Том 5. Переводы. О переводах и переводчиках

П. — Быстрее быстрого спешу я из города:
⁷³⁰

Слышал я собрание, видел его воочию:Все замышляют погибель на тебя и твою сестру.
Что теперь делать, как быть, скажи мне,
Лучший мой сверстник, друг и брат?
О. — Если тотчас мне не скажешь, в чем беда, — я погиб.
⁷³⁵ П. — Ты погиб — и я с тобою: у нас общая судьба.
О. — Менелай явился гнусен предо мною и сестрой.
П. — Так уж водится: у худших женщин — худшие мужья.
О. — Лучше б он тотчас уехал или вовсе не приезжал!
П. — Но точно ли он приехал или это только слух?
⁷⁴⁰ О. — Долго плавал, но приехал, и вокруг него друзья.
П. — И привез с собою вместе худшую из всех супруг?
О. — Лучше уж сказать бы: не он ее, а она его.
П. — Где же та, что столько ахейцев погубила — одна?
О. — Она здесь, в моем доме, если только это мой дом.
⁷⁴⁵ П. — И какими же словами ты с Менелаем говорил?
О. — Я просил на растерзанье не отдавать меня с сестрой.
П. — Что же он тебе на это? Говори: хочу я знать!
О. — Осторожен и уклончив, как нехорошие друзья.
П. — И какими же предлогами прикрыл он свой обман?
⁷⁵⁰ О. — Тут как раз отец явился пресловутых дочерей.
П. — Узнаю Тиндара: гневен он на гибель дочери.
О. — И оказался Менелаю тесть дороже, чем брат.
П. — И твоим он злоключеньям не посмел положить конец?
О. — Он не воин, он отважен только между женщинами.
⁷⁵⁵ П. — Да, со всех сторон несчастья: остается умереть.
О. — Только граждане сначала проголосуют нашу смерть.
П. — Но о чем голосование? я пугаюсь: говори!
О. — Жизнь или смерть? — большое дело в двух коротких словах.
П. — Так беги же, так покинь же отчий дом и в нем сестру!
⁷⁶⁰ О. — Разве не видишь? встала стража вокруг нас со всех сторон…
П. — Да, я видел, что щиты перегородили улицы.
О. — …будто мы с тобой в осаде от незнаемых врагов.
П. — Обо мне спроси: я ведь тоже на пороге гибели.
О. — Отчего? твоею горестью умножаются мои!
⁷⁶⁵ П. — Гневный Строфий меня выгнал на все четыре стороны.
О. — Что причина? ваша ссора иль обида гражданам?
П. — Соубийство Клитемнестры — вот мое нечестие.
О. — Ах, несчастный! за мое дело, видно, и тебе страдать.
П. — Я снесу любое страданье: нравом я не Менелай.
⁷⁷⁰ О. — И не боишься, что аргосский суд казнит тебя со мной?
П. — Я не их суду подсуден, а фокидскому суду.
О. — Толпище всегда жестоко, ежели над ним злодей.
П. — А если над ним человек хороший, то и приговор хорош.
О. — Будь же так. Идем на вече!
П. — Я не вижу, для чего?
О — Я скажу, представ народу…
⁷⁷⁵ П. — Что дело твое правое?
О. — Да, что мстил я за родного.
П. — Тут тебя они и возьмут.
О. — Что же, лучше, дрожа, погибнуть?
П. — Это не дело, ты не трус.
О. — Как же быть?
П. — Останься здесь, и будет тебе спасение.
О. — Нет!
П. — А разве, выйдя в город, ты надеешься спастись?
О. — Может быть.
⁷⁸⁰ П. — Тогда уж лучше выйдем, чем останемся.
О. — Так отправимся!
П. — И будет наша смерть достойнее.
О. — Мое дело правое!
П. — Дай бог им так решить.
О. — Ты прав: я покажу, что я не трус.
П. — На это и идем.
О. — Может быть, кто-нибудь пожалеет…
П. — Пожалеет знатный род.
О. — Пожалеют отца убитого…
⁷⁸⁵ П. — …воистину сраженного.
О. — Так идем же, так умрем же, стыдно медлить!
П. — Теперь хвалю.
О. — А сестре мы об этом скажем?
П. — Ни за что!
О. — В самом деле, будут слезы.
П. — А это — дурное знаменье.
О. — Стало быть, молчанье лучше.
П. — И выигрыш времени.
О. — Есть еще одно одоленье.
⁷⁹⁰ П. — Что еще ты назовешь?
О. — Жало злых богинь.
П. — Но разве не помощник я тебе?
О. — Тяжело с больным возиться.
П. — Только не мне и не с тобой.
О. — Берегись и ты безумья.
П. — Идем, пора!
О. — Не колеблешься?
П. — Кто колеблется, тот не друг.
О. — Так вперед, моя опора!
⁷⁹⁵ П. — Сладкая забота мне.
О. — Направляй к отцовской могиле.
П. — Зачем?
О. — Помолить его о подмоге.
П. — Ты прав.
О. — А могиле матери — ни взгляда.
П. — Да, она врагиня тебе.
Поспешим же, упреждая их аргосский приговор.
⁸⁰⁰ Прислонись к моему боку боком обессиленным,
И пройдем мы через город, невзирая на толпу,
Ибо нам стыдиться нечего. Такой ли я друг,
Чтобы в тяжком покинуть тебя несчастьи?
О. — Поистине так. Нам мало родных — цените друзей.
⁸⁰⁵ Пусть муж нам чужой — но если душой он с нами един,
То этот друг дороже для нас, чем тысячи кровных родичей.