Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы

Родственницы.Какая толпа за знаменем идет! Вся деревня идет! — Иона ди Мидиа несет знамя. И как тихо идут, точно шествие! — О, какая жалость!.. На голове его черное покрывало. — Деревянные колодки на руках, тяжелые, как ярмо! — В серой одежде, босоногий! — Я положу голову на землю и глаза закрою, не хочу видеть. — Леонардо делла Рошиа несет кожаный мешок, Бьяджо Гудо ведет собаку. — Положите в вино ему дурману, чтобы потерял сознание. — Положите в вино черную траву, чтобы память у него отняло, чтобы ничего не сознавал! — Пойди ты, Мария Кора, ты знаешь всякие лекарства, помоги Орнелле приготовить питье. — Тяжкое злодеяние, но и наказание тяжко! — О, какая жалость!.. Смотрите, все молчат. Идет вся деревня. Покинули виноградники. — Сегодня нет сбора винограда. Сама земля в печали. И кто не заплачет? Кто не заплачет? — Смотрите, Виенда точно близка к смерти. Лучше для нее не видеть и не слышать. О, горькая судьба! Всего три месяца прошло, как приходили мы сюда с корзинами… — Кто измерит все несчастья, что ждут впереди? — Не хватит у нас слез, чтобы их оплакать!

Фемо.Тише, женщины! Молчите! Вот Иона.

Женщины отступают к портику. Глубокое молчание.

Голос Ионы.О, вдова Ладзаро ди Роио! О, люди несчастного дома! Вот идет к вам кающийся.

Появляется высокая фигура Ионы с черным знаменем в руке. Позади его Алиджи в длинной серой рубахе с черным покрывалом на голове, обе его руки в тяжелой деревянной колодке. Возле него человек несет его пастушеский посох, украшенный изображениями, другой несет топор, затем вносят на носилках изваяние ангела, покрытое черным, и ставят на землю. Толпа собирается на свободном месте между деревом и стогами. Плакальщицы на коленях у порога дома поднимают громкий вопль перед умершим.

Плакальщицы.О, сын! О, Алиджи! Что сделал ты, несчастный? Что сделал ты? Кто лежит здесь окровавленный? Кем повержен он на камни?.. Настал час твой. Черное вино смерти ждет тебя. Руку долой, и смерть постыдная! Руку долой, веревка и мешок!

Увы, увы! Сын Ладзаро! Он умер, Ладзаро! Увы, увы! Он умер от твоей руки!

Дай покой. Господи, душе раба твоего!

Иона ди Мидиа.Печаль тебе, Кандиа делла Леонесса! Виенда ди Джаве, печаль тебе! Печаль вам, дочери усопшего, и вам, родственницы! Господь да сжалится над вами, женщины! В руки народа Алиджи, сын Ладзаро, отдан Судьей Злодеяния, дабы руками нашими наказано было то преступление, что обрушилось на нас, подобного ему не запомнят наши старики, и память о таком злом деле погибла среди нас из рода в род, благодарение Богу! И вот привели мы кающегося, чтобы принял он чашу утешения от тебя, Кандиа делла Леонесса. Вышел он из лона твоего, и тебе дозволено покрывало поднять с его лица и поднести питье к его губам, ибо горька будет его смерть… Спаси, Господи, народ твой!

Толпа.Господи, помилуй!

Иона кладет руку на плечо Алиджи и подвигает его вперед. Кающийся делает шаг к матери, потом падает на колени бессильно.

Алиджи.Благослови Господь Иисус и Мария дева! Но тебя, мать моя, не смею я благословлять, не смею назвать, потому что аду преданы мои губы, питавшиеся твоим молоком, от тебя научившиеся произносить святые молитвы в страхе Божьем! Как мог я принести столько зла тебе? В моем сердце есть желание сказать тебе, но замкну я мои уста… О, самая несчастная из женщин, вскормивших сына, певших песню над его колыбелью, держа его в объятиях!

О нет, не поднимай покрывала, чтобы не увидеть лицо трепетного греха! Не поднимай черного покрывала. Я не прошу от тебя питья, потому что малое страдание мне назначено, его мало, чтобы искупить мою вину! Гоните меня прочь! Палками, камнями гоните меня прочь! Гоните, как злого пса, который будет со мной вместе в час смерти… и вонзит свои зубы в мое горло, среди крови моей отрубленной руки, в глубине позорного мешка… а моя душа в тоске будет взывать к тебе: мать, мать!..

Толпа(сдержанно).О, бедная, бедная! Смотрите, смотрите. Вся побелела за две ночи! — Не плачет, не может плакать! — Точно помешанная! — Не движется! Как будто изваяние скорбящей! О, какая жалость! — Помилуй ее, Боже! Милосердна будь к ней, о, Дева! Помилуй ее, Господи Иисусе!