Том 5. Переводы. О переводах и переводчиках

В край, куда лишь с трудом доносятся южные ветры,
Ныне молва донеслась: Цезарь справляет триумф.
Скифия мне никогда не казалась отрадной землею —
Все же немного милей стала и Скифия мне.
⁵

В туче досадных забот голубое забрезжилось небо —И благодарную речь я обращаю к судьбе.
Цезарь меня пожелал лишить всех радостей жизни —
Эту, однако, отнять радость не в силах и он.
Даже и боги хотят, чтобы люди их чтили весельем, —
¹⁰ В праздник велят нам они мысли от грусти отвлечь.
Пусть безумно признанье, но я не могу не признаться:
Будь на веселье запрет, я бы попрал и запрет.
Сколько ни сеет Юпитер дождей на полезные злаки,
А меж посевов, упрям, тянется к солнцу сорняк.
¹⁵ Я — бесполезный сорняк, но и я животворную чую
Влагу и пользуюсь ей, воле его вопреки.
Радости Цезаря нам как свои: в душе мы их делим;
Чуждого нам ничего в доме у Цезаря нет.
Благодаренье тебе, о молва: от окраины гетской
²⁰ Вижу я шественный блеск, вижу я праздничный чин.
Благодаренье тебе: я узнал, сколь много народов
В римские стены стеклось для лицезренья вождя.
Рим, в просторных стенах уж объявший, казалось, все земли,
Еле место нашел, чтобы гостей приютить.
²⁵ Ты рассказала, молва, что южный облачный ветер
Вот уже многие дни сеял дождями на Рим,
Но уступил, по воле небес, перед солнечным светом,
Чтоб небосвод просветлел, как просветлела душа.
Ты рассказала о том, как раздал победитель награды
³⁰ И похвалу произнес тем, кто достоин наград.
Прежде чем тело облечь в одежды, достойные славы,
Он на святых очагах сладкий возжег фимиам,
Благочестивую дань тебе принося, Справедливость,
Коей незыблемый храм в сердце воздвигнут отца.
³⁵ Ты рассказала, молва, что куда бы он путь ни направил,
Плеск раздавался толпы, камни краснели от роз.
Из серебра перед ним литые несли изваянья
Взятых им городов и побежденных врагов,
Изображения рек, и гор, и лесов, где гремели
⁴⁰ Битвы, и груды щитов, дротиков, копий, мечей;
Золотом солнце горит на золоте этой добычи,
И от него по всему форуму — блеск золотой.
Столько он вел мятежных вождей в оковах на шее,
Что представлялось, идет вся их несчетная рать.
⁴⁵ Большею частью они получили и жизнь и прощенье —
Даже виновник войны, главный меж главных, Батон.
Так неужели я сам оставлю мечту о пощаде,
Глядя, как божество милует даже врагов?
В шествии этом твою знаменуя, Германик, победу,
⁵⁰ Павшие перед тобой целые шли города;
Их от тебя не сумели спасти ни мечи осажденных,
Ни неприступность их мест, ни необорность их стен.
Да ниспошлют тебе долгую жизнь благосклонные боги —
Все остальное ты сам в доблести явишь своей.
⁵⁵ Сбудется слово мое: не праздны вещанья поэтов —
Мне, молящему, бог доброе знаменье дал.
Скоро ликующий Рим приветит тебя на священном
Всходе Тарпейской скалы, в блеске венчанных побед.
Радостен будет отец, любуясь на почести сына,
⁶⁰ Видя наследье свое, в зрелый пошедшее рост.
Помни же эти мои слова пророка-поэта,
Юноша, лучший из всех в бранных и мирных делах.
Сам я, быть может, сложу стихи и об этом триумфе,
Ежели выживу я в бедственной доле моей,
⁶⁵ Ежели кровью моей не упьются скифские стрелы,
Ежели голову мне гетский не срубит клинок.
Если же я доживу до лавров твоих невредимо —
Сам согласишься, что я — дважды правдивый пророк.