Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы

Иона.Он сам сознался. Ты солгала. Он виновен, но и ты виновна вместе с ним.

Толпа.В огонь ее! В огонь! Слушай, Иона! Отдай нам ее, мы ее сожжем! — На костер колдунью! Пусть оба погибнут в одно время! Нет, нет! — Я говорил, он невиновен! — Он сам сознался! Сознался! Женщина его подстрекала, а он убил. — Виновны оба! В огонь ее!

Мила.Люди Божьи! Выслушайте меня, а потом меня убейте! Готова я на смерть. Затем я и пришла.

Иона.Молчите, дайте ей сказать!

Мила.Алиджи, сын Ладзаро, ни в чем не виновен. Но он сам о том не знает.

Алиджи.Мила! Перед Богом не лги! Орнелла… прости, что посмел я назвать твое имя… Ты свидетельница, что обманывает она народ справедливый!

Мила.Он сам не знает! О том, что было, не помнит он! Он был околдован. Я помутила его разум. Я дочь колдуна. Нет такого колдовства, которого бы я не знала, которого я бы не делала! Если здесь, среди родни, есть женщина, обвинявшая меня тогда, в канун святого Иоанна, когда вошла я в дверь дома, то пусть она выйдет и повторит обвинение.

Каталана.Это я. Здесь я.

Мила.Свидетельствуй же обо мне, назови тех, кому я болезни причинила, кого я умертвила, кого лишила я рассудка.

Каталана.Я знаю: Джованна Каметра. И нищий из Марано, и Афузо, и Тиллура. Я знаю. Знаю, что ты извела их.

Мила.Народ справедливый! Все вы слышали, что говорит эта раба Божья? Правда это! Каюсь я! Косма праведный растрогал мою темную душу… Сознаюсь во всем и каюсь! Не хочу я, чтобы погиб невинный. Жажду наказанья, и будет оно тяжкое! За все за то, что я приносила бедствия, расторгала узы, разрушала радость, уничтожала жизнь, за то, что в день брака переступила я этот порог, завладела очагом священным и его осквернила… Вино гостеприимства я испортила, не выпила его, а пролила для колдовства. Любовь между отцом и сыном обратила во вражду и ненависть, горем задушила молодую супругу… И волшебством вызвала дорогие слезы сестер себе в защиту. Скажите, скажите, женщины, если только вы знаете Бога, скажите, каковы все мои злодеяния!

Родственницы.Правда, все правда! — Ворвалась она как скверная собака в дом как раз в то время, когда Чинерэлла осыпала зерном Виенду! — И сразу колдовать начала!.. И сразу наслала злую лихорадку на новобрачного. — Мы все тогда кричали против нее, и тщетно! Она сумела всех заворожить. — Да, да, теперь она сказала правду! Слава Господу, теперь все разъясняется.

Алиджи стоит, опустив голову на грудь под покрывалом, в глубоком душевном волнении, и уже начинает чувствовать в крови действие напитка.

Алиджи(порывисто, с силой).Нет! нет! Неправда! Она обманывает вас! Не слушай ее, народ справедливый! Все против нее восстали и позорили ее тогда. А я увидел безмолвного ангела возле нее. Моими смертными очами, что не должны увидеть звезды вечера, я его видел… Смотрел он на меня и плакал! О, Иона! То был чудесный знак, что она от Бога!

Мила.Бедный Алиджи! Бедный юноша, доверчивый и неведущий! То был ангел-отступник!

Все в испуге делают крестное знамение, кроме Алиджи, руки которого в колодках, и Орнеллы, которая отошла от портика и устремила взгляд на жертву добровольную.

Явился тебе ангел-отступник… Не простит мне того Бог. Не простишь и ты вовеки. Явился он твоим очам по наваждению. То был дух нечестивый, обманчивый!

Мариа Кора.Я это говорила тогда, говорила! Я кричала про ее богохульство.

Чинерелла.Ия тоже говорила и кричала. Когда осмелилась она сказать про своего хранителя, я закричала: «Говорит она хулу!..»

Мила.Алиджи, ты не простишь меня, хотя бы и Бог меня простил! Но должна я открыть мое преступление… Орнелла, не смотри так на меня!.. Пусть я одна… Алиджи, когда пришла я на пастбища, когда ты застал меня сидящей на камне в молчании, тогда началась твоя гибель. Ты стал создавать из дерева изображение того ангела… того, что закрыт покрывалом. А я, и утром и вечером, ворожила моим нечестивым искусством.

Ты помнишь, какая у меня была любовь к тебе, какое было смирение в моих речах и во всех поступках перед тобой? Ты помнишь, что не запятнали мы себя грехом, что чистой осталась я у твоего ложа? Откуда же такая чистота и робость у той колдуньи зловредной, что жнецы из Норки называли бесстыдной перед твоей матерью? Так хорошо умела я ворожить нечестивым моим искусством! Разве ты не видел, как я собирала возле ствола стружки дерева и сжигала их, произнося слова? Готовила я тогда кровавый час для Ладзаро из старой вражды, старой злобы на него… Ты оставил топор возле ствола…