Том 3. Гражданская лирика и поэмы

Смиряется и тихнет бурный ветер,
теплеет мирный человечий кров.
Все к лучшему, я думаю, на свете,
здесь, на планете, в лучшем из миров.

В пещерный век, в эпоху льдин и ливней,

беспомощных, неоперенных, нас
мохнатый мамонт подымал на бивне
и хоботом неукрощенным тряс.

Жилища мы плели, перевивая

тугие стебли высохших лиан,
и гнезда наши, хижины на сваях,
срывал неумолимый ураган.

Но человек не сдался. Вырос. Выжил.

Отпрянул зверь, и устрашился гад.
И мы из тьмы шатающихся хижин
пришли под своды гордых колоннад.

И тигры, что в тропической засаде

высматривали нас из-за ветвей,
теперь из клетки в пестром зоосаде,
мурлыча басом, веселят детей.

Столетия мы были крепостными,

на рудники нужда ссылала нас.
В жаре литейных, в паровозном дыме,
в глубинах шахт мы сплачивались в класс.

Нас на кострах сжигали, гнали в ссылку,

ковали в цепи, каторгой моря,
но слабую подпольную коптилку
раздули мы в пыланье Октября.

Нас рвал колючей проволокой Гиммлер

и землю с нашей смешивал золой —
но человек не сдался, он не вымер,
он встал над отвоеванной землей.

Он бьет киркой по толще каменистой

грядущим поколениям в пример,
и, самый молодой из коммунистов,
«К борьбе готов!» — клянется пионер.

И жизнь-борьба нам предстоит большая

за самый светлый замысел людской,
и мы приходим, к жизни обращая
глаза, не помутненные тоской.

Какая б тяжесть ни легла на плечи,

какая б пуля в ребра ни впилась —
вся наша мысль о счастье человечьем,
о теплоте товарищеских глаз.

Когда вам было страшно и тревожно

и вы прижались к холоду земли,
я говорил вам строго: «Нужно! Должно!» —
и вы вперед моей тропой ползли.

Мое в атаках вспомнится вам имя,

и в грозный час, в последнюю пургу
вы кровь свою смешаете с моими
кровинками на тающем снегу.

Так я живу. Так подымаюсь к вам я.

Так возникаю из живой строфы.
Так становлюсь под полковое знамя —
простой
             советский мальчик
                                                из Уфы.

МАКАР МАЗАЙ Поэма (1947–1950)

Пролог