Том 5. Истории периода Троецарствия

Сунь Цюань показал письмо всем этим государственным служащим, смотрящим на него глазами, полными страха. Вот те на: войско из 800 000 человек и лошадей! Первым заговорил старый министр Чжан Чжао: «Цао Цао использовал имя Сына Неба, чтобы завоевать четыре стороны. Если мы будем сопротивляться ему, это будет означать, что мы сопротивляемся императорскому двору. Кроме того, на что мы можем положиться — так это на реку Янцзы. Теперь Цао Цао заполучил Цзинчжоу, и ему принадлежит флот Лю Бяо, насчитывающий более тысячи одних только военных кораблей. Река Янцзы опасна, он занимает половину ее. У него 800 000 человек. Сколько нас? Это слишком далеко! На мой взгляд, лучше послать послов на встречу с Цао Цао». Когда Чжан Чжао сказал это, все государственные служащие бросились говорить: «Когда будет битва, пострадают все! Если битва не так хороша, как падение, вы все равно можете сохранить текущую ситуацию». Только Лу Су ничего не говорил. Генералы один за другим выглядели спокойными и ничего не говорили.

Слушая разговоры государственных служащих, Сунь Цюань чувствовал будто нож в сердце, что было действительно неудобно. Он резко встал и пошел в заднюю комнату, чтобы переодеться. Внезапно он услышал, как кто-то идет за ним, и, оглянувшись, увидел, что это был Лу Су. Сунь Цюань взял Лу Су за руку и сказал: «Что ты хочешь сказать?». Лу Су с тревогой сказал: «Вы не должны слушать то, что они только что сказали! Если вы хотите сдаться, я, Лу Су, могу, но вы, генерал, не должны». Сунь Цюань спросил: «Но почему?». Лу Су сказал: «Если я сдамся, я все еще могу быть чиновником, но я не могу быть ни большим чиновником, ни мелким. Я не могу сесть в карету или повозку, запряженную волами. Если вы сдадитесь, территория Восточного У будет полностью уничтожена! Чжан Чжао и другие планировали для себя, и, послушавшись их, генерал пострадает!». Сунь Цюань вздохнул и сказал: «Чжан Чжао и их дискуссия действительно разочаровали меня, все, что вы сказали — мои мысли». Лу Су немедленно продолжил: «Чжоу Юй командует армией в Пояне (совр. Поян, провинция Цзянси), и нужно сначала выслушать его идеи». Эта фраза стала напоминанием для Сунь Цюаня. Он снова и снова кивал и немедленно послал человека в Поян, чтобы сказать Чжоу Юю поспешить в Чайсан.

Как только Чжоу Юй прибыл, Сунь Цюань созвал гражданских и военных чиновников для обсуждения. Чжоу Юй не стал дожидаться, пока заговорят другие, а бросился вперед и сказал: «Некоторые люди говорят, что мы в меньшинстве, но я думаю, что это Цао Цао пришел умереть. Послушайте меня все: север еще не совсем усмирился. Во-первых, у Цао Цао есть заботы. Во-вторых, он не использует кавалерию и использует флот. Это равносильно отказу от длинного и принятию короткого. В-третьих, это зима, двенадцатый месяц года, и не хватает продовольствия. В-четвертых, солдаты на севере не знакомы с водой, и они неизбежно заболеют с течением времени. С этими четырьмя недостатками, независимо от того, сколько людей будет у Цао Цао, это будет бесполезно. Мне много не нужно: пока есть 50 000 элитных солдат, я определенно смогу выиграть битву за генерала». Сунь Цюань хлопнул по столу и сказал: «Хорошо! То, что ты сказал, тронуло мое сердце. Цао Цао уже уничтожил Юань Шао и Юань Шу, и теперь я единственный, кто остался. Я с ним не в ладах!».

Генералы Чэн Пу и Хуан Гай были счастливы услышать то, что сказал Сунь Цюань, и они готовились один за другим, будто собирались отправиться на поле боя. Чжан Чжао полагался на то, что он старый министр, и как только он встал, чтобы что-то сказать, Сунь Цюань вытащил свой поясной нож, щелкнул им, отрезал угол стола и громко объявил: «Любого, кто осмелится снова произнести слово „сдаться“, ждет участь этого угла стола!». Чжан Чжао испугался, страх дошел до уголков его рта, и он сел обратно.