Том 3. Гражданская лирика и поэмы

Лоб Макар нахмурил,
зубы сжал со скрипом.
Сталь, как море в бурю,
ходит крупным кипом.
До плеча залезла
в жар ручища крана,
в печку — горсть железа
кинула сверх плана.

Как железо тает,

пламенем объято,
смотрят
             и мечтают
смуглые ребята.
А о чем мечтанье?
А о плавке новой,
о таком металле —
мир
           не знал какого!
О Мазае-друге,
о его победе,
чтобы всех на юге
обогнал соседей!

То один к Мазаю,

то другой подходит.
Мол, не замерзаем,
плавка нам подходит.
Печь играет светом,
а к нему —
               с советом —
то второй, то третий.
Печка зноем пышет.
А он
          советы эти
в свой блокнотик пишет.

В ярких брызгах солнца

кружится, несется
маскарад, веселье,
свадьба, новоселье!
Закружись,
                 пыланье!
Тут идет гулянье
множества мильонов
мчащихся по пеклу
жаром оживленных,
пляшущих молекул.

Вот они танцуют,

вот ведут к венцу их.
Жизнь
            в огне, в пожаре.
Славно новоселам!
Феррум пляшет в паре
с марганцем веселым.
Чистый хром запутав
в толпах лилипутов,
сколько их налезло,
карликов железа!

Нет конца веселью,

серу гонят в шею,
радостно частицам
в бег за ней пуститься —
ярким хороводом,
вместе с углеродом
брызгами,
              грибками,
просто пузырьками.

И на эти пары,

и на изгнанье серы
смотрят сталевары,
будто Гулливеры!
Перед ними окна —
солнцеяркий глянец.
В синие их стекла
виден каждый танец.
Брызжет синей краской
пляска через край,
и над этой сказкой —
властелин
                  Мазай!

Народный комиссар