Том 3. Гражданская лирика и поэмы

Здесь, на границе, с автоматом, в каске,
как часовой на вверенном посту,
я вслушиваюсь в гул заокеанский,
я всматриваюсь в даль и в высоту.

Прислушайтесь, товарищи, к совету:

не потеряйте зоркости во мгле!
Нет! Разглядите издали комету,
грозящую приблизиться к Земле.

Кометчики над картой полушарья

склонились группой сумрачных теней,
руками растопыренными шаря,
карандашами черкая по ней.

Мой враг опять уселся в кресло плотно,

и новый чек подписывает он
под треск и визг сумятицы фокстротной.
«Война!» — он говорит в свой диктофон.

Горящими крестами ку-клукс-клана

он жаждет наши озарить холмы
и ставит стрелы гангстерского плана
там, где свой дом отвоевали мы…

Донецких недр горючие глубины,

азовской солью пахнущий Ростов,
днепровские могучие турбины,
пунктирный ряд Курильских островов;

Памир, еще не понятый и дикий,

Алтая неизмятую траву,
Узбекистана чистые арыки
и сердце мира — Красную Москву;

и солнце в ослепительном зените,

и тишину священнейших могил —
все,
          что имеем, —
                            грудью заслоните,
как я своей однажды заслонил!

Я не даю совета: грудью голой.

Во имя жизни это сделал я!
Вы ж выдумайте твердый и тяжелый,
надежный щит советского литья.

Прикройте землю броневою толщей,

ее мы будем плавить и ковать!
Хочу, чтоб вам
                           не приходилось больше
телами амбразуры закрывать.

Скоро у вас,

                        живых,
             стянутся раны.
Осуществите
                          вы
           партии планы.
Будете продолжать
путь,
           что война прервала,
красные
                водружать
флаги
           на перевалах.
Будет у вас
                     жизнь
           необычайной!
Сблизят
              глаза линз
           с звездною тайной.
Войны
           уйдут вдаль,
           в древние мифы.
Кончатся
                   навсегда
           гриппы и тифы.
Что вам года,
                           что́,
           времени пристань?
Будете жить —
                            сто,
           двести и триста!
Ночи и дни
                          встречать
           юношескими глазами,
дождь или снег
                            включать
           и выключать сами.
Будет светлеть
                                мир
           после пожарищ!
Будет расти
                     вширь
           слово «товарищ!».
Будете
           создавать
           новую сушу,
творчеству
                       отдавать
           смелую душу!
И глубиной
                      глаз,
           рифмой поэта —
будете
           помнить
                             нас,
           живших для этого!

Какое глубокое, чистое небо! Ясная, нежная голубизна! Высоких-высоких домов белизна! Из булочных валит запахом хлеба. Читальни наполнены шелестом книг. Там, среди них, мой дневник. И так обещающи строфы про счастье! Но — надо прощаться… День только-только возник… Товарищи! Мир еще на рассвете. Сколько дела на свете! Сколько надо земли перерыть, сколько морей переплыть! Сколько забот новичкам в комсомоле: перелистать все тома, на ямах воронок поставить дома, разминировать полностью каждое поле! Сколько работы в жизни, на воле! Сеять, жать, столярить, слесарить, ледоколами взламывать лед, арбузы растить в полярной теплице, ракетами взвиться в сиренево-синий полет. Все разгадать в Менделеевской таблице. Уйма работы везде, кипучей и трудной: уран замесить на тяжелой воде, застроить домами степи и тундры. Равнины лесами одеть. Вытопить мерзлые грунты. Засыпать в амбары горы зерна. И выковать Родине щит неприступный — в миллионы тонн чугуна!.. На вас я надеюсь. Можете. Справитесь. Исполните все на «ять»! Подтянете к пристаням флот паутиною тросов. Эх! Как бы хотел комсомолец Матросов с вами в одной бригаде стоять!