Том 3. Товарищи по оружию. Повести. Пьесы

Смит(вставая). Здравствуйте, Мег, здравствуйте, Фрэд. Садитесь. (Машинально делает жест в сторону несуществующего дивана, видит пустоту и, спохватившись, пододвигает кресло.) Вот сюда, а вы, Мег, сюда. (Пододвигает второе кресло.) А себе я возьму стул. (Говорит, идя со стулом.) Я думал, Фрэд, что вы приедете третьего дня, когда все еще было в порядке. Мебель начали вывозить только сегодня. Прошу прощения.

Вильямс. Рассрочка?

Смит. Рассрочка. Они предложили мне отложить платеж на месяц. Но я им сказал, что у меня не будет денег и через год.

Вильямс. А дом?

Смит. Дом завтра. Поэтому они так срочно и вывозят мебель. Завтра здесь будет другой хозяин.

Пауза.

Очень жаль, Мег, что вы не вошли минутой раньше. Только что Боб говорил с борта самолета по радио.

Мег. Я знаю. Я пробовала поймать в машине, по забыла, какая станция.

Смит. Даблью-Эйч-Ай-Эф.

Мег. Что он говорил?

Смит. То же, что всегда: что чертовски холодно и что дьявольски хочется выпить.

Пауза.

Ну, что, Фрэд, сначала выпьем и вспомним старые времена или сразу будем говорить о деле?

Вильямс. К сожалению, сразу о деле. Я вырвался на десять минут между двумя пресс-конференциями.

Смит. Ну что же. (Мег, которая вдруг поднялась.) Куда вы, Мег?

Мег. Я к Джесси, посмотреть на нее, а то Вильямс торопится, а он еще должен меня подвезти обратно в Нью-Йорк.

Смит. Да, верно. Мне теперь не на чем вас отвезти.

Мег выходит.

Вильямс. Ну, виски все-таки выпьем, а?

Смит. Ну что же, все-таки выпьем. (Наливает виски, но оба не поднимают стаканов и не пьют.) Вы сильно постарели, Фрэд, за эти шесть лет.

Вильямс. Да и вы не помолодели.

Смит. Это верно. Мы познакомились с вами в двадцать восьмом.

Вильямс. Да, когда редакция была еще на Астор-Плейс.

Смит. Да… Так вот о деле. Вы, наверное, знаете историю с моей книгой?

Вильямс. Знаю.

Смит. На два года вперед все права на нее у Кесслера, то есть, в сущности, у Макферсона, а через два года, конечно, она умрет – это же репортаж. Вы понимаете?

Вильямс. Понимаю. Что вы предлагаете мне?

Смит. Я выберу из книги десять кусков и перепишу их в виде газетных фельетонов. Все то же, но текст формально будет другой, и Макферсон юридически не сможет притянуть меня к суду.

Вильямс. Так…

Смит. Вот и все. Вы напечатаете их в своей газете, и у вашего читателя они будут иметь успех. За это я ручаюсь.

Вильямс. Я – тоже. Но…

Смит. Что?

Вильямс. Ладно. Будем говорить начистоту. Скажите, вы в последние месяцы читали мою газету?

Смит. Редко. Последние месяцы я вообще ничего не читал.

Вильямс. А вы слышали о той травле, которую против меня подняли два месяца назад?

Смит. Краем уха. Что-то с деньгами Москвы и прочей чепухой.

Вильямс. Эта чепуха стоила мне сокращения тиража на двадцать тысяч. Все это началось, как по команде, в один день в десяти разных газетах. Тут приложили руку и Херст, и Маккормик, и ваш Макферсон – все. В течение трех дней я оказался коммунистом, плохим американцем и платным агентом Москвы, издающим газету на русские деньги. Причиной была серия моих собственных статей из Европы – о странах народной демократии, просто честных и объективных статей, только и всего. Но этого оказалось вполне достаточно для всего последующего.

Смит. Они просто взбесились.

Вильямс. Я был на грани гибели. Я не изменил своих симпатий, но последний месяц, как только дело касается России или Балкан, я принужден быть сдержанным. Но даже и это вызывает бешенство у всех, начиная с Макферсона.

Смит. Попросту говоря, вы слегка пошли на попятный. Неужели это лучший выход из положения?

Вильямс. Не лучший, но пока единственно возможный.

Смит. Неужели единственно возможный?

Вильямс. Вы, кажется, попробовали найти другой. Ну и что?

Смит. У меня нет своей газеты.

Вильямс. Ну, так если бы она у вас была, вы бы сейчас ее в два счета лишились. (Вдруг резко.) Идите к черту, Гарри, это – борьба. И жестокая. В ней иногда приходится отступать, и терпеть, и ждать.

Смит. А может быть, вы все-таки вспомните нашу с вами молодость, Фрэд, вспомните и рискнете?

Упаковщик подходит сзади к Смиту. Ему нужно взять стул, на котором сидит Смит, и он мнется. Смит поворачивается и быстро встает, освобождая стул. Вильямс молча наблюдает за этой сценой.

Вильямс(после паузы). Нет, не рискну. В другое время – да. А сейчас – нет.