Вступили кони под навес,Гремя бесчеловечно.Усталый, я с телеги слез,Ночлегу рад сердечно.Спрыгнули псы; задорный лайНаполнил всю деревню;Впустил нас дворник НиколайВ убогую харчевню.Усердно кушая леща,Сидел уж там прохожийВ пальто с господского плеча.«Спознились, сударь, тоже?» –Он, низко кланяясь, сказал.«Да, нынче дни коротки. –Уселся я, а он стоял. –Садитесь! выпьем водки!»Прохожий выпил рюмки двеИ разболтался сразу:«Иду домой… а жил в Москве…До царского указуБыл крепостной: отец и дедПомещикам служили.Мне было двадцать восемь лет,Как волю объявили,Наш барин стал куда как лих,Сердился, придирался.А перед самым сроком стих,С рабами попрощался,Сказал нам: „Вольны вы теперь, –И очи помутились, –Идите с богом!“ Верь, не верь,Мы тоже прослезилисьИ потянулись кто куда…Пришел я в городишко,А там уж целая ордаТаких же – нет местишка!Решился я идти в Москву,В конторе записался,И вышло место к Покрову.Не барин – клад попался!Сначала, правда, злился он.Чем больше угождаю,Тем он грубей: прогонит вон…За что?.. Не понимаю!Да с ним – как я смекнул поздней –Знать надо было штучку:Сплошал – сознайся поскорей,Не лги, не чмокай в ручку!Не то рассердишь: „Ермолай!Опомнись! как не стыдно!Привычки рабства покидай!Мне за тебя обидно!Ты человек! ты гражданин!Знай: сила не в богатстве,Не в том – велик ли, мал ли чин,А в равенстве и братстве!Я раболепства не терплю,Не льсти, не унижайся!Случиться может: сам вспылю –И мне не поддавайся!..“Работы мало, да и тойСам половину правил,Я захворал – всю ночь со мнойСидел – пиявки ставил;За каждый шаг благодарил.С любовью, не со страхомТри года я ему служил –И вдруг пошло всё прахом!Однажды он сердитый стал,Порезался, как брился,Всё не по нем! весь день ворчалИ вдруг совсем озлился.Кастит!.. „Потише, господин!“ –Сказал я, вспыхнув тоже.„Как! что?.. Зазнался, хамов сын!“ –И хлоп меня по роже!По старой памяти я прочь,А он за мной – бедовый!..„Так вот, – продумал я всю ночь, –Каков он – барин новый!Такие речи поведет,Что слушать любо-мило,А кончит тем же, что прибьет!Нет, прежде проще было!“Обидно! Я его считалНе барином, а братом…Настало утро – не позвал.Свернувшись под халатом,Стонал как раненый весь день,Не выпил чашки чаю…А ночью барин словно теньПрокрался к Ермолаю.Вперед уставился лицом:„Ударь меня скорее!Мне легче будет!..“ (МертвецомГлядел он, был белееСвоей рубахи.) „Мы равны,Да я сплошал… я знаю…Как быть? сквитаться мы должны…Ударь!.. Я позволяю.Не так ли, друг? Скорее хлопИ снова правы, святы…“– „Не так! Вы барин – я холоп,Я беден, вы богаты!(Сказал я.) Должен я служить,Пока стает терпенья,И я служить готов… а битьНе буду… с позволенья!..“Он всё свое, а я свое,Спор долго продолжался,Смекнул я: тут мне не житье!И с барином расстался.Иду покамест в Арзамас,Там у меня невеста…Нельзя ли будет через васДостать другое место?..»