Том 5. Чертова кукла

О нет. Не в падающий час закатный,
Когда, бледнея, стынут цветы дня,
Я жду прозрений силы благодатной.

Восток – в сияньи крови и огня:

Горело, рдело алое кадило,
Предвестный ветер веял на меня,

И я глядел, как медленно всходило,

Багряной винностью окроплено,
Жестокое и жалкое светило.

Во славе, в пышности своей, оно,

Державное Величество природы,
Средь голубых пустынь – всегда одно;

Влекутся соблазненные народы

И каждому завидуют лучу.
Безумные! Во власти – нет свободы,

Я солнечной пустыни не хочу, –

В ней рабье одиночество таится, –
А ты – свою посмей зажечь свечу,

Посмей роптать, но в ропоте молиться,

Огонь земной свечи хранить, нести,
И, покоряя, – вольно покориться.

Умей быть верным верному пути,

Умей склоняться у святых подножий,
Свободно жизнь свободную пройти

И слушать… И услышать голос Божий.

Январь 1911

Канн

Не сказано

Тебя проведу я, никем не замеченного…
    Со мной ключи.
Я ждал на пороге молчанием встреченного…
    И ты молчи.
Пусть сердце угрюмое, всеми оставленное,
    Со мной молчит.
Я знаю, какое сомненье расплавленное
    В тебе горит.
Законы Господние дерзко пытающему
    Один ответ:
Черту заповеданную преступающему –
    Возврата нет.
Но вот уж не друг и не раб тебе преданный я
    Сообщник твой.
Придя – перешел ты черты заповеданные,
    И я с тобой.
В углу, над лампадою,  Око сияющее
    Глядит, грозя.
Ужель там одно, никогда не прощающее,
    Одно – нельзя?
Нельзя: ведь душа, неисцельно потерянная,
    Умрет в крови.
И… надо! твердит глубина неизмеренная
    Моей Любви.
Пришел ты с отчаяньем – и с упованиями.
    Тебя я ждал.
Мы оба овиты живыми молчаниями,
    И сумрак ал.
В измене обету, никем не развязанному,
    Предел скорбей.
И все-таки сделай по слову несказанному:
    Иди. Убей.

Август 1911

СПБ

Поэту родины

А. Меньшову

Угодила я тебе травой,
зеленями да кашками,
ширью моей луговой,
сердцами золотыми – ромашками.

Ты про них слагаешь стихи,

ты любишь меня играющей…
Кто же раны мои да грехи
покроет любовью прощающей?

Нет, люби ядовитый туман,

что встает с болотца поганого,
подзаборный сухой бурьян,
мужичка моего пьяного…

А коль тут – презренье и страх,

коли видишь меня красивою,
заблудись же в моих лесах,
ожигайся моей крапивою!

Не открою тому лица,

кто красу мою ищет показную,
кто не принял меня до конца,
безобразную, грязную…

Август 1911

СПБ

Миндальный цветок