Том 5. Произведения 1856-1859 гг.

— Только въ этомъ царств, — продолжалъ онъ, — была такая двочка, славная двочка, очень заряженная всми этими штуками, и у нея былъ другъ одинъ — такъ, старичокъ, учитель, который каждый день ходилъ къ ней и старался потихоньку разряжать ее, чтобы ей легче было. Только разъ пришелъ этотъ учитель, хотлъ посидть съ ней, учить ее, а она какъ обернется къ нему, какъ выстрлитъ въ него, такъ что ему и больно немножко сдлалось, а главное онъ испугался, чтобъ она себ вреда не сдлала. Онъ и говоритъ: — Зачмъ вы въ меня стрляете, я вдь съ вами не воюю, вы стрляйте въ другихъ, а то ужъ я лучше уду отъ васъ. — А она такъ разсердилась, что стрляетъ себ и ничего слышать не хочетъ и все думаетъ, что это очень просто, и что напрасно старичокъ ее учитъ. Стрлять хочется, ну и стрляй. Старичокъ подумалъ, подумалъ да взялъ и ухалъ отъ нее. — Дай, говоритъ, вамъ Богъ счастья, а ужъ я вамъ не товарищъ, коли вы такъ хотите со мной обращаться.

Голосъ его немного дрожалъ, когда онъ кончилъ, и все время онъ избгалъ моего взгляда.

— И вся? — спросила Соня.

— Вся.

— Ну, это не хороша. А что же двочка? — сказала она.

— Посл разскажу, когда увижу, — сказалъ онъ и всталъ.

Онъ смущенно улыбался и взглянулъ на меня, какъ будто ему совстно было за то, что онъ сказалъ. Я ничего не могла говорить и чувствовала, что неестественный румянецъ стоитъ на моихъ щекахъ. Мне страшно и больно, и досадно на него было. Тысячи мыслей кружились въ моей голов, мн хотлось и по своему закончить сказку, хотлось сказать ему, что онъ видитъ то, чего нтъ, и все ищетъ трудностей, гд все ясно и легко, но что-то сковывало мой языкъ, и я только смотрла на него. Онъ подалъ мн руку и хотлъ уйти.

53-й лист рукописи второй редакции „Семейного счастья“.

Размер подлинника.

Я крпко сжала его руку и страннымъ шопотомъ, который удивилъ меня самое, спросила, когда онъ будетъ...

* № 6 (I ред.).

Былъ успенскій постъ, и я въ то же утро, къ удивленію Маши, объявила, что буду говть, и похала въ Церковь. Онъ ни разу не прізжалъ во всю эту недлю, и я не тревожилась, даже не жалла и спокойно ждала его къ дню моего рожденья. <Никогда ни прежде, ни посл, я не говла такъ искренно и добросовстно.> Я говла для своей души <для Бога>, но отчего не признаться — и, надюсь, Богъ проститъ меня — я говла тоже для него, для того чтобы снять съ себя вс старые грхи, все то, что я длала дурнаго до него, и явиться ему раскаявшейся, спокойной и чистой и достойной его. Въ сравненіи съ свтлымъ состояніемъ моей[62] души какъ черно мн казалось тогда мое дтское невинное прошедшее. Часто въ эту недлю я думала о немъ, но совсмъ не такъ, какъ думала въ ночь, когда узнала про его любовь. Я не желала, не боялась его какъ пре[жде], я была убждена, что онъ мой, и думала о немъ, какъ о себ, невольно примшивая мысль о немъ къ каждой мечт, къ каждой надежд. Подавляющее вліяніе, которое я испытывала въ его присутствіе, изчезало совершенно въ моемъ воображеніи, когда его не было. Я не только чувствовала себя равной ему, но съ высоты того духовнаго настроенія, въ которомъ я находилась эту недлю, я даже спокойно судила и жалла его. Судила за его непростоту и жалла за его притворныя,[63] какъ мн казалось, спокойствіе и холодность.

* № 7 (1 ред.).

<Вотъ какъ я думала тогда о нашей будущей жизни. —

Мы женимся въ деревн, прідутъ его и мои родные, привезутъ музыку из города; дней 5, 6, недлю мы повеселимся, потомъ съ нимъ и съ Машей подемъ къ нему въ его хорошенькой домикъ, который будетъ такой свженькой, веселинькой, съ коврами, гардинами и колонками. Онъ введетъ меня въ мой кабинетъ, убранный, какъ игрушечка, и спроситъ:

— Что, не скучно теб будетъ тутъ со мной, моя фіалочка?

И мы одни будемъ въ комнат. Я обхвачу его руками, я встормошу его волосы.

— Ежели бы тебя не было, мн бы было хорошо, а съ тобой мн везд скучно, — скажу я.