Том 5. Переводы. О переводах и переводчиках

ИОАНН КИРИОТ (ГЕОМЕТР)

(X–XI века)

На Аристотеля

Природа о природе и о мысли мысль
Рекли свой суд устами Аристотеля.

На Платона

Платон, ты душу объявил бессмертною
И тем себе в веках стяжал бессмертие.

МОНАХ ИАКОВ

(XI век)

На Пселла

О Зевс-отец, владыка скриптодержащий,
Высокосамохвальный, громкогремлющий!
Олимпом ты владел лишь кратковременно —
Богинь с тобою не было, папаша Зевс!

ФЕОДОР ПРОДРОМ

(XII век)

На сотворение мира

Если бы, о Аристотель, ты внял Моисееву слову,
Верно, тогда бы, умом облетая высокое небо,
Ты бы признал его твердь созданием силы господней
И не посмел бы назвать сотворенное несотворенным.

На сотворение Адама

Он сын земли, он царь земли, он раб земли:
Сын — по природе, быв из праха созданным,
Царь — по уставу, как подобье Божие,
А раб — по приговору за тягчайший грех.

На сотворение Евы

Поведай, странник, спит он или бодрствует —
Сей муж, который здесь, ребра лишившийся,
Лежит, простерт, не ведая, что деется?
Взирай, но молча: се господь творит жену.

На вероломство змия

Бес, злой порок, жена и древо сладкое
Меня из кущ эдемских изгоняют прочь;
Бог, свет любви, жена и древо крестное
Меня к эдемским кущам допускают вновь.

БАСНИ

Басенный жанр был одним из самых популярных жанров низовой византийской литературы на всем протяжении ее существования. Количество рукописей, содержащих басенные тексты, так велико, что классификация их представляет одну из самых трудных задач текстологии. Басня использовалась и представителями «высоких» жанров византийской литературы — в качестве иллюстрации и примера мы ее находим и в письмах Григория Назианзина, и в прогимнасмах Никифора Василаки, и в истории Никифора Григоры, которые брали здесь образец с писателей поздней античности, щедро вставлявших басни в свои речи и трактаты. Но как самостоятельный жанр, образцы которого не вставляются в произведения других жанров, а собираются в отдельные сборники, басня оставалась достоянием низовой литературы.

Басенная традиция античной и византийской литературы не знала перерывов в своем развитии. Основной свод античных басен, легший в основу не только византийского, но и всего новоевропейского басенного творчества, был составлен около I–II веков н. э. и включал около 240 басен. По традиции они назывались «баснями Эзопа». Этот сборник был переработан ранневизантийскими переписчиками около VI века; эта переработка, сделанная на народном языке, грубом, но ярком, отбросила наименее популярные сюжеты первоначального эзоповского сборника, но зато добавила к нему новые сюжеты, заимствованные из прозаических пересказов басен Бабрия. В таком виде свод эзоповских басен переписывался с более или менее заметными изменениями в течение нескольких столетий. Только к концу византийской эпохи ученые классицисты обратили внимание на этот низменный жанр и предприняли новую его переработку, пересказав тот же басенный свод гладким литературным, слегка аттицизированным языком. Эта переработка иногда приписывается знаменитому Максиму Плануду. В этой переработке и стали известны греческие басни европейскому читателю, когда после падения Константинополя греческие гуманисты привезли своего «Эзопа» в Италию.

Таким образом, по составу сюжетов византийская басня в основном не выходит из пределов античного репертуара. В этом, между прочим, ее отличие от средневековой латинской басни, в которой эзоповская традиция щедро пополнялась свежими сюжетами, почерпнутыми из германского и романского фольклора. В Византии чистота «эзоповской традиции» держалась гораздо тверже: даже когда в Византии был переведен и получил широчайшую популярность знаменитый сборник восточных сказок и басен «Калила и Димна» («Стефанит и Ихнилат»), то ни одна из басен этого сборника не просочилась в рукописи эзоповского цикла. Поэтому, говоря о специфически византийской басне, мы можем иметь в виду лишь особенности пересказа традиционных сюжетов и немногочисленные новые сюжеты, попадающие в отдельные эзоповские сборники.