Том 38. Полное собрание сочинений.

У нас перед глазами вооруженные до зубов люди, готовые убивать и убивающие себе подобных, когда это им кажется необходимым, и, обсуждая средства против этого зла, мы ищем их там, где их нет; мы придумываем разные тонкие и остроумные меры воздействия на это зло и не хотим видеть простого средства, которое должно было бы прежде всего представиться нам и которое в нашей власти — уничтожение оружия, при помощи которого люди истребляют друг друга.

Оружие это, употребляемое людьми в целях борьбы, есть не что иное, как суеверия, обманы и внушения, посредством которых людей принуждают быть в войске.

Режутся между собою не Николаи, Вильгельмы, Эдуарды и прочие, а люди из народа, старинными традициями и новыми суевериями и обманами приведенные к тому, что они поступают против нравственности, против религии, которую они исповедуют и которая предписывает закон любви, против библейской заповеди, воспрещающей убийство, и становятся солдатами. И вот мы, просвещенные люди, исповедующие христианскую религию или вековой закон нравственности, как и все нравственные законы не могущий одобрять убийство, мы, имея возможность отобрать оружие из рук сражающихся, мы не находим лучшего, как обращаться к правительствам с предложением менее жестоких средств при войне, или менее частых войн, или сокращения количества войск, т. е. сокращения того, для чего они существуют, иными словами, предложить им самоубийство. Между тем, должно бы быть несомненным, что правительства не согласятся не только на уничтожение войска, но даже и на сокращение его.

Следовательно, единственно разумное, что мы, собравшись, можем сделать, это обратиться не к правительствам, а к людям, ко всем людям, к большим массам, указывая им, какое зло они причиняют самим себе, подчиняясь правительствам, принуждающим их к убийству или к готовности на убийство, а также и к правительствам, указывая им всю безнравственность их деятельности.

Это то единственное, что мы можем исполнить, если не желаем ограничиться бесполезными речами. И это не трудно. Нам не предстоит изобретать новых теорий, чтоб устранить бедствие войны. Нам следует только не представляться, что мы не видим, в чем вопрос, когда вопрос стоит о войне, и высказывать истину, до такой степени известную, что совестно ее повторять, истину, состоящую в том, что не только преступно, но и бессмысленно для разумного существа с легким сердцем убивать людей, не причинивших ему никакого вреда и даже не знающих его, единственно потому, что некоторые лица, называемые королями, императорами, президентом, этого желают.

Чтобы хорошо понять степень воздействия на массы суеверия, внушения и обманов, употребляемых правителями, которому мы призваны противодействовать, представим себе человека из народа, свободного от всякого обмана и суеверия, и того же человека после его пребывания в полку.

Человек дома и занят своими делами. К нему приходят и говорят: вот тебе ружье, иди и убей того человека, на которого я тебе укажу. Сомнительно, чтобы нашелся один из тысячи, который, под самыми страшными угрозами, согласился бы совершить подобное убийство. Но тот же человек введен в состав полка. Его одевают, как тысячи людей, находящихся в тех же условиях, его заставляют ходить, бегать, прыгать через веревку и спустя несколько месяцев, может быть, года, человек этот готов исполнять все, что от него потребуют, и убивать всех, кого ему прикажут убивать. И вот эти то суеверия, обманы и внушения мы должны уничтожить.

Но мне скажут, что государство немыслимо без войска, и что человек никогда не жил вне государства. Следовательно, армия, поддерживающая государство, необходима для жизни народов.

Хотя бы вопрос, могут или не могут народы существовать без государственной организации, сам по себе был неразрешим, предположим, что государство и войско, которое его поддерживает, необходимы для человеческой жизни.

Допустим, что для общего блага необходимо, чтобы каждый человек рабски подчинялся некоторым личностям, составляющим государство, отдавал им произведение своего труда и исполнял все их требования, вплоть до убийства всех тех, на кого они ему укажут.

Если мы и допустим все это, то все же в нашем христианском мире будет существовать важное затруднение, состоящее в том, как быть с христианской религией, которую открыто исповедуют все те, кто руководит войском и готовит его для войн.

Как бы ни извращали истинное христианское учение, как бы ни замалчивали его положений, невозможно заставить людей поверить, что религия, основанная на любви к ближнему, может допускать, что убийство необходимо и согласовано с учением любви к ближнему.

Поэтому правителям нет иного выбора, как — либо христианство, религия, либо государство со своим войском и убийствами.