Том 5. Переводы. О переводах и переводчиках

X. — Но вот спешит сюда старческою стопой
Тиндар Спартанский в черном плаще
И обритый от горя по дочери.
О. — Я погиб, Менелай. К нам идет Тиндар,
⁴⁶⁰

Которого мне стыднее всегоВидеть за все его добрые дела.
Он вскормил меня, целовал меня,
На руках носил с женою Ледою
И любил меня, сына Агамемнона,
⁴⁶⁵ Как родных своих Диоскуров.
Злополучны сердце мое и дух,
Что я воздал ему не добром.
Куда мне спрятать лицо? Каким
Заградиться облаком от его очей?
⁴⁷⁰ Т. — Где, где мой зять Менелай?
Я прослышал о возлиянии на гробнице
Клитемнестры и о том, что после многих
Лет вернулся он в Навплию с женою.
Приведите меня, я встану справа
⁴⁷⁵ И скажу долгожданному приветы.
М. — Здравствуй, старец, деливший ложе с Зевсом!
Т. — Здравствуй и ты, Менелай, зять мой!
Горько не ведать того, что будет:
Вот: пред домом матереубийца,
⁴⁸⁰ Как змееныш, мечет больные взгляды.
И ты, Менелай, говоришь с нечистым?
М. — Да: отец его был мне братом.
Т. — У такого отца — такое исчадье?
М. — Но и его уважим в несчастье.
⁴⁸⁵ Т. — Стал ты меж варваров сам как варвар.
М. — А кто эллин, тот знает, как чтить единокровных.
Т. — Но знает и то, что закон превыше.
М. — Всякое принуждение для мудрого — рабство.
Т. — Делай как знаешь, а я не буду.
⁴⁹⁰ М. — Да: гнев и старость мудрости не подмога.
Т. — Здесь, при Оресте, о мудрости ли спорить?
Кто ясно видит, что благо и что не благо,
Тому ли не видно, что он — глупее глупых,
Позабыв о правде,
⁴⁹⁵ Отшатнувшись от эллинских законов?
Когда выдохнул свой дух Агамемнон,
Пораженный моею дочерью в шею
(Да, гнусный удар, я не перечу!), —
⁵⁰⁰ Вступи в суд о священной крови,
Обвини и выгони мать из дома, —
И прославишься умом, а не злосчастьем,
Будешь законолюбив и благочестен.
А он тому же демону дался,
⁵⁰⁵ Что и мать, и на ее беззаконье,
Убивая, ответил еще худшим.
Менелай, ты только скажи мне:
Вот убей его законная супруга,
А ее за это — его наследник,
⁵¹⁰ И так дальше, убийство за убийство, —
Где тогда конец злополучью?
Правильно судили былые люди:
Кто повинен в крови — тому ни слова
И ни взгляда, пусть уходит в изгнанье,
⁵¹⁵ Чтоб очиститься, но в живых остаться.
Иначе никогда не избыть убийства
И на руках убившего будет скверна.
Я ненавижу нечистых женщин,
И всех больше — мою дочь мужеубийцу,
⁵²⁰ Да и о Елене, твоей супруге,
Не скажу хорошего: непохвально
И что ты за изменницу шел на Трою.
Но я буду поборник закона,
Выкорчевывая кровожадное зверство,
⁵²⁵ Пагубное для земли и граждан.
Что ты чувствовал, злополучный,
Когда мать свои обнажила груди?
Я своими глазами не видел,
Но и то горит слеза на старческом веке!
⁵³⁰ Из речей моих одно истекает:
Ты богам ненавистен, ты за мать
Платишь страхом и безумством. Каких
Мне еще свидетелей, самовидцу?
А поэтому откажись, Менелай,
⁵³⁵ Помогать ему вперекор всевышним.
Дай народу побить его каменьем,
Или пусть не дойти тебе до Спарты!
Дочь моя претерпела по заслугам,
Но не этому казнить ее смертью!
⁵⁴⁰ Во всем я был удачлив,
Кроме дочерей: в них мое несчастье.
X. — Счастлив тот, кто удачлив в детях
И кого миновали большие беды.
О. — Страшно мне, старец, тебе перечить,
⁵⁴⁵ Задевая душу за больное место.
⁵⁴⁸ Дай мне забыть о твоих сединах,
Которых вид лишает меня слова,
⁵⁵⁰ И я продолжу, а сейчас я колеблюсь.
⁵⁴⁶ Я нечестив, что убил мать,
И благочестив, что отмстил за отца.
⁵⁵¹ Что мне было делать? Надо мной были двое:
Отец меня посеял, дочь твоя породила,
Как поле, от сеятеля принявшее семя:
Без отца не было бы и сына.
⁵⁵⁵ И я предпочел родоначальное семя
Той, которая его питала.
А дочь твоя (матерью назвать ее стыдно)
От нецеломудреннейшего брака
Взошла на чужое ложе. Дурно
⁵⁶⁰ Говорить о ней сыну, но все же — нужно!
Новый муж, Эгисф, укрывался в доме,
Я его зарезал и заклал твою дочь —
Пусть нечестиво, но в месть за отца!
Ты мне за это грозишь каменованьем?
⁵⁶⁵ Но выслушай: не на благо ли это Элладе?
Ведь если бы женщины в наглости дошли
До мужегубства, а после того
Находили прибежище у детей,
Открывая им груди, — любой предлог
⁵⁷⁰ Вел бы их к убийствам. Я сделал зло,
Говоришь ты, — да, но унял их нрав.
Я справедлив, убив свою мать,
Предавшую мужа, вождя страны,
За всю Элладу принявшего войну,
⁵⁷⁵ Ложе его запятнав грехом.
И зная за собою вину, она
Назначила казнь не себе, о нет,
А спасла себя и убила отца.
Ради богов (хоть богов и грех
⁵⁸⁰ Поминать при убийстве), — если бы я
Молча одобрил мать, то отец
В гневе не взвел бы на меня Эриний?
Или они стоят лишь за мать,
А не за того, кто хуже погиб?
⁵⁸⁵ Да не ты ли, старик, погубил меня,
Родив злодейку, чьей наглостью
Сиротой я стал и матереубийцею?
Сам посмотри: Одиссеева жена
Блюла свое ложе, не меняла мужей,
⁵⁹⁰ И ее не наказал Телемах.
Сам посмотри: над пупом земли
Воссев, Аполлон разверзает нам уста,
Мы покорны ясным его словам, —
И по слову его убил я мать.
⁵⁹⁵ Обвините его, казните его:
Это на нем вина, а не на мне.
Я слагаю вину на бога, и он
С меня снимет грех. У кого спастись,
Если не спасет отдавший приказ?
⁶⁰⁰ Не говори же, что я сделал дурно:
Говори, что дело вышло неладно.
Счастливы те, кому выпал на долю
Хороший брак, — а кому не выпал,
Тот несчастен и в доме и в граде.
⁶⁰⁵ X. — Да, женщина часто помеха счастью
И часто бывает на горе мужу.
Т. — Дерзок ты и неуступчив,
Говоришь и язвишь меня словами,
Чтоб упорней я желал твоей смерти.
⁶¹⁰ Будь же твоя смерть славной добавкой
К украшению дочериной могилы!
А я пойду в аргосское вече
И невольное или вольное взожгу желанье
Казнить каменованьем тебя с сестрою.
⁶¹⁵ Сестра еще достойнее смерти,
Потому что озлобила тебя на матерь,
Нашептывая злые слухи
И про Агамемнона в сновиденьи,
И про брак Эгисфа, который будет
⁶²⁰ Ненавистен на том и на этом свете,
Непламенным пламенем дом спаливши.
А тебе, Менелай, слово мое и дело:
Если мы — родня, если гнев мой — правый,
То не перечь богам, не защищай убийства,
⁶²⁵ Дай каменьям граждан достичь до цели, —
Или не увидишь Спартанского царства.
Вот тебе совет мой во всякой дружбе:
Цени благочестье, отвергай нечестье.
Прислужники! ведите меня отсюда.