Том 4

— Ну и глупо, милочка, очень даже глупо! Бедный капитан дорого поплатился за свою ошибку и достоин жалости. — Смотри, кузина, жалость сродни многим другим нежным чувствам. Впустив ее, ты, того и гляди, откроешь двери всему семейству. — В том-то и разница, Сесилия, ты уважаешь майора Линкольна, и потому готова восхищаться Хау й всеми его приспешниками, а я могу жалеть человека и все же оставаться непреклонной. Le bon temps viendra1. — Никогда! — с жаром прервала ее Агнеса, не заме¬ чая, что выдает себя с головой. — Никогда, во всяком слу¬ чае — пока на нем красный мундир! Сесилия улыбнулась и, не сказав больше ни слова, ушла к себе. Такие небольшие перепалки, приперченные неукроти¬ мым нравом Агнесы, повторялись довольно часто, несмотря на то, что взор ее кузины день ото дня становился все задумчивее, а равнодушие, с которым она слушала, все заметнее. Тем временем осада, хотя она и велась с большим тща¬ нием, по существу сводилась только к блокаде. Тысячи американцев расположились в окрестных селе^ ниях, и сильные отряды были размещены возле батарей, господствующих над подступами к городу. Хотя вооруже¬ ние их значительно пополнилось после захвата нескольких судов с военными грузами, а также капитуляции двух сильных фортов на канадской границе, все же оно было еще слишком скудно, чтобы расходовать его с расточитель¬ ностью, необходимой для решительного штурма. Впрочем, такая сдержанность объяснялась не только недостатком вооружения, но и тем, что колонисты, щадя свое добро, не хотели разрушать город, рассчитывая получить его назад целым и невредимым. С другой стороны, впечатление, произведенное битвой при Банкер-Хилле, было еще слиш¬ ком живо, и английское командование не знало, на что решиться, а это позволяло Вашингтону сковывать превос¬ ходящие силы противника необученной и плохо вооружен¬ ной толпой, которая временами не в состоянии была вы¬ держать даже самую кратковременную схватку* 1 Ничего, солнце еще выглянет (франц.). 226

Однако видимость военных действий неизменно поддер¬ живалась: постреливали пушки, и бывали дни, когда стыч¬ ки аванпостов вызывали бодее длительную и сильную канонаду. Уши дам давно уже привыкли к грохоту залпов, и, так как потери были самые незначительные, да и то лишь на внешних укреплениях, этот грохот никому не внушал особого страха. Так промелькнули две недели, за которые не произошло ни одного события, достаточно примечательного, чтобы о нем стоило рассказать. Как-то утром, уже по прошествии этих двух недель, в дворик особняка миссис Лечмир вка¬ тил капитан Полуорт, проделывая все те удивительные манипуляции, которые в 1775 году считались необходимой принадлежностью лихого возницы. Минуту спустя его де¬ ревянная нога уже стучала по коридору, оповещая о при¬ ближении капитана к гостиной, где его ожидали осталь¬ ные. Когда дверь распахнулась и он показался на пороге, обе кузины стояли, уже закутанные в меха, и их улыбаю¬ щиеся розовые личики выглядывали из-под кружев, а майор Линкольн принимал из рук Мерйтона плащ. — Как, уже в гарнире!—воскликнул добродушный Полуорт, переводя взгляд с одной на другую. — Тем луч¬ ше: пунктуальность — закваска жизни; точные часы нуж¬ ны гостю не менее, чем хозяину, а хозяину—'не менее, чем его повару. Мисс Агнеса, вы просто убийственны сегодня! Если Хау хочет, чтобы его офицеры выполняли свой долг, ему следовало бы запретить вам появляться в его лагере. Глаза мисс Денфорт засверкали, но взгляд ее, случайно упав на деревяшку капитана, тотчас смягчился, и она огра¬ ничилась тем, что с улыбкой заметила: — Пусть ваш генерал лучше поостережется сам — поч¬ ти каждый раз, когда я выхожу из дому, мне приходится наблюдать его слабость. Капитан выразительно пожал плечами и, обернувшись к другу, вполголоса пожаловался: — Вот видишь, майор Линкольн, с тех пор как я вы¬ нужден подавать себя с одной ногой, словно индейку, оставшуюся от вчерашнего обеда, я не могу добиться от мисс Денфорт колкости — она стала кроткой и пресной до невозможности; а ведь я все равно что двузубая вилка, годная только для разделки! Теперь пусть меня хоть на куски режут — мне безразлично, раз она потеряла всю свою остроту. Ну что ж, поехали в церковь? 227