Том 5. Калина красная

– Погоди... постоим... – осевшим голосом сказал Егор. – Тоже, знаешь... сердце заломило. Мать это, Люба. Моя мать.

Люба тихо ахнула:

– Да что же ты, Егор? Как же ты?..

– Не время, – почти зло сказал Егор. – Дай время... Скоро уж. Скоро.

– Да какое время, ты что! Развернемся!

– Рано! – крикнул Егор. – Дай хоть волосы отрастут... Хоть на человека похожим стану, – Егор включил скорость. – Я перевел ей деньги, – еще сказал он, – но боюсь, как бы она с ними в сельсовет не поперлась – от кого, спросит. Еще не возьмет. Прошу тебя, съезди завтра к ней опять и... скажи что-нибудь. Придумай что-нибудь. Мне пока... Не могу пока – сердце лопнет. Не могу. Понимаешь?

– Останови-ка, – велела Люба.

– Зачем?

– Останови.

Егор остановил.

Люба обняла его, как обняла давеча старуху, – ласково, умело, – прижала к груди его голову.

– Господи!.. Да почему вы такие есть-то? Чего вы такие дорогие-то?.. – она заплакала. – Что мне с вами делать-то?

Егор освободился из ее объятий, крякнул несколько раз, чтобы прошел комок в горле, включил скорость и с веселым остервенением сказал:

– Ничего, Любаша!.. Все будет в порядке! Голову свою покладу, но вы у меня будете жить хорошо. Я зря не говорю.

Дома их в ограде встретил Петро.

– Волнуется, видно. За машину-то, – догадалась Люба.

– Да ну, что я? Я же сказал...

Люба с Егором вылезли из кабины, и Петро подошел к ним.

– Там этот пришел... твой, – сказал он по своей привычке как бы нехотя, через усилие.

– Колька? – неприятно удивилась Люба. – Вот гад-то! Что ему надо-то? Замучил, замучил, слюнтяй!..

– Ну, я пойду познакомлюсь, – сказал Егор. И глянул на Петра. Петро чуть заметно кивнул головой.

– Егор!.. – всполошилась Люба. – Он же пьяный небось – драться кинется. Не ходи, Егор! – и Люба сделала было движение за Егором, но Петро придержал ее.

– Не бойся, – сказал он. – Егор...

Егор обернулся.

– Там еще трое дожидаются – за плетнем. Знай.

Егор кивнул и пошел в дом.

Люба теперь уже силой хотела вырваться, но брат держал крепко.

– Да они же изобьют его! – чуть не плакала Люба. – Ты что? Ну, Петро!..

– Кого изобьют? – спокойно басил Петро. – Жоржика? Его избить трудно. Пускай поговорят... И больше твой Коля не будет ходить сюда. Пусть поймет раз и навсегда.

– А-а, – сказал Коля, растянув в насильственной улыбке рот. – Новый хозяин пришел, – он встал с лавки. – А я – старый, – он пошел на Егора. – Надо бы потолковать... – он остановился перед Егором. – Мм?

Коля был не столько пьян, сколько с перепоя. Высокий парень, довольно приятной наружности, с голубыми умными глазами.

Старики со страхом смотрели на «хозяев» – старого и нового.

Егор решил не тянуть, сразу лапнул Колю за шкирку и поволок из избы...

Вывел с трудом на крыльцо и подтолкнул вниз.

Коля упал. Он не ждал, что они так сразу и начнут.

– Если ты, падали кусок, будешь еще... Ты был здесь последний раз, – сказал Егор сверху. И стал спускаться.

Коля вскочил с земли... И засуетился.

– Пойдем отсюда! Иди за мной... Идем, идем. Ну, собака!.. Иди, иди-и!..

Они шли уже из ограды. Егор шел впереди, а Коля сзади. Коля очень суетился, разок даже подтолкнул Егора в спину. Егор оглянулся и укоризненно качнул головой.

– Иди, иди-и, – с дрожью в голосе повторял Коля.

Поднялись навстречу те трое, о которых говорил Петро.

– Только не здесь, – решительно сказал Егор. – Пошли дальше!

Пошли дальше. Егор опять очутился впереди всех.

– Слушайте, – остановился он, – идите рядом, а то как на расстрел ведут. Люди же смотрят.

– Иди, иди-и, – опять сказал Коля. Он едва сдерживал себя.

Еще прошли немного.

Под высоким плетнем, где их меньше было видно с улицы, Коля не выдержал и прыгнул сзади на Егора. Егор качнулся вбок и подставил Коле ногу. Коля опять позорно упал. Но еще один кинулся, этого Егор ударил наотмашь – кулаком в живот. И этот сел. Двое стоявших оторопели от такого оборота дела. Зато Коля вскочил и побежал к плетню выламывать кол.

– Ну, собака!.. – задыхался Коля от злости. Выломил кол и страшно ринулся на Егора.

Сколько уж раз на деле убеждался Егор, что все же человек никогда до конца не забывается – всегда, даже в страшно короткое время, успеет подумать: что будет? И если убивают, то хотели убить. Нечаянно убивают редко.

Егор стоял, сунув руки в карманы брюк, смотрел на Колю. Коля наткнулся на его спокойный – как-то по-особому спокойный, зловеще спокойный – взгляд.

– Не успеешь махнуть, – сказал Егор. Помолчал и добавил участливо: – Коля.

– А чего ты тут угрожаешь-то?! Чего ты угрожаешь-то?! – попытался еще надавить Коля. – С ножом, что ли? Ну, вынимай свой нож, вынимай!

– Пить надо меньше, дурачок, – участливо сказал Егор. – Кол-то выломил, а у самого руки трясутся. Больше в этот дом не ходи.

Егор повернулся и пошел обратно. Слышал, как сзади кто-то двинулся было за ним, – наверно Коля, – но его остановили:

– Да брось ты его! Дерьма-то еще. Фраер городской. Мы его где-нибудь в другом месте прищучим.

Егор не остановился, не оглянулся.

Первую борозду в своей жизни проложил Егор.