Читаем Том 4. Классические розы полностью

Том 4. Классические розы

Игорь Васильевич Северянин , Игорь Северянин

В честь Вас провозглашенье тоста,Поверьте, для меня восторг:Вы — новый Уриэль Акоста!Вы — «ахер», кто шаблон отторг!Воспитаннику Мнемозины,Ее, подругу Аонид,Дочь Эхо, нимфы из долиныПенея, ту, кто озаритЛучом своих созвучий небо,Вы рифму, дочь от бога Феба,Спасали двадцать лет назад,Как даровитый адвокат,От клеветы и от наветовНепоэтических поэтов,[5] —И я отметить это рад…В ту невеселую эпохуВы дали руку «скомороху»На обывательском арго —Поэту русскому большому,[6]Взглянуть Вы смели «по-иному»На все новаторство его…И оттого, — и оттого,Что Вы, прекрасный чужеземец,Россию лучше россиянПознали, Вы клеймились всеми,Непризнанностью осиян…Свершали твердо путь свой скользкийВы вне пространства, вне времен:«Онегин» целиком на польскийНе Вами ли переведен?Пред Вами, витязем в увечьях,Склонялись правды короли:Ведь двадцать жизней человечьихОт виселицы Вы спасли![7]И ныне, путь свой завершая,Не по заслугам Вы в тени:Не слишком ли душа большаяВ такие маленькие дни?…Свой тост за Вас провозглашая,Я говорю: Вы не одни!Не знаю кто еще, но с ВамиЯ вечно впредь наверняка.И пусть забыты Вы пока, —Вас благодатными словамиПочтут грядущие века!

1924 г.

На смерть Валерия Брюсова

Как жалки ваши шиканья и свистНад мертвецом, бессмертием согретым:Ведь этот «богохульный коммунист»Был в творчестве божественным поэтом!..Поэт играет мыслью, как дитя, —Ну как в солдатики играют дети…Он зачастую шутит, не шутя,И это так легко понять в поэте…Он умер оттого, что он, поэт,Увидел Музу в проститутском гриме.Он умер оттого, что жизни нет,А лишь марионетковое джимми…Нас, избранных, все меньше с каждым днем:Умолкнул Блок, не слышно Гумилева.Когда ты с ним останешься вдвоем,Прости его, самоубийца Львова…Душа скорбит. Поникла голова.Смотрю в окно: лес желт, поля нагие.Как выглядит без Брюсова Москва?Не так же ли, как без Москвы — Россия?…

Yarnve

l6 окт. 1924 г.

Сергею Прокофьеву

Перевести Эредиа сонеты —Заданье конкурса. Недели триСоревновались в Мюнхене поэты.Бальмонт и я приглашены в жюри.Всего же нас, я помню, было троеИ двое вас, воистину живых,Кто этот конкурс, выдумав, устроил,Кто воевал, и Вы — один из них.Кому из вас внимала Карменсита?(У всех своя, и всякий к ней влеком!)Но победил поэта композитор,Причем, оружьем первого — стихом.Я, перечитывая Ваши письмаС десятеричным повсеместно «i»,Куда искусствик столь искусно втиснулМне похвалы, те вспоминаю дни.И говорю, отчасти на Голгофе,Отчасти находясь почти в раю:— Я был бы очень рад, Сергей Прокофьев,В Эстийском с Вами встретиться краю.

1927 г.

Перейти на страницу: