Том 3. Поэмы 1905-1922

«Проворнее, кацап!
Отверженный, лови!»
Кап! кап! кап! –
Сыпались, падают слезы-вишни в кувшин.
А ласточка крикнет: «Цивить!».
Глаза, как два скворца в скворешнице.
Она строга, как слово панна.
Она в одежде белой грешницы
Таила тело окаянное.
Рубашкой скрыта покаянной,
Она стоит, живая мученица,
Где только ползали гусеницы,
Где ветки молят Солнечного Спаса
Дней белых мух замедлить точку,
Веревкой серой опоясав
К ногам упавшую сорочку.
Сегодня в рот влетит вареник,
Уж блюдо полно алых денег,
И свет божественный,
Над нею луч порой сверкал,
Но кто-то крылья отрубал.
Спускались косы, точно черные ужи.
А плащ снегов был бел и пышен.
«Раб, иди и доложи,
Что госпожа нарвала вишен!».
Быть может, общий заговор
И дерева, и тела!
Я верю, разум шире мозга
И за невод человека и камней
Единого течет водой.
Но сумрак сада – художник худой –
Два солнца чахотки теней
Тебе дал ласкать, вишневая розга,
Нежно усилить колючками, смело
И запахом вылить наго ворох.
Быть может, в те часы
Во мне и ей вселенская душа
Искала шалаша.
Но честно я отмечу, была ты хороша
В чертовском облаке ветвей
И странствуя по воздуху с трудом,
На теле глиняногнедом
Рубашка синяя горела.
Какой чахотки сельской грезы
Прошли сквозь очи, как пила,
Когда соседкою ствола
Рукою черною рвала
С воздушных век малиновые слезы!
С ума беглец! Какой наглец!
Кто был виновник,
Что я был человек?
Что пел дубровник:
«Вэр вер виру сьек сьек сьек!» –
И что-то беззаботное.
О звездах чахотки шла слава,
Быть может, тропою острога,
Но скука, досуга сельского забава,–
Они украдены в семействе бога!
Свидетель старенькая книга
Столетий несколько назад.
Труды покрытых сажей игол
Ее небесные глаза.
Где то крыльцо находится,
Где спичкой в копоти с утра
Наводит добрая сестра
Глаза большие богородицы?
Вы скажете, что плохо то,
Но гром девического хохота,
Как ветер налетевшей бури,
Нас уносил на горы
Веселой грешной дури.
Пусть копоть ей напишет очи,
Дугою брови проведет
Совсем жилицы облаков
И после матери богов
Все краски тряпкою сотрет,
И потаскушку городов
Белила, охра, земли алые
Вдруг наведут на деве, балуя,
Цветам<и> жирным<и> <капнут>, балуя.

Поэма «Синие оковы» написана в Москве весной 1922 г., после возвращения Асеевых с Дальнего Востока. См. воспоминания К. М. Асеевой (Синяковой) // Вестник Общества Велимира Хлебникова. 1. М., 1996. С. 58–60.

Название (метафора любви) находится в паронимической связи с фамилией «Синяковы» (см. примеч. к поэме «Три сестры»).

К сеням – анаграмма имени Ксения (Оксана).

Балясина – точеный столбик перил.

Кут – см. СС, 2, С. 528.

Кутя – домашнее прозвище К. М. Синяковой (Творения, 1986. С. 687).

Красная Поляна – см. примем, к поэме «Ладомир».

Что брошено ими «уми» / Из «умирая» – реминисценция стих. Н.Асеева «Москва на взморье».

Пальцами Польши – возможно, имеется в виду Н. М. Синякова (в замужестве Пичета), профессиональная пианистка.