнее для сердца женщины. Но вам мешает заблуждение, рассеять которое может только смерть.— Утомившись, она замолкла, а ее слушатели ждали затаив дыхание, пока, собравшись с силами, она не заговорила вновь, еще более кротким голо¬ сом, положив свою руку на руку Френсис. — Мисс Уортон, если есть на свете душа, близкая Данвуди и достойная его любви, то это ваша. Горячая краска залила лицо Френсис, и она подняла па Изабеллу глаза, в которых просияла глубокая радость; по, увидев, что девушка угасает, Френсис подавила это чувство, и головка ее вновь склонилась над постелью ра¬ неной. Изабелла следила за ее лицом, и в глазах у нее от¬ ражались жалость и восхищение. — Такие же чувства испытала и я,— продолжала Изабелла.— Но теперь, мисс Уортон, Данвуди принадле¬ жит вам одной. — Будь справедлива к себе, сестра! — воскликнул Джордж.— Не надо ради романтического увлечения за¬ бывать о себе самой. Изабелла выслушала его с выражением нежного вни¬ мания, а затем, медленно покачав головой, промол¬ вила: — Не романтическое увлечение, а стремление к цравде заставляет меня говорить. Ах, сколько пережила я за один час! Мисс Уортон, я родилась под горячим солн¬ цем юга, и мои чувства дышали зноем его лучей, я была создана лишь для пылкой страсти. — Не говори так, прошу тебя, не говори! — вскричал ее глубоко взволнованный брат.— Вспомни, как преданно ты любила нашего старого отца, как бескорыстна и нежна была твоя привязанность ко мне! — Да, правда,— проговорила Изабелла, и улыбка кроткой радости осветила ее лицо.— С этой мыслью я уйду в могилу. Несколько минут она молчала; ни Френсис, ни Джордж не прерывали ее размышлений, но скоро, словно очнув¬ шись, она заговорила вновь: — Видно, мои чувства будут владеть мной до послед¬ 681

него вздоха. Америка и ее свобода были моей первой стра¬ стью, а потом...— Она снова замолчала, и Френсис поду¬ мала, что Изабелла борется со смертью, но, собравшись с силами, она продолжала: — К чему мне таиться на краю могилы? Данвуди был моей второй и последней страстью. Но,— и она закрыла руками лицо,— он отверг мою лю¬ бовь. — Изабелла!—воскликнул ее брат и, вскочив с ме¬ ста, принялся в смятении шагать по комнате. — Видите, как мы становимся рабами нашей гордыни и светских предрассудков; Джордж страдает, узнав что его любимая сестра не сумела стать выше чувств, вну¬ шенных ей природой. — Не говорите так,— прошептала Френсис,— вы при¬ водите в отчаяние нас обоих! Не говорите, умоляю вас! — Я должна говорить, чтобы оправдать Данвуди, и по¬ этому, брат, ты должен выслушать меня. Ни единым сло¬ вом, ни единым поступком Данвуди никогда не давал мне повода думать, будто он хочет быть для меня больше, чем другом. Нет! Мало того; в последнее время я со стыдом замечала, что он избегает моего общества. — Неужели он посмел? — гневно вскричал Синглтон. — Успокойся, брат, и слушай,— продолжала Иза¬ белла, приподнимаясь в последнем усилии.— Тут нет его вины, и вот в чем его оправдание. Мисс Уортон, мы обо выросли без матери, но у вас была тетка, кроткая, любя¬ щая, рассудительная, и благодаря ей вы одержали победу. О, как много теряет девушка, с юных лет лишен¬ ная воспитательницы! Я открыто выказывала те чувства, которые вас приучили скрывать. Могу ли я хотеть жить после этого? — Изабелла, бедная моя Изабелла! Ты просто бре¬ дишь! — Еще одно слово, ибо я чувствую, как моя горячая кровь слишком быстро струится из раны, и знаю, что это непоправимо. Ценят только ту женщину, которой надо до¬ биваться, она таит от всех свои душевные волнения, и бла¬ женны те, чьи переживания так чисты, что им не надо лицемерить, ибо только они могут быть счастливы с та¬ кими людьми, как... как Данвуди.— Голос ее ослабел, и, замолчав, она снова упала на подушку. Синглтон вскрик¬ нул, и все окружили ее постель. Но смерть уже коснулась ее чела; у нее хватило силы лишь взять руку Джорджа и 682

на миг прижать к своей груди, но пальцы ее тут же раз¬ жались, по телу пробежал легкий трепет, и она угасла. До сих пор Френсис казалось, что она несчастна лишь потому, что ее брату угрожает смертельная опасность, а сестра потеряла рассудок; но облегчение, которое при¬ несли ей предсмертные слова Изабеллы, показало, что еще одна печаль тяготила ее сердце и усиливала горе. И ей сразу открылась вся правда: она оцепила мужественную деликатность Данвуди, и его достоинства еще возросли в ее глазах; теперь Френсис горько сожалела, что чувство долга и ложная гордость заставили ее думать о нем хуже, чем он того заслуживал, и она укоряла себя за то, что своим поведением оттолкнула его и вынудила уйти с то¬ ской, а может быть, и с отчаянием в душе. Однако моло¬ дости несвойственно терять всякую надежду, и среди мно¬ жества огорчений Френсис втайне сумела найти крупицу счастья, которая придала ей новые силы. Наутро после этой трагической ночи па безоблачном небе встало яркое солнце, словно смеясь над ничтожными горестями всех, кого оно согревало своими лучами. Лоу-' тон приказал пораньше оседлать Роноки и, как только солнце осветило верхушки холмов, был уже готов. Отдав нужные распоряжения, он молча вскочил в седло и, с горьким сожалением взглянув на узкое ущелье, где скрылся скиннер, отпустил поводья и медленно двинулся в долину. На дороге стояла мертвая тишина, нигде не осталось и следа от ночных событий, ничто не нарушало прелести ясного утра. Пораженный этим контрастом между приро¬ дой и жизнью человека, бесстрашный драгун спокойно проехал мимо опасных ущелий, даже не помышляя о том, что ему здесь может угрожать; он оторвался от своих размышлений, лишь когда его гордый копь, втянув в себя свежий утренний воздух, заржал, приветствуя лошадей из отряда сержанта Холлистера. Здесь, конечно, все говорило о ночной схватке, но ка¬ питан взглянул вокруг с равнодушием человека, привыч¬ ного к подобным зрелищам. Не тратя времени на бес¬ плодные сожаления, он сразу приступил к делу. — Видел ты кого-нибудь? — спросил он сержанта. — Ни одного существа, которое стоило бы задер¬ жать,—ответил Холлистер.—Только раз мы вскочили на лошадей, когда услышали выстрел вдалеке. 683

— Так, так,— сказал Лоутон мрачно.— Ах, Холли¬ стер, я отдал бы своего коня за то, чтоб ты оказался между негодяем, выстрелившим в ту минуту, и дурацкими уте¬ сами, которые торчат здесь со всех сторон, как будто их разбросали нарочно, чтобы нигде не могло ступить ко¬ пыто! — Когда приходится воевать при дневном свете и с людьми из плоти и крови, я дерусь не хуже другого; но не могу сказать, чтобы мне доставляло удовольствие сра¬ жаться с теми, кого не берет ни пуля, ни кинжал. — Что за глупые бредни! Неужто ты веришь этой чепухе, преподобный Холлистер? — Мне не понравилась темная фигура, которая с са¬ мого рассвета шаталась по лесной опушке, а ночью два раза прошла по лужайке при свете костра, и не иначе, как с дурными намерениями. — Ты говоришь вон о том темном пятне, которое чер¬ неет иод кленом возле утеса? Оно и вправду шевелится. — Но оно не похоже на земное существо,— сказал сержант, с ужасом глядя вперед,— оно только скользит, но никто из охраны не видел у него ног. — Будь у него хоть крылья, я его словлю. Стойте на месте и ждите меня.— Не успел капитан произнести эти слова, как Роноки уже мчался но долине, словно стараясь выполнить обещание хозяина. — Вот проклятые утесы! — вскричал драгун, заме¬ тив, что беглец, которого он преследует, приближается к скалистому кряжу; однако то ли по неопытности, то ли со страху, но странное существо миновало это удобное убежище и бросилось на открытую равнину. — Человек или дьявол — теперь ты мой! — закричал Лоутон, выхватив саблю из ножон.— Стой и проси по¬ щады! Беглец, по-видимому, решил подчиниться приказу: услышав этот грозный окрик, он кинулся на землю и остался лежать без движения, похожий на бесформенный черный тюк. — Чтп это такое? — воскликнул Лоутон, подъезжая к нему.— Уж не парадное ли платье добрейшей мисс Пей¬ тон? Оно, видно, бродит вокруг места своего рождения и тщетно разыскивает свою огорченную госпожу! Тут он привстал на стременах, наклонился вперед и приподняв кончиком сабли край шелковой одежды, обпа- 684

ружил под ней почтенного служителя божия, сбежавшего накануне из горящего коттеджа в своем священном обла¬ чении. — Не мудрено, что Холлистер испугался: кавалери¬ сты всегда боялись армейских капелланов. Теперь священник немного пришел в себя и разгля¬ дел, что перед ним знакомое лицо. Слегка смущенный проявленной им трусостью и недостойной его сана позой, в какой его застали, он поспешил подняться па ноги и дать кое-какие объяснения. Лоутон слушал капеллана с добродушной улыбкой, хотя и не вполне доверял его сло¬ вам; затем, сообщив ему о положении в долине, капитал из учтивости сошел с седла, и они вместе направились к отряду. — Я так мало знаком с формой мятежников, сэр, что был не в состоянии разобрать, принадлежат ли эти люди, которых вы называете драгунами, к шайке грабителей или нет. — Вам незачем оправдываться, сэр,— заметил, улыба¬ ясь, капитан,— вы, как служитель божий, не обязаны раз¬ бираться в военных мундирах. Знамя, под которым вы слу¬ жите, у нас все признают. — Я служу под знаменем его королевского величества Георга Третьего,— ответил капеллан, отирая со лба капли холодного пота. — Но, право, мысль о том, что тебя могут оскальпировать, способна напугать такого новичка, как я. — Оскальпировать! — повторил Лоутон, невольно останавливаясь от удивления, но тут же, овладев собой, спокойно добавил: — Если вы имеете в виду эскадрон вир¬ гинских драгун Данвуди, то я должен вам сообщить, что обычно вместе с кожей они сносят и кусок черепа. — О, я не имел в виду таких джентльменов, как вы, вас я не боюсь,— заметил капеллан с заискивающей улыбкой,— я боюсь только туземцев. — Туземцев! Я имею честь быть одним из них, уве¬ ряю вас, сэр. — Прошу вас, поймите меня правильно — я имел в виду индейцев; тех, кто только и делают, что грабят, уби¬ вают и разрушают. — И скальпируют? — Да, сэр, и скальпируют,—ответил капеллан, с не¬ которым подозрением посматривая на капитана.— Я го¬ ворю о диких краснокожих индейцах. 685

— И вы думаете встретить этих дикарей с украше¬ ниями в носу на нейтральной территории? — Конечно. Мы считаем в Европе, что внутренняя Америка кишит такими племенами. — И вы полагаете, что находитесь в самой глубине Америки? — воскликнул Лоутон, останавливаясь, и взгля¬ нул в лицо священнику с таким неподдельным изумле¬ нием, что его нельзя было заподозрить в притворстве. — Разумеется, сэр, я считаю, что мы в глубине Аме¬ рики. — Постойте,— сказал Лоутон, указывая на восток.— Вы видите вдали такую широкую поверхность моря, что ее нельзя измерить взглядом? За ней лежит Англия, кото¬ рую вы считаете достойной владеть половиной земного шара. Вы видите отсюда вашу родину? — Невозможно разглядеть что-либо на расстоянии в три тысячи миль! — воскликнул удивленный капеллан, подозревая, что у его собеседника слегка помутился рас¬ судок. — Да, очень жаль, что силы человека значительно уступают его честолюбию. Теперь взгляните на запад. По¬ смотрите на другую водную гладь, которая отделяет бе¬ рега Америки от Китая. — Я вижу одну землю,— ответил священник дрожа,— здесь не видно никакой воды. — Да, невозможно разглядеть что-либо на расстоянии в три тысячи миль! — повторил Лоутон и зашагал впе¬ ред.— И если вы боитесь дикарей, то ищите их среди сол¬ дат вашего короля. Их верность поддерживают лишь ром да золото. — Быть может, я ошибался,— сказал капеллан, по¬ глядывая украдкой на громадную фигуру и усатое лицо своего спутника,— но, наслушавшись разных слухов дома и не ожидая встретить здесь таких врагов, как вы, я бро¬ сился бежать при вашем появлении. — Это было неразумно с вашей стороны,— сказал капитан,— ведь Роноки быстро догнал бы вас, да к тому же, сбежав от Сциллы, вы попали бы к Харибде 1; вздеш- 1 Между Сциллой и Харибдой — выражение, упо требляющееся в значении: оказаться между двумя враждебными силами. В древпегреческой мифологии Сцилла и Харибда —два чудовища, жившие по обеим сторонам узкого морского пролива и губившие всех, кто проплывал мимо. 686

них лесах и среди скал прячутся те самые враги, которых вы боитесь. — Дикари? — воскликнул капеллан, невольно уско¬ ряя шаг и обгоняя капитана. — Хуже, чем дикари: люди, которые под видом па¬ триотов рыщут по округе, грабят все, что ни попадется под руку, и убивают жителей с такой жестокостью, перед которой бледнеют зверства индейцев; эти разбойники вечно твердят о свободе и братстве, но в сердце у них только жадность и злоба. Молодцы эти называются Скин¬ нерами. — Я слышал, как о них говорили в нашей армии,— заметил испуганный священник,— но считал, что это и есть туземцы. — Вы были несправедливы к индейцам. Они приблизились к поляне, где их ждал Холлистер, который с удивлением уставился на пленника, пойман¬ ного капитаном. Лоутон отдал распоряжение, и его люди тотчас принялись собирать всю уцелевшую мебель, чтобы увезти ее отсюда; а капитан со своим почтенным спутни¬ ком, которому дали свежую лошадь, направился к месту расположения драгунского отряда. По желанию Синглтона тело его сестры должны были перевезти в форт, которым командовал их отец, и все за¬ нялись приготовлениями к дороге. Раненые англичане были отданы на попечение капеллану, и в середине дня, когда все было готово к отъезду, Лоутон подумал, что пройдет всего несколько часов, и он останется в деревне один со своим отрядом. Капитан стоял у дверей и в мрачном молчании глядел в ту сторону, где он вчера преследовал беглеца; вдруг он услышал конский топот и в то же мгновение увидел дра¬ гуна из своего эскадрона, который мчался по дороге, как видно, с чрезвычайно важным поручением. Когда драгун подскакал, от его лошади шел пар, а сам он казался утом¬ ленным, как после целого дня тяжелой работы. Не говоря ни слова, он подал Лоутону письмо и повел свою лошадь в конюшню. Капитан узнал руку майора Данвуди и тот¬ час прочитал следующее: С радостью сообщаю вам, что по приказу Вашингтона следует перевезти семью Уортона из «Белых акаций» в нагорье. Родным разрешено увидеться с капитаном Уортоном, и сразу после того, как будут выслушаны их показания, состоится суд. Прошу вас 687

сообщить им об этом приказе и не сомневаюсь, что вы сделаете это с должной деликатностью. Английский отряд движется вверх по Гудзону; как только Уортоны будут в безопасности, выступайте и возвращайтесь в свою часть. Когда мы снова соединимся, нам предстоит немало работы: как стало известно, сэр Генри поручил командование английским отрядом храброму офицеру. Все рапор¬ ты направляйте коменданту Пикскилла, так как полковник Сингл¬ тон вызван в главный штаб и назначен председателем суда, кото¬ рый будет разбирать дело бедного Уортона. Получен новый при¬ каз повесить разносчика, если удастся его захватить, но он под¬ писан не главнокомандующим. Выделите несколько человек для охраны дам и выступайте как можно скорей. Искренне ваш Пейтон Дане у да. Это письмо сразу изменило все планы. Если отец Иза¬ беллы покинул свой пост, уже не было нужды везти туда тело его дочери, и Синглтон скрепя сердце согласился, но откладывая, предать земле останки сестры. Был выбран красивый, уединенный уголок у подножия скал и сделаны все приготовления, какие позволили время и место. Со¬ бралось несколько окрестных жителей, кто из любопыт¬ ства, кто из сочувствия, а мисс Пейтон и Френсис горько поплакали над могилой. Заупокойную службу читал тот самый священник, который только накануне совершал со¬ всем другой торжественный обряд. Лоутон склонил голову и прикрыл рукой глаза, когда вслед за словами молитвы раздался стук первого кома земли о крышку гроба. Вести, сообщенные в письме Данвуди, вдохнули но¬ вые силы в семейство Уортон, а старый Цезарь опять за¬ хлопотал возле лошадей. Вещи, сохранившиеся после по¬ жара, были доверены честному соседу, и наконец вся семья с бесчувственной Сарой и вместе с ранеными аме¬ риканскими солдатами двинулась в путь под охраной четырех драгун. За ними выехал и капеллан с ранеными английскими солдатами — он спешил доставить их к бе¬ регу моря и передать на дожидавшийся там военный ко¬ рабль. Лоутон с удовольствием наблюдал за этим разъ¬ ездом. Как только последний солдат скрылся из виду, он приказал трубить поход. Все разом пришло в движение. Кобылка миссис Фленеган была тут же запряжена в те¬ легу, долговязая фигура Ситгривса снова закачалась в седле, а драгуны вскочили на лошадей, радуясь своему освобождению. Лоутон отдал приказ выступать; бросив 688 22

гневный взгляд на место, где скрылся скиннер, и с гру¬ стью поглядев на могилу Изабеллы, он выехал на дорогу во главе отряда; за ним в мрачном раздумье следовал док¬ тор, а сержант Холлистер и Бетти Фленеган прикрывали тыл. Свежий южный ветер теперь свободно гулял по опу¬ стевшему «Отелю Фленеган», со свистом врываясь в раз¬ битые окна и открытые двери дома, где еще так недавно звучали то соленые шутки и раскаты смеха храбрых вояк, то печальные сетования женщин. Глава XXV Зефир весны не достигает гор, Зима заводит с маем долгий спор, Пустынны скалы без ковра цветов, И только слышен шторма злобный рсо. Голдсмит В ту пору дороги в Вест-Честере были еще хуже, чем в других графствах страны. Об их плачевном состоянии мы уже упоминали на страницах нашего рассказа, по¬ этому читатель легко представит себе, какая трудная за¬ дача выпала на долю Цезаря, когда он взялся править тя¬ желой каретой английского прелата по извилистой горной дороге, поднимавшейся на один из наименее известных перевалов Гудзонской возвышенности. В то время как Цезарь и его лошади выбивались из сил, ехавшие в карете были так поглощены собственными заботами, что не думали о том, как тяжело приходится их слугам. Теперь воображение Сары не создавало больше диких видений, но, приходя понемногу в себя, она стано¬ вилась все более замкнутой, а прежняя живость и воз¬ буждение мало-помалу сменялись мрачной печалью. Бы¬ вали минуты, когда ее встревоженным спутникам каза¬ лось, будто к ней начинает возвращаться рассудок. Но эти мимолетные проблески сознания вызывали на ее лице выражение такого глубокого горя, что родные принуж¬ дены были с болью в сердце желать, чтобы болезнь и дальше избавляла ее от мучительных мыслей. День про¬ шел почти в полном молчании, а па ночь путники разме¬ стились в нескольких деревенских домиках. 23 Фсшшор Купер. Том III

Утром общество разделилось. Раненых американцев повезли к реке, чтобы отправить на судах из Пикскилла к верховьям Гудзона, в американские лазареты. Синглтона на носилках отправили в ту часть нагорья, где расположился штаб его отца и где капитан мог завер¬ шить свое лечение; карета мистера Уортона и следовав¬ ший за ней фургон с экономкой и кое-какими уцелевшими вещами поехали туда, где томился в неволе Генри Уортон, ожидавший приезда родных, чтобы предстать перед судом, на котором должна была решиться его судьба. Между проливом Лонг-Айленд и Гудзоном, на сорок миль вверх по течению, тянется полоса земли, покрытая высокими холмами и изрезанная долинами. Дальше мест¬ ность постепенно понижается, становится ровнее, мягче и переходит в прелестные равнины и луга Коннектикута. Но, если вы приближаетесь к Гудзону, пейзаж становится все более диким и замыкается суровой горной грядой. Здесь кончалась нейтральная территория. Королевские войска занимали две высоты, господствующие над южной частью текущей среди гор реки, а все остальные горные проходы были в руках американцев. Мы уже говорили, что континентальная армия часто выдвигала заставы далеко на юг, преграждая долины, и ее передовые отряды не раз занимали деревушку Уайт- Плейн. Но случалось также, что американцы перебрасы¬ вали свои передовые посты к северным границам этой об¬ ласти, и тогда, как мы видели, покинутая территория попадала в руки грабителей, которые бродили между двумя армиями, не служа ни в одной из них. Путешественники выбрали не большую дорогу, соеди¬ нявшую два главных города этого штата, а уединенную и мало кому известную тропу, которая поднималась в горы возле восточной границы, пересекала их и снова спуска¬ лась в долину в нескольких милях от Гудзона. Уставшие лошади мистера Уортона были не в силах втащить тяжелую колымагу на длинный и крутой подъем; поэтому двое драгун, по-прежнему сопровождавшие путе¬ шественников, раздобыли еще пару крестьянских лоша¬ дей, не посчитавшись с желаниями их владельцев. С по¬ мощью этого подкрепления карета с Цезарем на козлах снова двинулась в путь, медленно и с большим трудом взбираясь на гору. Чтобы немного развеять грусть на свежем воздухе, а также чтобы лошадям было полегче, 090

Френсис выскочила из кареты у подножия горы. Она увидела, что Кэти последовала ее примеру и тоже соби¬ рается взойти по крутой дороге пешком. Солнце еще не зашло, и драгуны сказали, что с вершины можно разгля¬ деть вдалеке цель их путешествия. Френсис пошла вперед легким шагом, свойственным молодости, а Кэти двигалась позади, немного поотстав от нее, и вскоре они потеряли из виду громоздкую карету, которая медленно ползла в гору, то и дело останавливаясь, чтобы дать передохнуть лошадям. — Ах, мисс Фании, в какое ужасное время мы жи¬ вем! — заметила Кэти, когда они обе остановились пере¬ вести дух.— Впрочем, я сразу поняла, что пас ждут боль¬ шие несчастья, как только увидела кровавые полосы в облаках. — Кровь льется на земле, Кэти, по вряд ли можно найти кровь в облаках. — Вы думаете, в облаках не бывает крови? Еще как бывает! —воскликнула Кэти.— Бывают и кометы с огнен¬ ными хвостами. Разве люди не видели на небе вооружен¬ ных воинов в тот год, когда началась война? А в ночь на¬ кануне битвы на равнине гром гремел совсем как пушеч¬ ная пальба. Ах, мисс Фанни, боюсь я, что ничего хоро¬ шего не выйдет из восстания против помазанника божия! — Конечно, сейчас происходят ужасные события,— ответила Френсис.— Они могут смутить самые смелые сердца. Но что же делать, Кэти? Храбрые и свободолюби¬ вые люди не могут подчиняться насилию, и я боюсь, что такие события неизбежны, когда идет война. — Если б я видела хоть что-нибудь, за что стоило бы сражаться,— продолжала Кэти, стараясь поспеть за своей молодой госпожой,— я бы не так огорчалась. Но сначала говорили, будто король хочет забрать весь чай для своей семьи, потом — будто ои потребовал, чтобы колонии от¬ давали ему все свои доходы. А это уж достаточный повод для войны, и я считаю, что никто — будь то король или сам бог — не имеет права забирать все доходы у другого. Теперь же говорят, будто все это враки, а дело в том, что Вашингтон хочет сам стать королем. Просто не знаешь, кого слушать и чему верить. — Не верьте никому — все это пустая болтовня. Я во¬ все не говорю, что сама понимаю все причины войны, Кэти, но мне кажется неестественным, чтобы такой стра¬ 691

мой, как наша, управляла другая страна, да еще такая да¬ лекая, как Англия. — То же самое говорил, бывало, Гарви своему покой¬ ному отцу,— заметила Кэти и, подойдя поближе к де¬ вушке, прибавила, понизив голос:— Сколько раз я слы¬ шала, как они разговаривали по ночам, когда все соседи спали. Уж они такое говорили, что вы бы своим ушам не поверили! Да, по правде сказать, Гарви был большой чу¬ дак, совсем как тот ветер, о котором говорится в священ¬ ной книге, что никто не мог сказать, откуда он налетел и куда умчится. Френсис внимательно посмотрела на свою собеседницу, как видно желая узнать еще что-нибудь о разносчике. — О жизни Гарви ходят темные слухи,— сказала она,— и я была бы очень огорчена, если бы они подтвер¬ дились. — Все это клевета, тут нет ни слова правды! — закри¬ чала Кэти сердито.— Гарви так же связан с сатаной, как вы или я. Й я уверена, что если б он продался дьяволу, то уж постарался бы сорвать с него побольше денег; хотя, коли говорить правду, он всегда был слишком прост и не¬ расчетлив. — Нет, нет,— возразила Френсис, улыбаясь,— у меня нет таких оскорбительных подозрений на его счет; но не продал ли он себя земному господину, и притом столь привязанному к своему острову, что не может быть спра¬ ведливым к нашей стране? — Его королевскому величеству? — спросила Кэти.— Но, мисс Фанни, ведь ваш собственный брат, тот, что си¬ дит в тюрьме, тоже служит королю Георгу. — Это верно,—согласилась Фрепсис,— но служит ему не тайно, а открыто, честно и смело. — Говорят, что и он шпион, а чем один шпион лучше другого? — Это неправда. Никогда мой брат не пойдет на об¬ ман. Он не способен совершить бесчестный поступок с низ¬ кой целью получить деньги или высокий чин. — Что ж тут такого? — сказала Кэти, немного сму¬ щенная горячностью Френсис.— Я считаю, что коли ты работаешь, то должен получать за это плату. Во всяком случае, Гарви не из тех, кто отказывается от заработан¬ ных денег. И, должпа вам сказать, мне думается, что ко¬ роль Георг и посейчас у него в долгу. 692

— Значит, вы говорите, что он связан с британской армией?—спросила Френсис.—Должна признаться, бы¬ вали минуты, когда я этому не верила. — Боже мой, мисс Фанни, Гарви странный человек — никому не понять, что у него на уме. Хотя я прожила у него в доме много лет, я никогда не могла разобрать, при¬ надлежит ли он к «верхним» или к «нижним» В ту пору, когда взяли в плен Бергойна, Гарви вернулся домой и пел долгие разговоры со старым хозяином, но хоть убойто меня, я не могла бы сказать, радуются они или огорча¬ ются. А в тот день, когда знаменитый британский гене¬ рал — право, я так расстроилась от всех этих бед и не¬ счастий, что его имя вылетело у меня из головы... — Андре,— подсказала Френсис. — Да, да, Эндрю... Когда его повесили на плоппди, старый хозяин чуть с ума не спятил — он не смыкал глаз ни днем, ни ночью, пока Гарви не возвратился домой. В тот раз он привез немало золотых гиней. Да только скиннеры все отобрали, и теперь он стал нищим или, вернее, жалким бедняком, что, впрочем, одно и то же. Френсис ничего не ответила на эти слова. Она продол¬ жала подниматься на гору, углубившись в свои мысли. История Андре напомнила ей о положении ее собствен¬ ного брата. Вскоре они одолели трудный подъем; дойдя до вер¬ шины, Френсис присела на камень, чтобы полюбоваться видом и отдохнуть. Внизу, у ее ног, открывалась глубокая лощина с редкими возделанными участками, погружен¬ ная в сумрак ноябрьского вечера. Напротив высилась гора, и на ее суровых склонах громоздились лишь дикие скалы да низкорослые дубы, которые свидетельствовали о том, какая скудная почва их взрастила. Чтобы судить о красоте этого края, его следует уви¬ деть сразу после осеннего листопада. Тогда он особенно хорош, ибо ни скудная листва, покрывающая летом де¬ ревья, пи зимние сугробы не прячут от глаз резких очер¬ таний гор. Эти уединенные места дики и мрачны; их свое¬ образная красота не меняется вплоть до марта, когда све¬ жая зелень смягчает, но не украшает пейзаж. 1 Сторонники американцев назывались партией «верхних», а сторонники англичан — партией «нижних». Эти названия произо¬ шли от расположения их войск по течению Гудзона. 693

День стоял серый, холодный, легкие облака все время заволакивали горизонт. Казалось, они вот-вот рассеются, но тут же набегали снова, и Френсис напрасно старалась поймать последние лучи заходящего солнца. Но вот од¬ ному лучу все же удалось пробиться сквозь тучи: он ярко осветил подножие горы, на которую смотрела Френсис, легко скользнул вверх по склону, пока не достиг ее вер¬ шины, и на минуту замер, окружив темную громаду золо¬ тым сиянием. Свет был так ярок, что все незаметные прежде подробности рельефа сразу выступили ясно и от¬ четливо. С некоторым трепетом Френсис неожиданно про¬ никла в тайны этого уединенного места и пристально рас¬ сматривала открывшуюся перед ней картину, как вдруг среди редких деревьев и беспорядочно нагроможденных скал увидела нечто вроде грубой постройки. То была ни¬ зенькая, сколоченная из темных бревен хижина, и де¬ вушка ее бы не заметила, если б не более светлая крыша и не блеснувшее случайно на солнце окно. Френсис была поражена, обнаружив человеческое жилище в таком диком месте, но изумление ее еще возросло, когда неподалеку от него она разглядела какую-то фигуру. Это несомненно был человек, но со странным, уродливым туловищем. Он стоял на краю утеса чуть повыше хижины, и девушка решила, что он, должно быть, следит за экипажами, поднимающи¬ мися в гору. Однако расстояние было так велико, что Френсис не могла хорошенько его разглядеть. С минуту девушка затаив дыхание всматривалась в темный силуэт и уж подумала, что ей почудилось и перед ней просто выступ на утесе, как вдруг этот выступ зашевелился и быстро скрылся в хижине, рассеяв все ее сомнения. То ли Френсис была под впечатлением разговора, который только что вела с Кэти, то ли она и вправду заметила ка¬ кое-то сходство, но мелькнувшее странное существо сразу напомнило ей разносчика Бёрча, согнувшегося под своим тюком. Она продолжала рассматривать таинственное жи¬ лище, но луч света потух, и в тот же миг послышались звуки трубы, отдаваясь эхом в ущельях и долинах. Испу¬ ганная девушка вскочила, услышав вблизи конский топот: из-за скалы показался отряд драгун в хорошо знакомых ей мундирах Виргинского полка и остановился невдалеке от нее. Снова раздались веселые звуки горна, и не успела Френсис прийти в себя от изумления, как Данвуди, опе¬ редив отряд, соскочил с коня и подошел к ней. 694

Он смотрел на нее серьезно и участливо, но в его обра¬ щении чувствовалась некоторая натянутость. В несколь¬ ких словах он объяснил девушке, что за отсутствием капи¬ тана Лоутона получил приказ явиться сюда с отрядом дра¬ гун и дождаться суда над Генри, который назначен на завтра. Данвуди беспокоился, благополучно ли Уортоны миновали горные перевалы, и выехал им навстречу. Френ¬ сис дрожащим голосом объяснила ему, почему она опере¬ дила остальных, и сказала, что ее отец будет здесь через несколько минут. Стесненность в обращении майора не¬ вольно передалась и ей, так что появление кареты при¬ несло обоим облегчение. Данвуди помог Френсис сесть в экипаж, сказал несколько ободряющих слов мистеру Уор¬ тону и мисс Пейтон и, снова вскочив в седло, направился к Фишкилской долине, которая открылась взорам путни¬ ков словно по волшебству, как только они обогнули высо¬ кую скалу. Не прошло и получаса, как они подъехали к воротам фермы, где Данвуди позаботился подготовить по¬ мещение для семейства Уортон и где Генри тревожно ожидал их приезда. Глава XXVI От страха не бледнели эти щеки, И руки огрубели от оружья, Но твой рассказ, правдивый и печальный. Меня гнетет и мужества лишает. Я весь дрожу от странного озноба, И слезы по моим глубоким шрамам Бегут из глаз солеными ручьями. Д У о Родные Генри Уортона были так твердо уверены в его невиновности, что не могли понять, какая опасность ему угрожает. Однако чем больше приближался день суда, тем Генри становился тревожнее; просидев накануне со своей опечаленной семьей до глубокой ночи, он встал наутро после неспокойного и короткого сна, ясно сознавая всю серьезность своего положения и понимая, как мало у него возможностей сохранить жизнь. Высокий чин Андре, зна¬ чительность задуманных им планов, а также видное поло¬ жение связанных с ним лиц привлекли к его казни гораздо больше внимания, чем к другим подобным событиям. 695

А между тем шпионов ловили очень часто, и военные вла¬ сти, не откладывая, подвергали их суровому наказанию. Эти факты были хорошо известны и Данвуди и заключен¬ ному, вот почему приготовления к суду вызывали у обоих сильную тревогу. Однако они ничем не выдавали своего беспокойства, так что ни мисс Пейтон, ни Френсис не до¬ гадывались, как основательны были их опасения. Усилен¬ ная охрана была расставлена вокруг фермы, где содер¬ жался узник, на ведущих к ней дорогах стояли караулы, а от дверей его комнаты не отходил часовой. Уже был на¬ значен состав суда для разбора дела Генри и решения его судьбы. Наконец наступила минута, когда все участники пред¬ стоящего расследования были-в сборе. Френсис, вошедшая в зал суда вместе со своими родными, оглядела присут¬ ствующих, и у нее перехватило дыхание. Трое судей, в парадных мундирах, сидели поодаль за столом с важ¬ ным видом, соответствующим данному случаю и их высо¬ кому званию. В центре сидел человек преклонного возра¬ ста, весь облик которого носил отпечаток долгих лет воен¬ ной службы. То был председатель суда, и Френсис, оки¬ нув быстрым недоверчивым взглядом его помощников, повернулась к нему, думая, что только человек с таким доброжелательным выражением лица может стать спаси¬ телем ее брата. В чертах старого ветерана проглядывало что-то мягкое и снисходительное, резш отличавшееся от суровой холодности его сотоварищей, и это привлекло к нему Френсис. На нем был парадный мундир, как того требовал в подобных обстоятельствах военный устав; но, хотя он держался строго по-военному, его пальцы бессо¬ знательным движением непрерывно теребили кусок крепа, обвивавший эфес сабли, на которую он слегка опирался, и во всей его фигуре было что-то старозаветное. В нем чувствовалась внутренняя тревога, хотя его мужественное лицо оставалось торжественным и не выдавало сострада¬ ния, которое вызывал в нем этот процесс. Помощниками его были офицеры из восточных полков, которые охраняли крепость Вест-Пойнт и примыкающие к ней горные про¬ ходы. Это были люди среднего возраста, и мы тщетно стали бы искать в их лицах следы страстей или волнений: казалось, человеческие слабости им чужды. Они держались с суровой, холодной сдержанностью. Если черты их не вы¬ ражали ни свирепости, ни пугающей жестокости, то не 696

было в них и участия, способного вызвать доверие. То были люди, издавна привыкшие слушаться лишь строгих приказаний рассудка, и все их чувства, казалось, полно¬ стью подчинялись ему. Перед этими вершителями его судьбы и предстал Генри Уортон, которого ввели в зал под конвоем. Едва он вошел, наступила глубокая, зловещая тишина, и у Френ¬ сис застыла в жилах кровь при виде мрачной торжествен¬ ности этого собрания. Обстановка суда не отличалась пыш¬ ностью и не подействовала на ее воображение, но суровая бесстрастность этой сцены показала ей, как серьезно дело ее брата, и она поняла, что на карту поставлена его жизнь. Двое членов суда с холодным вниманием разглядывали че¬ ловека, которого они собирались допрашивать, но председа¬ тель по-прежнему рассеянно осматривался вокруг, и му¬ скулы его лица конвульсивно подергивались, свидетельст¬ вуя о волнении, несвойственном человеку его возраста и положения. Это был полковник Синглтон, который только накануне узнал о трагической участи Изабеллы, но, не¬ смотря на свое горе, твердо выполнял долг, порученный ему родиной. Воцарившаяся в комнате тишина и множе¬ ство глаз, устремленных на него с выражением ожидания, наконец заставили его опомниться, и, сделав усилие, он овладел собой. — Подведите подсудимого,— сказал он тоном чело¬ века, привыкшего отдавать приказания, и сделал знак ру¬ кой. Часовые опустили штыки, и Генри Уортон твердым шагом вышел на середину зала. Все смотрели на него — одни с волнением, другие с любопытством. Френсис по¬ чувствовала за спиной тяжелое, прерывистое дыхание Дан- вуди и на мгновение с благодарностью обернулась к нему, но ее внимание тотчас снова сосредоточилось на брате, и в сердце остался лишь страх за него. В глубине комнаты разместились члены семьи вла¬ дельца фермы, а позади них выглядывали черные как уголь лица негров с блестевшими от любопытства глазами. Среди невольников виднелось и потускневшее, печальное лицо Цезаря. — Говорят, что вы Генри Уортон,— начал председа¬ тель,— капитан шестидесятого пехотного полка его бри¬ танского величества. — Да, сэр, это так. — Мне правится ваша правдивость, сэр; она свиде¬ 697

тельствует с благородных чувствах истинного солдата и должна произвести благоприятное впечатление на суд. — Следует предупредить подсудимого,— сказал один из судей,— что он обязан говорить лишь то, что считает нужным, и, хотя у нас тут военный суд, мы признаем за¬ коны всех свободных государств. Молчавший член суда одобрительно кивнул головой на это замечание, и председатель продолжал, внимательно сверяясь с протоколом предварительного следствия, кото¬ рый он держал в руках. — Против вас выдвинуто обвинение, что двадцать де¬ вятого октября вы, офицер вражеской армии, прошли че¬ рез пикеты американских войск возле Уайт-Плейна, пере¬ одевшись в чужое платье, а потому вас подозревают в действиях, враждебных Америке, и хотят подвергнуть наказанию, как шпиона. Мягкий, но решительный той председателя, медленно и четко излагавшего сущность обвинения, звучал очень внушительно. Обвинение было выражено так ясно, дока¬ зательства так просты, улики столь очевидны, а наказание столь заслуженно, что, казалось, невозможно его избе¬ жать. Однако Генри ответил просто и серьезно: — То, что я прошел через ваши пикеты в чужом пла¬ тье, верно, но... — Стойте! — прервал его председатель.— Законы вой¬ ны и так достаточно строги, вам незачем ничего добавлять и тем усугублять свою вину. — Подсудимый может взять обратно свои слова, если захочет,— заметил первый судья.— Его признание лишь подтверждает обвинение. — Я не отрекаюсь от правдивых показаний,— гордо сказал Генри. Два члена суда выслушали его молча и бесстрастно, па их суровых лицах не мелькнуло и тени торжества. Те¬ перь председатель как будто стал проявлять больше ин¬ тереса к происходящему. — Вашп чувства благородны, сэр,— заметил он,— и я жалею, что молодой солдат в своем рвении мог зайти так далеко, что стал обманщиком. — Обманщиком! — воскликнул Уортон.— Я считал, что действую благоразумно, стараясь не попасть в плен к моим врагам. С98

— Говорят, что вы Генри Уортон,— начал председатель...

— Солдат должен встречаться с врагом только от¬ крыто, с оружием в руках, капитан Уортон. Я служил двум королям Англии, а теперь служу моей родине, но ни¬ когда не приближался к неприятелю иначе, как при свете дня и с честной уверенностью, что он меня видит. — Вы можете объяснить, что побудило вас зайти на территорию, занятую нашими войсками, переодевшись в чужое платье? — спросил первый судья, слегка скривив рот. — Я сын престарелого джентльмена, который сидит здесь перед вами,— ответил Генри.— Чтобы повидаться с отцом, я не побоялся подвергнуть себя опасности. Кроме того, ваши войска редко спускаются в низины, и само на¬ звание «нейтральная территория» дает право обоим про¬ тивникам свободно проходить по этой земле. — Однако это название не утверждено законом — оно появилось лишь в военной обстановке. Но, куда бы ни двигалась армия, она везде утверждает свои правила, а первое из них — умелая защита от врага. — Я не казуист, сэр,— ответил молодой человек,— я только знал, что мой отец имеет право на мою любовь, и, принимая во внимание его возраст, готов был пойти на еще больший риск, лишь бы доказать ему свою привязан¬ ность. — Весьма похвальное чувство! — воскликнул предсе¬ датель.— Кажется, джентльмены, дело предстает в другом освещении. Признаюсь, вначале оно казалось мне весьма мрачным; но никто не может осудить сына за желание повидаться с родителями. — А есть у вас доказательства, что вы ставили себе только эту цель? — Да, вот они,— ответил Генри, и в душе у него блес¬ нул луч надежды,— вот мои доказательства: мой отец, моя сестра, мэйор Данвуди — все они это знают. — В таком случае,— сказал бесстрастный судья,— мы еще можем оправдать вас. Но нужно произвести дальней¬ шее расследование дела. — Несомненно,— с охотой подтвердил председатель.— Пусть подойдет мистер Уортон-старший и даст при¬ сягу. Старый отец собрался с духом и, подойдя неверными шагами, выполнил все формальности, требуемые судеб¬ ной процедурой. 700

— Вы отец обвиняемого? — спросил Синглтон мягко, немного помолчав из уважения к чувствам свидетеля. — Он мой единственный сын. — Что вы знаете о его посещении вашего дома два¬ дцать девятого октября? — Он пришел, как уже сказал вам, чтобы повидаться со мной и со своими сестрами. — Он был одет в чужое платье? — спросил первый судья. — Да. Он не был в мундире своего полка. — Чтобы повидаться с сестрами,— с волнением повто¬ рил председатель.— У вас есть и дочери, сэр? — Да, у меня две дочери, и обе они здесь. — На нем был парик? — вмешался первый судьи. — Я как будто заметил у него на голове что-то вроде парика. — А как давно вы не видались с сыном? — спросил председатель. — Год и два месяца. — Он был в широком плаще из грубого сукна? — спросил судья, просматривая материалы обвинения. — Да, он был в плаще. — И вы думаете, он пришел только для того, чтобы повидаться с вами? — Да, со мной и с моими дочерьми. — Смелый юноша,— шепнул председатель суда сво¬ ему молчаливому коллеге.— Я не вижу большого зла в этой выходке. Он поступил неосторожно, но благородно. — Вы уверены, что ваш сын не получал никакого по¬ ручения от сэра Генри Клинтона и что поездка к родным не была лишь предлогом, чтобы скрыть его истинную цель? — Как я могу знать об этом? — ответил испуганный мистер Уортон.— Разве сэр Генри доверил бы мне такое дело? — Известно ли вам что-нибудь об этом пропуске? — И судья протянул ему бумагу, которая осталась у Дан- вуди после ареста Уортона. — Нет, даю слово, мне ничего не известно о нем! — воскликнул старик и отшатнулся от бумаги, словно она была заразной. — Вы клянетесь? — Клянусь! 701

— Есть у вас еще свидетели, капитан Уортон? Этот не может быть вам полезен. Вас задержали при обстоя¬ тельствах, которые могут стоить вам жизни, и вам остается только самому доказать свою невиновность. Обдумайте все хорошенько и не теряйте спокойствия. Было что-то пугающее в бесстрастии этого судьи, и Генри побледнел. Заметив сочувствие полковника Синглтона, он чуть не позабыл о грозившей ему опасно¬ сти, но суровый и сосредоточенный вид двух других судей напомнил ему, какая ждет его участь. Он замолк и лишь бросал умоляющие взгляды на своего друга. Данвуди по¬ нял его и вызвался выступить как свидетель. Он дал при¬ сягу и пожелал рассказать все, что зпает. Но его показа¬ ния не могли изменить существа дела, и Данвуди вскоре почувствовал это. Сам он знал очень немного, да и это немногое скорее шло во вред Генри, чем на пользу. По¬ казания Данвуди были выслушаны в полном молчании, и безмолвный судья в ответ лишь покачал головой, но так выразительно, что всем стало ясно без слов, какое впечат¬ ление они произвели. — Вы тоже считаете, что у обвиняемого не было иной цели, кроме той, в которой он признался? — Никакой, я готов поручиться собственной жизнью! — горячо воскликнул Данвуди. — Вы можете присягнуть в этом? — Как я могу дать присягу? Один бог читает в серд¬ цах людей. Но я знаю этого человека с детства: он был всегда правдив. Он выше лжи. — Вы говорите, что он бежал и был снова взят в плен с оружием в руках? — спросил председатель. — Да, и был ранен в бою. Вы видите, он и сейчас еще не вполне владеет рукой. Неужели вы полагаете, сэр, что он бросился бы туда, где рисковал снова попасть к нам в руки, если бы не был уверен в своей невиновности? — А как вы думаете, майор Данвуди, Андре сбежал бы с поля боя, если бы близ Территауна 1 разгорелось сра¬ жение? — спросил бесстрастный судья.— Разве молодость не жаждет славы? — И вы называете это славой? — воскликнул майор.— Позорную смерть и запятнанное имя! 1 Т о р р и т а у и — город в штате Нью-Йорк, где был задер¬ жан Андре, 702

— Майор Данвуди,— ответил судья с непоколебимой важностью,— вы поступили благородно. Вам пришлось выполнить тяжелый и суровый долг, но вы справились с ним, как честный человек и верный сын своей родины; и мы должны поступить точно так же. Все собравшиеся в зале суда с величайшим вниманием следили за допросом. Отдаваясь безотчетному чувству, ко¬ торое мешает нам разбираться в причинах и следствиях, большая часть слушателей считала, что если даже Дан¬ вуди не удалось смягчить сердца судей, то это уж никому не удастся. Тут из толпы выдвинулась нескладная фигура Цезаря; его выразительное лицо, на котором была напи¬ сана глубокая печаль, так резко отличалось от физионо¬ мий остальных негров, глазевших на все с пустым любо¬ пытством, что обратило па себя внимание молчаливого судьи. Он впервые разжал губы и произнес: — Пусть негр пройдет вперед. Теперь было поздно отступать, и Цезарь, не успев со¬ браться с мыслями, оказался перед офицерами американ¬ ской армии. Допрашивать негра предоставили тому судье, который его вызвал, и он приступил к делу с подобающей строгостью: — Знаете ли вы подсудимого? — Еще бы не знать,— ответил Цезарь таким же вну¬ шительным тоном, как и судья, задавший вопрос. — Когда он снял парик, он отдал его вам? — Цезарю не нужен парик,— проворчал негр,— у него свои хорошие волосы. — Передавали вы кому-нибудь письма или, может, выполняли какие-нибудь другие поручения, когда капитан Уортон был в доме вашего хозяина? — Я всегда делал, что велит хозяин. — Но что он велел вам делать? — Как когда: то одно, то другое... — Довольно,— сказал с достоинством полковник Синглтон,— вы получили благородное признание джентль¬ мена,— что можете вы услышать нового от этого неволь¬ ника? Капитан Уортон, вы видите, о вас создается небла¬ гоприятное мнение. Можете вы представить суду других свидетелей? У Генри оставалось очень мало надежды. Появившаяся было вера в благополучный исход дела понемногу таяла, но тут у него мелькнула неясная мысль, что милое личико 703

сестры окажет ему поддержку, и он устремил на поблед¬ невшую Френсис умоляющий взгляд. Она встала и нере¬ шительно направилась к судьям; однако бледность ее сразу сменилась ярким румянцем, и она подошла к столу легкой, но решительной походкой. Френсис откинула гу¬ стые локоны со своего гладкого лба, и судьи увидели та¬ кое прелестное и невинное лицо, которое могло бы смяг¬ чить и более жестокие сердца. Председатель на минуту прикрыл глаза рукой, словно пылкий взгляд и выразитель¬ ные черты Френсис напомнили ему другой образ. Но он тотчас овладел собой и сказал с жаром, который выдавал его скрытое желание ей помочь: — Вероятно, брат сообщил вам о своем намерении тайно повидаться со своей семьей? — Нет, нет! — ответила Френсис, прижимая руку ко лбу, словно стараясь собраться с мыслями.— Он ничего не говорил мне — мы не знали об этом, пока он не пришел к нам. Но разве надо объяснять благородным людям, что любящий сын готов подвергнуться опасности, лишь бы повидаться с отцом, да еще в такое трудное время и зная, в каком положении мы находимся? — Но было ли это в первый раз? Он никогда рань¬ ше не говорил о том, что придет к вам? — спрашивал полковник, наклоняясь к девушке с отеческой мягко¬ стью. — Говорил, говорил! — воскликнула Френсис, заме¬ тив, что он смотрит на нее с участием.— Он пришел к нам уже в четвертый раз. — Я так и знал,—сказал председатель, с удовлетворе¬ нием потирая руки.— Это отважный, горячо любящий сын, и ручаюсь, джентльмены,— пылкий воин в бою. В каком костюме приходил он к вам раньше? — Ему не надо было переодеваться: в ту пору ко¬ ролевские войска стояли в долине и свободно пропуска¬ ли его. — Значит, теперь он в первый раз пришел не в мун¬ дире своего полка? — спросил полковник упавшим голо¬ сом, избегая пристальных взглядов своих помощников. — Да, в первый раз! — воскликнула девушка.— Если в этом его вина, то он провинился впервые, уверяю вас. — Но вы, наверное, писали ему и просили навестить вас; уж конечно, молодая леди, вы хотели повидать вашего брата, — настаивал полковник. 704

— Разумеется, мы хотели его видеть и молили об этом бога — ах, как горячо молили! Но, если б мы держали связь с офицером королевской армии, мы могли бы повре¬ дить нашему отцу и потому не смели ему писать. — Выходил ли он из дому по приезде и встречался ли с кем-нибудь, кроме родных? — Ни с кем. Он никого не видел, за исключением на¬ шего соседа — разносчика Бёрча. — Кого? — вскричал полковник, внезапно побледнев, и отшатнулся, словно его укусила змея. Данвуди громко застонал, стиснул голову руками и, вскрикнув: «Он погиб!» — выбежал из комнаты. — Только Гарви Бёрча,— повторила Френсис, расте¬ рянно глядя на дверь, за которой исчез майор. — Гарви Бёрча! — словно эхо проговорили все судьи. Два бесстрастных члена суда обменялись быстрыми взглядами и испытующе уставились на обвиняемого. — Для вас, джентльмены, конечно, не новость, что разносчика Гарви Бёрча подозревают в том, что он служит королю,— сказал Генри, снова выступив вперед.— Он был приговорен вашим судом к тому же наказанию, какое, я вижу, грозит и мне. Поэтому я хочу объяснить вам, что с его помощью я только добыл себе платье, в котором про¬ шел через ваши дозоры; но пусть меня ждет смерть, я до последнего вздоха буду твердить, что намерения мои были так же чисты, как слова невинной девушки, стоящей здесь перед вами. — Капитан Уортон,— проговорил торжественно пред¬ седатель суда,— противники свободы Америки находят множество хитрых способов подорвать наше могущество. И среди наших врагов нет более опасного, чем этот раз¬ носчик из Вест-Честера. Это шпион — ловкий, коварный, проницательный, ему нет равных среди людей его породы. Сэр Генри не мог придумать ничего лучше, чем устано¬ вить связь между ним и своим офицером для последней попытки спасти Андре. Без сомнения, молодой человек, это знакомство может оказаться роковым для вас. Благородное негодование, отразившееся на лице ста¬ рого ветерана, встретило полную поддержку в суровых взорах его товарищей. — Я погубила его! — вскрикнула Френсис, в ужасе ло¬ мая руки.— Вы тоже отвернулись от нас? Тогда он погиб! 705

— Молчите, невинное дитя, молчите! — сказал пол¬ ковник в сильном волнении.— Вы никого не погубили, не приводите всех нас в отчаяние. — Неужели любить своих близких — преступление? — пылко продолжала Френсис.— Неужели Вашингтон — ве¬ ликодушный, справедливый, беспристрастный Вашинг¬ тон — судил бы так жестоко? Обождите, пусть Вашингтон сам рассудит это дело. — Это невозможно,— ответил председатель, прикры¬ вая рукой глаза, как будто стараясь не видеть прелестную девушку. — Невозможно? Ах, отложите суд хотя бы на неделю! На коленях молю вас, ведь и вы сами тоже будете нуж¬ даться в милосердии в тот час, когда человеческое могуще¬ ство становится бессильным. Молю вас, дайте ему хоть один день! — Невозможно,— повторил полковник еле слышным голосом.— Мы выполняем строгие предписания, и так мы уже дали ему слишком долгую отсрочку. Он отвернулся от стоявшей на коленях девушки, но не мог или не захотел вырвать у нее свою руку, которую она сжимала с отчаянной горячностью. — Уведите арестованного,— сказал один из судей офи¬ церу, охранявшему Генри.— Полковник Синглтон, мы уда¬ лимся из зала? — Синглтон, Синглтон! — как эхо, повторила Френ¬ сис.— Значит, вы сами отец и можете понять, что значит горе отца: вы не станете, не захотите ранить и без того кровоточащее сердце. Выслушайте меня, полковник Сингл¬ тон, как господь бог выслушает ваши предсмертные мо^ литвы, и пощадите моего брата! — Уведите ее,— сказал полковник, пытаясь осторожно высвободить свою руку. Но никто не двинулся с места. Френсис силилась про¬ честь выражение его лица, но он отвернулся, а она все не отпускала его. — Полковник Синглтон! Еще совсем недавно ваш сын был тоже в смертельной опасности. Его приютили под крышей моего отца; в нашем доме он нашел покровитель¬ ство и заботливый уход. Представьте себе, что этот сын — ваша гордость и утешение, что он единственный покрови¬ тель ваших младших детей, и тогда, если сможете, осу¬ дите моего брата! 706

— Какое право имеет Хис 1 делать из меня палача! — с болью вскричал старый воин и вскочил — кровь прилила к его лицу, вены на висках вздулись от волнения.— Но я забылся, идемте, джентльмены, мы должны выполнить этот тяжелый долг. — Нет, нет, не уходите! — закричала Френсис.-— Мо¬ жете ли вы так спокойно отнять сына у отца, брата у се¬ стры? И этого требует дело, которое я так горячо любила? И это люди, которых я привыкла глубоко уважать? Но вы, кажется, медлите, вы слушаете меня, вы сжалитесь и про¬ стите его! — Выходите, джентльмены,— сказал полковник, ука¬ зывая на дверь; он выпрямился с величественным видом, тщетно пытаясь смирить свои чувства. — Постойте, выслушайте меня! — воскликнула Френ¬ сис, судорожно схватив его за руку.— Полковник Синглтон, вы же отец — будьте милосердны! Сжальтесь над сыном! Сжальтесь над дочерью! Ведь и у вас была дочь. У меня на груди она испустила свой последний вздох. Вот эти руки в смертный час закрыли ей глаза... Да, да, эти руки, которые сейчас с мольбой сжимают ваши, оказали ел последние услуги. Неужто теперь мне придется оказать их и моему несчастному брату, которого вы хотите осу¬ дить! Старого воина охватило сильное волнение, но он побо¬ рол себя, и лишь тяжелый стон вырвался из его груди. Гордясь этой победой над собой, он огляделся кругом, но тут им овладел новый приступ горя, и он склонил свою убеленную семьюдесятью зимами голову на плечо горячен просительницы. Верный меч, старый товарищ во многих кровавых битвах, выпал из его ослабевшей руки, и он воскликнул: — Да благословит вас за это господь! — и громко за¬ рыдал. Долго не мог справиться полковник Синглтон с буше¬ вавшими в нем чувствами, но наконец, взяв себя в руки, передал потерявшую сознание Френсис ее тетке и, с не¬ преклонным видом повернувшись к своим товарищам, сказал: — Теперь, джентльмены, нам надлежит выполнит:. 1 Нильям Хис - генерал-майор, командовавший америкам скидш поисками в Пест-Честере. 707

наш долг офицеров. Своим чувствам мы предадимся по¬ том. Какое решение вы приняли по делу подсудимого? Один из судей вручил ему приговор, который он напи¬ сал, пока полковник говорил с Френсис, и заявил, что та¬ кого же мнения придерживается и второй член суда. В бумаге коротко сообщалось, что Генри Уортон был пойман как шпион, когда он переходил линию американ¬ ских войск, переодевшись в чужое платье. По военным законам за это полагается смерть, и суд приговаривает капитана Уортона к казни через повешение; приговор должен быть приведен в исполнение не позже девяти ча¬ сов следующего утра. Применять самую суровую кару, даже к врагу, было не принято без утверждения главнокомандующего, а во время его отсутствия — без санкции заменяющего его офи¬ цера. Главный штаб Вашингтона помещался в Нью-Винд¬ зоре, на западном берегу Гудзона, а потому можно было вполне успеть получить от него ответ. — Срок очень короткий,— сказал полковник, держа в руке перо и медля без видимой причины.— Меньше су¬ ток — и за это время такой молодой человек должен успеть приготовиться к смерти! — Королевские офицеры дали Хэлю 1 деего один час,— ответил член суда.— Мы же даем положенный срок. Но Вашингтон может продлить его и даже помило¬ вать виновного. — Тогда я сам поеду к Вашингтону! — воскликнул полковник, возвращая подписанную им бумагу.— Ес¬ ли заслуги такого старого воина, как я, что-нибудь зна¬ чат и генерал согласится выслушать меня, я спасу этого юношу! С этими словами он уехал, горя великодушным жела¬ нием помочь Генри Уортону. Решение суда было с должной осторожностью сообщено заключенному. Отдав нужные распоряжения дежурному офицеру и отправив в главный штаб курьера с донесе¬ нием, два члена суда сели на лошадей и с тем же бесстра¬ стным видом поборников высшей справедливости, с ка¬ ким они держались на суде, отправились в свои воинские части. 1 X э л ь — американский офицер, повешенный англичанами за шпионаж. 708

Глава XXVII Что? Не было отмены приговора. И Клавдио умрет? Шекспир, «Мера за меру»1 После того как Генри был сообщен приговор, он про¬ вел несколько часов в кругу семьи. Мистер Уортон в бес¬ помощном отчаянии оплакивал предстоящую безвремен¬ ную гибель сына, а очнувшаяся после обморока Френсис испытывала такую острую душевную боль, что сам л смерть показалась бы ей облегчением. Одна мисс Пейтон еще сохранила крупицу надежды или хотя бы присутствие духа, необходимое, чтобы подумать о том, что следует предпринять при подобных обстоятельствах. Относитель¬ ная сдержанность доброй тетушки отнюдь не свидетель¬ ствовала о недостатке любви к племяннику, но ее поддер¬ живала бессознательная вера в Вашингтона. Она родилась в одной с ним колонии, и хотя его ранний уход в армию, а ее частые отлучки в дом сестры, где она вскоре обосно¬ валась, мешали их встречам, однако она слышала о его се¬ мейных добродетелях и знала, что в частной жизни он не проявлял такой непоколебимой суровости, какой отличался на политическом поприще. В Виргинии он слыл твердым, но справедливым и доброжелательным хозяином, и теперь мисс Пейтон с гордым чувством думала о том, что ее зем¬ ляк командует армиями и держит в руках судьбы Аме¬ рики. Она знала, что Генри не совершил преступления, за которое его осудили, и с присущей всем невинным серд¬ цам простодушной верой в правду не могла представить себе, как можно с помощью разных хитросплетений и про¬ извольных толкований закона наказать невинного чело¬ века. Однако даже ее наивным надеждам суждено было вскоре угаснуть при виде спешных приготовлений к ис¬ полнению рокового приговора. К полудню отряд ополчен¬ цев, расположившихся на берегу реки, снялся с места и подошел к ферме, где находилась наша героиня со своей семьей; солдаты разбили палатки с очевидным намерением дождаться здесь следующего утра, чтобы придать больше торжественности казни британского шпиона. Данвуди уже выполнил все полученные им приказа- 1 Перевод Т. Щепкиной-Купериик. 709

ни я и мог вернуться к своему эскадрону, который нетерпеж ливо дожидался возвращения командира, чтобы выступить навстречу вражескому отряду, медленно продвигавшемуся по берегу реки и прикрывавшему группу фуражиров, дей¬ ствовавших в тылу. Майор приехал на ферму в сопровож¬ дении нескольких драгун из отряда Лоутона, полагая, что их показания понадобятся на суде; ими командовал лей¬ тенант Мейсон. Однако признание капитана Уортона сде¬ лало излишними всякие новые свидетельства. Данвуди не хотелось видеть горе родных Генри, он боялся под их влиянием утратить мужество и все это время в сильной тревоге одиноко бродил невдалеке от их жилища. Подобно мисс Пейтон, он не терял надежды на милосердие Вашингтона, но порой им овладевали жесто¬ кие сомнения, и его душу терзало отчаяние. Он хорошо знал суровость военных законов и привык видеть в своем генерале лишь строгого военачальника, а не снисходитель¬ ного человека. Да и недавний ужасный пример со всей ясностью доказал, что Вашингтону чужды подобные сла¬ бости: он не пощадит никого в угоду собственному добро¬ сердечию. Даивуди нервно шагал между деревьями фрук¬ тового сада, то предаваясь самым мрачным сомнениям, то вновь находя проблеск надежды, когда к нему подошел Мейсон в полной походной форме. — Я подумал, что вы могли позабыть о донесениях, доставленных нам утром с низовьев реки, сэр, и потому взял на себя смелость приказать отряду быть готовым к выступлению,— спокойно сказал лейтенант, сбивая саблей в ножнах головки растущих вокруг полевых цветов. — О каких донесениях? — вздрогнув, спросил Дан¬ вуди. — Я имел в виду лишь сообщение о том, что в Вест- Честер вступил Джон Булл с целой вереницей фургонов, а уж если ему удастся их нагрузить, то нам останется только искать провиант за горами. Этим обжорам англи¬ чанам приходится туговато в Йорк-Айленде, и, когда им удается вырваться оттуда, они заметают все подчистую, так что какая-нибудь наследница-янки не наберет даже соломы, чтобы набить себе тюфяк. — Где обнаружил их дозорный? Это донесение совсем вылетело у меня из головы. — На высотах позади Синг-Синга,— ответил лейте¬ нант, не выказывая никакого удивления.— Дорога там 710

похожа на сенной рынок, а все свиньи вокруг жалобно хрюкают, когда зерно везут мимо них к Кингс-Бриджу. Ординарец Джорджа Синглтона, который привез эту но¬ вость, уверяет, будто наши лошади держат совет, не сле¬ дует ли им спуститься в долину, а то потом им вряд ли при¬ дется скоро набить себе желудки. Если мы позволим ан¬ гличанам вывезти их добычу, то сами не найдем ни одной жирной свиной туши, чтобы зажарить к рождеству. — Оставьте, лейтенант Мейсон, не повторяйте глупо¬ стей этого ординарца,— с досадой воскликнул Данвуди,— и пусть он научится ждать приказаний старших. — Прошу за него прощения, майор Данвуди,— отве¬ тил Мейсон,— видно, он заблуждался, как и я. Мы оба думали, что генерал Хис приказал нам нападать на врага и досаждать ему, как только он высунет нос из своей норы. — Прекратите, лейтенант Мейсон,—сказал майор,-- или мне придется напомнить вам, что вы получаете при¬ казы только от меня. — Я знаю, майор Данвуди, отлично знаю. И мне очепь жаль, что память вам изменила и вы забыли, как я всегда беспрекословно выполняю их. — Простите меня, Мейсон! — воскликнул Данвуди и сжал обе руки лейтенанта.— Да, да, вы храбрый и испол¬ нительный офицер. Простите мою вспыльчивость... Но это злосчастное дело... Есть ли у вас друг? — Что вы, майор,— прервал его лейтенант,— это вы простите меня и мое искреннее усердие! Я знал, какие были даны приказы, и боялся, как бы мой начальник не навлек на себя неприятности. Но оставайтесь здесь, и пусть только кто-нибудь посмеет сказать хоть слово про¬ тив нашего полка, как все сабли тотчас сами выскочат из ножей; да и англичане совсем недавно двинулись в до¬ рогу, а от Кротона до Кингс-Бриджа не ближний путь. Что бы там ни было, а я уверен — мы настигнем их прежде, чем они успеют добраться до места. — Ах, скорей бы возвращался курьер из главного штаба! — воскликнул Данвуди.—Такое ожидание невы¬ носимо! — Ваше желание исполнилось! — крикнул Мейсон.— Вой скачет курьер, и похоже, что он везет добрые вести. Дай бог, чтоб так оно и было! Что до меня, то мне совсем не хотелось бы увидеть, как храбрый парень ни за что запляшет на веревке. 711

Данвуди пропустил мимо ушей это прочувствованное заявление, ибо не успел лейтенант произнести и половины фразы, как майор перескочил через ограду и остановился перед гонцом. — Какие вести? — закричал Данвуди, как только тот осадил коня. — Хорошие! — ответил курьер, без колебаний дове¬ ряясь такому всем известному офицеру, как майор Дан¬ вуди, и, протянув ему пакет, добавил: —Но вы можете сами прочитать, сэр. Данвуди не стал тратить время на чтение: он радо¬ стно бросился в комнату заключенного. Часовой его знал и пропустил, ничего не спросив. — О Пейтон,— вскричала Френсис, когда он вбежал к ним,— вы похожи на посланца небес! Неужели вы не¬ сете весть о помиловании? — Идите сюда, Френсис, подойди, Генри, сюда, милая кузина Дженнет! — воскликнул молодой человек и дрожа¬ щими руками сломал печать.— Вот письмо, посланное ка¬ питану охраны... Но слушайте... Все замерли в глубокой тревоге. Но вдруг они увидели, как радость на лице Данвуди сменилась выражением ужаса, и горечь обманутой надежды еще усилила их от¬ чаяние. В пакете лежал судебный приговор, а внизу были написаны простые слова: УТВЕРЖДАЮ. ДЖ. ВАШИНГТОН. — Он погиб! Он погиб! — вскрикнула Френсис, падая на руки тетки. — Мой сын! Мой сын! — простонал отец.— На земле нет милосердия, пусть же небо сжалится над ним! И да будет Вашингтон навсегда лишен того сострадания, в ко¬ тором он отказывает моему неповинному сыну! — Вашингтон!—растерянно повторил за ним Дан¬ вуди, с ужасом оглядываясь вокруг.— Да, Вашингтон сам подписал бумагу, это его рука, здесь стоит его имя, он утвердил страшный приговор... — Жестокий, жестокий Вашингтон! — вскричала мисс Пейтон.— Привычка к крови сделала его другим челове¬ ком! — Не осуждайте его,— возразил Данвуди,— так по¬ ступил генерал, а не человек. Клянусь жизнью, ему са¬ мому больно, когда он вынужден наносить такие удары. 712

— Как я в нем ошиб¬ лась! — воскликнула Френ¬ сис.— Он не спаситель своей родины, а холодный и безжа¬ лостный тиран. Ах, Пейтон, Пейтон, как неверно описали вы мне его характер! — Тише, дорогая Френ¬ сис, ради бога, успокойтесь. Не говорите так о нем. Ведь он стоит на страже закона. — Да, вы правы, май¬ ор Данвуди,— сказал Генри, придя в себя после ужасного удара, лишившего его по¬ следней надежды, и прибли¬ зился к отцу.—Даже я, при¬ говоренный к смерти, не осуждаю его. Мне было ока¬ зано все снисхождение, на какое я мог надеяться. На пороге могилы я не могу быть несправедливым. В та¬ кую минуту, когда дело Ва¬ шингтона только что под¬ верглось опасности из-за пре¬ дательства, меня не удивляет непреклонность его решений. Теперь мне остается лишь приготовиться встретить мою неизбежную казнь, которая свершится так скоро. А к тебе, Данвуди, у меня есть одна просьба. — Какая? — с трудом проговорил майор. Генри обернулся и, указывая на горько оплакиваю¬ щих его родных, продолжал: — Будь сыном этому старцу, поддержи его в минуту слабости, защити от гонений, которые может вызвать на¬ ложенное на меня позорное клеймо. Среди правителей этой страны у пего не много друзей — пусть же твое влиятельное имя останется среди них. — Обещаю. — Не оставь и эту беспомощную невинную девушку,— продолжал Генри, указывая на Сару, не понимавшую, что происходит вокруг.— Я надеялся воздать по заслугам тому, кто причинил ей зло,— и лицо его вспыхнуло от

негодования,— по это дурные мысли, и сейчас мне греш¬ но думать о мести. Под твоим покровительством, Пейтон, она найдет приют и участие. — Обещаю,— прошептал Данвуди. — Наша добрая тетя и так имеет на тебя права, и я не буду говорить о ней. Но вот самый драгоценный дар,— и, взяв за руку Френсис, он с глубокой братской любовыо посмотрел ей в лицо.—Прижми ее к своей груди и по¬ мни, что на твоем попечении сама невинность и доброде¬ тель. В горячем порыве майор быстро протянул руку, чтобы принять бесценное сокровище, но Френсис отшатнулась от него и спрятала лицо на груди у тетки. — Нет, нет, нет! — прошептала она.— Ни один чело¬ век, способствовавший гибели моего брата, не может быть мне близок. Несколько минут Генри смотрел па нее с нежным со¬ жалением, а затем продолжал разговор, который, как все чувствовали, был особенно важен для него. — Значит, я ошибался. Я думал, Пейтон, что моя се¬ стра поняла и оценила твои достоинства, твою благород¬ ную преданность делу, которое ты защищаешь, твои за¬ боты о нашем отце, когда он попал в плен, твою дружбу ко мне — словом, оценила все великодушие твоего сердца. — О да, так и было,— прошептала Френсис, все крепче прижимаясь лицом к груди мисс Пейтон. — Дорогой Генри,—сказал Данвуди,—я думаю, что сейчас нам не стоит этого касаться. — Ты забываешь,— возразил Генри с грустной улыб¬ кой,— что мне еще надо сделать очень много, а времени осталось совсем мало. — Я боюсь,— промолвил Данвуди, и лицо его вспых¬ нуло огнем,— что у мисс Уортон создалось превратное мнение обо мне и потому ей было бы слишком тягостно исполнить твое желание, но это мнение уже невозможно изменить. — Нет, нет, нет! — вскричала Френсис с живостью.— Нет, Пейтон, вы оправданы. С последним вздохом она раз¬ веяла мои сомнения. — Великодушная Изабелла!..— прошептал Данвуди.— Но будет, Генри, пощади теперь свою сестру, пощади и меня.

— Я говорю из жалости к самому себе,— возразил Генри, ласково освобождая Френсис из объятий тетки.— Как можно в наше время оставлять двух таких прелест¬ ных девушек без покровителя? Кров их разрушен, и вскоре скорбь лишит их и последнего защитника,— тут Генри с тревогой взглянул на отца.— Разве могу я уме¬ реть спокойно, зная, какие им угрожают опасности? — Ты забываешь обо мне,— проговорила мисс Пей¬ тон, содрогнувшись при мысли о свадебном обряде в та¬ кую минуту. — Нет, дорогая тетя, я не забыл о вас и никогда не забуду, пока мне не изменит память. Это вы забываете, в какое время и среди каких опасностей мы живем. Доб¬ рая хозяйка этого дома уже послала за служителем бо- жиим, который облегчит мне переход в иной мир. Френ¬ сис, если ты хочешь, чтобы я умер спокойно, чтобы тре¬ воги улеглись в моей душе и я мог обратить все свои помыслы к богу, ты позволишь этому священнику соеди¬ нить тебя с Данвуди. Френсис ничего не ответила, но покачала головой. — Я знаю, ты не сможешь радоваться и быть счаст¬ ливой еще долго, быть может, много месяцев. Но получи хоть право носить его имя и дай ему неоспоримое право защищать тебя... И снова девушка решительно покачала головой. — Ради этой беззащитной страдалицы,— молвил Генри, указывая на Сару,— ради тебя самой и ради меня, милая сестра... — Молчи, Генри, или ты разобьешь мне сердце! — воскликнула Френсис в глубоком волнении.— Ни за что на свете не произнесу я брачного обета в такую минуту, иначе я буду несчастна всю жизнь! — Ты его не любишь,—с упреком сказал Генри.— Ну что ж. Я не стану уговаривать тебя поступить против твоего сердца. Френсис закрыла лицо одной рукой, а другую протя¬ нула Данвуди и сказала горячо: — Теперь ты несправедлив ко мне, как прежде был несправедлив к себе. — Тогда обещай мне,— сказал Генри, немного помол¬ чав в раздумье,— что, как только пройдет острота твоего горя, ты на всю жизнь отдашь руку моему другу. *— Обещаю,—ответила Френсис и тихонько отняла

у Пейтона руку, которую он тотчас выпустил, даже не осмелившись поднести к губам. — А теперь, дорогая тетушка,— продолжал Генри,— будьте добры, оставьте меня ненадолго с моим другом. Мне надо дать ему несколько печальных поручений, и я хотел бы избавить вас и сестру от душевной муки, кото¬ рую вызовут у вас мои слова. — У нас есть время еще раз побывать у Вашинг¬ тона,— сказала мисс Пейтон, направляясь к двери, и до¬ бавила с чувством собственного достоинства: — Я сама съезжу к нему; конечно, он не откажется выслушать уроженку его колонии! Ведь наши семьи состоят в даль¬ нем родстве. — А почему бы нам не обратиться к мистеру Хар¬ перу? — спросила Френсис, впервые вспомнив слова, ска¬ занные перед уходом их недавним гостем. — Харперу? — повторил Данвуди и с быстротой мол¬ нии повернулся к ней: — Харперу? Разве вы знаете его? — Это ни к чему,— сказал Генри, отводя друга в сто¬ рону.— Френсис хватается за всякую надежду с горяч¬ ностью любящей сестры. Выйди, любовь моя, и оставь нас вдвоем. Но Френсис прочитала в глазах Данвуди такое смяте¬ ние, что, казалось, приросла к полу. Она постаралась овладеть собой и продолжала: — Он прожил с нами два дня и был у нас, когда аре¬ стовали Генри. — И вы... вы знаете его? — Нет,— ответила Френсис, немного оживляясь при виде глубокого интереса Данвуди,— мы его не знаем; он заехал к нам в ненастную ночь и пробыл у нас в доме, пока не кончилась буря. Но он выказал Генри большое участие и обещал ему свою помощь. — Как! — воскликнул пораженный Пейтон.— Он знает и вашего брата? — Конечно, именно по его совету Генри скинул парик и чужое платье. — Но, верно, он не знал,— продолжал Данвуди, по¬ бледнев от волнения,— что Генри офицер королевской армии? — Напротив. Разумеется, знал,— ответила мисс Пей¬ тон,— и даже говорил нам, что Генри поступил крайне неосторожно. 710

Данвуди поднял роковую бумагу, которая выпала у пего из рук и все еще лежала на полу, и принялся вни¬ мательно разглядывать ее. Казалось, что-то в этом письме поставило его в тупик, и он задумчиво провел по лбу ру¬ кой. Глаза родных были устремлены на него в мучитель¬ ной тревоге — все боялись снова поддаться возродившейся надежде и вновь испытать жестокое разочарование. — Что он говорил? Что обещал? — произнес наконец Данвуди в лихорадочном нетерпении. — Он велел Генри обратиться к нему в случае опасно¬ сти и обещал отблагодарить сына за гостеприимство отца. — Он сказал это, зная, что Генри британский офи¬ цер? — Именно это он, несомненно, имел в виду, говоря об опасности. — В таком случае, ты спасен! — громко крикнул Пей¬ тон, не в силах сдержать восторг.— Да, спасен, теперь я спасу тебя! Никогда Харпер не нарушает своего слова. — Но обладает ли он достаточной властью? — спро¬ сила Френсис.— Может ли он изменить твердое решение Вашингтона? — Да, может! — воскликнул Данвуди.— Если кто- нибудь может, то это он, только он! Влияние Грйна, Хиса и молодою Гамильтона не может сравниться с властью Харпера! Но повторите мне,— и, бросившись к своей не¬ весте, Данвуди крепко сжал ее руки,— повторите, что он сказал. Он дал вам слово? — Ну да, конечно, Пейтон. Он дал торжественное обе¬ щание помочь Генри, зная все его затруднения. — Тогда успокойтесь,— воскликнул Данвуди и на хмиг прижал девушку к своей груди.— Успокойтесь — Генри спасен! И, не вдаваясь в объяснения, он выбежал из комнаты, покинув ошеломленную семью Уортона. Все застыли в молчании, спрашивая себя, что же это значит, и вскоре услышали топот коня, выскочившего на дорогу с быстро¬ той стрелы, выпущенной из лука. После внезапного отъезда Пейтона его взбудоражен¬ ные друзья долгое время обсуждали, удастся ли ему до¬ биться успеха. Однако своей уверенностью он вдохнул в них некоторую бодрость. Каждый чувствовал, что для Генри снова затеплилась надежда, и это всех оживило и подняло их упавший дух. Один Генри не поддавался 717

общему настроению. Положение его было так ужасно, что он не мог о нем забыть. Он был обречен томиться в неве¬ дении несколько часов и знал, что это ожидание несрав¬ ненно тягостнее, чем даже уверенность в неминуемой смерти. Иное дело Френсис. Влюбленная девушка безза¬ ветно верила Данвуди и не терзала себя сомнениями, ко¬ торые все равно не могла бы рассеять. Считая, что ее же¬ них способен сделать все, что только в силах выполнить человек, и сохранив живое воспоминание об участии и доброжелательстве Харпера, она всецело отдалась вновь вспыхнувшей надежде. Мисс Пейтон была более сдержанна и не раз предо¬ стерегала племянницу, чтоб та не предавалась неуме¬ ренному восторгу, пока еще нет твердой уверенности в том, что ее ожидания действительно сбудутся. Однако при этом на губах мисс Дженнет порой мелькала легкая улыбка, противоречившая ее наставлениям. — Но почему, милая тетя,— весело возразила Френ¬ сис на одно из ее замечаний,— вы хотите, чтобы я пода¬ вила в себе радость, которую чувствую при мысли о спа¬ сении Генри? Ведь вы сами столько раз говорили, что люди, стоящие во главе нашей страны, не могут осудить невинного человека. — Конечно, я считала, что этого не может быть, дитя мое, н думаю так по-прежнему; но люди должны уметь сдерживать свою радость так же, как и печаль. Тут Френсис вспомнила признание Изабеллы и, со сле¬ зами благодарности взглянув на свою добрейшую те¬ тушку, ответила: — Вы правы. Но есть такие чувства, которые не пови¬ нуются рассудку... Лх, смотрите, вон собираются чудо¬ вища во образе людей, чтобы поглядеть на смерть своего ближнего! Огги окружают поле, как будто это зрелище для них все равно что военный парад. — Для наемного солдата смерть и вправду значит немногим больше,— сказал Генри, пытаясь забыть навис¬ шую над ним опасность. — Ты смотришь так внимательно, милочка, как будто придаешь большое значение этому военному параду,- заметила мисс Пейтон, впдя, что ее племянница не отры¬ вает от окна пристального и задумчивого взгляда. Но Френсис ничего не ответила. Она стояла у окна, откуда был ясно виден горный

проход, по которому они пересекли высокую гряду, а прямо перед ней возвышалась гора, на вершине которой она заметила таинственную хижину. Каменистые склоны были бесплодны и суровы. Их преграждали огромные и, казалось, неприступные скалистые барьеры, кое-где по¬ росшие низкорослыми дубами с облетевшей листвой. Ферма была не больше чем в полумиле от подошвы горы, и сейчас внимание Френсис привлекла фигура человека, который внезапно появился из-за резко очерченной скалы и тут же снова скрылся за ней. Человек несколько раз повторил этот маневр, и, судя по его действиям, можно было заключить, что это беглец, старающийся хо¬ рошенько разглядеть передвижения отряда и ознако¬ миться с положением дел в долине. Несмотря на даль¬ ность расстояния, Френсис тотчас решила, что это Бёрч. Быть может, такое впечатление сложилось у нее отчасти под влиянием внешнего облика незнакомца, но главным образом благодаря воспоминанию о фигуре, виденной ею недавно на вершине этой горы. Френсис была уверена, что это тот же самый человек, хотя теперь у него и не было горба, который она тогда приняла за тюк разносчика. В ее сознании образ Гарви был так тесно связан с та¬ инственным поведением Харпера, что после всех тревог, пережитых со времени приезда на ферму, она решила скрыть от родных свои наблюдения. Поэтому Френсис сидела молча, раздумывая о вторичном появлении раз¬ носчика и стараясь уловить, какая может быть связь ме¬ жду этим непонятным человеком и судьбой ее семьи. Не¬ сомненно, он немного смягчил тяжелый удар, обрушив¬ шийся на Сару, и вообще никогда не вел себя как враг ее близких. Френсис долго смотрела на склон в тщетной надежде еще раз увидеть скрывшуюся темную фигуру и наконец повернулась к родным. Мисс Пейтон сидела подле Сары, которая как будто начинала кое-что понимать, но остава¬ лась по-прежнему безучастной и к радости и к горю. — Мне кажется, милочка, ты уж достаточно ознакоми¬ лась с военными маневрами,— заметила мисс Пейтон.— Впрочем, это весьма полезно для жены офицера. — Я еще не жена офицера,— возразила Френсис, по¬ краснев до ушей.— И у нашей семьи, право, мало причин желать второй свадьбы. — Френсис! — воскликнул ее брат, вскочив с места, и 719

принялся в волнении шагать взад и вперед по комнате.— Прошу тебя не касаться этой раны в моем сердце. Пока еще неизвестно, чем решится моя судьба, и я не хотел бы ни к кому испытывать вражды. — Так пусть же кончится эта неизвестность! — вскри¬ чала Френсис, бросаясь к двери.— Вон идет Пейтон с ра¬ достной вестью о твоем помиловании! Не успела она произнести эти слова, как дверь отвори¬ лась и вошел майор. Глядя на него, трудно было сказать, добился ли он чего-нибудь: лицо его выражало лишь не¬ довольство и досаду. Он пожал руку, от всей души протя¬ нутую ему Френсис, но тотчас же отошел и устало опу¬ стился на стул. — Ты ничего не добился? —спросил Генри, и сердце у него дрогнуло, но он сохранил внешнее спокойствие. — Вы видели Харпера? — побледнев, закричала Френ¬ сис. — Нет, не видел. Я переправился через реку с одного берега, а он, как видно,— с другого, и мы разминулись. Я тотчас же вернулся назад и несколько миль следовал за ним по западному горному проходу, но вдруг он исчез непонятно куда. Я приехал к вам, чтобы успокоить вас и еще раз уверить, что сегодня же ночью я непременно увижу его и привезу Генри освобождение. — Но вы повидали Вашингтона? — спросила мисс Пейтон. Данвуди несколько мгновений смотрел на нее с рас¬ сеянным видом, и она повторила вопрос. Тогда он сдер¬ жанно ответил: — Главнокомандующий покинул свою штаб-квар¬ тиру. — Но, Пейтон,— воскликнула Френсис, вновь охвачен¬ ная ужасом,— если они не встретятся сегодня, будет уже поздно. Ведь Харпер не сможет один нам помочь. Молодой человек медленно обернулся к ней, внима¬ тельно посмотрел па ее встревоженное лицо и задумчиво сказал: — Вы говорили, что Харпер обещал помочь Генри? — Конечно, обещал сам, без нашей просьбы, в благо¬ дарность за наше гостеприимство. Данвуди покачал головой с озабоченным видом: — Мне не нравится слово «гостеприимство» — оно слишком неопределенно: Харпера могло обязать лишь что- 720 23

пибудь более значительное. Я боюсь, не было бы тут ошибки. Расскажите мне еще раз обо всем, что у вас про¬ изошло. Френсис в волнении поспешила исполнить его просьбу. Она рассказала, как незнакомец приехал в «Белые ака¬ ции», как его приняли в их доме, и описала все последо¬ вавшие затем события, стараясь не упустить ни малей¬ шей подробности, насколько позволила ей память. Когда она передавала беседу своего отца с нежданным гостем, майор усмехнулся, но промолчал. Затем Френсис расска¬ зала о появлении Генри и обо всем, что случилось на дру¬ гой день. Она остановилась на том, как настойчиво Хар¬ пер убеждал ее брата сбросить чужое платье, и с удиви¬ тельной точностью вспомнила все, что он говорил о том, как опрометчив совершенный Генри поступок. Она даже повторила странную фразу, сказанную их гостем ее брату: «Теперь вы даже в большей безопасности, когда я узнал, кто вы такой». Со свойственным молодости горячим увлечением Френсис рассказала, какое участие принял Харпер в ней самой, и передала подробности его прощания со всеми членами семьи. Вначале Данвуди слушал ее лишь с серьезным внима¬ нием, но мало-помалу лицо его все больше светлело от удовольствия. Когда Френсис вспомнила о своих беседах с гостем, он улыбнулся с гордостью, а когда она закончила свой рассказ, воскликнул в восторге: — Он спасен! Он спасен! Но тут его прервали, а кто — мы узнаем из следующей главы. Глава XXV/II Сова летает по ночам, А жаворонок — днем, Отважный сокол — в небесах. А голубь — под окном. Д У о Во всякой стране, населенной, как наши Штаты, людьми, покинувшими родную землю и любимый домаш¬ ний очаг и пострадавшими за свои религиозные убежде¬ ния, свято соблюдаются все обряды и обычаи, сопровожда¬ 24 ФеиIIмор Купер. Том III 721

ющие смерть человека» если только этому не препятст¬ вуют особые обстоятельства. Сердобольная хозяйка фермы строго следовала всем предписаниям пуританской церкви, к которой она принадлежала. Священник, чи¬ тавший проповеди в ближнем приходе, внушил ей созна¬ ние ее греховности, и она верила, что только этот пастырь может своими поучениями подготовить к смерти Генри, которому так мало осталось жить. Она знала, что ожида¬ ние смерти всегда очень страшно, и, лишь только Генри был вынесен судебный приговор, велела Цезарю оседлать одну из лучших лошадей на ферме и тотчас скакать за этим пастырем. Фермерша распорядилась, не посоветовав¬ шись ни с Генри, ни с его родными, и объяснила причину отсутствия Цезаря, лишь когда он понадобился для каких- то домашних услуг. Молодой человек сначала и слышать не хотел, чтобы подобный духовный наставник напутство¬ вал его перед смертью; однако, по мере того как рвутся наши связи с жизнью, предрассудки и привычки утрачи¬ вают свое влияние, и в конце концов Генри вежливо по¬ клонился доброжелательной хозяйке, благодаря ее за заботы. Черный слуга вскоре вернулся, и из его довольно сбив¬ чивых объяснений можно было заключить, что служитель божий должен явиться не позже чем в конце дня. Приход хозяйки дома и был причиной того перерыва, о котором мы упомянули в предыдущей главе. По ходатайству Дан- вуди, дежурный офицер отдал приказ часовому, стояв¬ шему у двери в комнату Генри, в любое время пропускать к нему членов его семьи, в том числе и Цезаря, который мог ему понадобиться. Однако всякий другой посетитель должен был подвергнуться строгому допросу. Майор вклю¬ чил и себя в число родственников британского офицера и от имени всей семьи дал слово, что никто не будет де¬ лать попыток его освободить. Между хозяйкой дома и ка¬ пралом охраны произошел теперь короткий разговор у двери в комнату заключенного, которую часовой распах¬ нул, предвосхитив решение своего начальника. — Неужели вы откажете в духовном утешении своему ближнему, осужденному на смерть? — спросила фер¬ мерша с горячим чувством.— Неужели вы готовы вверг¬ нуть его душу в адское пламя, тогда как служитель божий может указать ей прямую и ближнюю дорогу на небо? — Вот что я скажу вам, добрая женщина,— ответил 722

капрал, легонько отстраняя ее.— Право, моя спина со¬ всем не похожа на дорогу, ведущую прямо в рай. И как я буду смотреть в глаза мо¬ ему начальнику, если не вы¬ полню его приказаний? Сту¬ пайте-ка вниз да спросите разрешения у лейтенанта Мейсона, а тогда можете вво¬ дить к арестанту хоть целый полк попов! Еще и часу не прошло, как мы сменили на посту ополченцев, и я не хочу, чтобы про нас говори¬ ли, будто мы несем службу хуже, чем какая-то пехтура. — Пропустите эту жен¬ щину,— сказал Данвуди стро¬ го: ои только теперь заме¬ тил, что на посту стоит сол¬ дат из его отряда. Капрал отдал честь своему офицеру и молча отсту¬ пил. Солдат взял па караул, и хозяйка вошла к Генри. — Внизу дожидается преподобный отец,—сказала она,— он приехал облегчить вашу душу, готовую рас¬ статься с телом, и заменит нашего духовника, ибо тот отлучился, чтобы выполнить обряд, который нельзя отло¬ жить: о и хорогшт старого мистера X. — Ирослгтс его войти,— ответил Генри с лихорадоч¬ ным нетерпением.— Но пропустит ли его часовой? Я бы по хотел, чтобы друга вашего священника без всякого поч¬ тения задержали на пороге как подозрительного человека. Теперь все смотрели на Данвуди, который, взглянув на часы, вполголоса обменялся несколькими словами с Гепри и быстро вышел из комнаты. Френсис последовала за ним. Генри высказал майору свое желание повидаться также с другим священником по собственному выбору, и майор обещал прислать пастыря из города Фишкила, че¬ рез который ои должен был проехать на пути к парому, где хотел дождаться возвращения Харпера. Вскоре на по¬ роге появился Мейсон. Он охотно согласился выполнить просьбу хозяйки, и преподобного отца пригласили войти. 723

Вошедший за Цезарем священник, за которым следо¬ вала и фермерша, был человек средних лет; вернее, он перевалил за вершину жизни и уже спускался вниз по склону. Он был выше среднего роста; впрочем, может, он только казался высоким из-за чрезмерной худобы; все черты его резкого и строгого лица как будто застыли в суровой неподвижности. Должно быть, радость и мило¬ сердие никогда не смягчали его нахмуренного чела, омра¬ ченного ненавистью ко всем человеческим порокам. Черные косматые брови нависали над ввалившимися гла¬ зами, смотревшими сквозь зеленые стекла громадных оч¬ ков с такой свирепостью, словно возвещали о приближе¬ нии страшного суда. Все в нем дышало фанатизмом и беспощадным стремлением карать. Черные с проседью волосы, разделенные прямым пробором, падали длинными прядями ему на плечи, прикрывая щеки, словно темные шторы. На этой отталкивающей голове красовалась боль¬ шая треугольная шляпа, надвинутая на самый лоб и за¬ тенявшая всю физиономию. Одет он был в черный по¬ рыжевший сюртук, такого же цвета штаны и чулки, а на ногах носил тусклые башмаки, наполовину скрытые гро¬ мадными пряжками. Священник важно вошел в комнату, сухо кивнул всем головой и молча, с достоинством уселся на поданный ему негром стул. Несколько минут никто не прерывал зловещего молчания; Генри, сразу проникшийся к посетителю неприязнью, тщетно старался ее преодолеть, а странный пастырь то и дело испускал тяжелые вздохи и стоны, которые, казалось, грозили разорвать слабую связь между его возвышенной душой и ее безобразной оболочкой. Старый мистер Уортон, глядевший на эти мрачные приготовления с тем же чувством, что и его сын, увел Сару из комнаты. Священник отнесся к его уходу с насмешливым пренебрежением и принялся напевать всем известный псалом тем унылым, гнусавым голосом, каким принято петь псалмы в Восточных штатах1. — Цезарь,— заметила мисс Пейтон,— подай джентль¬ мену что-нибудь подкрепляющее: после такой поездки он в этом, наверное, нуждается. — Я черпаю силы не из земных источников,— прого¬ ворил священнослужитель глухим, замогильным голо¬ 1 Восточными здесь названы штаты Новой Англии, в то время населенные пуританами, не признававшими католических обрядов. 724

сом.— Сегодня я уже трижды служил моему господу и не ослабел; однако будет благоразумнее поддержать эту бренную плоть, ибо сказано: «Трудящийся достоин на¬ грады за труды свои». И, раскрыв громадную пасть, он влил в нее изрядную толршу поданного ему коньяку и проглотил его с такой же легкостью, с какой простой смертный обычно скло¬ няется к греху. — Я опасаюсь, сэр, что усталость помешает вам вы¬ полнить обязанности, которые, по доброте сердечной, вы взяли на себя. — О женщина! — с силой воскликнул пришелец.— Кто может сказать, что я когда-либо уклонялся от выпол¬ нения долга? Но «не судите, да не судимы будете», и но воображайте, будто смертный может познать промысел божий. — Что вы! — кротко возразила мисс Пейтон, которую немного коробили его речи.— Я никогда не сужу ни по¬ ступков, ни намерений моих ближних, а тем более пред¬ начертаний всевышнего. — Это похвально, женщина, весьма похвально! — крикнул священник, вскинув голову с высокомерным пре¬ зрением.— Смирение приличествует твоему полу и поло¬ жению, иначе твоя слабость приведет тебя к грехопаде¬ нию, и тогда «бездна разверзнется перед тобой». Мисс Пейтон, пораженная странным поведением этого пастыря, но привыкшая говорить почтительно обо всем, что касается религии, хотя порой было бы лучше промол¬ чать, ответила: — Есть высшая сила, которая всегда готова помочь нам в добрых делах, если мы призываем ее с верой и сми¬ рением. Священник угрюмо взглянул на нее и, состроив пост¬ ную мину, продолжал таким же неприятным тоном: — Не всякий, кто взывает к милосердию, будет услы¬ шан. Пути господни неисповедимы, и на земле «много званых, но мало избранных». Легче говорить о смирении, нежели смириться душой. Хватит ли у тебя смирения, о жалкий червь, чтобы отречься от себя и тем прославить господа? А если нет, то убирайся прочь, как мытарь и фарисей! Такой жестокий фанатизм был необычен в Америке, п мисс Пейтон начала опасаться, не поврежден ли у посе¬ 725

тителя рассудок, однако, вспомнив, что его послал очень известный и почитаемый священнослужитель, она ото¬ гнала это подозрение и сказала сдержанно: — Быть может, я ошибаюсь, считая, что бог милосерд ко всем, но это утешительная вера, и я не хотела бы ее утратить. — Милосердие даруется только избранным! — вос¬ кликнул ее собеседник с необыкновенной горячностью.— Вы же находитесь в «долине греха, осененной смертью». Разве вы не поклонница суетных церемоний, введенных тщеславной церковью, которую хотят утвердить здесь наши тираны, вместе с законами о гербовом сборе и пош¬ линой на чай? 1 Отвечай мне, о женщина, и помни, что небо слышит твои слова,— разве ты не принадлежишь к этим идолопоклонникам? — Я поклоняюсь богу моих предков,— ответила мисс Пейтон, делая Генри знак, чтобы он молчал,— и не создаю себе иных богов, несмотря на мое невежество. — Да, да, я знаю вас, все вы люди самодовольные, преданные папе, любители церемоний и обрядов и почи¬ татели книжных проповедей. Неужели ты думаешь, жен¬ щина, что святой Павел читал по написанному, когда об¬ ращался с проповедью к верующим? — Боюсь, что я мешаю вам,— сказала мисс Пейтон, вставая с места.— Лучше я оставлю вас наедине с моим племянником и пойду помолюсь одна, хотя мне и хотелось присоединиться к его молитвам. С этими словами она вышла из комнаты вместе с фер¬ мершей, которая была немало удивлена и огорошена не¬ умеренным пылом своего нового знакомого; и, хотя доб¬ рая женщина думала, что мисс Пейтон и все ее единоверцы стоят на прямом пути к гибели, она все же не привыкла 1 В 1765 году английский парламент издал закон о гербовом сборе (налог, взимающийся путем обязательного употребления гербовой бумаги при составлении официальных документов или же наклеивания на них гербовых марок) в своих колониях в Се¬ верной Америке. Закон этот вызвал бурный протест у местного населения и через год был отменен. В 1773 году английский пар¬ ламент принял «чайный закон», по которому чай, ввозимый из Англии в Америку, освобождался от пошлины, но был обложен не¬ большим налогом. Колонисты отказались покупать чай; в декабре 1773 года группа бостонцев напала на английский корабль и вы¬ бросила в море находившийся на нем груз чая. Это так называемое «Бостонское чаепитие» непосредственно предшествовало войне за независимость Северной Америки. 726

слушать такие резкие и оскорбительные предсказания об ожидающей их участи. Генри с трудом подавлял в себе возмущение этим ни¬ чем не вызванным нападением на его кроткую и безобид¬ ную тетушку; однако, как только дверь захлопнулась за ней, он дал волю своим чувствам. — Должен сознаться, сэр,— горячо воскликнул он,— что, принимая служителя божия, я надеялся увидеть хри¬ стианина, человека, сознающего свои слабости и потому снисходительного к слабостям других. Вы ранили кроткое сердце добрейшей женщины, и, по правде сказать, мне совсем не хочется, чтобы к моим молитвам присоединился такой беспощадный заступник. Священник стоял, с достоинством выпрямив свою то¬ щую фигуру, и проводил выходящих женщин взглядом, полным презрительной жалости. Он выслушал запальчи¬ вое замечание капитана совершенно равнодушно, не обра¬ тив на него никакого внимания. Вдруг в комнате раздался какой-то новый голос: — Такие разоблачения довели бы многих женщин до обморока; впрочем, мои слова и так оказали нужное дей¬ ствие. — Кто здесь? — вскрикнул Генри, с удивлением ози¬ раясь вокруг и отыскивая того, кто это сказал. — Это я, капитан Уортон,—сказал Гарви Бёрч и, сняв зеленые очки, открыл свои проницательные глаза, блестевшие из-под наклеенных бровей. — Боже милостивый — Гарви! — Молчите,— серьезно ответил разносчик.— Это имя не следует произносить, и, уж во всяком случае, не здесь, в сердце американской армии. С минуту Бёрч молчал, оглядываясь вокруг с волне¬ нием, лишенным низкого чувства страха, и продолжал мрачно: — Одно это имя привлечет тысячу палачей, и, если меня снова схватят, у меня останется очень мало надежды на спасение. Я затеял сейчас весьма опасное дело, но я не могу спать спокойно, зная, что невинному человеку грозит собачья смерть, тогда как я мог бы его спасти. — Нет,— возразил Генри, и лицо его вспыхнуло от благодарности.— Если вам угрожает такая ужасная опасность, уходите так же, как вы сюда пришли, и предо¬ ставьте меня моей участи. Данвуди сейчас принимает 727

решительные меры, чтобы спасти меня; и, если ему уда¬ стся в течение этой ночи встретить мистера Харпера, то я, наверное, буду на свободе. — Харпера! — повторил разносчик, так и застыв с поднятыми руками, ибо собирался вновь надеть зеленые очки.— Что вы знаете о Харпере? И почему вы думаете, что он вам поможет? — Он сам обещал мне. Разве вы забыли недавнюю встречу с ним в доме моего отца? Тогда он обещал мне свою помощь. — Помню. Но разве вы знаете, кто он... то есть, по¬ чему вы думаете, что он в силах вам помочь? И почему вы уверены, что он помнит данное вам слово? — Если есть на свете человек, чье лицо — воплощен¬ ное благородство, доброта и честность, то это Харпер,— ответил Генри.— К тому же у Данвуди есть могуществен¬ ные друзья в мятежной армии, и мне лучше дождаться решения моей судьбы, сидя на месте, чем обрекать вас на верную смерть, если вы будете обнаружены. — Капитан Уортон,— сказал Бёрч серьезно и настой¬ чиво, с опаской озираясь вокруг,— если я не спасу вас, никто вас не спасет. Ни Харпер, ни Данвуди не сохранят вам жизнь. Если вы не уйдете отсюда со мной в течение часа, завтра утром вы умрете на виселице, как убийца. Да, таковы у нас законы: тому, кто сражается, убивает и грабит, оказывают всякие почести, а тому, кто служит своей родине как шпион, будь он самый верный, самый бескорыстный человек, достается всеобщее презрение, и его казнят, как самого подлого преступника. — Вы забываете, мистер Бёрч,— с возмущением воз¬ разил молодой человек,— что я не подлый тайный шпион, который обманывает и предает! Ведь я не совершил пре¬ ступления, в котором меня обвиняют. Бледное, худое лицо разносчика вспыхнуло огнем, но кровь тут же отхлынула от его щек, и он спокойно отве¬ тил: — Я сказал вам правду. Сегодня поутру я встретил Цезаря, ехавшего по вашему поручению, и мы составили вместе с ним план побега, который спасет вас, если нам удастся его выполнить, иначе вы погибли. И я повторяю еще раз: кроме меня, цикакая сила в мире, даже сам Ва¬ шингтон, не в состоянии вас спасти. — Я согласен,— сказал Генри, убежденный его серь¬ 728

езным тоном и поддаваясь страху, вновь проснувшемуся в его душе. Разносчик знаком велел ему молчать и, подойдя к двери, открыл ее с тем же бесстрастным, суровым видом, с каким недавно вошел в комнату. — Послушай, друг, никого не впускай сюда,— сказал он часовому,— мы будем молиться и хотим быть одии. — Не думаю, чтобы кто-нибудь вздумал помешать вам,— ответил солдат, насмешливо прищурив глаза,— но, если родным заключенного придет в голову войти к нему, я не имею права их останавливать; я получил приказ и должен его выполнять, к тому же мне, ей-богу, все равно, попадет ли англичанин в рай или нет. — Дерзкий грешник! — воскликнул мнимый па¬ стырь.— Неужели ты не знаешь, что такое страх божий? Говорю тебе, если ты хочешь избежать наказания в день страшного суда, не впускай сюда никого из этих идоло¬ поклонников, да не помешают они молениям праведных. — Хо-хо-хо! Из вас вышел бы достойный начальник для сержанта Холлистера! От ваших проповедей он оне¬ мел бы во время переклички. А ну-ка, потише,— коли вы поднимете здесь такой шум своими разглагольствова¬ ниями, что заглушите нашу сигнальную трубу и ребята, сидя за грогом, прозевают сигнал и пропустят вечерний сбор, уж вам не поздоровится, верьте моему слову! Если вам так хочется побыть с ним одному, то вставите свой нож в дверной замок. Или вам нужен целый кавалерий¬ ский полк, чтобы охранять ваш молельный дом? Разносчик послушался этого совета и тотчас запер дверь, приняв меры предосторожности, которые ему под¬ сказал драгун. — Вы переигрываете,— заметил Уортон, боявшийся, что все откроется,— и проявляете слишком большое рве¬ ние. — Для пехотинца или ополченца из Восточных шта¬ тов это, может, и было бы чересчур заметно,— сказал Гарви, развязывая узел, который ему подал Цезарь,— но с этими драгунами надо держаться смело. Робкий чело¬ век, капитан Уортон, ничего у них не добьется. Однако подойдите сюда: вот черная оболочка для вашего краси¬ вого лица,— и он вынул черную маску из пергамента и надел ее на Генри.— Хозяин и слуга должны на время по¬ меняться местами. 729

— По-моему, он ни капли не похож на меня,— ска¬ зал Цезарь, с отвращением разглядывая своего преобра¬ зившегося молодого господина. — Погоди минутку, Цезарь,— ответил разносчик со свойственным ему порой скрытым юмором.— Надо еще прикрыть ему голову шерстью. — Так еще хуже, чем было! — воскликнул раздоса¬ дованный слуга.— Разве цветной человек походит на овцу? Никогда у меня не была такая губа, Гарви: эта губа толстая, как сосиска. Немало труда положили заговорщики, чтобы с по¬ мощью разных ухищрений изменить наружность капитана Уортона, но, когда все было закончено, они добились под умелым руководством Бёрча такого полного превраще¬ ния, что заметить подделку мог бы только необыкновенно проницательный наблюдатель. Темной маске придали такую форму, что она переда¬ вала не только цвет, но и все особенности африканского лица, а искуспо сделанный из черной и белой шерсти па¬ рик почти не отличался от черных с проседью волос Це¬ заря; даже сам он одобрил его и нашел, что эта прекрас¬ ная подделка отличается от образца только качеством материала. — Во всей американской армии лишь один человек мог бы узнать вас, капитан Уортон,— сказал разносчик, с удовлетворением осматривая дело своих рук,—но он не встретится у пас на пути. — Кто же это? — Тот, кто вас задержал! Он разглядел бы вашу бе¬ лую кожу даже сквозь деревянную обшивку. А теперь скиньте оба все, что на вас надето, и поменяйтесь платьем. Цезарь, получивший подробные наставления от раз¬ носчика еще во время утренней встречи, принялся быстро сбрасывать свою грубую одежду, в которую молодой че¬ ловек начал облачаться, не в силах отделаться от некото¬ рого неприятного чувства. В поведении разносчика проглядывала странная смесь осмотрительности и юмора; первую черту порождало яс¬ ное сознание угрожавшей им опасности и необходимости принимать все меры, чтобы ее избежать, вторую же — по¬ нимание комизма создавшегося положения. Бёрч действовал быстро и хладнокровно, что объясня¬

лось его давнишней привычкой к такого рода рискован¬ ным предприятиям. — А теперь, капитан,— сказал он и, взяв пучок шерсти, начал набивать чулки Цезаря, которые Гепри уже успел натянуть себе на ноги,— необходимо изменить форму ваших икр. Когда вы сядете верхом на лошадь, вы выставите ноги напоказ, а у наших южан острый глаз: стоит им взглянуть на ваши тонкие икры, как они сразу скажут, что эти поги никогда не принадлежали негру. — Ловко! — сказал Цезарь и улыбнулся, растянув рот до ушей.— Штаны масса Генри мне в самый раз. — Тебе, но не твоим ногам,— заметил разносчик, спокойно продолжая заниматься костюмом Генри.— Те¬ перь наденьте его куртку, капитан. Даю слово, в таком наряде вы могли бы отправиться прямо на бал-маскарад. А ты, Цезарь, натяни на свои кудри этот напудренный па¬ рик, садись тут, смотри в окно и не поворачивайся, сколько бы ни отворялась дверь, а главное — Молчи, не говори ни слова, или ты все погубишь. — Как видно, Гарви думает — этот негр не может держать язык за зубами! — проворчал Цезарь, садясь на указанное ему место. Теперь все было готово, и разносчик настойчиво йо- вторил наставления обоим участникам предстоящей сцены. Он убеждал капитана забыть о военной выправке и на время перенять робкую походку слуги своего отца, а Цезарю он снова приказал молчать и не шевелиться как можно дольше, пока будет возможно. Закончив все приго¬ товления, он отворил дверь и громко позвал часового, ото¬ шедшего в дальний конец коридора, чтобы до него не до¬ летали молитвы и слова утешения, которые предназнача¬ лись только для заключенного. — Позовите сюда хозяйку,—сказал Гарви с той же суровостью, какую он раньше напускал на себя,— и пусть она придет одна. Заключенный погрузился в благочести¬ вые размышления, и нельзя их прерывать. Цезарь закрыл лицо руками, и солдат, заглянув в ком¬ нату, решил, что арестант и вправду глубоко задумался. Бросив на священника насмешливый взгляд, часовой громко позвал хозяйку. Она поспешила на призыв и вошла с тайной надеждой, что ей удастся услышать предсмерт¬ ные покаяния грешника. — Сестра моя,— произнес пастырь внушительным то- 731

иом,— имеется ли в вашем доме книга «Последние минуты христианина, совершившего преступление, или Мысли о вечности для тех, кто осужден на насильственную смерть»? — Я никогда не слышала об этой книге,— ответила опешившая хозяйка. — Это не удивительно: есть много книг, о которых вы не слыхали. Но бедный осужденный не может умереть с миром, если не получит утешений из этой книги. Один час чтения «Мыслей» стоит всех проповедей, прослушан¬ ных за целую жизнь. — Боже мой; что за сокровище эта книга! Где же ее напечатали? — Впервые ее напечатали в Женеве на греческом языке, а затем ее перевели и издали в Бостоне. Эта книга, сестра моя, должна быть у каждого христианина, особен¬ но у того, кто присужден к повешению. Велите сейчас же оседлать лошадь для этого негра, он поедет со мной к моему собрату, и я пришлю сюда эту книгу, пока еще не поздно. Успокойся, брат мой, теперь ты на верном пути к спасению! Цезарь слегка заерзал на стуле, однако сумел овладеть собой и не отнял от лица рук, на которых были надеты перчатки. Хозяйка фермы ушла, чтобы выполнить разум¬ ное требование священника, и заговорщики были снова предоставлены самим себе. — Пока все сошло хорошо,— сказал Гарви,— но го¬ раздо труднее будет обмануть офицера, командующего караулом; этот лейтенант служит под начальством капи¬ тана Лоутона и научился у него разбираться в таких ве¬ щах. Помните, капитан Уортон,— продолжал он внуши¬ тельно,— наступает минута, когда все будет зависеть от вашего хладнокровия. — Моя участь не может быть хуже, чем она есть, мой отважный друг, но ради вас я сделаю все, что в моих силах. — А кто может терпеть большие невзгоды и преследо¬ вания, чем я? — воскликнул разносчик, и на лице его мелькнуло горестное выражение, которое часто омрачало его черты.— Но я обещал ему спасти вас, а я никогда не нарушаю данного ему слова. — Ему? О ком вы говорите? —спросил Генри с про¬ снувшимся любопытством. 732

— Ни о ком. Тут вернулся часовой и объявил, что лошади ждут у крыльца. Гарви взглянул на капитана и пошел вперед, но перед уходом еще раз попросил хозяйку оставить уз¬ ника одного, чтобы тот мог на покое усвоить данную ему так поздно благотворную пищу духовную. Стоявший у дверей часовой уже успел рассказать товарищам о странностях священника, и, когда Гарви и Уортон вышли во двор, они увидели с дюжину слоняв¬ шихся без дела драгун, дожидавшихся фанатического пастыря, чтобы посмеяться над ним, но делавших вид, будто они осматривают лошадей. — Прекрасный конь,— сказал зачинщик этой про¬ делки,— только он слегка отощал! Видно, вы задаете ему немало работы, выполняя вашу святую задачу. — Моя задача, быть может, тяжела и для меня и для этого верного животного, но зато близится день расплаты, когда мне воздастся за мои лишения и труды,— ответил Бёрч, ставя ногу в стремя и собираясь сесть в седло. — Л разве вы работаете за плату, как и мы? — крик¬ нул другой солдат. — А как же! Всякий трудящийся достоин награды за труды свои. — Послушайте, нам хотелось бы, чтоб вы сказали не¬ большую проповедь. У нас как раз выдалась свободная минута, и вы представить себе не можете, сколько добра принесет ваше короткое поучение таким грешникам, как мы; вот, станьте сюда, на эту колоду, и выберите про¬ поведь из любой книги. Драгуны, предвкушая предстоящую забаву, собрались вокруг разносчика, а он, выразительно взглянув на капи¬ тана, который уже сел на лошадь, отвечал: — Я готов, ибо таков мой долг. Но ты, Цезарь, поез¬ жай вперед и отвези мою записку. Бедный заключенный ждет святой книги, а часы его сочтены. — Да, да, вперед, Цезарь, и поторапливайся! — закри¬ чали сразу несколько голосов, и солдаты еще теснее стол¬ пились вокруг воображаемого проповедника, собираясь хорошенько повеселиться. Разносчик втайне опасался, как бы бесцеремонные солдаты не схватили его за платье и не сдвинули шляпу и парик,— тогда он был бы разоблачен, а потому решил исполнить их просьбу. Взобравшись на колоду, он бросил 733

несколько тревожных взглядов на капитана, сидевшего на лошади, не двигаясь с места, раза два откашлялся и на¬ чал говорить: — Я хочу обратить ваше внимание, дорогие братья, па то место во второй книге Самуила, где говорится: «И король оплакал Абенери и вопросил: умер ли Абенер понапрасну? Руки твои были не связаны, ноги не зако¬ ваны: ты пал, как человек падает от руки разбойника. И весь народ возрыдал над ним»... Цезарь, я сказал тебе, отправляйся вперед и привези книгу, о которой я говорил. Твой хозяин томится и стенает от желания прочесть ее. — Какой прекрасный текст! — закричали драгуны.— Валяйте дальше и дайте послушать проповедь этому бе¬ ловолосому негру — ему это так же полезно, как и всем. — Что вы здесь делаете, бездельники? — раздался вдруг голос Мейсона, неожиданно появившегося после не¬ большой прогулки: он ходил на вечернюю перекличку ополченцев, чтобы немного поразвлечься.— А ну-ка, все по местам, и смотрите, чтобы к моему обходу каждая ло¬ шадь была вычищена и у всех лежала свежая подстилка! Голос офицера произвел поистине магическое действие, и никакой проповедник не мог бы найти более безмолвной паствы, хотя он мог бы пожелать, чтобы она была более многочисленна, ибо не успел Мейсон договорить, как подле разносчика осталась лишь одинокая фигура Цезаря. Бёрч воспользовался случаем и тотчас сел на лошадь, однако он постарался при этом сохранить торжественную медлитель¬ ность движений, ибо замечание драгуна о худобе его ска¬ куна было вполне справедливо, а тут же рядом стояли под седлом с десяток упитанных драгунских коней, готовых в любую минуту принять седоков и броситься в погоню. — Ну как, удалось вам взнуздать того бедного малого, сэр,—спросил Мейсон,—и подготовить к последней по¬ ездке в царство божие? — Речи твои греховны, нечестивый человек! — вос¬ кликнул проповедник, воздев кверху руки и устремив глаза к небу, словно в свящепном ужасе.— Я уезжаю от тебя и спасаюсь от греха, как Даниил спасся из львиного рва. — Ну и уезжай, лицемерный псалмопевец, жалкий ханжа, мошенник в рясе!—с гневом ответил Мейсон.— Клянусь жизпыо Вашингтона, всякого честного человека возмущает, что такое жадное воронье, как ты, опустошает

страну, за которую он проливает кровь. Попадись ты мне только на виргинской плантации, я бы живо заставил тебя обирать гусениц с табачных кустов вместе с индюшками! — Я покидаю тебя и отрясаю прах с моих ног, чтобы ни одна пылинка из этого вертепа греха не осквернила одежды праведника! — Уезжай скорей, не то я сам выбью пыль из твоего сюртука, грязный пройдоха! Вздумал читать проповеди моим солдатам! Хватит с них и того, что Холлистер моро¬ чит им голову своими поучениями; эти негодяи скоро ста¬ нут такими сердобольными, что не решатся поднять руку на врага и оцарапать ему кожу. А ты постой! Куда это ты отправился, черномазый, в такой богобоязненной ком¬ пании? — Он едет,— поспешно ответил пастырь вместо своего спутника, — за священной книгой, которая очистит от скверны его молодого господина, чья грешная душа быстро станет белой, если бы даже лицо у него было такое же черное, как у этого негра. Неужели вы откажете умираю¬ щему в духовном утешении? — Нет, нет, судьба этого бедняги и так слишком пе¬ чальна... А каким отменным завтраком накормила нас его гостеприимная тетушка! Но слушайте, господин Обличи¬ тель, если этому молодому человеку предстоит умереть secundum artem, то пусть уж его напутствует настоящий священник, и мой вам совет: чтоб ваша тощая фигура ни¬ когда больше не появлялась среди нас, иначе я без всяких церемоний спущу с нее шкуру. — Я покидаю тебя, безбожник и нечестивец! — ответил Бёрч, медленно отъезжая от него, чтобы не уронить свое достоинство, и направился к дороге, сопровождаемый Це¬ зарем.— Но оставляю тебе мое осуждение и увожу от тебя надежду на радостное очищение от грехов! — Будь ты проклят! пробормотал драгун ему вслед.— Этот кащей сидит на лошади, как палка, а ноги у него торчат в стороны, словно углы его треуголки. Хотел бы я встретиться с ним подальше в горах, где не так строго соблюдают законы, уж я бы... — Капрал, капрал! Начальник охраны! — закричал ча¬ совой, стоявший у двери заключенного.— Капрал! Подите сюда! Лейтенант спустился по узкой лестнице, ведущей к комнате арестанта, и спросил часового, в чем дело. 735

Солдат стоял у приоткрытой двери и с подозрением разглядывал пленного офицера. Увидев подошедшего лейтенанта, он с должной почтительностью отступил от двери и сказал задумчиво, слегка смущенный: — Я п сам не знаю, в чем дело, сэр. Но у арестанта какой-то странный вид. С тех пор как ушел проповедник, он сам на себя не похож. Однако,— продолжал солдат, вни¬ мательно глядя на узника через плечо офицера,— это мо¬ жет быть только он. Та же напудренная голова и та же заплата на мундире, которую сделали в тот день, когда его ранили в стычке с врагом. — Значит, ты поднял весь этот шум только потому, что тебе почудилось, будто этот бедный офицер не наш арестант, так, что ли? Кто же другой здесь может быть, черт возьми? — Я не знаю, кто это может быть,—угрюмо ответил солдат,— но только он стал меньше и толще, если это он; и, посмотрите сами, сэр, он весь трясется, как в лихо¬ радке. Это была истинная правда. Цезарь в страхе слушал этот короткий разговор и, порадовавшись удачному бег¬ ству своего молодого хозяина, естественно, начал трево¬ житься при мысли о том, как это бегство отразится на его собственной особе. Молчание, наступившее за последним замечанием часового, нисколько не успокоило его взвол¬ нованных чувств. Лейтенант Мейсон продолжал разгля¬ дывать подозрительную фигуру заключенного, и Цезарь заметил это, бросив вбок тревожный взгляд сквозь слегка растопыренные пальцы, которыми он по-прежнему закры¬ вал себе лицо, чтоб его не узнали. Капитан Лоутон сразу разгадал бы обман, но Мейсон был далеко не так прони¬ цателен, как его командир. Поэтому он повернулся к сол¬ дату и презрительно сказал, понизив голос: — Этот анабаптист, методист, квакер или как его там зовут, словом мошенник псалмопевец, совсем напугал беднягу рассказами о кипящей сере и вечном пламени. Пойду-ка к пому и подбодрю его разумной беседой. — Я слыхал, что от страха люди белеют,— сказал солдат, делая шаг назад и так тараща глаза, что они чуть не вылезли у него на лоб,— но сейчас королевский капи¬ тан. кажется, почернел! Дело в том, что Цезарь не слышал замечаний говорив¬ шего вполголоса Мейсона, а так как страх его все усили¬

вался и он хотел знать, что ему грозит, то он осторожно сдвинул парик с одного уха, чтобы лучше слышать, забыв при этом, что цвет кожи может его выдать. Часовой, не сводивший глаз с заключенного, тотчас это заметил. Тут и Мейсон обратил внимание на это обстоятельство и, от¬ бросив всякую деликатность по отношению к несчастному собрату по оружию или, вернее, забыв обо всем, кроме по¬ зора, грозящего его отряду, кинулся в комнату и схва¬ тил за горло насмерть перепуганного негра; а Цезарь, поняв, что они разглядели цвет его кожи, и зиая, что те¬ перь ему не миновать разоблачения, едва услышал гром¬ кие шаги Мейсона, как тотчас вскочил со стула и забился в угол. — Кто ты такой? — закричал Мейсон, стукая старого негра головой о стенку при каждом вопросе.— Кто ты, черт тебя подери, и где английский офицер? Отвечай же, негодяй! Говори, чучело, не то я вздерну тебя на висе¬ лицу! Цезарь держался стойко. Ни угрозами, ни тумаками лейтенанту не удалось вырвать у него ни слова, пока тот не изменил тактику и, подняв ногу в тяжелом сапоге, не нанес невольнику сильный удар в самое чувствительное место — в голень. Тут даже твердокаменный человек не мог бы потребовать, чтобы Цезарь дольше терпел такие мученья, и бедняга сдался. — Что вы, масса! Вы думаете, я ничего не чувст¬ вую? — закричал он. — Боже праведный! Да ведь это старый слуга-негр! — воскликнул Мейсон.— Ах ты, плут, где твой хозяин? Кто этот проповедник? — И он хотел возобновить напа¬ дение. Но Цезарь завопил, прося пощады и обещая расска¬ зать все, что знает. — Кто этот проповедник? — повторил драгун, подни¬ мая свою ужасную ногу и держа ее наготове для нового удара. — Гарви, Гарви!—кричал Цезарь, прыгая с ноги на ногу и пытаясь увернуться от сапога. — Какой Гарви? — нетерпеливо вскричал лейтенант.— Говори, черная образина! — И, дав волю ноге, угрожав¬ шей негру, с размаху отвесил ему тяжелый удар. Бёрч! — завопил Цезарь, падая на колени,* и круп¬ ные слезы покатились по его лоснящемуся лицуг 737

— Гарви Бёрч! — как эхо, повторил лейтенант и, от¬ швырнув старого слугу, бросился вон из комнаты. — К оружию! К оружию! Пятьдесят гиней за голову шпиона-разносчнка! Не давать пощады ни тому, ни дру¬ гому! На коней! К оружию! Вперед! Поднялась суматоха: драгуны, спеша и толкаясь, бро¬ сились толпой к лошадям, а Цезарь поднялся с пола и принялся осматривать полученные им повреждения. К счастью для него, на этот раз ему расшибли только голову, и он решил, что дешево отделался. Глава XXIX Напялив шляпу на парик, Пустился Джйлпин в путь, Не думал он, что сможет вмиг Так дело повернуть. Купер Чтобы скрыться в горах, разносчику и капитану надо было проехать с полмили по открытой дороге, которая была отлично видна из дверей дома, недавно служившего Генри тюрьмой: она тянулась вдоль плодородной долины, доходившей до самого подножия гор, вздымавшихся впе¬ реди отвесными скалистыми уступами; здесь дорога резко поворачивала вправо и, петляя по извилистым ущельям, исчезала среди горных склонов. Желая подчеркнуть расстояние, отделяющее священ¬ нослужителя от невольника-негра, Гарви ехал впереди, сохраняя спокойный, важный вид, соответствующий его роли. Справа возле дороги были раскинуты палатки, где отдыхали пехотинцы, о которых мы говорили выше, а не¬ подалеку от них мерным шагом расхаживали часовые, охранявшие лагерь. Первым побуждением Генри было пустить лошадь галопом, чтобы поскорей ускакать от них и избавиться от смертельной тревоги за свою жизнь. Но едва он рванулся вперед, как разносчик тотчас остановил его. — Стойте! — закричал он и, быстро повернув свою лошадь, преградил ему путь.— Вы что, хотите погубить и себя и меня? Не забывайте — негр должен ехать позади 738

своего хозяина. Вы, кажется, видели драгунских кровных скакунов: они стоят оседланные и взнузданные на сол¬ нышке перед домом. Долго ли продержится ваша жалкая голландская кляча, если за ней помчатся сытые кони виргинцев? Каждый фут, выигранный нами до начала по¬ гони, стоит целого дня жизни. Поезжайте спокойно за мной и не вздумайте оглядываться назад. Эти драгуны хитры, как лисицы, и кровожадны, как волки! Геири с трудом подавил свое нетерпение и послушался разносчика. Но воображение его все время рисовало страш¬ ные картины, и ему чудился шум погони, хотя Бёрч, ко¬ торый иногда оборачивался, как будто для того, чтобы отдать ему распоряжение, уверял его, что пока все спо¬ койно. — Однако,—заметил Генри,—Цезаря несомненно должны скоро узнать. Не лучше ли нам сразу пустить ло¬ шадей в галоп? Пока драгуны будут раздумывать, почему мы так несемся, мы успеем добраться до опушки леса. — Вы, видно, плохо знаете их, капитан Уортон,— воз¬ разил Бёрч,— Смотрите, вон на нас глядит их сержант, и вид у него такой, словно он чует, что тут дело нечисто. Он уставился на меня и следит, будто притаившийся тигр, готовый к прыжку. Когда я стоял на колоде, он уже на¬ чал в чем-то меня подозревать. Нет, нет, придержите вашу лошадь — мы должны ехать медленно, спокойно. Я вижу, он уже положил руку на луку своего седла. Если он вско¬ чит па коня — мы пропали. Пехотинцы могут застрелить нас из мушкетов. — Л теперь что он делает? — спросил Генри, сдержи¬ вая лошадь и в то же время прижимая каблуки к ее бо¬ кам, чтобы быть наготове, если придется броситься вскачь. — Он отвернулся от своего коня и смотрит в другую сторону. Теперь можете ехать рысцой... Не спешите, но спешите. Поглядите на часового, вон там в поле, чуть впереди: он уставился на нас — глаз не спускает. — Пехотинцы меня не пугают,—нетерпеливо сказал Генри,— они могут только нас застрелить, а вот драгуны могут снова взять меня в плен. Слушайте, Гарви, я слышу топот позади нас. Вы ничего там не видите? Гм! — пробормотал разносчик.— Кое-что вижу, по не там, а в чаще, слева. Поверните-ка слегка голову, по¬ смотрите сами и сделайте нужные выводы. Геири живо воспользовался этим разрешением, по¬ 739

смотрел влево, и кровь застыла у него в жилах: они про¬ езжали мимо виселицы, сооруженной, несомненно, для него самого. Он отвернулся, не скрывая ужаса. — Это предостережение, чтобы вы были осторожны,— сказал разносчик назидательным тоном, каким он часто говорил теперь. — Какое страшное зрелище! — воскликнул Генри и на мгновение прикрыл глаза рукой, словно стараясь ото¬ гнать грозное видение. Разносчик, слегка обернувшись назад, сказал с болью и горечью: — И, однако, капитан Уортон, вы смотрите на висе¬ лицу издали, и вас освещают лучи заходящего солнца, вы дышите свежим воздухом, и перед вами выступают зеле¬ ные холмы. С каждым шагом вы удаляетесь от проклятой перекладины, и каждое темное ущелье, каждый дикий утес может дать вам приют и скрыть вас от мстительных врагов. Я же видел плаху там, где ничто не сулило из¬ бавления. Дважды бросали меня в тюрьму, и много ночей я томился в оковах, ожидая, что утренняя заря принесет мне позорную смерть, и холодный пот покрывал мое ис¬ сохшее тело. А когда я подходил к крошечному окошку с железной решеткой, откуда в темницу проникал свежий воздух, и хотел обрести утешение, взглянув на природу, которую бог сотворил для всех, даже для самых отвер¬ женных своих созданий, перед моими глазами вставала виселица, и это видение терзало меня, как нечистая со¬ весть — умирающего грешника. Четыре раза я был в их власти, не считая сегодняшнего дня; и дважды я считал, что пришел мой смертный час. Тяжело расставаться с жизнью, когда ты счастлив и любим, капитан Уортон, но еще ужаснее встречать смерть в полном одиночестве, ни у кого не видя жалости; знать, что ни один человек не подумает об ожидающей тебя судьбе; помнить, что через несколько часов тебя выведут из темницы, которая ка¬ жется тебе желанной при мысли о том, что тебя ждет; представлять себе, как при свете дня люди будут разгля¬ дывать тебя, словно дикого зверя, а потом ты покинешь земную обитель, осыпанный насмешками и оскорблениями твоих ближних,— вот, капитан Уортон, что значит насто¬ ящая смерть. Потрясенный Генри слушал речь своего спутника, ко¬ торый говорил с необычной для него горячностью. Каза¬ 740

лось, оба забыли о грозившей им опасности и о взятых на себя ролях. — Неужели вы так часто смотрели в глаза смерти? — Вот уже три года за мной охотятся здесь в горах, как за диким зверем!—ответил Гарви.— Один раз меня уже подвели к виселйце, я взошел на помост, и меня спас¬ ли только внезапно появившиеся королевские войска. Приди они на четверть часа позже, и я бы погиб. Я стоял, окруженный толпой равнодушных мужчин, любопытных женщин и детей, глазевших на меня, как на мерзкое чу¬ довище. Когда я начинал молиться богу, меня оскорбляли, повторяя россказни о моих преступлениях, и, оглядываясь вокруг, я не находил ни одного дружеского лица, ни од¬ ного человека, который пожалел бы меня,— ни одного! Все проклинали меня и называли негодяем, продавшим за деньги свою родину. Солнце, казалось, сияло ярче, чем всегда, но для меня оно сияло в последний раз. А поля весело зеленели кругом, и мне думалось, что лучше не мо¬ жет быть и в раю. Ах, какой желанной казалась мне жизнь в ту минуту! То был страшный час, капитан Уор¬ тон, такого вам еще не довелось пережить! У вас есть родные и друзья, они скорбят о вас, у меня же не было никого, кроме отца,—он один горевал бы обо мне, если б узнал о моей гибели. Но здесь я не видел ни участия, ни сострадания, никто не пытался облегчить мои муки. Я даже думал, что и он забыл о моем существовании. — Как, неужели вы думали, что сам бог забыл о вас, Гарви? — Господь никогда не забывает своих слуг,—проник¬ новенно возразил Бёрч, выказывая искреннее благочестие, хотя недавно только притворялся благочестивым. — Про кого же вы сказали «он»? Тут разносчик выпрямился в седле с чопорным видом, снова превратившись в пастыря, которого он изображал. Огонь, горевший в его глазах, угас, а взволнованное вы¬ ражение сменили сухая сдержанность и непреклонность, и он ответил так, словно разговаривал с негром: — На небесах людей не различают по цвету кожи, брат мой, и потому выполняйте данное вам серьезное по¬ ручение, а позже дадите мне подробный отчет.— Тут он понизил голос и продолжал: — возле дороги стоит послед¬ ний часовой. Если жизнь вам дорога, не оглядывайтесь назад. 741

Генри вспомнил о своем положении и тотчас принял смиренную позу, соответствующую его роли. Вскоре он забыл о неожиданной горячности разносчика, ибо думал лишь об угрожавшей ему опасности, и его вновь охватила затихшая было тревога. — Что вы видите, Гарви? — воскликнул он, заметив, что разносчик с мрачным лицом внимательно смотрит на покинутую ими ферму.— Что происходит возле дома? — То, что я вижу, не сулит нам ничего хорошего,—« ответил лжесвященник.— Теперь вы должны владеть в со¬ вершенстве всеми своими органами чувств, сбросьте с себя парик и маску и киньте их на дорогу; впереди нам бояться некого, но те, что остались позади, готовят нам беспощад¬ ную погоню! — Тогда не будем даром терять время! — вскричал ка¬ питан, бросая на землю маску и парик.— До поворота ос¬ тается всего четверть мили, почему не поскакать во весь опор? — Спокойнее, капитан. Они подняли тревогу, но дра^ гупы не бросятся за нами без офицера, если не увидят, что мы удираем от них. Вот он вышел, идет к конюшне... Теперь переходите на рысь; вот с десяток солдат вскочили в седла, но офицер задержался, чтобы подтянуть под¬ пругу... они надеются незаметно подкрасться к нам... вот и офицер в седле. Теперь скачите, капитан Уортон, коли вам дорога жизнь, и не отставайте от меня! Если задержи¬ тесь — все пропало! Разносчику не пришлось повторять свой совет. Как только Бёрч пустил лошадь вскачь, капитан бросился сле- дом за ним, отчаянно погоняя свою несчастную клячу, Бёрч сам выбрал себе коня, и, хотя он далеко уступал от¬ кормленным драгунским скакунам, все же был не в при¬ мер лучше жалкого пони, которого сочли вполне до¬ стойным возить Цезаря Томпсона. Стоило этой лошадке сделать несколько прыжков, как Генри увидел, что спут¬ ник быстро удаляется от него, а бросив испуганный взгляд назад, он убедился, что враги так же быстро его наго¬ няют. Несчастье кажется нам вдвое тягостней, когда мы вынуждены переносить его в одиночестве, и капитан в от¬ чаянии закричал разносчику, чтобы тот его не покидал. Гарви тотчас придержал коня и обождал, пока капи¬ тан на своем пони не поравнялся с ним. Когда лошадь раз- посчика пустилась вскачь, треугольная шляпа и парик 742

свалились у него с головы, и это превращение, произошед¬ шее на глазах у драгун, окончательно разоблачило бегле¬ цов; солдаты подняли оглушительный крик, и нашим всад¬ никам показалось, что он раздался у них прямо за спиной, так ясно были слышны эти вопли и так сильно уменьши¬ лось расстояние между беглецами и преследователями. — Не лучше ли нам соскочить с лошадей,— спросил Генри,— и добежать до холмов пешком, по полям влево от дороги? Ограда задержит драгун. — Этот путь ведет прямо к виселице,— ответил раз¬ носчик.— Драгуны скачут вдвое быстрее, чем мы, а ограда задержит их не больше, чем нас — рытвины в поле. До поворота совсем недалеко, а за ним в лес идут две до¬ роги. Солдаты могут там задержаться, пока решат, по ка¬ кой дороге скакать за нами, и мы выиграем немного вре¬ мени. — Но моя клячонка уже задыхается. Ей не проска¬ кать и полумили! — крикнул Генри, подгоняя пони кон¬ цом повода. Тут Гарви подстегнул ее несколько раз тяжелым хлы¬ стом. — Пусть она пробежит только четверть мили — этого нам довольно,—сказал разносчик.—С нас хватит даже четверти мили — и мы спасены, если вы будете слушаться меня. Немного успокоенный хладнокровием и уверенностью своего спутника, Генри продолжал молча погонять свою лошадь. Через несколько минут беглецы достигли желап- ного поворота и, огибая низкие кусты, бросили взгляд назад, на растянувшихся вдоль дороги драгун. У Мей¬ сона и сержанта были более резвые кони, опи далеко опе¬ редили остальных и скакали гораздо ближе, чем Гарви мог ожидать. У иодпожия холмов, на некотором расстоянии от тем¬ ного ущелья, вившегося между горами, росла густая моло¬ дая поросль на месте прежнего леса, срубленного на топ¬ ливо. Увидев этот подлесок, Генри снова предложил раз¬ носчику сойти с коней и спрятаться в нем; но Бёрч реши¬ тельно отказался. Упомянутые им две дороги проходили недалеко от поворота, образуя острый угол, и разбегались в разные стороны, так что издали была видна лишь не¬ большая их часть. Разносчик выбрал левую дорогу, но вскоре сверпул вправо по троппнке между деревьями, 743

пересек правую дорогу и начал подниматься вверх по склону, расположенному прямо перед ним. Эта уловка спасла беглецов. Доскакав до развилки, драгуны броси¬ лись влево по следам копыт, но проскочили мимо тро¬ пинки, куда свернули беглецы, и лишь позже заметили, что следы копыт кончились. Когда усталые и запыхав¬ шиеся лошади Генри и Бёрча взбирались на подъем, бег¬ лецы услышали внизу громкие голоса драгун, кричавших отставшим товарищам, чтобы они сворачивали на правую дорогу. Тут Генри снова предложил разносчику бросить лошадей и спрятаться в чаще. — Нет, нет, еще рано,— ответил Бёрч тихо.— Эта дорога доходит до самой вершины и так же круто спу¬ скается вниз. Сначала взберемся па гору. Наконец они добрались до долгожданной вершины и оба соскочили с лошадей. Генри сразу скрылся в густой чаще, покрывавшей склоны горы, а Гарви задержался и несколько раз сильно ударил обеих лошадей хлы¬ стом; они помчались вниз по дороге, спускавшейся по ту сторону горы, и тогда разносчик присоединился к Генри. Бёрч вошел в лес осторожно, стараясь, по возможно¬ сти, не ломать веток и не шуметь. Едва он успел спря¬ таться в зарослях, как на вершину выехал драгун и крик¬ нул вниз: — Я только что видел, как одна из их лошадей скры¬ лась за поворотом! — За ними! Пришпорьте коней, вперед, ребята! — за¬ кричал Мейсон.— Англичанина пощадите, но разносчика сбейте с лошади и прикончите на месте! Генри почувствовал, как Гарви крепко сжал ему руку, прислушиваясь к этим возгласам. Тотчас вслед за ними раздался стук копыт, и мимо проскакал десяток всадни¬ ков с такой быстротой и яростью, что беглецы ясно уви¬ дели, как плохо бы им пришлось, если б они понадеялись на своих утомленных лошадей. — А теперь,— сказал разносчик, выглядывая из укры¬ тия, и пемного помолчал, соображая, куда идти, — теперь каждый выигранный шаг — для нас двойной выигрыш, по¬ тому что, пока мы будем взбираться наверх, они будут спускаться вниз. Пошли! — А вы не думаете, что они выследят нас и окружат гору? — заметил Генри, вставая и подражая осторожному, 744

по быстрому шагу разносчика.— Вспомните, ведь у них есть не только кавалерия, но и пехота. А мы в этих горах умрем с голоду. — Не бойтесь, капитан Уортон,— твердо ответил Гарви.— Это еще не та гора, на которую я хотел попасть, но жизнь сделала меня опытным проводником в этих деб¬ рях. Я проведу вас в такое место, куда не посмеет пойти за нами ни один человек. Смотрите, солнце уже садится за западные вершины гор, а луна взойдет только через два часа. Как вы думаете, кто решится преследовать нас темной ноябрьской ночью среди этих скал и обрыпои? — Слушайте!—воскликнул вдруг Генри.— Драгуны что-то кричат друг другу. Должно быть, они нас поте¬ ряли. — Взойдите на вершину этой скалы, п вы их уви¬ дите,— сказал разносчик, спокойно усаживаясь на землю, чтобы передохнуть.— Смотрите, они как будто заметили нас: вон указывают на вас пальцами. Один из них вы¬ стрелил из пистолета, но это ни к чему — расстояние слишком велико даже для мушкета. — Сейчас они погонятся за нами,— нетерпеливо за¬ кричал Генри,— бежим! — Об этом им и думать нечего,— возразил разносчик, срывая чернику, покрывавшую чахлую почву вокруг, и принялся невозмутимо жевать ее вместе с листьями, чтобы освежить рот.— Как они влезут сюда в тяжелых сапогах со шпорами и с длинными саблями на боку? Нет, нет, они могут только вернуться обратно и послать за нами пехоту, а кавалерийские лошади и днем проходят через эти ущелья, дрожа от страха. Ну, теперь идите за мной, капитан Уортон; нам предстоит тяжелый переход, но зато я приведу вас в такое место, куда никто не по¬ смеет сунуться ночью. С этими словами они двинулись в путь и вскоре зате¬ рялись среди скал и ущелий высокой горы. Расчеты Гарви оказались совершенно правильными. Мейсон и его отряд бросились вниз, думая, что пресле¬ дуют беглецов, но, спустившись, обнаружили у подножия горы лошадей без седоков. Они потратили некоторое время, обшаривая ближний лес и отыскивая дорогу, по которой они могли бы продолжать погоню на своих конях, как вдруг один из драгун увидел разносчика и Генри на описанной выше скале. 745

— Сбежал! — пробормотал Мейсон, с яростью глядя па Гарви.— Сбежал, а мы опозорены! Клянусь небом, ни¬ когда Вашингтон не доверит нам охранять ни одного подозрительного тори, если мы допустим, чтобы этот негодяй одурачил весь наш отряд! А вон сидит и чертов англичанин и смотрит на нас со снисходительной улыб¬ кой! Мне кажется, я вижу отсюда, как он усмехается. Так, так, милейший, ты неплохо устроился, признаюсь, это куда лучше, чем болтаться в воздухе, но ты еще не добрался до берегов Гарлема, и я постараюсь перехватить тебя раньше, чем ты донесешь сэру Генри обо всем, что видел у нас,—даю слово солдата! — Разрешите мне выстрелить и пугнуть разносчика,— попросил один драгун, вынимая пистолет из кобуры. — А ну-ка, сгони птичек с ветки, посмотрим, куда они полетят. Солдат выстрелил из пистолета, и Мейсон продолжал: — Клянусь святым Георгием, эти негодяи, кажется, смеются над нами! Однако надо отправляться домой, иначе они начнут скатывать камни нам на голову, и коро¬ левские газеты сообщат, будто двое сторонников короля обратили в бегство целый полк мятежников. Они печа¬ тали и не такие небылицы! Драгуны хмуро последовали за своим офицером, а он направился к штаб-квартире, раздумывая о том, как же теперь организовать погоню. Уже смеркалось, когда отряд Мейсона въехал во двор фермы, где перед домом собра¬ лось много офицеров и солдат, делившихся самыми пре¬ увеличенными слухами о бегстве шпиона. Мрачные дра¬ гуны, повесив голову, рассказали товарищам о своем не¬ удачном походе, а большинство офицеров окружило Мей¬ сона, чтобы решить, что же теперь делать. Мисс Пейтон и Френсис, сидевшие никем не замеченные у окна над головами собравшихся, с глубоким волнением слушали все эти толки. — Надо что-то предпринять, и как можно скорей,— заметил командир полка, раскинувшего палатки перед фермой.— Этот английский офицер, без сомнения, недавно помог врагам нанести нам тяжелый удар. К тому же его бегство задевает нашу честь. — Давайте обыщем лес! — закричали сразу несколько голосов.— К утру они будут в наших руках. — Тише, тише, джентльмены,—остановил их полков- 746

пик,— никто не может ходить ночью по горам, если не знает проходов. К тому же там не обойтись без кавале¬ рии, а я думаю, что лейтенант Мейсон не захочет действо¬ вать, не получив приказа от своего майора. — Да, конечно, я не посмею,— ответил Мейсон, серьезно покачав головой,— если вы не возьмете на себя ответственность, приказав мне выступать. Но майор Дан- вуди вернется через два часа, и мы еще успеем передать сообщение нашим патрулям до рассвета; они устроят об¬ лаву и обыщут всю местность между двумя реками, а жи¬ телям мы пообещаем награду, так что беглецы не смогут ускользнуть, если только им не удастся добраться до своих, которые, говорят, уже вышли к Гудзону. — Весьма недурной план! — воскликнул полковник.— Он вполне может удаться. Но пошлите гонца за Данвуди, не то он просидит у переправы так долго, что будет уже поздно; хотя беглецы, наверное, проведут ночь в горах. Мейсон согласился, и к Данвуди был тут же послан курьер с сообщением о том, что пленник бежал и майору необходимо вернуться, чтобы возглавить погоню. Условив¬ шись о дальнейших действиях, офицеры разошлись. Услышав о бегстве Генри, мисс Пейтон и Френсис едва поверили своим ушам. Они обе твердо надеялись, что Данвуди добьется успеха, и сочли поступок юноши крайне неосторожным; однако теперь было уже поздно думать об этом. Слушая разговоры офицеров, они поняли, как плохо придется Генри, если его снова поймают, и дрожали от страха, узнав, какие серьезные меры собираются пред¬ принять для его поимки. Впрочем, мисс Пейтон стара¬ лась успокоить себя и убедить племянницу, что беглецы будут идти всю ночь и успеют добраться до нейтральной территории прежде, чем всадники сообщат горным патру¬ лям об их бегстве. Отсутствие Данвуди казалось ей очень обнадеживающим, и бесхитростная тетушка обдумывала разные планы, чтобы подольше задержать майора и дать как можно больше времени племяннику. Но у Френсис было совсем другое на уме. Теперь она не сомневалась, что человек, которого она видела в горах, был Бёрч, и была почти уверена, что ее брат не станет спускаться в долину к врагам, а задержится на ночь в таинственной хижине. Френсис и мисс Пейтон долго спорили, обсуждая по¬ ложение дел, но в конце концов добрая тетушка сдалась 747

Fia убеждения племянницы. Она крепко обняла девушку, поцеловала в похолодевшие щеки и горячо благословила, разрешив ей уйти и совершить подвиг сестрипской любви. Глава XXX Затерянный в краю глухом, Устало я бреду, Все пусто, все мертво кругом, И все сулит беду. Г олдсмит Уже спускалась темная, холодная ночь, когда Френсис Уортон с сильно бьющимся сердцем, но легкими шагами прошла через маленький садик позади фермы, служившей тюрьмой ее брату, и направилась к подножию горы, где недавно видела человека, которого приняла за разносчика. Было еще довольно рано, но темнота угрюмого ноябрь¬ ского вечера, наверное, испугала бы юную девушку и за¬ ставила вернуться обратно, если бы ее не увлекал такой горячий порыв. Не останавливаясь, не раздумывая, она мчалась вперед, словно все опасности были ей нипочем, не задерживаясь, даже чтобы перевести дыхание, пока не пробежала половину дороги до скалы, на которой, как ей показалось в то памятное утро, она увидела Бёрча. Уважение к женщине — вот самое верное доказатель¬ ство цивилизованности страны, и, пожалуй, ни один народ не может так гордиться своим отношением к женщине, как американцы. Френсис не опасалась спокойных и по¬ ложительных пехотинцев, ужинавших возле дороги напро¬ тив поля, через которое она бежала. Это были ее земляки, и она знала, что ополченцы из Восточных штатов, состав¬ лявшие этот отряд, относятся почтительно к женскому полу. Но она гораздо меньше доверяла легкомысленным и бесшабашным кавалеристам-южанам. Настоящие аме¬ риканские солдаты редко оскорбляли женщин, однако Френсис была очень чувствительна и боялась даже тени обиды. Поэтому, как только она услышала позади стук копыт медленно идущей по дороге лошади, она боязливо спряталась в рощице на пригорке, с которого, журча, сбе¬ гал ручеек. Дозорный — ибо то был один из них — проехал мимо, 718

не разглядев ее: она вся сжалась, стараясь сделаться как можно незаметнее, а он продолжал свой путь, мурлыкая себе под нос песенку и, должно быть, вспоминая какую- нибудь красотку, оставшуюся на берегах Потомака. Френсис с тревогой прислушивалась к затихающему топоту копыт, а когда он совсем замер вдали, решилась осторожно выйти из своего убежища; но, пройдя несколько шагов по полю, она вновь остановилась, испуганная мрач¬ ным, зловещим пейзажем, и задумалась о том, что она затеяла. Опустив капюшон своего плаща, она оперлась о какое-то деревце и посмотрела на вершину горы — дале¬ кую цель ее путешествия. Гора вздымалась над долиной, как громадная пирамида, но сейчас был виден только ее контур. Вершина едва выделялась на фоне более светлых туч, а между ними кое-где проглядывали звезды и, блес¬ нув на миг, снова скрывались в клубах густого тумана, который ветер гнал значительно ииже облаков. Если она вернется назад, Генри и разносчик, навер¬ ное, проведут ночь на этой горе, считая, что здесь они в безопасности; и Френсис устремила пристальный взор на вершину в тщетной надежде, что там мелькнет огонек и поможет ей найти дорогу. Обдуманное и, как ей каза¬ лось, непоколебимое решение офицеров вновь захватить беглецов еще звучало у нее в ушах и гнало ее вперед; но уединенность этих мест, поздний час, опасность восхожде¬ ния на гору и неуверенность, удастся ли ей найти хижину, или, что было бы еще страшнее, не окажется ли она заня¬ той неизвестными .и, может быть, опасными постояль¬ цами,— все это побуждало ее вернуться назад. Темнота сгущалась и с каждой минутой все больше поглощала окружающие предметы, грозные тучп теспи- лись вокруг вершины, и контуры ее все расплывались, пока она совсем не скрылась из глаз; Френсис откинула назад свои густые локоны, чтобы они не мешали ей слы¬ шать и видеть, но понемногу гора совсем исчезла во мраке. Вдруг Френсис заметила вдалеке огонек. Он мерцал в той стороне, где, как ей казалось, стояла хижина; свет то вспыхивал, то пропадал — возможно, то было пламя ко¬ стра. Вскоре и это видение пропало; горизонт прояснился, и из тучи выглянула вечерняя звезда, как будто выдержав тяжелую борьбу, чтобы пробиться к жизни. Девушка все глядела на черный силуэт горы, высившейся слева от сия¬ ющей планеты; внезапно длинный луч мягкого света лег 741)

па фантастические очертания дубов, карабкавшихся по склонам, медленно скользнул вниз, и плавно взошедший месяц осветил всю темную громаду. Теперь, с помощью благожелательного светила, озарившего долину, наша героиня могла бы пуститься в трудный путь, однако она медлила. Девушка не только увидела впереди цель, к ко¬ торой стремилась, но и все препятствия, какие ей пред¬ стояло преодолеть. Френсис стояла в сомнении, то поддаваясь робости, свойственной ее полу и возрасту, готовая отказаться от своего замысла, то решая спасти брата, несмотря ни на какие опасности; она с тревогой взглянула на восток, где зловещие тучи грозили спова погрузить всю долину во мрак, и отскочила как ужаленная! Даже от змец она не отпрянула бы с таким ужасом, как от того предмета, на который она невольно облокотилась: то были два высоких столба с перекладиной, а внизу — грубый помост; это со¬ оружение без слов сказало ей, для чего оно предназначено. Веревка была уже прилажена и висела на железном кольце, качаясь туда-сюда в ночном мраке. Френсис больше не колебалась — она не побежала, а перелетела как птица через лужайку и вскоре была уже у самой подошвы горы, где надеялась отыскать тропинку, веду¬ щую к вершине. Здесь ей пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Она воспользовалась этим и осмотрелась вокруг. Подъем был крут, но она отыскала овечью тропу, которая вилась среди скал и деревьев и могла немного облегчить ей путь. Бросив назад испуганный взгляд, мужественная девушка собралась с духом и двинулась вверх. Наша юная героиня черпала силы в своем благо¬ родном решении и поднималась по склону упругим, лег^ ким шагом. Вскоре она вышла из лесистой полосы на открытый и более пологий откос, где поселенцы вырубили деревья, чтобы расчистить место для пашни. Но то ли война, то ли скудость'почвы вынудили их забросить отвое¬ ванное у чащи поле, и теперь оно снова поросло вереском п кустарником, словно плуг никогда не прокладывал здесь глубокие борозды и не вспахивал питавшей растения почвы. Фрепсис подбодрили эти следы человеческого труда, и она двинулась по пологому склону с новой надеждой на успех. Теперь тропинка разделилась на множество разбе¬ гавшихся во все стороны ответвлений, и Френсис рас¬ 750

судила, что не стоит идти по ним. На первом же повороте она покинула тропинку и стала взбираться прямо вверх, выбирая, как ей казалось, самый короткий путь. Вскоре девушка миновала расчищенное место, но тут дорогу ей преградили густой лес и высокие скалы, громоздившиеся на обрывистых склонах. Френсис заметила тропку, кото¬ рая вилась по краю лужайки и скрывалась среди высокой травы и росших повсюду кустов, однако ни одна дорожка не шла прямо к вершине горы. Клочья шерсти, висевшие на кустиках вереска, ясно говорили о том, кто проложил эти тропки, и Френсис справедливо предположила, что человек, спускавшийся с горы, должен был тоже знать их и они значительно облегчали ему путь. Устав, девушка присела на камень, чтобы отдохнуть и поразмыслить. Тучи расступились, и месяц мягко освещал всю до¬ лину, раскинувшуюся у ее ног. Прямо под горой тянулись ровные ряды белых пала¬ ток пехоты. В окне мисс Пейтон горел огонек, и Френсис ясно представила себе, как тетушка вглядывается в тем¬ ную гору, а сердце у нее трепещет от тревоги за племян¬ ницу. Фонари поблескивали возле конюшен, где, как она знала, стояли верховые лошади; и при мысли о том, что драгуны уже готовятся к ночному походу, она снова вскочила и бросилась вперед. Нашей героине оставалось еще пройти больше чет¬ верти мили, хотя она уже преодолела около двух третей подъема. Но теперь перед вей не было ни тропинки, ни каких-либо следов, указывающих путь. К счастью, гора, как и большинство гор этой цепи, имела коническую форму, и Френсис могла быть уверена, что, идя все время вверх, она в конце концов выйдег к хижине, стоящей на самой вершине. Больше часу боролась она со множеством препятствий, встававших у нее на пути — не раз выбива¬ лась из сил, не раз чуть не срывалась в пропасть,— но наконец все-таки добралась до небольшой площадки на верхушке горы. Изнемогая от усилий, непривычных для ее хрупкого организма, она бросилась на камень, чтобы передохнуть и собраться с силами для предстоящей встречи. На это ушло всего несколько мгновений — она тотчас встала и принялась разыскивать хижину. 751

Все окрестные горы были ясно видны в ярком свете месяца, и Френсис могла указать с высоты, где проходит дорога, поднимавшаяся из долины. Проследив взглядом за линией дороги, Френсис нашла то место, откуда она в первый раз увидела таинственное жилище; она знала, что хижина стоит прямо против этого места. Холодный ветер свистел в оголенных ветвях корявых и узловатых дубов; Френсис тихонько пробиралась вперед, еле шурша опавшими листьями и стараясь выйти туда, где она надеялась найти потайное убежище; но кругом не было ничего, хоть отдаленно напоминающего человеческое жилье. Тщетно вглядывалась она в каждую расщелину в утесах, в каждый скалистый выступ, надеясь отыскать наконец лачугу разносчика. Она не видела ни хижины, ни следов человека. Мысль о полном одиночестве леденила душу оробевшей девушки, и, подойдя к краю скалы, она нагнулась, чтобы взглянуть, не видны ли в долине какие- нибудь признаки жизни, но тут ее вдруг ослепил яркий луч света и обдало струей теплого воздуха. Как только Френсис пришла в себя от изумления, она поглядела вниз, на небольшую площадку, и увидела, что стоит как раз над хижиной, которую искала. В крыше было проделано отверстие для дыма, и, когда ветер ото¬ гнал густые клубы, девушка увидела, что в грубом камен¬ ном очаге прыгает яркий, веселый огонь. К хижине вела извилистая тропинка, огибавшая скалу, на которой стояла Френсис, и, спустившись по ней, она приблизилась к двери. Три стены этого странного дома — если можно так его назвать — были сложены из бревен и поднимались немногс выше человеческого роста, четвертой служила скала, к ко¬ торой прилепилась лачуга. Крыша была покрыта древес¬ ной корой, разложенной длинными полосами до самой скалы; щели между бревнами были замазаны глиной, но местами она отвалилась*, и ее заменили сухими листьями, чтобы защитить хижину от ветра. В передней стене было всего одно окошко с четырьмя стеклами, но сейчас его тщательно прикрыли доской, чтобы свет от очага не про¬ бивался наружу. Остановившись и оглядев это диковин¬ ное жилище, которое, как Френсис была уверена, слу¬ жило кому-то тайным убежищем, она посмотрела в щелку, чтобы узнать, каково оно внутри. В хижине не было ни лампы, ни свечи, но* льшамгав в очаге сухие сучья отбра- 75г 24

-сывали такой яркий свет, что при нем можно было бы чи¬ тать. В углу лежал соломенный тюфяк, а на нем были не¬ брежно брошены два-три одеяла, как будто кто-то недавне укрывался ими. На колышках, вбитых в трещпны скалы и в щели бревенчатых стен, висело множество всевозмож¬ ной одежды — мужской и женской, для разного роста и сложения, общественного положения и возраста. Тут мирно уживались рядом английские и американские военные мундиры; на одном и том же колышке висело полосатое ситцевое платье, какие обычно носили деревенские жи¬ тельницы, и густо напудренный парик — короче говоря, в этом гардеробе было столько разнообразных нарядов, что можно было бы одеть целый приход. В углу у скалы, против горящего очага, стоял откры¬ тый буфет, в котором виднелись две-три тарелки, кружка и остатки пищи. Перед очагом стоял стол со сломанной ножкой, сколоченный из грубо отесанных досок, а перед ним — единственный стул, вот и вся обстановка этой ла¬ чуги, не считая кое-каких кухонных принадлежностей. На столе лежала закрытая книга, судя по ее переплету и тол¬ щине — должно быть, библия. Однако внимание Френсис приковал к себе находившийся в хижине человек. Он сидел за столом, опершись головой на руку, скрывавшую его лицо, п был поглощен чтением каких-то бумаг. Возле него на столе лежала пара необычных, богато отделанных кавалерийских пистолетов, а между его коленями высовы¬ вался эфес шпаги тонкой чеканки, на который он не¬ брежно опустил другую руку. Рослая фигура этого неожи¬ данного посетителя хижины и его атлетическое телосло¬ жение нисколько не напоминали ни Гарви, ни ее брата, и девушке не надо было разглядывать его одежду, чтобы сразу убедиться, что это не тот, кого она искала. На незна¬ комце был застегнутый до подбородка, плотно облегавший его сюртук, рейтузы из буйволовой кожи и военные са- погп со шпорами. Зачесанные кверху волосы не закры¬ вали ему лица и, согласно моде того времени, были обильно напудрены. Рядом, на каменном полу, лежала круглая шляпа, вероятно сброженная им со стола, чтобы освобо¬ дить место для развернутой карты и разных бумаг. Для нашей героини это был весьма неприятный сюр¬ приз. Твердо уверенная, что дважды виденный ею на горе человек несомненно разносчик и что именно он помог ее брату бежать, она не сомневалась, что застанет его вместе 25 Фснимор Купер. Том III 753

с братом в этой хижине, а теперь хижина оказалась заня¬ той посторонним. Френсис пристально смотрела в щелку, не зная, что ей делать: то ли уйти, то ли подождать в надежде, что позже появится и Генри, как вдруг незнако¬ мец, сидевший в глубокой задумчивости, убрал руку, кото¬ рой прикрывал глаза, и девушка сразу узнала строгое, по приятное и доброе лицо Харпера. В голове у нее мигом пронеслись слова Данвудиоего влиянии и могуществе, мелькнули воспоминания о его добром, отеческом отношении к ней, об обещании помочь ее брату, и, распахнув дверь, девушка бросилась к его ногам и, обнимая ему колени, закричала: — Спасите его! Спасите его! Молю вас, спасите моего брг.та! Вспомните ваше обещание и спасите его! Когда дверь отворилась, Харпер встал, и его рука по¬ тянулась к пистолету, но движения его были спокойны, и он тут же остановился. Наклонившись, он откинул ка- пюгпои, закрывавший Френсис лицо, и воскликнул с изум¬ лением и неудовольствием: — Как, мисс Уортон? Не может быть, чтобы вы при¬ шли сюда одна! — Совсем одна! Со мной нет никого, кроме вас и гос- по7;а бога. Его святым именем молю вас — вспомните ваше обещание и спасите моего брата! Харпер ласково поднял девушку и, усадив на стул, по¬ просил успокоиться и объяснить ему, что привело ее сюда. Френсис тотчас чистосердечно рассказала ему все и объ¬ яснила, как она попала в это уединенное место одна, в та¬ кой поздний час. Всегда трудно проникнуть в мысли человека, так хо¬ роню умеющего владеть своими чувствами, как Харпер, но теперь, когда он слушал бесхитростный и пылкий рас¬ сказ молодой девушки, в его умных глазах блеснул теплый огонек, и черты его замкнутого лица смягчились. С глу¬ боким вниманием выслушал он описание бегства Генри и блужданий Фреисис по лесу и в продолжение всего рассказа глядел на нее с горячим участием и снисходи¬ тельностью. Ее опасения, как бы брат не задержался слишком долго в горах, казалось, встревожили и его, ибо, когда она кончила, он раза два молча прошелся взад-впе¬ ред по хижине, погрузившись в раздумье. Френсис колебалась, не зная, что еще добавить, и рука ее бессознательно гладила рукоятку одного из пистолетов; 754

бледность ее встревоженного личика сменилась ярким румянцем, когда после недолгого молчания она снова за¬ говорила: — Конечно, мы можем положиться на дружбу майора Данвуди, но у него такие строгие взгляды на честь, что... вопреки его чувствам... его желанию нам помочь... он, наверное, сочтет своим долгом снова захватить в плен моего брата. К тому же он думает, что это ничем не гро¬ зит Генри, потому что полагается на вашу помощь. — На мою помощь? — спросил Харпер, с удивлением глядя на нее. — Да, на вашу помощь. Когда мы рассказали ему о вашем добром участии, он уверил нас, что вы пользуе¬ тесь большим влиянием и если дали обещание, то навер¬ няка добьетесь прощения для Генри. — А еще что он вам сказал? — спросил Харпер с не¬ которым беспокойством. — Больше ничего, он только повторил, что Генри не¬ чего опасаться. А теперь он разыскивает вас. — Мисс Уортон, в прискорбной борьбе между Англией и Америкой я играю немаловажную роль, было бы бес¬ полезно это отрицать. И побег вашего брата удался по- 755

тому, что я знал о его невиновности и помнил свое обе¬ щание. Однако майор Данвуди ошибается, полагая, будто я могу открыто добыть Генри прощение. И все же я могу вмешаться в его судьбу и даю вам слово, что имею неко¬ торое влияние на Вашингтона и приму меры, чтобы вашего брата снова не взяли в плен. Но и вы должны тоже дать мне обещание: скройте от всех нашу встречу и держите в тайне все, что было здесь сказано, пока я не разрешу вам говорить об этом. Фрснсис обещала Харперу молчать, и он продол¬ жал: — Скоро сюда придет разносчик с вашим братом, однако британский офицер не должен видеть меня, иначе Бёрч может поплатиться жизнью. — Никогда! — горячо воскликнула Френсис.—Генри никогда не поступит так низко и не выдаст человека, спас¬ шего ему жизнь! — Мисс Уортон, мы не играем в детскую игру. Жизнь и судьба многих людей висят на волоске, и ничего нельзя оставлять на волю случая. Если бы сэр Генри Клинтон узнал, что разносчик видится со мной, да еще при таких подозрительных обстоятельствах, несчастный Бёрч неме¬ дленно ответил бы собственной головой. Поэтому, если вы цените человеческую жизнь и желаете спасти вашего брата, будьте осторожны и молчите. Расскажите им обоим все, что вы слышали на ферме, и убедите их немедленно унти отсюда. Если им удастся проскользнуть до утра мимо наших последних постов, то дальше уж я позабочусь, чтобы никто их не перехватил. А у майора Данвуди най¬ дутся дела поважней, чем подвергать опасности жизнь своего друга. С этими словами Харпер заботливо свернул карту, ко¬ торую он изучал, и положил в карман вместе с бумагами, лежавшими на столе. Он еще был занят этим делом, когда на скале у них над головой раздался необычно громкий го¬ лос Бёрча: — Подите-ка сюда, капитан Уортон, и вы увидите палатки, освещенные луной'. Пускай они теперь скачут па своих лошадях, у меня есть укромный уголок, где мы спря¬ чемся с вами и просидим сколько захотим. — Где ж этот уголок? Признаться, последние два дня я почти не ел и теперь умираю с голоду. — Гм! откашлялся разносчик и заговорил еще 75(3

громче.— Гм! Гм! Из-за этого тумана я совсем охрип. Двигайтесь потихоньку, будьте осторожны, не поскольз¬ нитесь, а то как раз угодите на штык часового внизу. Подниматься в гору тяжеленько, а вниз можно скатиться в один миг. Харпер прижал палец к губам, напоминая Френсис о ее обещании, взял пистолеты и шляпу, чтобы не остав¬ лять никаких следов своего пребывания в хижине, и ото¬ шел в дальний угол; там он отодвинул несколько платьев, открыл вход в небольшую пещеру, вошел в нее и, опустив платья, скрылся. При ярком свете очага Френсис заме¬ тила, что то была естественная ниша в скале, где лежала лишь кое-какая домашняя утварь. Легко себе представить, как были удивлены разносчик и Генри, когда они увидели в хижине Френсис. Не тратя времени на объяснения или вопросы, пылкая девушка бро¬ силась на шею брату и залилась слезами. Но разносчика, по-видимому, волновали совсем иные чувства. Прежде всего он взглянул на огонь и убедился, что в него недавно подбросили дров, потом выдвинул небольшой ящик в столе и с тревогой обнаружил, что он пуст. — Вы здесь одна, мисс Фанни? — спросил он с беспо¬ койством.— Неужели вы пришли сюда одна? — Одна, как видите, мистер Бёрч,— ответила Френсис, высвобождаясь из объятий брата, и бросила на скрытую пещеру выразительный взгляд, который был тотчас пере¬ хвачен и понят проницательным разносчиком. — Но зачем и каким образом ты сюда попала? — вос¬ кликнул удивленный Генри.— И откуда ты узнала об этой хижине? Френсис поспешила вкратце рассказать обо всем, что произошло на ферме после бегства брата и как она ре¬ шила его разыскать. — Однако,— заметил Бёрч,— почему вам вздумалось искать нас здесь, в то время как мы были на другой сто¬ роне горы? Тут Френсис поведала ему, как она увидела блеснув¬ шее окно хижины и фигуру разносчика в тот день, когда ехала через горный перевал, а потом снова заметила его на другой день и как она сразу решила, что именно здесь беглецы будут искать убежища на ночь. Бёрч пристально всматривался в лицо девушки, слу¬ шая ее бесхитростный рассказ о том, как она случайно 757

проникла в его тайну, а когда она замолчала, вскочил и, схватив палку, ударил по стеклу и выбил его. — Это была единственная роскошь, какую я себе по¬ зволил,— сказал он,— но даже и этим маленьким удобст¬ вом пользоваться небезопасно! Мисс Уортон,—добавил он с той горечью, которая не раз сквозила в его словах, и по¬ дошел к ней,— в этих горах за мной охотятся, как за ди¬ ким зверем, но, когда я выбиваюсь из сил и прячусь в этом убежище, каким бы оно ни было бедным и жалким, я все же могу провести здесь спокойную ночь. Неужели вы сде¬ лаете жизнь затравленного человека еще более ужасной? — Никогда! — с жаром закричала Френсис.— Я ни¬ кому не выдам вашей тайны. — Даже Данвуди? — тихонько спросил разносчик, и его пытливые глаза, казалось, заглянули девушке в душу. Френсис иа минуту опустила голову, но тут же вновь подняла свое вспыхнувшее личико и горячо воскликнула: — Никогда, никогда, Гарви! Пусть бог услышит мою клятву! Разносчик как будто успокоился; он отошел в глубь хижины и, улучив минуту, когда Генри отвернулся, про¬ скользнул между платьями в пещеру. Френсис и ее брат, полагавший, что Гарви вышел в дверь, продолжали обсуждать создавшееся положение. Вскоре Генри согласился, что им следует немедленно уходить, чтобы опередить Данвуди, который, повинуясь своему долгу, не откажется от преследования беглеца. Генри вынул записную книжку и, вырвав из нее листок, набросал на нем несколько строк, а потом сложил его и протяпул сестре. — Френсис,— сказал он,— сегодня ночыо ты доказала, что ты необыкновенная девушка. Если ты любишь меня, передай эту записку Данвуди, пе читая ее, и помин, что два часа отсрочки — для меня спасение. — Я все сделаю, будь спокоен, но зачем вам задержи¬ ваться? Бегите сейчас же, не теряйте драгоценных минут! — Ваша сестра права, капитан Уортон,— сказал Бёрч, незаметно вернувшийся в комнату.— Мы должны выхо¬ дить немедля. Возьмем еду. с собой и подкрепимся на ходу. — Но кто же позаботится об этой самоотверженной девушке? — воскликнул капитан.— Я не могу покинуть ее одну в таком глухом месте. 758

— Оставь меня, не бойся! — отвечала Френсис.— Я спущусь вниз так же, как поднялась наверх. Не сомне¬ вайся во мне, ты еще не знаешь, как много во мне муже¬ ства и силы. — Это правда, я не знал, на что ты способна, дорогая моя, но теперь, когда я оценил твое сердце, могу ли я бросить тебя одну? Ни за что! — Капитан Уортон,—сказал Бёрч, распахивая дверь,— если у вас несколько жизней, вы можете играть ими, у меня же всего одна, и я должен ее беречь. Уходить ли мне одному или вы пойдете со мной? — Иди, иди, Генри, дорогой! — вскричала Френсис, обнимая его.— Иди же, подумай о нашем отце, подумай о Саре.— И, не дожидаясь ответа, она ласково вытолкнула брата за дверь и заперла ее. Тут между Генри и разносчиком разгорелся короткий, но жаркий спор; однако Бёрч, видимо, убедил капитана, и Френсис затаив дыхание услышала удаляющиеся шаги беглецов, поспешно сходивших с откоса. Как только шаги затихли вдали, Харпер вышел из сво¬ его убежища. Он молча взял Френсис за руку и вывел из хижины. Казалось, он хорошо знает дорогу; он уверенно провел ло¬ вушку на скалу над хижиной, пересек площадку на вер¬ шине горы и стал спускаться вниз, заботливо указывая ей на препятствия, попадавшиеся у них на пути, и охраняя ее, чтоб она не ушиблась. Идя рядом со своим странным спутником, Френсис чувствовала, что ее сопровождает выдающийся человек: твердость его поступи и уверенность движений свидетель¬ ствовали об отважном и решительном характере. Выйдя на дорогу по другую сторону горы, они быстро двинулись вперед, не подвергаясь опасности. Френсис потратила на этот подъем больше часу, теперь же они спустились за десять минут и вышли на уже описанный нами очищен¬ ный от леса участок. Харпер свернул тут на овечью трону и, быстро пройдя лужайку, подошел к спрятанному в ку¬ стах коню под богатым военным седлом. При виде хозяина благородное животное фыркнуло и стало бить землю копы¬ том, а Харпер подошел и вложил пистолеты в седельныз кобуры. Затем, повернувшись к Френсис, он взял ее за руку и сказал: 759

— Мисс Уортон, сегодня вы спасли вашего брата. Я не могу объяснить вам, почему на этот раз я не в состоянии прийти ему на помощь. Однако, если вам удастся задер¬ жать кавалеристов на два часа, он будет в полной без¬ опасности. После всего, что вы совершили, я думаю, вы справитесь и с этой задачей. Бог не дал мне детей, милая леди, но, если бы по его святой воле мой брак не остался бездетным, я молил бы его послать мне такое сокровище, как вы. И все же вы — мое дитя: все жители этой обшир¬ но!] страны — мои дети, и я должен заботиться о них. Примите же благословение человека, который надеется встретить вас в более счастливые дни. И с этими словами, произнесенными так торжественно, что они проникли в самое сердце Френсис, он положил руку ей на голову. Простодушная девушка подняла на него свой взор. Капюшон снова соскользнул с ее волос, и луна осветила ее прелестное личико. ГГо щекам у нее скатились две слезинки, а чистые голубые глаза с благо¬ го иен нем смотрели на Харпера. Он наклонился, запечатлел у нее на лбу отеческий по¬ целуй и добавил: — Любая из этих овечьих троп выведет вас в долину. Здесь мы должны расстаться: у меня много дел и мне предстоит далекий путь. Вспоминайте меня, но только в ваших молитвах. Тут он сел на коня и, махнув шляпой, стал спускаться с горы, пока не скрылся за деревьями. С облегченным сердцем Френсис бросилась вперед и, выбрав первую тро¬ пинку, сбегавшую вниз, через несколько минут уже очу¬ тилась в долине, в целости и сохранности. Когда она уже вышла в поле и тихонько пробиралась к дому, она услы¬ шала вдали стук копыт и, вздрогнув, подумала, что порой следует гораздо больше опасаться людей, чем полного одиночества. Забившись в уголок за изгородью непода¬ леку от дороги, она замерла, вглядываясь в проезжавших. Мимо нее проскакал небольшой отряд драгун, но не в форме Виргинского полка, а за отрядом ехал человек, за¬ вернувшись в широкий плащ; она сразу признала в нем Харпера. Позади скакал негр в ливрее, а двое юношей в военных мундирах замыкали кортеж. Вместо того чтобы выехать на дорогу, ведущую к лагерю, они вдруг круто свернули влево и скрылись в горах. Спрашивая себя, кто же этот неизвестный могущест¬ 760

венный друг ее брата, Френсис прокралась через поле, со многими предосторожностями проскользнула к ферме и наконец бесшумно вошла в дом, никем не замеченная, живая и невредимая. Глава XXXI Прочь, лицемерье робкое! На помощь Приди ко мне, святое простодушъе! Твоей женой я стану, если ты Меня захочешь взять. Шекспир, «Буря» 1 От мисс Пейтон Френсис узнала, что Даивуди еще не вернулся. Однако, желая избавить Генри от внушений назойливого фанатика, он уговорил весьма почтенного свя¬ щенника той же церкви, что и семейство Уортон, пере¬ правиться через реку и оказать последнюю услугу узнику. Этот служитель божий недавно приехал и уже с полчаса вел поучительную беседу с любезной тетушкой, которая всячески избегала упоминания о происшедших в доме событиях. Мисс Пейтон в волнении засылала Френсис вопросами о том, как удался ее романтический поход, но девушка отметила лишь, что дала слово молчать, и посоветовала добрейшей тетушке следовать ее пример. Однако во время беседы с мисс Дженнет улыбка порхала вокруг хорошеньких губок племянницы, и это убедило тетку, что все идет хорошо. Она стала уговаривать Френсис под¬ крепиться после столь утомительного путешествия, но тут раздался стук копыт въезжавшего в ворота коня, возве¬ стивший о приезде майора. Посланный Мейсоном гонец нашел Данвуди возле переправы, где он нетерпеливо до¬ жидался возвращения Харпера. Узнав о бегстве друга, майор тотчас бросился к месту его заключения, и в груди у него закипели тысячи противоречивых чувств. Сердце Френсис отчаянно забилось, когда она услышала его при¬ ближающиеся шаги. Прошел всего один час из тех двух, что были необходимы для благополучного бегства ее брата, как сказал разносчик. Даже влиятельный Харпер, при всем 1 Перевод М. Донского. 761

своем желании помочь Генри, считал очень важным за¬ держать виргинцев но меньшей мере на два часа. Не успела Френсис собраться с мыслями, как Данвуди вошел в одну дверь, а мисс Пейтон, со свойственной женщинам деликатностью, выскользнула в другую. Лицо майора раскраснелось и выражало разочарова¬ на з и досаду. — Как это неосторожно и как неблагородно с его сто¬ роны! — воскликнул он, бросаясь в кресло.— Бежать в ту минуту, когда я заверил ею, что теперь он спасен! Право, Френсис, я все больше убеждаюсь, что вам доставляет удовольствие сталкивать наши чувства с нашим долгом. — Быть может, мы по-разному понимаем наш долг,— ответила девушка, подходя к нему и прислоняясь к сте¬ не,— но чувства у нас одинаковые, Пейтон. Вы, наверное, тоже радуетесь бегству Генри. — Но ему не грозила опасность! Харпер дал обеща¬ ние, а на его слово можно положиться. Ах, Френсис, Френ¬ сис! Если бы вы знали этого человека, вы никогда не усомнились бы в нем и не поставили бы меня в такое трудное положение! — В какое положение? — спросила Френсис, глубоко сочувствуя ему, но стараясь воспользоваться любым пред¬ логом, чтобы оттянуть время. — Как — в какое положение? Разве я не буду вынуж¬ ден теперь провести эту ночь в седле и охотиться за Генри, когда я так надеялся сегодня лечь в постель со счастливым сознанием, что сделал все, чтобы его спасти! Вы заставляете меня поступать так, словно я ваш враг, меня, который готов отдать за вас последнюю каплю крови! Повторяю, Френсис, он был неправ, он поступил неблагородно и сделал ужасную ошибку! Френсис, наклонившись к Данвуди, одной рукой за¬ стенчиво взяла его за руку, а другой ласково откинула ему кудри с пылающего лба. — А зачем вам ехать за ним, милый Пейтон? — спро¬ сила она.— Вы уже так много сделали для вашей родины, она не может требовать от вас еще и этой жертвы. — Френсис! Мисс Уортон! — воскликнул молодой че¬ ловек, вскакивая и начиная в волнении шагать взад-впе¬ ред по комнате; на щеках его сквозь загар проступила краска, а глаза засверкали от возмущения.— Этой жертвы требует не родина, а моя честь. Ведь Генри бежал из-под

охраны моих солдат. Если б не это, быть может, я избежал бы необходимости ответить ударом на удар. Впрочем, если виргинцев можно провести обманом и хитростью, то кони у них резвы, а сабли остры. Пусть только взойдет солнце, и мы посмотрим, кто осмелится сказать, будто красота сестры послужила прикрытием для бегства брата. Да, да,— прибавил он с горьким смехом,— хотел бы я услышать, как какой-нибудь негодяй посмеет тогда намек¬ нуть, будто я изменил своему делу! — Ах, Пейтон, дорогой Пейтон,— воскликнула Френ¬ сис, отступая перед его гневным взглядом,— от ваших слов у меня леденеет кровь! Неужели вы хотите убить моего брата? — Я готов умереть за него,— ответил Данвуди, и взгляд его смягчился,— и вы это знаете, но я предвижу, какое ужасное подозрение навлечет па меня его поступок. Что подумает обо мне Вашингтон, когда узнает, что я стал вашим мужем? — Если только это заставляет вас так жестоко посту¬ пать с Генри,— проговорила Френсис дрожащим голо¬ сом,— пусть наша свадьба не состоится, и Вашингтону нечего будет узнавать. — И вы думаете, что утешили меня, Френсис? — Ах, дорогой Пейтон, я не хотела сказать ничего жестокого или несправедливого, но не придаете ли вы нам обоим слишком большое значение в глазах Вашингтона, когда этого нет на деле? — Я уверен, что главнокомандующему небезызвестно мое имя,— ответил майор с некоторой гордостью.— Да и вы из скромности умаляете свое значение. Я верю вам, Френсис, когда вы говорите, что жалеете меня, и я дол¬ жен доказать, что достоин ваших чувств... Однако я торию драгоценные минуты. Мы должны сегодня же ночью пере¬ валить через горы и успеть отдохнуть перед завтрашним походом. Мейсон уже готов и ждет моего приказа. Френ¬ сис, я покидаю вас с тяжелым сердцем; пожалейте меня, но не тревожьтесь за вашего брата: хотя он должен снова попасть в плен, ни один волос ие падет с его головы. — Постойте, Данвуди, умоляю вас! — вскричала Френ¬ сис, задыхаясь от волнения, ибо она видела, что часовая стрелка еще далеко не дошла до желанного часа.— Пре¬ жде чем вы отправитесь выполнять вашу тяжелую обязан¬ ность, прочитайте эту записку. Генри оставил ее для 703

вас, считая, конечно, что обращается к другу своего дет¬ ства. — Френсис, я понимаю ваши чувства, но надеюсь, при¬ дет время, когда вы будете справедливее ко мне. — Это время уже пришло,— молвила Френсис, протя¬ гивая ему руку, не в силах дольше выказывать ему недо¬ вольство, которого не испытывала. — Откуда у вас эта записка? — воскликнул молодой человек, пробегая ее глазами.— Бедный Генри, ты и вправ¬ ду мой друг! Если кто-нибудь желает мне счастья, то один ты! — О да, это правда! — горячо подхватила Френсис.— Он желает вам счастья от всей души. Верьте тому, что он пишет, каждое его слово — правда. — Я верю ему, любимая моя Фрспсис, но он ждет от вас подтверждения его слов. Ах, если б я мог так же верить в вашу привязанность! — Вы можете, Пейтон,— ответила Френсис, глядя на жениха с невинной доверчивостью. — Тогда прочитайте это письмо и подтвердите слова Генри,—прервал ее Данвуди и протянул записку. Френсис взяла ее и с удивлением прочитала: Жизнь слишком драгоценна, чтобы доверять ее случаю. Я ухожу, Пейтон, никто не знает об этом, кроме Цезаря, и я прошу вас — будьте снисходительны к нему. Однако меня гнетет тяжелая забота. Не оставьте моего старого, больного отца. Ему придется расплачиваться за мнимое преступление сына. Не оставьте и моих бес¬ помощных сестер, брошенных мной без покровителя. Докажите, что вы любите всех пас. Пусть священник, которого вы привезете с собой, соединит вас сегодня же с Френсис и сделает вас сразу братом, сыном и супру¬ гом. Записка выпала у Френсис из рук, девушка подняла глаза и взглянула на Данвуди, но тут же в смущении снова опустила их. — Достоин ли я такого доверия? Пошлете ли вы меня сегодня ночью на поиски моего брата или офицер Конгресса будет преследовать' офицера королевских войск? — Л разве вы будете менее ревностно выполнять ваш 764

долг, если я стану вашей женой, майор Данвуди? Разве мое согласие улучшит положение Генри? — Я повторяю вам, Генри ничто не угрожает. Слово Харпера служит тому порукой. Но я хочу показать всему миру, как новобрачный из чувства долга не побоялся аре¬ стовать брата своей жены,— сказал Пейтон, быть может слегка лукавя перед самим собой. — И вы думаете, мир поймет такие тонкие чувства? — спросила Френсис с сомнением, однако ее тон зародил в душе влюбленного горячую надежду. По правде сказать, для Френсис это было великим искушением. Конечно, ей казалось, что у нее нет иной возможности задержать Данвуди до истечения рокового часа. Ведь сам Харпер недавно сказал ей, чю не может открыто помочь Генри и все зависит от того, будет ли отсрочена погоня,— эти слова не выходили у нее из го¬ ловы. Быть может, у нее также промелькнула мысль, что, если Пейтон настигнет ее брата и тот подвергнется нака¬ занию, ей придется навсегда расстаться с женихом. Очень трудно проникнуть в человеческие чувства, а в нежном женском сердце они вспыхивают и исчезают с быстротой молнии. — Почему вы колеблетесь, дорогая Френсис? — вскри¬ чал Данвуди, следивший, как меняется выражение ее лица.— Через несколько минут я мог бы получить права супруга и охранять вас. У Френсис закружилась голова. С тревогой взглянула она на часы, но стрелки, казалось, медлили на цифер¬ блате, нарочно терзая ее. — Говорите, Френсис,—прошептал Данвуди.—Могу ли я позвать нашу добрую тетушку? Решайте, время не ждет. Она попыталась отвечать, но ей удалось прошептать лишь несколько невнятных слов, которые ее жених, поль¬ зуясь извечной привилегией влюбленных, истолковал как согласие. Он повернулся и бросился к двери, когда его возлюбленная вновь обрела дар речи. — Постойте, Пейтон! Я не могу произнести торжест¬ венный обет с нечистой совестью. Я видела Генри после побега и знаю, что для него важнее всего выиграть время. Вот вам моя рука. Если вы, зная, какие последствия мо¬ жет повлечь задержка, не оттолкнете ее, я добровольно даю ее вам.

— Оттолкнуть вашу руку! — воскликнул восхищенный Пейтон.—Я принимаю ее, как самый драгоценный дар, посланный мне небом. Нам на все хватит времени. Пере¬ ход через горы займет два часа, а завтра к полудню я вер¬ нусь от Вашингтона с прощением для вашего брата, и своим присутствием Генри оживит наше свадебное тор¬ жество. — Тогда обождите меня здесь десять минут,— промол¬ вила Френсис, радуясь тому, что с души ее свалилась тяжесть, и окрыленная надеждой на спасение Генри,— я скоро вернусь и произнесу обеты, которые навеки свя¬ жут меня с вами. Данвуди задержался на миг, чтобы прижать ее к груди, и тотчас побежал передать свою просьбу свя¬ щен нику. Мисс Пейтон выслушала Френсис с бесконечным удив¬ лением и некоторым неудовольствием. Такая поспешная свадьба нарушала все правила и обычаи. Тем не менее Фрснсис кротко, но твердо заявила, что не изменит своего намерения; она уже давно получила согласие родителей на этот брак и несколько месяцев по своей воле отклады¬ вала его. Теперь она дала обещание Данвуди и хочет его выполнить; больше она ничего не сказала, боясь, как бы нечаянно не упомянуть о Бёрче или Харпере и не повре¬ дить им обоим. Не привыкшая спорить и к тому же очень любившая Пейтона, тетушка приводила лишь слабые воз¬ ражения, которые сразу разбивались о твердое решение племянницы. Мистер Уортон, утративший всякую волю, полностью подчинялся обстоятельствам и не посмел воз¬ ражать человеку, имеющему такое влияние в американ¬ ской армии, как Данвуди. Итак, через десять минут девушка вернулась в комнату вместе с отцом и тетушкой. Данвуди и викарий уже жда¬ ли их. Молча и без показной застенчивости Френсис вручила жениху обручальное кольцо своей матери, и, после того как мистер Уортон и она сама приготовились к церемо¬ нии, тетушка разрешила приступить к венчанию. Часы находились как раз перед Френсис, и она не раз бросала на них тревожные взгляды; но вскоре торже¬ ственные слова молитвы поглотили - все ее внимание, и мысли сосредоточились на брачных обетах, которые она произносила. Но вот свадебный обряд окончился, и, когда

священник благословил новобрачных, пробило девять ча¬ сов. Прошли два часа, которые Харпер считал столь важ¬ ными для беглеца, и Френсис почувствовала, как у ноо с сердца скатился тяжелый камень. Данвуди заключил ее в объятия, много раз благода¬ рил кроткую тетушку и с жаром пожимал руки мистеру Уортону и священнику. Вдруг среди горячих поздравле¬ ний раздался резкий стук в дверь, и на пороге появился Мейсон. — Драгуны в седле,— сказал лейтенант,— и, с вашего разрешения, я думаю выступать. Я поведу солдат: на вашей резвой лошади вы догоните нас, когда сочтете нужным. — Да, да, дорогой друг, выступайте! — воскликнул Данвуди, с радостью хватаясь за этот предлог, чтобы не¬ много задержаться.— Я догоню вас на первом привале. Лейтенант ушел, чтобы выполнить приказ майора, за ним вышли мистер Уортон и священник. — Теперь, Пейтон,— сказала Френсис,— вы и вправду отправитесь на розыски вашего брата. И я уверена, мне незачем напоминать вам, чтоб вы пощадили Генри, если, к несчастью, найдете его. — Скажите — к счастью,—вскричал молодой офи¬ цер,—и я уверен, что тогда он будет танцевать на нашей свадьбе! Ах, если б я мог убедить его в правоте нашего дела! Ведь мы сражаемся за его родину, и я дрался бы за нее с еще большим жаром, Френсис, если б он был рядом со мной! — Не говорите так, мне страшно думать об этом! — Не буду вас пугать,— ответил Пейтон.— Однако те¬ перь мне надо вас покинуть. Чем скорее я уеду, дорогая, тем скорее вернусь к вам. Но тут послышался топот копыт: к дому подъехал всадник, и не успел Данвуди попрощаться с молодой же¬ ной и с тетушкой, как часовой ввел в комнату офицера. Он был в форме адъютанта, и майор сразу понял, что оп из штаба Вашингтона. — Майор Данвуди,— сказал офицер, поклонившись дамам,— главнокомандующий велел мне передать вам этот приказ.— И, выполнив поручение, гонец немедленно удалился, сославшись на неотложные дела. — Вот видите, все неожиданно обернулось по-дру¬ гому! — вскричал майор.— Но я понимаю, что произошло: 707

Харпер получил мое письмо, и вы можете убедиться, ка¬ кое он имеет влияние! — Эти новости касаются Генри? — воскликнула Френ¬ сис, подбегая к нему. — Послушайте и судите сами: Сэр, по получении сего выступайте с вашим эскадро¬ ном и к десяти часам утра будьте на Кротонских высотах, где еы должны построить драгун перед неприятельским отрядом, посланным для прикрытия фуражиров. Вы най¬ дете там отряд пехоты, который послужит вам подкрепле¬ нием. Мне сообщили о бегстве английского шпиона, но поимка его менее важна, чем дело, которое я вам поручаю. А потому отзовите ваших людей, если они были посланы в погоню за ним, и постарайтесь остановить продвижение врага. Ваш покорный слуга Джордж Вашингтон. Слава богу! — вскричал Данвуди.— Я избавился от обязанности ловить Генри и могу с честью выполнить свой долг. — Но будьте осторожны, дорогой Пейтон,—промол¬ вила Френсис, смертельно побледнев,— помните, что теперь у вас есть новые обязанности, и берегите свок) жизнь. Молодой человек с восхищением поглядел на пре¬ лестное бледное личико и, прижав девушку к сердцу, от¬ ветил: — Я буду беречь себя ради вас, чистая душа! Френсис разрыдалась, припав к его груди, но он вы¬ рвался из ее объятий и вышел. Мисс Пейтон увела племянницу, считая необходимым перед отходом ко сну дать ей несколько наставлений от¬ носительно ее будущих супружеских обязанностей. Френ¬ сис терпеливо выслушала тетушку, хотя и не вполне усвоила ее урок. Мы очеви» сожалеем, что предание не до¬ несло до нас этих ценных поучений, но, несмотря па все наши изыскания, нам удалось лишь узнать, что в них было не больше смысла, чем в рассуждениях холостяка о воспитании детей. А теперь нам придется на время .покинуть обеих леди и вернуться к капитану Уортону и разносчику Бёрчу. 768

Глава XXXII Последнего лишен он слова — Веревка для него готоваI Р о у к б и Разносчик п его спутник вскоре спустились в долину. Там они остановились, прислушиваясь, но не уловили ни звука, свидетельствующего о том, что погоня уже нача¬ лась, и вышли на большую дорогу. Бёрч, обладавший крепкими ногами, привыкшими к долгой ходьбе, прекрасно знал все горные проходы и шел впереди крупным, разме¬ ренным шагом, свойственным людям его профессии; ему недоставало лишь тюка с товарами, а в остальном он сохранял свой обычный деловой вид. Когда они прибли¬ жались к одному пз многочисленных американских по¬ стов, разбросанных в горах, они делали крюк и скрыва¬ лись от часовых, бесстрашно пыряя в лесную чащу или взбираясь на крутой откос, казавшийся па первый взгляд неприступным. Разносчику был знаком каждый поворот горных тропинок, он твердо помнил, где можно пере¬ браться через глубокое ущелье и где перейти вброд, быст¬ рую речку. Раза два Геири казалось, что дальше пройти уже невозможно, однако его умелый проводник так хо¬ рошо изучил эту местность, что находил выход из любого затруднения. Пройдя часа три быстрым шагом, они вдруг свернули с дороги, отклонявшейся на восток, и двинулись на юг, прямо через горы. Разносчик объяснил Генри, что они пошли по этому направлению, чтобы избежать встре¬ чи с американскими частями, охраняющими южные склоны гор, а также чтобы сократить путь. Поднявшись па вершину небольшой горы, Гарви уселся возле ру¬ чейка и, раскрыв мешок, который он нес за плечами вме¬ сто обычного тюка с товаром, предложил своему спутнику разделить с ним скромную трапезу. Все это время Генри не отставал от Бёрча, но не столько благодаря своей выносливости, сколько подгоняе¬ мый тревогой, вполне естественной в его положении. Делать привал в такую минуту, когда конный отряд мог отрезать им путь через нейтральную полосу, показалось ему неразумным. Он высказал свои опасения и постарался убедить разносчика пр одолжать путь. 769

— Лучше последуйте моему примеру, капитан Уор¬ тон,— возразил Бёрч, принимаясь за свой скудный ужин.— Если драгуны уже выехали, то никакой пешеход не смо¬ жет от них уйти; если же нет, то скоро им поручат такое дело, что мысли о нас с вами тотчас вылетят у них из головы. — Вы сами говорили, что для нас важнее всего за¬ держать их на два часа, а если мы здесь замешкаемся, то утратим полученное нами преимущество. — Два часа прошли, и теперь майор Данвуди меньше всего думает о преследовании двух беглецов, ибо на бе¬ регу реки его ждут сотни врагов. — Тише! — прервал его Генри.— Какие-то всадники скачут у подножия горы. Я слышу, как они переговари¬ ваются и хохочут. Тш-ш... Вот голос самого Данвуди. Он разговаривает с товарищами, да так весело, словно ничто его не тревожит. Я мог бы ожидать, что он будет огорчен, узнав, в какую беду попал его друг. Наверное, Френсис не успела передать ему мою записку... Услышав первое восклицание капитана, Бёрч встал с места и тихонько подошел к крутому обрыву, прячась в тени утесов, чтобы его не могли заметить снизу, и при¬ стально всматриваясь в проезжающий отряд. Он глядел ему вслед и прислушивался, пока быстрый топот копыт не замер вдали, а затем спокойно вернулся на место и с непо¬ дражаемым хладнокровием продолжал прерванный ужин. — Вам предстоит далекий и трудный поход, капитан Уортон,— сказал он,— берите пример с меня и подкрепи¬ тесь на дорогу. Когда мы пришли в хижину над Фишки- лом, вы были голодны,, неужели усталость прогнала ваш аппетит? — Тогда мне казалось, что я в безопасности, но из- гестия, принесенные сестрой, так встревожили меня, что теперь я не могу есть. — Однако сейчас у вас меньше причин тревожиться, чем было все время с того вечера, когда вы отказались принять мою помощь и скрыться со мной, из-за чего и по¬ пали в плен,— возразил Бёрч.— Майор Данвуди не такой человек, чтобы шутить и смеяться, зная, что другу его угрожает опасность. Идите-ка лучше сюда да поешьте, и ни одна лошадь нас не догонит, если мы сможем отша¬ гать без передышки еще четыре часа и если солнце взой¬ дет не раньше положенного ему времени. 770

Самообладание разносчика подбодрило и его спутника. Решив слушаться указаний Бёрча, Генри последовал его совету и принялся за незатейливый ужин, в котором каче¬ ство несомненно уступало количеству. Покончив с едой, они снова двинулись в путь. Генри следовал за своим проводником, слепо подчиня¬ ясь его воле. В течение двух часов они с трудом проби¬ рались по опасным хребтам и ущельям, без всякой дороги, находя нужное направление лишь по месяцу, который то скрывался в набегавших облаках, то снова заливал землю ярким светом. Наконец горы стали понемногу снижаться, переходя в неровные каменистые холмы, и наши путники, покинув голые, бесплодные скалы и обрывы, вышли к плохо обработанным полям на нейтральной территории. Теперь разносчик шел с большей осторожностью, вся¬ чески стараясь избежать встречи с летучими отрядами американских войск. Что до регулярных постов, он хо¬ рошо знал их местоположение и потому не опасался неожиданно натолкнуться на них. Двигаясь по холмам и долинам,^ он то выходил на большую дорогу, то снова покидал ее, как будто инстинктивно чувствуя опасность. Его походка не отличалась изяществом, он мерил дорогу громадными шагами, наклонив вперед свое тощее тело, но казалось, что он не делает никаких усилий и не знает усталости. Месяц зашел, и на востоке прорезалась слабая полоска света. Капитан Уортон уже не мог скрывать, что силы его на исходе, и спросил, не добрались ли они до такого места, где можно без опасений попросить приюта в ка¬ кой-нибудь ферме. — Поглядите сюда,— ответил разносчик, указывая на гору неподалеку.— Видите — на ее вершине шагает чело¬ век. Повернитесь так, чтобы он оказался на свету. Теперь взгляните: он пристально смотрит па восток — это часовой королевских войск. На этой горе размещено двести солдат регулярной армии, и уж они, наверное, спят, не выпуская оружия из рук. — Так пойдем же к ним! — вскричал Генри.—И все опасности останутся позади. — Тише, тише, капитан Уортон,— ответил сухо раз¬ носчик.—Недавно вы были среди трехсот королевских солдат, и, однако, нашелся человек, который сумел вырвать вас у них. Разве вы не видите темный силуэт на 771

другой горе, вон там, против первой, над кукурузным полем? Там находятся эти... мятежники, как называем их мы, верные слуги короля. Они ждут только рассвета, чтобы сразиться за эти земли. — Если так, я присоединюсь к солдатам моего коро¬ ля,— вскричал пылкий юноша,— и разделю их участь, что б ел их пи ожидало. — Вы забываете, что отправитесь в бой с веревкой на шее. Нет, нет, я обещал человеку, которого не могу обма¬ нуть, что доставлю вас живым и невредимым в безопас¬ ное место, и, если вы не забыли, сколько я для вас сделал и чем рисковал, капитан Уортон, вы пойдете за мною в Гарлем. Молодой человек почувствовал, что обязан подчи¬ ниться, п неохотно последовал за разносчиком, повернув¬ шим к городу. Вскоре о нм уже подошли к Гудзону. Не¬ много поискав на берегу, Бёрч нашел небольшой челнок, как видно хорошо ему знакомый. Путники сели в него и быстро переправились fia другую сторону реки, южнее Кротона !. Бёрч объявил, что теперь они в полной безопас¬ ности: здесь королевские войска сдерживают континен¬ тальную армию, не подпуская к Гудзонову заливу, н англичане настолько сильны, что даже летучие отря¬ ды американцев не решаются приближаться к низовьям реки. Во время всего этого опасного побега разносчик про¬ явил редкое хладнокровие и присутствие духа, которые, казалось, невозможно было поколебать. Словно все луч¬ шие качества его натуры достигли высшего совершенства и ему стали чужды человеческие слабости. Генри слушался его, как ребенок, и теперь был вознагражден: сердце его запрыгало от радости, когда он узнал, что ему больше нечего бояться и он может быть спокоен за свою жизнь. Крутой и трудный подъем вывел их на восточный берег Гудзона, который в этих местах значительно выше морского побережья. Немного отойдя от большой дороги, разносчик вошел в тенистую кедровую рощу, где бро¬ сился на плоский камень и заявил своему спутнику, что наконец настало время отдохнуть и подкрепиться. Ужё совсем рассвело, и даже ртдаленные предметы 1 Кротон — местность в Вест-Честере на восточном берегу Гудзова. 772

были видны совершенно отчетливо. Внизу тянулась на юг прямая линия Гудзона и убегала вдаль, насколько хва¬ тал глаз. На севере виднелись изломанные очертания вы¬ соких гор, вздымавших к небу свои могучие вершины, а ниже густой туман скрывал водную гладь реки, и по этому белому покрову можно было проследить ее путь среди гор и холмов, конические верхушки которых громоздились друг над другом, как будто кто-то нарочно разбросал их здесь, тщетно пытаясь преградить быстрое течение. Вы¬ рвавшись из каменных тисков, река, словно обрадованная победой в борьбе с великанами, разливалась широким заливом, который украшала кайма из невысоких плодо¬ родных берегов, скромно спускавшихся к этому обшир¬ ному бассейну. На противоположном, западном берегу утесы Джерси сбились таким тесным строем, что их про¬ звали «палисадами»; они поднимались на несколько сотен футов, как будто защищая богатую, раскинувшуюся по¬ зади них равнину от нападения неприятелей; однако река, точно презирая этих врагов, гордо текла у подножия уте¬ сов в неудержимом стремлении к океану. Луч восходя¬ щего солнца скользнул по легкому облачку, повисшему над безмятежной рекой, и вся сцена сразу ожила и заиг¬ рала красками, непрерывно меняясь и принимая новые формы и очертания. Каждое утро, как только солнце вста¬ вало и прорывало завесу тумана, на реке появлялись стаи белых парусов и медлительных лодок, которые сразу оживляли пейзаж, свидетельствуя о близости столицы большого и процветающего государства; но Генри и раз¬ носчик при свете солнца увидели лишь реи и высокие мачты военного корабля, стоявшего па рейде в несколь¬ ких милях от них. Стройные мачты выступили из тумана еще до того, как он начал рассеиваться, и над одной из них слегка трепетал длинный вымпел на дувшем вдоль реки ветерке. Когда же туман начал расходиться, перед путниками мало-помалу показались черный корпус, мно¬ гочисленные снасти, большой парус и мачты с широко расставленными реями. — Вот здесь, капитан Уортон,— сказал разносчик,— безопасное убежище для вас. Если вы укроетесь на палубе этого судна, Америка к вам не дотянется. Его прислали сюда для прикрытия отряда фуражиров и поддержки дей¬ ствующей армии. Офицеры регулярных войск любят слу¬ шать пальбу со своих кораблей. 773

Не считая нужным возражать на ироническое замеча¬ ние своего спутника, а быть может, просто не обратив на него внимания, Генри с радостью принял предложе¬ ние Бёрча, и было решено, что, как только они немного передохнут, Уортон постарается пробраться на судно. Наши беглецы принялись усердно утолять свой голод, как вдруг они услышали вдалеке звуки ружейной стрельбы и замерли, прервав свое весьма важное занятие. Снача¬ ла раздалось несколько отдельных выстрелов, за ними по¬ следовала оживленная и длительная ружейная пере¬ стрелка, а потом прокатились один за другим несколько залпов. — Ваше пророчество сбылось! — воскликнул Генри, вскакивая на ноги.— Наши войска схватились с мятеж¬ никами. Я готов отдать шестимесячное жалованье, лишь бы увидеть эту битву! — Гм,— ответил его спутник, спокойно продолжая же¬ вать,— на битвы хорошо любоваться издали. Что до меня, то мне сейчас больше по вкусу вот эта свиная грудинка, хоть она и холодная, чем горячий огонь континентальных войск. — Залпы довольно сильны для такого небольшого от¬ ряда; но мне кажется, они ведут беспорядочный огонь. — Это коннектикутские ополченцы ведут рассеянный огонь,— сказал разносчик, поднимая голову и прислуши¬ ваясь,— они даром не трещат, у них каждый выстрел попадает в цель. А залпами стреляют регулярные, вы ведь знаете — англичане всегда палят по команде... если только могут. — Мне не нравится эта стрельба, которую вы назы¬ ваете рассеянным огнем,— заметил капитан, с тревогой вглядываясь в даль.— Она скорее напоминает барабанный бой, нежели выстрелы летучего отряда. — Нет, нет, я не говорил, что это летучий отряд,— возразил Бёрч, встав на одно колено и переставая есть.— Когда ополченцы крепко стоят на месте, с ними не спра¬ вятся и лучшие полки королевской армии. Каждый солдат спокойно делает свое дело, как будто он на работе, к тому у:е все они стреляют обдуманно и не палят в облака, когда надо попадать в людей на земле. — Вы так говорите, сэр, словно желаете им успеха! — гневно сказал Генри. — Я желаю успеха только правому делу, капитан 774

— Вот здесь, капитан Уортон,— сказал разносчик,— безопасное убежище для вас.

Уортон. Надеюсь, вы так хорошо знаете меня, что не мо¬ нете сомневаться, какой стороне я сочувствую. — О, всем известно, что вы на стороне короля, мистер Сёрч. Но, кажется, залпы прекратились. Оба вцимательно прислушивались. Беспорядочная стрельба стала реже, но вскоре вновь послышались тяже¬ лые залпы. — Они взялись за штыки,— заметил разносчик.— Ре¬ гулярные пустили их в ход, и мятежники отошли. — Да, мистер Бёрч, штык — вот истинное оружие британского солдата. Он любит сражаться штыком. — Ну, а по-моему,— возразил разносчик,— невоз¬ можно любить сражаться таким ужасным оружием. На¬ сколько мне известно, ополченцы придерживаются того же мнения, ибо у половины из них нет этих отвратитель¬ ных тычков. Боже мой, капитан, я. хотел бы, чтобы вы разок сходили со мной в неприятельский лагерь и послу¬ шали, какие лживые рассказы повторяют там о Банкер- Хилле 1 и о Бергойне! Слушая их, можно подумать, будто для этих людей штыковой бой — самое приятное занятие. Насмешливое лицо разносчика приняло самое невин¬ ное выражение, и раздосадованный Генри решил ничего не отвечать. Теперь слышались лишь отдельные беспорядочные вы¬ стрелы, изредка прерываемые громкими залпами. Оба бег¬ леца стояли, с тревогой вслушиваясь в эти звуки, как вдруг неподалеку показался вооруженный мушкетом чело¬ век, который осторожно подкрадывался к ним, прячась и густой тени кедровника, покрывавшего склоны горы. Генри первый заметил подозрительного незнакомца и тот¬ час указал на него своему спутнику. Бёрч вздрогнул и не¬ вольно сделал движение, как будто хотел бежать, но тут же спохватился и продолжал стоять в мрачном молчании, пока незнакомец не остановился в нескольких ярдах от них. — Я друг,— сказал тот, опуская на землю приклад ружья, но, как видно, боясь подойти поближе. — Идите-ка вы обратно,— сказал ему Бёрч,— отсюда 1 Банкер-Хилл — одна из высот, господствующих над Бо¬ стоном, где американцы в 1775 году отразили три ожесточенные атаки противника и оставили поле боя лищь. после того, как у них иссякли запасы пороха. 776

до регулярны? войск рукой подать, а драгун Данвуди нет поблизости, так что вам сегодня не удастся меня захва¬ тить. — Будь проклят Данвуди со своими драгунами! — закричал главарь шайки скиннеров (ибо то был он).— Боше, спаси короля Георга и пошли ему скорую победу над мятежниками! Если вы укажете мне безопасную до¬ рогу к пристанищу ковбоев, мистер Бёрч, я хорошо вам заплачу и навсегда останусь вашим другом. — Дорога так же открыта для вас, как и для меня,— ответил Бёрч, отворачиваясь от него с плохо скрытым от¬ вращением.— Если вы хотите присоединиться к ковбоям, вы сами знаете, где их найти. — Но я побаиваюсь идти к ним один. А вас здесь все хорошо знают, и вам ведь не повредит, если вы возьмете мейя с собой и проводите к ним. / Тут в разговор вмешался Генри и, потолковав со сйиннером, согласился взять его с собой при условии, что тот отдаст им свое оружие. Скиннер тотчас принял усло¬ вие, и Бёрч поспешно завладел его ружьем; однако, пре¬ жде чем положить его на плечо и отправиться в дорогу, разносчик тщательно осмотрел, заряжено ли оно, и с удо¬ вольствием убедился, что в него вложен хороший сухой патрон с пулей. Как только договор был заключен, все трое двинулись вперед. Идя вдоль берега реки, Бёрч держался пути, где никто не мог их увидеть, пока они не остановились прямо против фрегата; тут разносчик подал условный знак, и к ним с корабля выслали ботик. Прошло немало времени, пока моряки со множеством предосторожностей решились пристать к берегу; Генри наконец удалось уговорить командовавшего ими офицера взять его на борт, после чего беглец благополучно присоединился к своим товари¬ щам по оружию. Прощаясь с Бёрчем, капитан отдал ему свой кошелек, довольно туго набитый по тем време¬ нам. Разносчик принял подарок и, улучив минуту, когда скиннер отвернулся, незаметно сунул его в потайной карман, приспособленный, чтобы прятать подобные сокро¬ вища. Когда ботик отчалил от берега, Бёрч повернулся и глу¬ боко вздохнул, как человек, у которого с души свалилась огромная тяжесть, а затем снова направился в горы сво¬ ими громадными размеренными шагами. Скиннер после- 777

довал за ним — так шли они вместе, бросая друг на друга подозрительные взгляды, и оба сохраняли непроницаемое молчание. По дороге вдоль реки ехали фургоны; иногда их сопровождали конные отряды, охранявшие добычу, захва¬ ченную во время набегов па деревни и отправляемую в город. У разносчика были особые соображения — он ста¬ рался избегать встреч с этими отрядами и отнюдь не искал их покровительства. Несколько миль Бёрч прошел по самому берегу реки, и все это время, несмотря на мно¬ гократные попытки скиннера завязать с ним приятель¬ скую беседу, продолжал упорно молчать, крепко сжимая в руках ружье и недоверчиво поглядывая на своего спут¬ ника; йотом он вдруг свернул на большую дорогу, соби¬ раясь, видимо, двинуться прямо через горы на Гарлем. 13 эту минуту из-за ближнего холма выехал конный от¬ ряд и оказался возле Бёрча прежде, чем тот его заметил. Отступать было уже поздпо, но, приглядевшись к солда¬ там, Бёрч обрадовался встрече, подумав, что она, быть мо¬ жет, избавит его от опостылевшего ему спутника. Отряд состоял из восемнадцати или двадцати всадников в дра¬ гунских мундирах и на драгунских седлах, однако в них совсем не чувствовалось военной выправки. Впереди ехал плотный человек средних лет, черты которого выражали, много безрассудной отваги и очень мало ума, как того и требовало его ремесло. На нем был офицерский мундир, однако одежда его не отличалась щегольством, а движе¬ ния — изяществом, свойственными обычно джентльменам, носящим форму королевской армии. Его крепкие ноги, ка¬ залось, не гнутся, и, хотя он прочно и уверенно сидел в седле, поводья он держал так, что его поднял бы на смех самый захудалый наездник из виргинцев. Как и ожидал разносчик, начальник отряда тотчас его окликнул, и го¬ лос у него оказался таким же неприятным, как и внеш¬ ность. — Эй, джентльмены! Куда вы так спешите? Уж не послал ли вас Вашингтон шпионить за нами? — Я скромный разносчик,— ответил Гарви мягко,— п спустился с гор, чтобы закупить в городе новых товаров. — А как ты думаешь пробраться в город, мой скром¬ ный разносчик? Ты, верно, считаешь, что мы заняли форты у Кингс-Бриджа специально для того, чтобы такие 7 /8

бродячие мошенники, как ты, могли ходить взад-вперед в город и из города? — Я надеюсь, что мой пропуск позволит мне войти туда,— ответил разносчик, с самым равнодушным видом протягивая ему бумагу. Офицер — ибо таковым он считался — прочел ее и бро¬ сил на Гарви удивленный и любопытный взгляд. Затем он повернулся к солдатам, загородившим по его приказу разносчику дорогу, и крикнул: — Зачем вы задержали этого человека? Пропустите его, пусть идет себе с миром. А гы кто такой? О тебе в пропуске ничего не сказано! — Нет, сэр,— ответил скиннер, с подобострастным видом снимая шляпу.— Я бедный обманутый человек, служивший в мятежной армии, но, благодарение господу, я понял свои заблуждения и решил искупить прежние ошибки, записавшись в армию помазанпика божия. — Тьфу ты, да это. дезертир, скиннер! И готов по¬ клясться, он жаждет примазаться к ковбоям! В послед¬ ней схватке с этими негодяями я еле отличал моих сол¬ дат от врагов. Нам еще не хватает мундиров, а что ка¬ сается людей, то эти мошенники так часто перебегают из одной армии в другую, что их лица вас просто сбивают с толку. Ну что ж, вперед! Уж мы постараемся так или иначе пристроить тебя к делу. Как ни был неприветлив этот прием, однако если судить о чувствах скиннера по его поведению, то он был им просто восхищен. Он с готовностью направился к го¬ роду и был так рад избавиться от суровых взглядов и устрашающих вопросов грубого начальника, что отбросил всякие другие соображенргя. Но человек, выполнявший обязанности сержанта в этом летучем отряде, подъехал к своему командиру и завел с ним тихий и, по-видимому, секретный разговор. Они беседовали шепотом, то и дело бросая на скиннера испытующие взгляды, и вскоре тот решил, что ему оказывают особое внимание. Ему был даже приятен такой интерес, тем более что он заметил на губах офицера улыбку, хотя и довольно суровую, однако все же выражавшую удовольствие. Эта пантомима про¬ должалась все время, пока всадники ехали по лощине, и закончилась, лишь когда они поднялись на гору. Тут капитан и сержант, приказав отряду остановиться, сошли с лошадей. Оба взяли из седельной сумки по пистолету, 7<9

что само по себе не вызывало ни тревоги, ни подозрений, ибо в то время все принимали такие меры предосторож¬ ности, а затем велели разносчику и скиннеру следован, за ними. Вскоре они подошли к месту, где гора нависала над рекой, иочти отвесно обрываясь вниз. На краю этого обрыва стоял заброшенный, полуразвалившийся амбар. В кровле его недоставало многих досок, а широкие ворота были выломаны: одна створка лежала перед строением, а другая — на середине крутого склона, куда ее, видимо, за бросило ветром. Войдя в этот неприютный сарай, ковбойский офицер спокойно вытащил из кармана короткую трубку, которая от долгого употребления приобрела не только цвет, но и блеск черного дерева, табакерку и небольшой кожаный мешочек, где хранились огниво, кремень и трут. С по¬ мощью этих приспособлений он вскоре разжег трубку и вставил ее в рот — без этого старого товарища он был по в состоянии думать, уж такова была его давнишняя привычка. Как только столб дыма поднялся у него над головой, капитан протянул руку сержанту, а тот вынул из кармана короткую веревку и передал своему коман¬ диру. Капитан продолжал пускать густые клубы дыма, пока они совсем не скрыли его лицо, а сам пристально осматривал стены постройки. Наконец, вытащив трубку изо рта и глотнув чистого воздуха, он снова сунул ее обратно и принялся за дело. Наверху, под крышей сарая, проходила толстая поперечная балка, как раз перед выхо¬ дившими к югу воротами, откуда открывался вид на реку, убегавшую вдаль к Нью-Йоркскому заливу. Через эту балку капитан перекинул один конец веревки и, поймав его, соединил с другим, который держал в руке. Неподалеку стоял на полу старый, рассохшийся бочонок без дна, как видно брошенный тут за негодностью. Сер¬ жант но знаку офицера поставил его под балкой. Все эти приготовления делались с отменным хладнокровием и те¬ перь, по-видимому, закончились к полному удовлетворе¬ нию начальника. — Подойди сюда,— спокойно сказал он скиннеру, ко¬ торый молча наблюдал за всеми его действиями, словно сторопний зритель. Тот повиновался. И, только когда с него сорвали шей¬ ный платок и отбросили в сторону, скиннер почувствовал некоторую тревогу. Однако он сам столько раз прибегал 78Э

к подобным приемам, чтобы вырвать у противника при¬ знания или добычу, что отнюдь не испытывал того ужаса, какой почувствовал бы новичок в такую страшнук} ми¬ нуту. С тем же непоколебимым спокойствием, с каким делались все эти приготовления, ему накинули на шею петлю, бросили на бочонок кусок доски и велели влезть на него. — Но бочонок может упасть,— возразил скиинер, толь¬ ко теперь начиная дрожать.— Я вам расскажу все, что вы пожелаете, даже как вам подстеречь наш отряд возле Поида. Вам незачем затевать всю эту канитель, я всо выложу сам — ведь отрядом командует мой собственный брат. — Мне не нужно никаких сведений,— ответил его палач (ведь теперь он и вправду действовал как палач) и, снова перебросив конец веревки через балку, слегка подтянул ее, так что скиннер почувствовал опасность своего положения; затем, закрепив веревку, он еще раз закинул ее конец так высоко, чтоб его никто не мог до¬ стать. — Ваша шутка заходит слишком далеко,— с упреком воскликнул скиннер, вставая на цыпочки и тщетно пы¬ таясь вытащить голову из петли. Но офицер был достаточно опытен и ловок, чтобы не дать ему возможности выскользнуть. — Куда ты девал лошадь, которую украл у меня, мошенник? — проворчал капитан, выпуская клубы дыма в ожидании ответа. — Она пала во время погони,— поспешно ответил скиннер,— но я укажу вам место, где можно найти коня еще резвей и лучшей породы. — Лжец! Я сам достану себе коня, если мне понадо¬ бится. Лучше бы ты обратился к богу, ибо пришел твой смертный час.— И с этим утешительным напутствием он крепко ударил своим высоким сапогом по бочонку, и клепки его разлетелись в разные стороны, а скиннер завертелся в воздухе. Руки у него не были связаны, он ухватился за веревку и изо всех сил подтянулся кверху. — Будет, капитан,— сказал он заискивающим голосом, хотя уже начал хрипеть, а ноги его дрожали.— Хватит вам шутить, вы уж достаточно посмеялись надо мной. Руки у меня устали, и я долго не продержусь. — Слушайте-ка, господин разносчик,— обратился ка¬ 781

питан к Бёрчу тоном, не допускавшим ослушания,— вы мне тут не нужны. Вот вам бог, а вот порог — марш от¬ сюда! И только посмейте тронуть этого пса — живо повис¬ нете на его месте, хотя бы двадцать сэров Генри ждали ваших услуг. С этими словами он вышел из сарая и направился к дороге вместе с сержантом, а разносчик бросился вниз, к берегу реки. Но, едва Бёрч добежал до кустов, которые помогли ему скрыться от ковбоев, как почувствовал непреодоли¬ мое желание увидеть, чем кончится эта жестокая сцена. Оставшись один, скиннер принялся со страхом ози¬ раться вокруг, стараясь угадать, куда скрылись его мучи¬ тели. Кажется, в первый раз у него в уме мелькнула страшная мысль, что ковбои серьезно решили его прикон¬ чить. Он стал молить, чтобы они отпустили его, бессвязно обещая сообщить им какие-то очень важные сведения, и перемешивал свои жалобы с вымученными шутками, не желая верить, что положение его и вправду так ужасно, как кажется. Но, когда он услышал удаляющийся топот лошадей и, глядя по сторонам, увидел, что некому прийти ему на помощь, он задрожал всем телом, а глаза его от ужаса выкатились из орбит. Он делал отчаянные усилия, чтобы дотянуться до балки, однако так обессилел от преж¬ них попыток, что это ему не удалось; тогда он попробо¬ вал перегрызть веревку зубами, но тоже безуспешно, и наконец повис всей тяжестью на вытянутых руках. Те¬ перь он уже не кричал, а вопил: — Помогите! Перережьте веревку! Капитан! Бёрч! Добрый разносчик! Долой Конгресс! Сержант! Помогите, ради господа бога! Ура королю! О боже, боже! Смилуй¬ тесь, помогите! Помогите! Помогите... Голос его замирал. Он попытался просунуть одну руку между веревкой и шеей, и это ему отчасти удалось, но другая рука сорвалась и повисла вдоль туловища. По телу его пробежала долгая судорога, и вскоре на веревке висел уже страшный труп. Бёрч смотрел на эту сцену как завороженный. Когда послышались последние крики скиннера, он заткнул себе уши и бросился со всех ног на дорогу. Долго крики о помощи звучали у разносчика в голове, и прошла не одна неделя, прежде чем это ужасное зрелище изгладилось у него из памяти* 782

Отряд ковбоев безмятежно двигался по дороге, как будто ничего и не случилось, а тело скиннера висело, тихонько покачиваясь на ветру, висело долго, пока в са¬ рай случайно не забрел какой-то бродяга. Глава XXXIII Пусть на твоей могиле Всегда растут цветы, Друзья тебя любили — Для них не умер ты. X о л л е к Пока происходили описанные выше события, капитал Лоутон, выйдя из деревни Четыре Угла, медленно и осто¬ рожно вел свой маленький отряд навстречу неприятелю. Он так успешно маневрировал, что ему вскоре удалось провести врага, тщетно пытавшегося его окружить; в то же время капитан ловко скрыл малочисленность своего отряда и держал противника под страхом нападения аме¬ риканской армии. Такой осмотрительной тактики Лоутон придерживался, следуя строгому приказанию, получен¬ ному им от своего командира. Когда Данвуди покидал отряд, было известно, что англичане не спеша продвига¬ ются вперед, и майор приказал Лоутону кружить возле них, пока он сам не вернется назад вместе с пехотным полком, который поможет ему отрезать врагу отступле¬ ние. Капитан буквально следовал этому приказу, но все время мучился от нетерпения, ибо при своем горячем нраве выходил из себя всякий раз, когда его не пускали в атаку. Во время этих переходов Бетти Фленеган неустанно следовала за отрядом, пробираясь между скалами Рест- Честера в своей тележке, и то спорила с сержантом о нравах и обычаях злых духов, то вступала в схватки с доктором по поводу разных способов лечения, и не про¬ ходило часу, чтоб между ними не возникало недоразуме¬ ний. Однако теперь пришло время покончить со спорами, ибо приближалась минута, когда американцы должны были помериться силами со своими врагами. Отряд опол¬ ченцев из Восточных штатов вышел из укрытий и дви¬ нулся на неприятеля« 783

Встреча Лоутона со вспомогательным отрядом пехоты произошла в полночь, и капитан немедленно начал сове¬ щание с командиром пехотинцев. Выслушав мнение капи¬ тана, презрительно отозвавшегося о доблестях противника, начальник пехотного отряда решил не дожидаться при¬ хода Данвуди с его конницей и напасть на англичан, чуть только рассветет и можно будет разглядеть расположение их войск. Когда было принято это решение, Лоутон поки¬ нул дом, где происходило совещание, и присоединился к своему небольшому отряду. Драгуны капитана привязали коней неподалеку от большого стога сена и улеглись под его защитой, соби¬ раясь ненадолго соснуть. Доктор Ситгривс, сержант Хол¬ листер и Бетти Флеиеган устроились в сторонке, рассте¬ лив несколько попон на плоском камне. Лоутон, завернув¬ шись в плащ, растянулся во всю длипу своего богатыр¬ ского тела возле хирурга и, облокотившись па руку, по¬ грузился в глубокие размышления, следя глазами за плывшим по небу месяцем. Сержант сидел, вытянув¬ шись в струнку из уважения к доктору, а маркитантка то поднимала голову, чтобы высказать одно из своих излю¬ бленных изречений, то вновь опускала ее на ящик с джи¬ пом, тщетно пытаясь уснуть. — Таким образом, сержант,— говорил Ситгривс, про¬ должая начатую беседу,— если вы наносите противнику удар саблей снизу вверх, то ваш удар не получает допол¬ нительной силы от веса вашего тела и потому менее губи¬ телен, хотя все же содействует целям войны, ибо выводит врага из строя. — Что за глупости! — заметила маркитантка.— Не верьте ему, сержант. Разве грех убить врага во время битвы? И разве регулярные щадят наших ребят? Спросите вот капитана Джека, сможет ли наша страна добиться сво¬ боды, если наши ребята пе будут драться что есть мочи. Для этого я и даю им столько виски! — Конечно, нельзя предполагать, что такая невеже¬ ственная женщина, как вы, миссис Фленеган, способна понять тонкости хирургической науки,— ответил доктор с таким презрительным спокойствием, что его слова еще сильнее уязвили Бетти.— Не можете вы разбираться и в еабельных ударах, и потому обсуждение вопроса о пра¬ вильном употреблении этого оружия не имеет для вас ни теоретического, ни практического значения. 784 25

— А мне нет дела до всей этой болтовни. Одно я знаю: битва — не забава и нечего раздумывать, как ты бьешь и куда ты бьешь, лишь бы попасть во врага. — Завтра у нас, кажется, будет горячий денек, капи¬ тан Лоутон? — спросил доктор. — Да, это более чем вероятно,— ответил капитан.— Эти ополченцы то ли со страху, то ли по неопытности очень плохо дерутся, и настоящим солдатам приходится отдуваться за них. — Уж не больны ли вы, Джон? — воскликнул доктор, и, взяв руку капитана в свою, по привычке пощупал ему пульс; но спокойные, равномерные удары говорили о пол¬ ном здоровье, и физическом и духовном. — У меня болит сердце, Арчибальд, когда я думаю о безумии наших командиров, считающих, что можно вступать в бой и одерживать победы с помощью парней, которые машут ружьями словно цепами, зажмуривают глаза, когда спускают курок, а равняясь, выстраиваются и зубчатую линию. Мы полагаемся на этих людей и даром проливаем кровь наших лучших воинов. Доктор слушал, пораженный. Его удивлял не столько смысл, сколько тон этих слов. Обычно перед битвой капи¬ тан был полон задора и оживления, в отличие от неизмен¬ ного хладнокровия во всех других случаях. Но сегодня в голосе его слышалось уныние, а в манерах прогляды¬ вала усталость, что резко противоречило его всегдашнему поведению. Хирург на минуту замолчал, думая, как бы ему воспользоваться этим изменением в настроении капи¬ тана, чтобы убедить его драться по придуманной им си¬ стеме, а затем сказал: — Разумнее всего, Джон, посоветовать полковнику стрелять по врагам с дальнего расстояния: пуля па излете выводит врага из строя... — Нет! — нетерпеливо вскричал капитан.— Пусть эти бездельники опалят себе усы о дула английских мушкетов, если только удастся заставить их подойти к ним по¬ ближе... Но хватит об этом! Скажите, Арчибальд, вы ве¬ рите, что луна — такой же мир, как наша земля, и что па ней есть такие же живые существа, как и мы? — Весьма вероятно, Джон. Мы знаем размеры луны, и если провести аналогию, то можно предположить, что она обитаема. Но мы не знаем, удалось ли жителям луны достигнуть того же совершенства в науках, что и людям, 26 Фенимор Купер. Том III 785

ибо это в большой степени зависит от условий жизни ее общества и в немалой степени — от ее физического со¬ стояния. — Мне нет дела до их учености, Арчибальд, но меня поражает могущество той силы, что создала подобные миры и управляет их движением. Не знаю почему, но меня невольно охватывает печаль, когда я гляжу на это светя¬ щееся тело с темными пятнами — морями и горами, как вы уверяете. Мне представляется, что там находят приют отлетевшие души. — Глотните-ка немножко виски, дорогой,— сказала Бетти, снова поднимая голову и протягивая ему собствен¬ ную фляжку,— ночная сырость студит кровь, да к тому же разговоры с проклятыми ополченцами претят горячему человеку. Глотните капельку, дорогой, и вы спокойно про¬ спите до утра. Я сама накормила Роноки: чуяло мое сердце, что завтра ему придется немало поскакать. — Смотрите, над нами раскинулось безбрежное небо,— продолжал Лоутон тем же тоном, не обращая внимания па замечание Бетти,— и бесконечно жаль, что такие ничтожные червяки, как люди, в угоду своим страстям портят это великое творение. — Истинная правда, дорогой Джон; на земле для всех хватает места, все могли бы жить в мире и радоваться, если бы каждый довольствовался своей долей. Однако у войны есть некоторые преимущества: в частности, война содействует быстрому распространению знаний по хи¬ рургии... — А вон звезда,— продолжал Лоутон, не желая пре¬ рывать свою мысль,— ее лучи стараются пробиться сквозь летящие облака. Быть может, это тоже мир, населенный разумными существами вроде нас. Как вы думаете, они тоже знают войны и кровопролития? — Осмелюсь сказать, сэр,— заметил сержант Холли¬ стер, невольно прикладывая руку к треуголке,— в свя¬ щенной книге сказано, что, когда Иисус Навин сражался с врагами, бог приказал солнцу остановиться. Я полагаю, он сделал это для того, сэр, чтобы тот мог при свете дня напасть на противника с фланга, или, быть может, уда¬ рить ему в тыл, или сделать еще какой-нибудь маневр. Если уж сам бог пришел ему на помощь, стало быть, сражаться не грешно. Хотя я часто удивлялся, слыша, что прежде бились на колесницах, вместо того чтобы 786

снаряжать отряды драгун, которые наверняка могли бы лучше прорвать линию пехотинцев и даже остановить эти боевые телеги и, внезапно наскочив, изрубить их на куски вместе с лошадьми. — Вы не знаете, как были устроены древние колес¬ ницы, сержант Холлистер, и потому неправильно судите о них,—ответил доктор.—Они были снабжены острыми косами, торчащими из колес, и могли изрезать на куски и разметать отряд пехотинцев. Я не сомневаюсь, что, если бы сделать подобные приспособления на тележке миссис Фленеган, она и теперь могла бы внести полное смятение в ряды противника. — Не хватает только, чтоб моя кобыла отправилась к врагам! Они бы тотчас застрелили ее,— проворчала Бетти, высовываясь из-под попоны.— Когда мы ловили грабителей — еще в те времена, когда мы гонялись за ними по всему Джерси,— мне приходилось тащиться по¬ зади всех, потому что сам черт не заставил бы мою кобылу и шагу ступить, когда впереди гремели выстрелы. Капитан Джек на своем Роноки сам справится с красными мунди¬ рами, уж он обойдется без меня и моей клячи. Тут с высоты, занятой англичанами, прокатился дол¬ гий барабанный бой, возвестивший, что наступление на¬ чинается, и тотчас со стороны американцев ему ответил сигнал тревоги. Послышались воинственные звуки трубы виргинцев, и через минуту обе горы — одна занятая англи¬ чанами, а другая американцами — ожили и запестрели вооруженными солдатами. Заря занималась, и противники готовились наносить и отражать удары. По численности американцы превосхо¬ дили неприятеля, но по дисциплине и вооружению пре¬ имущество было явно на стороне англичан. Приготовле¬ ния к бою были быстро закончены, и, как только взошло солнце, ополченцы двинулись вперед. Неровности почвы затрудняли действия кавалерии, а потому драгунам было приказано лишь дожидаться победы и постараться закрепить ее. Вскоре Лоутон поса¬ дил, своих всадников в седло и, оставив их под командой Холлистера, поехал вдоль линии пехотинцев, одетых в разношерстное платье, недостаточно вооруженных и стояв¬ ших толпой, лишь отдаленно напоминавшей военное по¬ строение. Насмешливая улыбка скользнула по лицу капи¬ тана, когда он умелой рукой направил Роноки вдоль их 787

неровных рядов. Тут послышалась команда выступать, и, объехав пехоту с фланга, Лоутон двинулся следом за ней. Чтобы сблизиться с противником, американцы должны были спуститься в небольшой овраг, пересечь его, а затем подняться на гору. Спуск вниз был проведен довольно четко, когда же пехотинцы подошли к подножию горы, навстречу им стройными шеренгами двинулись королевские войска, прикрытые с флангов горными склонами. Как только вражеские силы выступили вперед, опол¬ ченцы открыли по ним меткий огонь, и поначалу англи¬ чане смешались. Однако их офицеры быстро восстановили порядок, и солдаты вскоре принялись выпускать залп за залпом но американцам. Некоторое время продолжался упорный, сокрушитель¬ ный обстрел, а потом англичане взялись за штыки. Опол¬ ченцы были недостаточно дисциплинированны, чтобы вы¬ держать такой натиск. Ряды их дрогнули, остановились, п вскоре все войско распалось иа отдельные части и не¬ большие группы, которые начали отступать, беспоря¬ дочно отстреливаясь. Лоутон молча наблюдал за сражением и не разжимал губ, пока поле боя не покрылось толпами бегущих опол¬ ченцев. Но тут, увидев, что войскам его родины грозит позор, капитан вскипел. Пришпорив Роноки, он поскакал по склону горы и закричал во всю силу своих богатырских легких, стараясь остановить отступающих. Ои указывал ополченцам на врагов и спрашивал их: — Куда вы? Вот в какую сторону надо бежать! В голосе его звучала такая насмешка, такое бесстра¬ шие, что бегущие начали останавливаться, потом соби¬ раться в отряды, и вскоре, заразившись примером драгуна, они вновь обрели мужество и стали просить его повести их на врага. — Так вперед же, друзья! — загремел капитан, пово¬ рачивая коня: он был недалеко от фланга англичан.— Впе¬ ред, молодцы, и стреляйте вовсю! Подпалите англичанам брови! Солдаты бросились за ним, но ни с гой, ни с другой стороны не слышалось выстрелов, пока противники не сошлись вплотную. Вдруг английский сержант, спрятав¬ шийся за скалой и взбешенный храбростью офицера, пре- зирагшсго английское оружие, выскочил из своего укры¬ 788

тия и, остановившись в нескольких ярдах, навел на капи¬ тана мушкет. — Только выстрели — и тебе конец! — крикнул Лоу¬ тон и, дав шпоры коню, прыгнул вперед. Этот прыжок и тон Лоутона испугали англичанина: он нажал на собачку дрожащей рукой. Роноки взвился вверх, но тут же рухнул на землю и вытянулся бездыхан¬ ным трупом у ног своего убийцы. Лоутон вскочил и ока¬ зался лицом к лицу с врагом. Тот выставил вперед штык, тщетно пытаясь проткнуть драгуну сердце. Но капитан встретил штык ударом сабли и отбросил его на пятьдесят футов вверх, выбив целый сноп огненных искр. В следую¬ щее мгновение сраженный англичанин упал, содрогаясь, на землю. — Вперед! — закричал Лоутон, увидев, что из-за скалы появился вражеский отряд, открывший сильный огонь.— Вперед! — повторил он, гневно потрясая саблей. И вдруг его громадное тело медленно опрокинулось назад как подкошенное — так падает могучая сосна, сруб¬ ленная под корень топором. Но, падая на землю, он еще раз взмахнул саблей и низким голосом произнес: — Вперед! Шедшие за ним солдаты остановились, охваченные ужасом, затем повернулись и побежали, оставив террито¬ рию королевским войскам. Преследование неприятеля отнюдь пе входило в наме¬ рения английского командира, ибо он отлично знал, что к американцам скоро подойдет сильное подкрепление; поэтому он велел только подобрать раненых, а затем, по¬ строив солдат в каре, приказал им отступать к стоянке кораблей. Спустя полчаса после гибели Лоутона и англи¬ чане и американцы покинули поле боя. Когда жителей колоний призвали под ружье, командо¬ ванию, естественно, пришлось послать в воинские части врачей, знакомых с хирургией, однако в те времена они были еще довольно невежественны. Доктор Ситгривс питал к этим лекарям такое же презрение, как Лоутон — к ополченцам. Теперь наш доктор бродил по полю, неодо¬ брительно поглядывая на своих собратьев, занятых не¬ сложными операциями; одиако, не найдя среди отступав¬ ших отрядов своего товарища и друга, он поспешил к тому месту, где стоял Холлистер с драгунами, чтобы узнать, вернулся ли Лоутон, и, разумеется, получил отри- 789

дательный ответ. Хирург в сильной тревоге, не обращая внимания на опасности и совсем не думая о том, что мо¬ жет угрожать ему на пути, торопливо зашагал через поле в тот конец, где, как он знал, произошла последняя схватка. Однажды ему довелось спасти своего друга от смерти при подобных же обстоятельствах, и он шел, втайне радуясь своему искусству, как вдруг увидел вдали Бетти Фленеган; она сидела на земле и держала на коле¬ нях голову человека, которого доктор тотчас узнал по росту и одежде,— это мог быть только капитан. Когда хирург подошел, его не на шутку встревожил вид марки¬ тантки. Ее черный чепец валялся в стороне, а поседевшие пряди волос в беспорядке падали на лицо. — Джон, дорогой Джон! — тихонько сказал доктор, осторожно взяв капитана за запястье, и тут же отпустил его безжизненную руку, внутренним чутьем угадывая истину.— Джон, дорогой мой, куда вы ранены? Позвольте мне помочь вам! — Вы говорите с бездыханным телом,— промолвила Бетти, покачиваясь из стороны в сторону и машинально перебирая рукой черные кудри капитана.— Ничего он больше не услышит, и не помогут ему ни ваши бинты, ни ваши лекарства. Ох, горе нам, горе! Что станется теперь с нашей свободой! Кто будет воевать и добиваться победы? — Джон,— твердил хирург, не в силах поверить соб¬ ственным глазам,—дорогой Джон, отвечайте мне, ска¬ жите что-нибудь, молвите хоть слово, только отвечайте! О боже мой, он умер! Зачем я не умер вместе с ним! — Какой толк теперь жить и воевать, когда они по¬ гибли оба: и он и его конь! — воскликнула Бетти.— Гля¬ дите, там лежит бедное животное, а тут — его хозяин! Нынче утром я сама задала корму его коню; и последний съеденный Джеком ужин был тоже приготовлен моими руками. Ох, горе, горе! Кто бы мог подумать, что нашего капитана ухлопают эти регулярные! — Джон, дорогой мой Джон! — повторял доктор, су¬ дорожно всхлипывая.— Твой час настал, а сколько более осторожных людей пережили тебя! Но нет среди них никого добрей, никого храбрей. Ты был мне верным дру¬ гом, Джон, любимым другом. Философ не должен горе¬ вать, но тебя, Джон, я буду оплакивать, ибо горечь напол¬ няет мое сердце! *790

Доктор закрыл лицо руками и несколько минут сидел рыдая, не в силах справиться со своим горем, а Бетти изливала свою печаль в потоке слов, раскачиваясь всем телом и поглаживая пальцами одежду своего любимца. — Кто же будет теперь подбадривать ребят? — гово¬ рила она.— Ох, капитан Джек, вы были душой нашего полка, и с вами мы не знали, что такое опасность! Ох, никогда-то он не был привередой, никогда не бранил бедную вдову, если у нее пригорал ужин или запаздывал завтрак!.. Хлебните глоточек, дорогой, может быть, это оживит вас. Ох, нет, никогда он уж больше не глотнет из фляжки! Взгляните, сердце мое, вот доктор, над которым вы столько потешались, он так горюет, бедняга, словно готов умереть вместо вас... Ох, он погиб, он погиб, а вме¬ сте с ним погибла и наша свобода! На дороге, проходившей недалеко от того места, где лежал капитан, послышался громкий топот копыт, и тот¬ час появился весь виргинский эскадрон во главе с майо¬ ром Данвуди. До него уже дошла весть о гибели Лоутона, и, увидев распростертого капитана, он остановил драгун и, спешившись, подошел к нему. Внешне Лоутон нисколько не изменился, но во время битвы суровые складки про- 791

легли у него между бровей и застыли навек. Он лежал, спокойно вытянувшись, словно во сне. Данвуди взял его за руку и с минуту молча смотрел на него; но вскоре чер¬ ные глаза майора загорелись огнем и на его побледнев¬ ших щеках вспыхнули красные пятна. — Я отомщу за него его же мечом! — вскричал он, пытаясь вынуть оружие из руки капитана, но ему не уда¬ лось разжать застывшие пальцы.— Так пусть же их похо¬ ронят вместе. Ситгривс, позаботьтесь о нашем друге, а я отомщу за его смерть. Майор поспешно вскочил на коня и двинулся вслед за прагом. Пока Данвуди стоял возле погибшего, весь эскадрон смотрел на тело капитана Лоутона, который был всеоб¬ щим любимцем. Это зрелище глубоко взволновало драгун п зажгло в них жажду мести. Солдаты и офицеры, утра¬ тив хладнокровие, необходимое для успешного проведения военной операции, яростно пришпорили коней и помча¬ лись вслед за своим командиром. Англичане, выстроившись в каре, посредине которого шли раненые,— кстати сказать, их было совсем немного,— медленно отступали по неровному, каменистому склону, когда их настигли драгуны. Построив конницу в колонну, Данвуди скакал во главе отряда, горя желанием отомстить и надеясь, врезавшись в каре, рассеять англичан одним ударом. Но неприятель знал, в чем его сила: крепко стоя ттп месте, он встретил кавалеристов штыками. Лошади виргинцев отпрянули, всадники пришли в замешатель¬ ство, а задние ряды англичан открыли по ним сильный огонь и сшибли с лошади майора и нескольких драгун. Отбившись от врага, англичане продолжали правильное отступление. Тогда серьезно, но не смертельно раненный Данвуди запретил своим всадникам преследовать неприятеля, ибо в этой неровной гористой местности их попытки были обречены на неудачу. Теперь драгунам оставалось лишь выполнить печаль¬ ный долг. Они медленно отошли в горы, увозя с собой ра¬ неного командира и убитого капитана. Лоутона они похо¬ ронили возле укреплений одного из горных постов, а Дан- пудп поручили нежным заботам его огорченной жены. ГТротттло несколько недель, прежде чем майор Данвуди понравился настолько, что его можно было увезти домой.

Сколько раз за эти недели благословлял он минуту, дав¬ шую ему право на заботливый уход его прелестной си¬ делки! Она не отходила от его постели, нежно ухаживая за ним, собственноручно выполняла все предписания, назначенные неутомимым Ситгривсом, и муж с каждым часом все сильнее любил и уважал ее. По приказу Вашингтона американские войска вскоре ушли на зимние квартиры, а Данвуди вместе с чином подполковника получил отпуск и разрешение отправиться на родину для окончательного выздоровления. Итак, все семейство Уортон удалилось с арены войны и, пригласив с собой капитана Синглтона, отправилось в спокойное и уютное имение майора Данвуди. Однако перед отъездом из Фишкила они получили письмо, написанное незнако¬ мой рукой и сообщившее им, что Генри здоров и благопо¬ лучен, а также, что полковник Уэлмир покинул континент и отправился на свой родной остров, потеряв уважение всех порядочных людей в королевской армии. Да, то была счастливая зима для Данвуди, а на хоро¬ шеньких губках Френсис вновь заиграла улыбка. Глава XXXIV Среди сверкающих огней, Среди шелков и соболей В костюме скромном он стоял, И на него смотрел весь зал. «Дева озера» Начало следующего года американцы вместе со своими союзниками провели в серьезных приготовлениях, чтобы раз и навсегда покончить с войной. На Юге Грин вел с Роудоном 1 кровопролитные бои, которые покрыли сла¬ вой полки английского, военачальника, однако кончились полной победой американского, ясно доказав, который ш двух генералов обладал большими талантами. Союзные. армии постоянно угрожали Нью-Йорку Держа английское командование в непрерывной тревоге за безопасность этого города, Вашингтон добился того, чте 1 Грин — один из выдающихся американских генералов эпохи борьбы за независимость; Р о у д о н — английский генерал.

неприятель не мог посылать подкреплений Корнваллису и не помог ему добиться успеха. Когда подошла осень, все указывало на то, что насту¬ пил решительный момент. Французские войска, пройдя по нейтральной территории, сблизились с королевской армией, угрожая ей нападением возле Кингс-Бриджа и согласуя свои действия с крупными силами американцев. Союзники не давали покоя английским постам, подходили вплотную к Джерси и постоянно грозили атаковать коро¬ левские войска. Приготовления союзников говорили о том, что ожидаются осада и штурм. Тем временем сэр Генри Клинтон, перехвативший несколько писем Вашингтона, от¬ сиживался за укреплениями и из осторожности отказы¬ вал Корнваллису, просившему о помощи. В конце ненастного сентябрьского дня большая группа офицеров собралась возле двери здания, находившегося в самом центре американских войск, угрожавших Джерси. Возраст, мундиры и важная осанка многих из этих вои¬ нов говорили об их высоком положении. Но одному из пнх все оказывали особое уважение, слушали его с особой почтительностью, и было ясно, что он здесь самый глав¬ ный. Одежда его была проста, но ее украшало множество знаков военных отличий. Он сидел верхом на благородном коне темно-гнедой масти, а вокруг несколько молодых офицеров в блестящих мундирах, как видно, ждали его приказаний и поручений. Те, к кому он обращался, тот¬ час снимали шляпы, когда же он говорил, все слушали его с глубоким вниманием, свидетельствующим о гораздо большем почтении, чем требует воинский устав. Наконец генерал снял шляпу и спокойно поклонился окружающим. Все поклонились ему в ответ и начали расходиться; с ним остались только личная свита и адъютант. Сойдя с седла, генерал отошел на несколько шагов и заботливо оглядол своего коня, а затем, бросив быстрый, но выразительный взгляд своему адъютанту, вошел в дом. Адъютант после¬ довал за ним. Войдя в комнату, как видно заранее приготовленную для него, генерал опустился в кресло и некоторое время сидел, погрузившись в размышления, как ч-еловек, при¬ выкший советоваться с самим собой. Все это время адъю¬ тант стоял, ожидая приказаний. Наконец генерал поднял глаза п сказал обычным для него спокойным голосом: Пришел ли человек, которого я хотел повидать? 791

— Да, ваше превосходительство, он ждет вашего при¬ каза. — Приведите его сюда, пожалуйста, и оставьте нас одних. Адъютант молча наклонил голову и вышел. Через не¬ сколько минут дверь приоткрылась, и в комнату про¬ скользнул человек. Ни слова не говоря, он скромно оста¬ новился у входа. Генерал не слышал, как он вошел, и сидел, глядя на огонь, в глубоком раздумье. Прошло не¬ сколько минут, и он произнес вполголоса, как бы обра¬ щаясь к самому себе: — Завтра мы должны поднять завесу и раскрыть наши планы. Да поможет нам небо! Тут вошедший слегка шевельнулся, и генерал, обер¬ нувшись, увидел, что он не один. Генерал молча указал посетителю на камин, и тот подошел поближе, хотя был так плотно закутан — видимо, больше для маскировки, чем для защиты от холода,— что не мог озябнуть. Учтивым движением руки генерал указал ему на стул, но посети¬ тель, скромно поклонившись, отказался сесть. Снова по¬ следовало молчание. Наконец генерал встал и, открыв шка¬ тулку, стоявшую на столе перед ним, достал небольшой, по, видимо, тяжелый мешочек. — Гарви Бёрч,— сказал он незнакомцу,— пришло время порвать всякую связь между нами. Отныне мы должны навсегда стать чужими. Разносчик откинул капюшон плаща, скрывавший ому лицо, и с минуту пристально вглядывался в своего собе¬ седника. Затем опустил голову на грудь и промолвил: — Как вам будет угодно, ваше превосходительство. — Это необходимо. Когда я занял пост, на котором теперь нахожусь, я счел своим долгом подобрать многих людей, которые, как и вы, служили мне орудием для полу¬ чения сведений. Вам я доверял больше, чем всем осталь¬ ным; я давно заметил в вас любовь к истине и верность своим принципам и могу с радостью сказать, что ни разу в вас не обманулся. Вы один знаете моих тайных агентов в этом городе, и от вашей самоотверженности зависит г.е только их благосостояние, но даже сама жизнь. Он помолчал, словно раздумывая, как бы воздать раз¬ носчику по заслугам, и продолжал: — Мне кажется, вы один из очень немногих людей, пи разу не изменивших нашему делу, и, хотя вас считали 795

шпионом наших врагов, вы ни разу не выдали им сведе¬ ний, которые вас просили не разглашать. Только я, один я в целом свете, знаю, что вы действовали из глубокой любви к свободе Америки. Слушая эту речь, Гарви понемногу поднимал опущен¬ ную на грудь голову и выпрямлялся, а на щеках его все ярче проступал румянец. Когда генерал замолчал, лицо Гарви разгорелось от волнения, он стоял, вскинув голову п гордо выпрямив стан, по скромно потупив глаза. — Теперь я должен отплатить вам за ваши услуги. До сих пор вы упорно откладывали день расплаты, и долг мой стал очень велик — я не хочу преуменьшать опасно¬ сти, которым вы подвергались. Здесь сто дублонов; вы знаете, как бедна наша страна, и поймете, чем вызвана скудость этого вознаграждения: Разносчик поднял глаза на говорившего, но, когда тот протянул ему деньги, отступил, отказываясь взять ме¬ шочек. — За вашу верную службу, за все опасности, которые вам угрожали, это очень мало, я понимаю,— продолжал генерал,— но это все, что я могу вам уделить. Быть мо¬ жет, когда закончится война, я смогу увеличить это скромное вознаграждение. — Неужели вы думаете, ваше превосходительство, что я рисковал жизнью и опозорил свое имя ради денег? — Тогда ради чего же? — Что привело ваше превосходительство на поле боя? Ради чего вы всякий день и всякий час подвергаете смертельной опасности вашу драгоценную жизнь, участ¬ вуя в битвах и походах? Стоит ли говорить обо мне, если такие люди, как вы, готовы пожертвовать всем ради пашей родины? Нет, нет, я не возьму у вас ни доллара, бедная Америка сама в них нуждается! Мешочек выскользнул из рук генерала и упал к ногам разносчика, где пролежал забытым до конца этой беседы. — Мною руководят многие соображения, однако вам они неизвестны. Мы с вами в разном положении: меня все знают как командующего армией, а вам придется до самой могилы слыть врагом своей родины. Не забывайте, что маску, скрывающую ваше истинное лицо, вам не позволят снять еще много лет, а быть может — никогда. Бёрч снова опустил голову, но это движение не выра¬ жало согласия, 796

Разносчик поднял глаза на говорившего, но, когда тот протянул ему деньги, отступил, отказываясь взять мешочек.

— Ваша молодость уже позади, вы скоро состаритесь. Чем вы станете добывать себе пропитание? — Вот чем,— ответил разносчик, протягивая руки, огрубевшие от работы. — Но они когда-нибудь вам откажут; примите по¬ мощь, которая поддержит вас в старости. Вспомните, чем вы рисковали и какие трудности вам пришлось преодо¬ леть. Я уже говорил вам, что судьба многих видных людей зависит от вашего молчания. Как я докажу им, что они могут на вас положиться? — Скажите им,— ответил Бёрч, шагнув вперед и, сам того не замечая, наступив на мешочек с деньгами,— ска¬ жите, что я не взял золота. Суровые черты генерала смягчила добрая улыбка, и оп крепко пожал руку разносчика. — Да, теперь я хорошо узнал вас! И, хотя причины, заставлявшие меня прежде подвергать опасности вашу жизнь, существуют и сейчас и не позволяют мне открыто восстановить ваше доброе имя, я могу втайне оставаться вашим другом. Обращайтесь ко мне всякий раз, как вас настигнет нужда или болезнь, и, пока господь бог не оста¬ вит меня своими милостями, я с радостью поделюсь с человеком, который питает такие высокие чувства и совер¬ шает такие благородные поступки. Если когда-нибудь вы утратите силы и впадете в бедность, а нашей стране улыб¬ нется счастье и наступит долгожданный мир, отыщите двери того, кого вы столько раз встречали под именем Харпера, и он без краски стыда узнает вас и воздаст вам по заслугам. — Мне очень мало надо в этой жизни,— промолвил Гарви,—и, пока бог дает мне здоровье и честный зарабо¬ ток, я ни в чем не буду нуждаться; но дружба вашего превосходительства для меня такое сокровище, которое я ценю выше всего золота английского казначейства. Несколько минут генерал стоял в глубоком раздумье. Затем подошел к столу, взял листок бумаги, написал на нем несколько слов и протянул разносчику. — Я верю, что провидение предназначило нашей стране великую и славную судьбу, когда вижу, какой вы¬ сокий патриотизм живет в сердцах самых скромных ее граждан,— сказал он.— Для такого человека, как вы, должно быть ужасно сойти в могилу с клеймом врага сво¬ боды; но вы знаете, что, открыв свое истинное лицо, вы 703

погубите несколько жизней. Сейчас невозможно оказать вам справедливость, однако я без страха вверяю вам этот документ. Если мы больше не встретимся с вами, он мо¬ жет послужить вашим детям. — Моим детям? — воскликнул разносчик,— Могу ли я дать семье свое опозоренное имя! С глубокой грустью слушал генерал взволнованную речь Гарви и снова потянулся к золоту, но, взглянув в лицо своему собеседцику, остановился. Угадав его наме¬ рение, Бёрч покачал головой и продолжал более мягко: — Вы и вправду дали мне сокровище, ваше превос¬ ходительство, и оно будет в целости и сохранности. Есть люди, которые могут подтвердить, что я ставил пи г>о что свою жизнь, когда надо было сохранить ваши тайны. Я не потерял ту бумагу, как говорил вам, а проглотил ее, когда виргинцы схватили меня. То был единственный раз, что я обманул ваше превосходительство, первый п по¬ следний. Да, конечно, это сокровище для меня... Быть мо¬ жет,— продолжал он с печальной улыбкой,— после моей смерти люди узнают, кто был моим другом, а если пет — что ж, обо мне некому пожалеть. — Не забывайте,— сказал генерал в сильном волне¬ нии,— что во мне вы всегда найдете тайного друга; но я не могу открыто признать вас. — Знаю, знаю,— ответил Бёрч,— я знал это еще в ту пору, когда взялся за эту работу. Я, наверное, никогда больше не увижу ваше превосходительство. Да пошлет вам бог свое святое благословение! — Он замолчал и ти¬ хонько двинулся к двери. Генерал с горячим участием смотрел ему вслед. Разносчик еще раз обернулся, поглядел на спокойное, но властное лицо генерала, и в глазах его отразились почтение и печаль. Потом он низко поклонился и вышел. Американская и французская армии под руководством своего славного командира выступили против англичан, сражавшихся во главе с Корнваллисом, и кампания, на¬ чавшаяся с неудач, закончилась блестящей победой аме¬ риканцев. Вскоре Великобритании стала в тягость эта война, и она признала независимость Соединенных Штатов. Годы шли за годами. Многие участники войны и их

потомки с гордостью вспомипали о подвигах, совершен¬ ных во имя дела, принесшего их родине так много вся¬ ческих благ. Но имя Гарви Бёрча затерялось среди мно¬ жества имен других агентов, о которых было известно, что они втайне действовали против законных прав своих сограждан. Однако образ разносчика часто вспоминался могущественному генералу, который один знал его истин¬ ную историю и неоднократно приказывал наводить о нем тайные справки, стараясь узнать его дальнейшую судьбу; но только один раз ему удалось напасть на след. Генералу сообщили, что некий разносчик, по внешности схожий с Бёрчем, но под другим именем, бродил по новым посел¬ кам, которые возникали в отдаленных районах, и муже¬ ственно боролся с надвигавшейся старостью и нуждой. Смерть генерала прервала дальнейшие поиски, и долгое время никто не слышал о разносчике. Глава XXXV В деревне этой и права и честь Умеют от тирана защищать, И скромный Кромвель здесь, должно быть, есть, И Мйльтон, не умеющий писать• Грей Прошло тридцать три года после описанной выше беседы, и американская армия вновь выступила против английских войск, но теперь военные действия разверну¬ лись не на берегах Гудзона, а близ Ниагары1. Вашингтон уже давно покоился в могиле, и тело его превратилось в прах. Время быстро стирает все злобные чувства, как политическую вражду, так и личную за¬ висть, и его имя с каждым днем сияло все ярче, а его прямота и справедливость с каждым часом ценились все больше — не только на родине, но и во всем мире. Теперь оп стал признанным героем века разума и просвещения. И пылкие сердца многих юношей, бывших гордостью 1 Действие этой главы происходит в 1814 году, когда Соеди¬ ненные Штаты были вовлечены в войну с Апглией (1812—1815), вновь пытавшейся подчинить себе американские колонии. Война окончилась полной победой Америки. lb00

нашей армии в 1814 году, начинали биться сильней, когда произносили имя великого американца, и загорались горя¬ чим желанием прославиться подобно ему. Однако ни в чьем сердце подобные стремления не были жарче, чем в груди молодого офицера, который вечером 25 июля этого кровавого года стоял на плоской скале и наблюдал великий водопад. Юноша был высок и хорошо сложен, в самом расцвете сил и энергии; его блестящие черные глаза смотрели пытливо и весело. Когда он глядел на бурный поток, разбивавшийся у его йог, во взоре его све¬ тились смелость и упорство, говорившие о горячей и вос¬ торженной натуре. Однако гордое выражение лица смяг¬ чала шаловливая улыбка тонко очерченного и прекрас¬ ного, как у женщины, рта. В лучах заходящего солнца светлые кудри юноши отливали золотом, а когда легкий ветерок от водопада отбрасывал их со лба, то, судя по белизне его кожи, можно было заключить, что только солнце п ветер придали смуглый оттенок этому здоровому молодому лицу. Рядом с красивым юношей стоял другой офицер, и по интересу, с каким оба рассматривали водо¬ пад, было ясно, что они впервые видят это чудо западного мира. Они долго стояли в полном молчании, как вдруг спутник описанного нами молодого офицера вздрогнул и, указывая саблей на пропасть у них под ногами, вос¬ кликнул: — Взгляни, Уортон, вон человек переплывает реку под самым водопадом в челноке не больше ореховой скор¬ лупки! — Я вижу ранец у пего за плечами. Должно быть, это солдат,— заметил его товарищ.— Пойдем встретим его у пристани, Мейсон, и узнаем, какие новости он привез. Они потратили немало времени, чтобы добраться до места, куда пристало суденышко. Вопреки ожиданиям молодых людей, в челноке ока¬ зался человек преклонного возраста и, по-видимому, не имеющий отношения к армии. Ему было лет семьдесят, но об этом свидетельствовали скорей его поредевшие сере¬ бристые волосы, падавшие на морщинистый лоб, нежели сухое тело, не казавшееся дряхлым. Он шел сгорбившись, но, должно быть, в силу привычки, а не от слабости, ибо мускулы у него, видно, лишь окрепли за полвека неустан¬ ной работы. Одежда его была бедна; множество разно¬ образных заплат говорило о бережливости хозяина. На 801

спине он нес довольно жалкий тюк, который и ввел в за¬ блуждение офицеров. Обменявшись с ним приветствиями, молсдые люди подивились, что такой пожилой человек не боится подплывать к водоворотам у самого водопада, а он слегка дрожащим голосом спросил у них, какие вести из сражающихся армий. — На днях мы разбили красные мундиры в равнинах Чиппевы,— ответил тот, которого звали Мейсоном.— С тех пор мы играли в прятки с их кораблями. А теперь идем снова туда, откуда начали, и, уж поверьте, зададим им перцу. — Быть может, у вас есть сын среди солдат? — спро¬ сил его товарищ гораздо более мягким, приветливым то¬ ном.— Если так, скажите мне, как его зовут и в каком он служит полку, и я отведу вас к нему. Старик покачал головой и, проведя рукой по своим серебряным волосам, ответил кротко и смиренно: — Нет, я совсем один на свете. — Тебе следовало бы добавить, капитан Даивуди,— воскликнул беззаботный Мейсон,— что ты отведешь его к сыну, если тебе удастся найти и полк и солдата, потому что добрая половина нашей армии уже двинулась в путь и, очень возможно, стоит теперь под стенами форта Джорджа, если только у меня правильные сведения. Тут старик вдруг остановился и стал переводить при¬ стальный взгляд с одного офицера на другого. Заметив это, они тоже остановились. — Я не ослышался? — спросил незнакомец, защищая глаза рукой от лучей заходящего солнца.— Как вас назвал этот офицер? — Меня зовут Уортон Данвуди,— ответил, улыбаясь, молодой человек. Незнакомец жестом попросил юношу снять шляпу, и, когда тот исполнил эту просьбу, его шелковистые кудри разлетелись и открылось красивое, приветливое лицо. — Вот так и вся наша страна! — горячо воскликнул старик.— Она с каждым днем расцветает, да благословит ее бог! — Что ты так пристально смотришь на него, лейте- папт Мейсон? — спросил со смехом капитан Данвуди.— Ты не казался таким удивленным, даже когда глядел на водопад! 802

— Что мне водопады! На них должны бы любоваться в лунную ночь твоя тетушка Сара и этот славный старый холостяк — полковник Синглтон. А таких малых, как я, этим не удивишь, меня гораздо больше занимают подоб¬ ные встречи. Необыкновенная горячность незнакомца, едва вспых¬ нув, тут же угасла. Однако он прислушивался к разговору молодых людей с глубоким интересом. Данвуди, став немного серьезнее, возразил: — Ладно, ладно, Том, не смейся над моей милой те¬ тушкой; ведь она — сама доброта, и я слышал, что в моло¬ дости она пережила большое несчастье! — А я слышал,— ответил Мейсон,— что полковник Синглтон каждый год в день святого Валентина предла¬ гает ей руку и сердце — об этом болтают в Аккомаке,-^ а кое-кто добавляет, что твоя бабушка Дженнет поддер¬ живает его. — Бабушка Дженнет! — со смехом воскликнул Дан¬ вуди.— Вот тоже добрая душа! Да только вряд ли она думает о чьей-нибудь свадьбе, с тех пор как умер доктор Ситгривс! Прежде поговаривали, будто он ухаживал за ней, да, видно, дело не пошло дальше взаимных любезно¬ стей. Вообще я думаю, что все эти слухи возникли из-за дружбы моего отца с полковником Синглтоном. Ты же знаешь, они с ним старые товарищи по полку, как и с твоим отцом. — Конечно, знаю; но, пожалуйста, не говори мне, что этот старый холостяк так часто бывает в поместье гене¬ рала Данвуди только ради того, чтобы поболтать с ним о старых битвах. В прошлый мой приезд к вам желтоли¬ цая длинноносая экономка твоей матери увела меня в кла¬ довую и уверяла, что полковник — очень выгодная пар¬ тия, как она выразилась, и что его плантации в Джоржии приносят весьма неплохой доход, — ей-богу, я позабыл, сколько она насчитала. — Весьма возможно,— заметил капитан.— Кэти Хейнс отлично умеет считать. Молодые люди замолчали и оглянулись на незнакомца, не зная, следует ли им распрощаться с ним. Старик ловил каждое их слово с напряженным внима¬ нием. К концу разговора по его серьезному лицу пробе¬ жала легкая улыбка. Он покачал головой, провел рукой по лбу и, казалось, задумался о былых временах. Мейсон, 803

не обратив внимания на выражение лица старика, про¬ должал: — Мне кажется, эта экономка уж слишком себялю¬ бива. — Но ее себялюбие никому не вредит,— возразил Дан- вуди.— Самая ее неприятная черта — это враждебность к неграм. Она говорит, что за всю свою жизнь чувство¬ вала расположение только к одному негру. — К кому же это? — К слуге моего покойного дедушки Уортона, но имени Цезарь. Ты, наверное, его не помнишь: он умер в тот же год, что и его хозяин, когда мы еще были детьми. Кэти каждый год справляет по нему панихиду, и он, право, это заслужил. Я слышал, что он помог моему английскому дяде — так мы называем генерала Уортона,— когда тот попал в беду во время прошлой войны. Мама всегда говорит о нем с большой любовью. Когда она вы¬ шла замуж, Кэти и Цезарь приехали с ней в Виргинию. Моя мать... — ...сущий ангел! — докончил старик с такой горячно¬ стью и верой, что молодые люди вздрогнули от неожидан¬ ности. — Разве вы знали ее? — с удивлением воскликнул Данвуди, вспыхнув от удовольствия. Но ответ незнакомца был заглушен внезапным и силь¬ ным грохотом артиллерии, а за ним последовали частые ружейные залпы, и воздух наполнился гулом оживленной и упорной перестрелки. Офицеры встрепенулись и броси¬ лись к своему лагерю, а их новый знакомый последовал за ними. Волнение и тревога перед готовящейся битвой помешали продолжению разговора, и все трое, торопясь к месту боя, лишь перебрасывались замечаниями о при¬ чине схватки и возможности крупного сражения. Во время этого короткого и поспешного перехода капитан Данвуди дружески поглядывал на старика, который шагал за мо¬ лодыми людьми с удивительной для его возраста легко¬ стью; сердце юноши потеплело от хвалебных слов незна¬ комца, ибо он преданно любил свою мать. Вскоре офицеры пришли в свою часть, и капитан, крепко пожав руку ста¬ рику, попросил, чтобы тот непременно разыскал его на следующее утро и пришел к нему в палатку. На этом они расстались. В американском лагере все говорило о предстоящем 804

сражении. В нескольких милях слышалась такая громкая пушечная и ружейная пальба, что ее не мог заглушить даже рев водопада. Вскоре все войско пришло в движе¬ ние и выступило для поддержки полков, уже начавших бой. Однако ночь спустилась прежде, чем резервные и не¬ регулярные полки достигли Ландис-Лена — дороги, веду¬ щей от реки и пересекавшей невысокий конусообразный холм неподалеку от большого Ниагарского шоссе. На вершине этого холма англичане установили пушку, а у его подножия оборонялись остатки славной шотландской бригады, которая долгое время вела неравный бой и пока¬ зала чудеса храбрости. Одной колонне американских войск было приказано выстроиться в линию параллельно дороге и атаковать этот холм. Ударив на англичан с фланга и пустив в ход штыки, американцы овладели пушкой. К ним тотчас присоединились товарищи, и не¬ приятель был сброшен с холма. Но английскому генералу немедленно прислали сильное подкрепление, а его войска были так отважны, что не могли примириться с пораже¬ нием. Они предприняли несколько кровопролитных атак, стараясь отбить свое орудие, однако вскоре были отбро¬ шены назад и понесли тяжелые потери. Во время одного из последних боев полный молодого задора капитан, о ко¬ тором мы уже говорили, вывел своих солдат далеко впе¬ ред, чтобы рассеять дерзкий вражеский отряд. Он добился успеха, но, вернувшись в свой полк, заметил, что среди его людей нет Мейсона. После того как была отражена последняя атака, американским войскам был дан приказ# возвращаться в лагерь. Британских солдат уже нигде не было видно, и американцам велели подобрать всех ра¬ неных, каких можно унести. Уортон Данвуди, в тревоге за своего друга, схватил горящий факел и, взяв с собой двух солдат, отправился сам отыскивать его там, где он мог упасть. Вскоре они нашли Мейсона на склоне холма: лейтенант сидел с завидным спокойствием, но не мог сту¬ пить на ногу — она была сломана. Увидев товарища, Дан- вуди бросился к нему со словами: — Дорогой Том! Я так и знал, что найду тебя впереди всех, возле самого неприятеля! — Тише, тише, со мной надо обращаться осторожно,— ответил лейтенант.— К тому же ты ошибся, какой-то храб¬ рый малый подобрался к врагу еще ближе, чем я, только не знаю, кто это. Он выскочил из дыма перед моим взво- 805

дом, стараясь захватить кого-то в плен, но не вернулся пазад. Вон он лежит на вершине холма. Я много раз окликал его, но, кажется, он уж никогда не ответит. Данвуди поднялся на холм и, к своему удивлению, увидел старого незнакомца. — Это тот старик, что знал мою мать! — закричал он.— Ради нее мы похороним его с почетом. Возьмите это тело и отнесите в наш лагерь. Пусть его кости покоятся в родной земле. Солдаты подошли, чтобы поднять тело. Старик лежал на спине, и факел ярко осветил ему лицо. Глаза его были закрыты словно во сне. Запавшие с годами губы были слегка сжаты, но не от боли, скорее казалось, что он чуть улыбается. Подле него лежал солдатский мушкет; руки его были прижаты к груди, и в одной из них он сжимал какой-то предмет, блестевший, как серебро. Данвуди на¬ гнулся и, отведя его руку, увидел, что пуля пробила ему грудь и попала прямо в сердце. В руке старик бережно держал жестяную коробочку, пробитую роковой пулей: как видно, последним усилием он достал ее из кармана иа груди. Данвуди открыл ее и, найдя в ней бумагу, с удив¬ лением прочитал: Серьезные политические обстоятельства, от кото* рых зависела жизнь и благосостояние многих людей, принуждали меня хранить в тайне то, что теперь рас¬ кроет эта записка. Гарви Бёрч многие годы верно и бескорыстно служил своей родине. Если люди не воз- дадут ему по заслугам, да наградит его господь! Джордж Вашингтон Это был шпион с нейтральной территории. Он умер, как и жил, преданным сыном своей родины и мучеником за ее свободу. КОНЕЦ

ПОСЛЕСЛОВИЕ К РОМАНУ «ПРЕРИЯ» Предчувствие близкой смерти Натти Бампо должно было возникнуть у читателя, когда в конце романа «Пио нер» одряхлевший и измученный Кожаный Чулок остав¬ ляет поселок колонистов, поместье судьи, снова и снова пытаясь найти утерянную свободу и душевный покой в еще нетронутых лесах. Но, прочитав эту последнюю книгу эпопеи, мы убеждаемся, что старому охотнику больше не¬ куда бежать. Не в лесах, вырубленных колонистами, а в степных пространствах прерий скитается некогда знаме¬ нитый следопыт. Сейчас он траппер, который, не надеясь на твердость своей руки и зоркость глаза, охотится, рас¬ ставляя западни. Да, восьмидесятишестилетний Натти уже не тот непревзойденный стрелок, которого когда-то назы¬ вали Длинным Карабином и Соколиным Глазом. Но его благородные чувства, готовность к самопожертвованию, отвращение к ненужной жестокости, уважение к людям любого цвета кожи остались все те же. Ведь и Мидлтон, и прекрасная Инес, и Поль, и его невеста, наконец уче¬ ный чудак Батциус — все они обязаны своей жизнью ста рому трапперу: теперь, на склоне лет, он не может прине¬ сти в дар людям свою силу, ловкость, зоркость следопыта, но он отдает им свой огромный опыт, и прежде всего — опыт общения с индийскими племенами, накопленный в течение долгой жизни. Не изменилось также его наивное, упорное непонима¬ ние происходящих событий: в 1805 году, когда английские колонии уже давно стали буржуазным государством — Со¬ единенными Штатами Америки, старик все еще надеется уйти в мир природы, свободный от пороков цивилизации. «Я пришел,— говорит он,— на эти равнины, чтобы не слышать звуки топора, потому что надеюсь, что дровосеки не последуют сюда за мной». 807

Но мы знаем, что судьба сталкивает траппера как раз с теми людьми, которые воплощают в себе грубость, жад¬ ность и ничем не ограниченное своеволие приобретателей и захватчиков. Это скваттер Ишмаэл Буш и его огромное семейство, по существу лишенные каких бы то ни было моральных устоев, безжалостно расправляющиеся с людь¬ ми, которые могли бы помешать им захватывать свобод¬ ные земли. И хищник Ишмаэл Буш, и благородный Наттн — оба часто говорят о свободе, осуждают законы, установленные вновь образованным государством. Но у них на это раз¬ ные причины. Натти Бампо считает, что леса, озера, реки Америки принадлежат всем, и ie, кто живут в близости к матери-природе, имеют право свободно пользоваться ее дарами. Жадные, эгоистичные Буш, Эбирам Уайт против законов, ибо они мешают им в их погоне за наживой. Ведь не только земля, звери, рыба становятся добычей Буша и его семьи. Прекрасная Инес — это тоже добыча, которую захватил Эбирам с согласия Ишмаэла в надежде получить от ее отца и мужа богатый выкуц. Мысли и чув¬ ства Буша бесконечно далеки от душевного мира трап¬ пера. Буш по-своему отважен, обладает сильной волей. Спо¬ собен преодолеть препятствия на пути к цели; в редких случаях он даже обнаруживает стремление разрешать некоторые вопросы, основываясь на своих представлениях о справедливости. Вспомним, как он отпустил тех, с кем он смертельно враждовал и кто вряд ли мог надеяться на справедливый суд жестокого скваттера. Что же касается Эбирама Уайта, то в нем ничего нет, кроме подлости, отвратительных низких страстей, неиз¬ бежных при той жажде наживы, которая владеет его душой. Читатель с неослабевающим вниманием следит за опас¬ ными приключениями героев «Прерии». Фенимор Купер и в этой книге остается художником, полным богатейшего воображения, и мастером занимательного повествования. Но читателя привлекает не только авантюрный сюжет. В этом романе, как и в других произведениях Купера, чувствуются жизненная основа изображаемых конфлик¬ тов и присущее писателю стремление к справедливости. Купер живо воссоздает быт и нравы индейских пле¬ мен, тщетно пытавшихся противостоять пришельцам, ses

вытесняющим их с родных земель. И, так же как и в дру¬ гих романах о Кожаном Чулке, наиисапных и ранее и позднее «Прерии», писатель с уважением относится к не¬ сгибаемому упорству прежних хозяев огромных американ¬ ских пространств, к их мужеству и поразительной вы¬ держке, когда они оказываются перед лицом смерти. Как горд и героичен вождь племени пауни Твердое Сердце! Понимая неизбежность своей гибели, он не теряет само¬ обладания, чувства собственного достоинства, защищая тем самым честь своего племени перед издевающимися над ним врагами. Купер не скрывает своего восхище¬ ния стойкостью и благородством людей, которые и в его времена, и в наши дни считаются в буржуазной Америке представителями «неполноценной расы». В романе немало печальных, трагических эпизодов, та¬ ких, как, например, картина страшной казни, которую с такой жестокой изобретательностью придумал Ишмаэл Буш для Эбирама Уайта, оказавшегося убийцей его сына. Но чувство юмора не оставляет автора и в этой книге. У нас вызывает улыбку своеобразная манера Поля опре¬ делять все происходящее словами, связанными с жизнью пч^л. Далекий от реальной действительности чудак док¬ тор Батциус, искренне преданный науке, смешон своим педантизмом, столь неуместным в условиях дикой при¬ роды. Юмористические эпизоды, чаще всего связанные с чу¬ даком Батциусом, дают как бы разрядку после мрачных картин, нередко возникающих перед читателем на стра¬ ницах «Прерии». Старый траппер живет в большой мере воспомина¬ ниями о далеком прошлом, которое представляется ему полным героического содержания. К тому же в лице мо¬ лодого Мидлтона это прошлое с особой настойчивостью напомнило о себе. Оно перенесло траппера в те далекие времена, о которых Купер рассказал в «Последнем из могикан». Волнующее и романтическое совпадение! Ведь Мидлтон оказался внуком того английского офицера, Хейворда, который в «Последнем из могикан» вместе с Натти, Ункасом и другими прошел через столько испыта¬ ний, спасая дочерей полковника Мунро. Хейворд стал мужем одной из них — Алисы. Мы живо представляем себе душевное волнение старого траппера, когда он узнает, что именем рано погибшего Ункяоа, «последнего из могикан»,

и его собственным именем два поколения благодарной семьи Хейворда называли несколько своих представите¬ лей,— ведь Натти Бампо так скромно расценивал всегда то добро, которое он делал людям, жертвуя собой, нередко рискуя жизнью. Роман, заключающий историю Кожаного Чулка, под¬ водит итоги не только жизни героя, но и всей эпохе коло¬ низации Америки. Необычайно трогательно и торжественно умирает Натаниэл Бампо, нашедший последний приют у преданного ему вождя племени пауни. Но, если бы он прожил еще какое-то время и продолжал свой путь на запад по пустынным равнинам прерий, он не мог бы спастись от идущих за ним по пятам колонистов, зани¬ мающих свободные земли. Быстро растущая буржуазная Америка побеждает тот патриархальный мир, в котором чувствовал себя счастли¬ вым Натти. Он так и не смог осознать грандиозность исто¬ рических перемен, совершающихся в его стране, не мог попять их неизбежность. Этот чистый, мужественный, чуждый эгоизму, стяжательству, расовому высокомерию человек не мог примириться с отрицательными сторонами буржуазного прогресса, с теми пороками капиталистиче¬ ского общества, которые сейчас, через полтораста лет, в еще большей степени присущи буржуазному миру и глу¬ боко враждебны нашим идеалам. Мы закрываем последнюю книгу о Кожаном Чулке с теплым чувством к ее герою и с уважением к выдаю¬ щемуся художнику, создавшему его. II. Эйшискина ПОСЛЕСЛОВИЕ К РОМАНУ «ШПИОН» Роман «Шпион» занимает важное место в писательской биографии Фенимора Купера. Хотя это не первое его про¬ изведение, но, в сущности, именно «Шпион» следует счи¬ тать подлинным началом его литературной деятельности. Этому роману предшествовала книга «Предосторож¬ ность» (1820), которую Купер написал на пари, взявшись доказать, что может сочинять не хуже некоторых популяр¬ ных тогда авторов, чьи книги в часы досуга он читал вслух ыи

с женой и дочерью. Роман был написан в подражание се¬ мейно-бытовым романам из английской провинциальной жизни. Для большей убедительности книга была выдана за сочинение англичанина. Вот как описывал сам Купер результаты его первого литературного опыта: «Когда роман появился в печати, друзья автора стали упрекать его за то, что он, америка¬ нец по сердцу и по рождению, подарил миру книгу, до из¬ вестной степени питавшую воображение его молодых и не¬ опытных соотечественников картинами, взятыми из обще¬ ства, столь не похожего на то, среди которого они жили. Хотя автор отлично знал, что им руководила случайность, он захотел избавиться от таких обвинений. Понимая, что поправить дело можно только одним способом, он решил издать другую книгу, которая не могла бы вызвать ника¬ ких упреков. Ее темой он избрал патриотизм». Среди соседей Куперов был старый друг семьи, Джон Джей. Бывая в его доме, молодой Фенимор слышал от него много интересных рассказов о войне за независи¬ мость, которую американские колонии вели против Англии (1775—1783). Не все население американских колоний поддерживало борьбу за независимость. Были среди посе¬ ленцев и сторонники сохранения власти Англии над стра¬ ной. «В те времена Америка была еще слишком молода,— пишет Купер о временах войны за независимость.— Анг¬ личане усердно пользовались внутренними раздорами... Обнаружились попытки англичан поднять весь корпус провинциальных войск (то есть войск местных колониаль¬ ных властей, состоявших из американцев.— Л. Л.), слить их вместе с полками, пришедшими из Европы, и таким путем заставить покориться молодую республику. Кон¬ гресс назначил тайный специальный комитет с целыо раз¬ рушить опасный замысел. М-р*** (Джои Джей.—Л. Л.), рассказчик нижеприведенной истории, был председателем этого комитета. При исполнении новых обязанностей, выпавших на его долю, м-ру*** пришлось прибегнуть к помощи агента, услуги которого мало чем отличались от дела обыкновен¬ ного шпиона... Легко понять, что такие обязанности были сопряжены с опасностью для жизни. Не только англичане могли разо¬ блачить агента, но он каждодневно рисковал попасть в 811

руки самих американцев, которые относились несравненно строже к своим соотечественникам, нежели к европейцам, совершавшим подобные преступления. Действительно, агент м-ра *** несколько раз бывал арестован местными властями, и однажды разгневанные соотечественники при¬ говорили его к смерти на виселице. Только поспешные тайные приказания тюремщику спасли этого человека от позорной смерти. Ему дали возможность бежать, и не выг мышленная, а настоящая опасность в значительной мере помогла ему играть в глазах англичан принятую им на себя роль... Через год м-р *** был назначен на очень высокий и по¬ четный пост при одном европейском дворе. Покидая свое место в конгрессе, он обрисовал вышеописанные обстоя¬ тельства и, скрыв имя своего агента, попросил конгресс наградить человека, который принес республике столько пользы, подвергая свою жизнь великой опасности. Было постановлено выдать агенту значительную сумму денег, а вручение награды поручено председателю тайного коми¬ тета. М-р *** принял меры, чтобы повидаться с агентом. Они встретились в полночь в лесу. Тут м-р*** осыпал своего собеседника похвалами за верность и ловкость, объяснил, что их сношения должны окончиться, и, наконец, предло¬ жил ему денег. Тот решительно отказался взять награду. «Родина нуждается во всех своих средствах,— сказал он,— а я могу работать и так или иначе прокормить себя». Все уговоры оказались тщетны; патриотизм составлял главную черту характера этого замечательного человека. М-р*** расстался с ним, унес золото, а вместе с тем и глубокое уважение к патриоту, так долго совершенно бескорыстно подвергавшему свою жизнь опасности во имя их общего дела...» Читатель без труда узнал в рассказе Джона Джея ос¬ нову сюжета романа «Шпион», написанного и опублико¬ ванного в 1821 году, когда Куперу было тридцать два года. Молодой писатель сразу завоевал этим произведе¬ нием признание своих соотечественников, и вскоре его имя стало известно в Европе. Для правильной оценки патриотизма Купера следует иметь в виду, что в ту эпоху США представляли собой одно из первых в мире буржуазно-демократических госу¬ дарств. В. И. Ленин писал: «История новейшей, цивили¬

зованной Америки открывается одной из тех великих, дей¬ ствительно освободительных, действительно революцион¬ ных войн, которых было так немного среди громадной массы грабительских войн... Это была война американского народа против разбойников англичан, угнетавших и дер¬ жавших в колониальном рабстве Америку...» Купер жил уже после этой войны, когда в США утвер¬ дились новые буржуазные порядки. Он видел, что между героическим прошлым и будничным существованием США в начале XIX века было огромное различие. Роман и был написан как бы в упрек современности. Такая позиция с самого начала определяет Купера как благородного ро¬ мантика, враждебно относящегося к обществу стяжателей и эгоистов. Искусству исторического романа Купер учился у соз¬ дателя этого жанра — шотландца Вальтера Скотта (1771 — 1832). Купер был его младшим современником. Историче¬ ские романы были тогда еще новинкой в литературе. Пер¬ вый из них появился лет за семь до «Шпиона». Куперу нельзя ставить в упрек, что он воспользовался некото¬ рыми приемами, введенными Вальтером Скоттом. Наобо¬ рот, следует удивляться проницательности Купера, кото¬ рый при малом литературном опыте сумел оценить нова¬ торство «шотландского чародея» и усвоить уроки его творчества. Построение романа «Шпион» повторяет важнейшие композиционные приемы Вальтера Скотта. Сюжетом яв¬ ляется острый драматический момент борьбы между Ан¬ глией и ее американскими колониями. Для того чтобы показать оба лагеря, Купер находит героя, который об¬ стоятельствами своей судьбы вынужден общаться с людь¬ ми, принадлежащими к каждой из борющихся сторон. В обрисовке обоих лагерей Купер стремится к объектив¬ ности. И здесь и там — люди с их обычными житейскими интересами, благородными чертами и слабостями. Все они озабочены преимущественно своими личными делами. Этим создается фон для Гарви Бёрча, героя, полного са¬ моотверженности и ставящего благо страны выше личных интересов и даже выше своей жизни. Как и в романах Вальтера Скотта, у Купера немало романтических элементов — любовных историй, приключе- 1 В. И. Ленин, Собр. соч., изд. 2-е, т. XXIII, стр. 176, 813

кий, случайностей. Живость картины, созданной Купе ром, определяется в значительной мере тем, что герои не играют в исторических деятелей, а ведут обычное сущест¬ вование, и история вторгается в личную судьбу почти каждого из них. В романе Купера не председатель комитета конгресса Джон Джей, а сам генерал Вашингтон руководит деятель¬ ностью смелого агента республиканских войск. Купер ма¬ стерски вводит в действие фигуру руководителя амери¬ канской армии, боровшейся за независимость. Купер стре милея не столько передать индивидуальные особенности Вашингтона, сколько создать у читателей впечатление, что перед ними действительно человек, стоящий во главе большого исторического движения. Подлинный Вашинг¬ тон был, по-видимому, менее величествен, чем он изобра жен у Купера, но для писателя он важен как деятель, во¬ площавший волю своего народа, что и придавало ему зна чнтелыюсть. Положение, в какое поставил себя Гарви Бёрч, откры вало возможность для остро драматической постановки проблемы противоречий между понятиями о нравствен¬ ности отдельной личности и требованиями государствен¬ ной необходимости. В самом деле, ведь Гарви Бёрч во имя патриотических целей пользуется низменными приемами обмана. Но Купер как бы снимает это противоречие. Вме¬ сто того чтобы развить его и сделать центральной мораль¬ ной проблемой книги, он сглаживает острые углы. В сущ¬ ности, эта проблема и не возникает в романе. Гарви Бёрча оправдывает не только то, что он служит родине, но и то, что он не причиняет личного вреда никому. К тому же по- ведение его всегда столь мужественно и благородно, что он пробуждает у читателя самую искреннюю симпатию. Поэтому, хотя в романе много драматических ситуаций, они носят лишь внешний характер. Глубокого морального конфликта в романе нет. Мы не стали бы говорить об этом, если бы в последую¬ щем Купер не вернулся к данной теме и не поставил ее по-новому. Читатель, который обратится к роману Купера «Браво», найдет там более драматичное и более острое раскрытие сходной темы. А. Анипст

СОДЕРЖАНИЕ Прерия. Перевод Я. Д. Вольпин . 5 Шпион. Перевод Гл. I—XIX Э. А. Березиной 411 Гл. ХХ-ХХХV Е. М. Шишмаревой . . 625 Н. Эйшискина. Послесловие к роману «Прерия» 807 А. Аникст. Послесловие к роману «Шпион» 810

КУПЕР Д. Ф Е Н И М О Р Избранные сочинения Том III ПРЕРИЯ * ШПИОН. ИЛИ ПОВЕСТЬ О НЕЙТРАЛЬНОЙ ТЕРРИТОРИИ Ответственный редактор О. А. Лаврова Консультант по художественному оформлению С. М. Алянский Технический редактор С. Г. Маркович Корректоры Т. П. Лейзерович и Л. М. Николаева Сдано в иабор 5/III 1962 г. Подписано к печати 31/VIII 1962 г. Формат 84Х108 1/з2. — 25,5 п. л.=41,82 усл. п. л. (45,45 уч.-изд. л.); Тираж 300 000 (100 001—300 000) экз. Цена 1 р. 61 к. Детгиз. Москва, М. Черкасский пер.. 1. Набрано в типографии «Красный пролета¬ рий», Краснопролетарская ул., 16. Отпечатано с матриц на Фабрике детской книги Детгиза. Сущевский вал, 49. Заказ № 2395.