О вы, Принц Лилии, столь белой,Как белы облака в раю,Вы, в северном моем краюОчаровавший изабеллойТоску по южному мою, —Для Вас, от скорби оробелый,Я так раздумчиво пою.Я вижу нынешнее летоВ деревне той, где мать мояДождалась вечного жилья,Где снежной пеленой одетаЕе могила, где земля,Мне чуждая, родною стала,Где мне всегда недоставалоСпокойствия из-за куска,Где униженье и тоска…Но были миги, — правда, миги, —Когда и там я был собой:Средь пасмурности голубойЯ вечные твердить мог книги,Борясь с неласковой судьбой.Моя звезда меня хранила:Удачи тмили всю нужду.Я мог сказать надежно: «Жду»Не как какой-нибудь Данила,А как избранник Божества.За благодатные словаМне были прощены все злые.Да, в ближнего вонзить иглы яНе мог, и, если чрез семь летРасстался с женщиной, с которойЯ счастье кратко знал, нескорыйФинал порукой, что поэтТогда решается расстаться,Когда нельзя уж вместе быть.Ее не может позабытьДуша трагичного паяца:Мне той потери не избыть.Я так любил свою деревню,Где прожил пять форельных летИ где мне жизни больше нет.Я ныне покидаю землю,Где мать погребена моя,И ты, любимая Мария,Утеряна мной навсегда.Мне стоит страшного трудаЗабыть просторы волевые, —Вас, милой Эстии края!Забрызгано людскою грязьюСвященное, — темны пути,Я говорю теперь «прости»Прекраснейшему безобразью…
Jarve, 23.XI. 1921 г.
Зинаиде Юрьевской
Она поступила, как Тоска!Что броситься в пропасть ее побудило? Тоска,О чем говорят серебристые пряди вискаУ женщин нестарых, о чем подтверждает прическа,Тоскующая уязвляющею сединой,Такой неуместной и горестно-красноречивой…Была ли несчастной — не знаю. Но только счастливойИсканьем забвенья бросалась с горы ледяной.