Том 4. Стихотворения и поэмы 1941-1963

Все труднее передвигаться,
  все дрожливей перо в руке:
завершается навигация
  и на суше и на реке.

Что еще нам готовишь, старость?

  Строй годов свалить на дрова?
Поселить на сердце усталость?
  Забывать заставишь слова?

Все твои лихие посулы

  ты на нас поистратишь зря, –
в нашем сердце – образ Микулы,
  неустанного богатыря.

Он, закинувший в небо сошку,

  поднимается в полный рост,
пролунив от земли дорожку
  до могучих далеких звезд.

Ведь она-то назад не вернулась,

  продолжает далеко летать,
миллионы раз обернулась,
  чтоб и нас увлекала мечтать.

Разве ж мы не Микулы потомки

  в богатырском нашем краю?
Разве мы в мировые потемки
  не метнули вешку свою?!

Прошумело столетий чудо,

  отозвалось эхом в веках;
было – вестью древнего люда,

  стало – вещью в наших руках.

Да такое ль еще случится,

  до таких ли взмоем высот?
И от старости станем лечиться,
  прорываясь сквозь небосвод.

Станем жить – сколько воли станет,

  разве – если уж все надоест,
потемнеет, замрет, увянет, –
  на себе мы поставим крест.

Да навряд в нас кровь поостынет;

  ближе к солнцу переселясь,
мы и там, в мировой пустыне,
  установим с землею связь!

Так чего ж ты грозишься, старость,

  завывая под вьюги стон,
намывая на разум усталость,
  навевая на веки сон?!

Что ж, что трудно передвигаться, –

  сердце бьется, словно в сетях:
намечается навигация
  на всемирных дальних путях!

1959

Бронза

Царь-колокол и царь-пушка…
Какая им нынче цена?
Как будто – старик и старушка –
старинные муж и жена.

Народу толпится немало,

вот кто-то и слово сронил:
«Она никогда не стреляла!»
«Да, но ведь и он не звонил!»

Расчет был на их многопудье,

угрюмый, старинный расчет…
Не бьет это чудо-орудье,
и колокол-чудо не бьет.

«Так чем же здесь можно гордиться?

Заумная старина!»
А все ж их хулить не годится –
не ихняя в прошлом вина.

1960

Кутузов