Том 5. Статьи

Но и мы не миновали путей, по которым шла новая поэзия под знаменем бодлэрианства. И наиболее совершенным и типичным представителем этого течения придется, конечно, признать Федора Сологуба.

Почти все современные поэты, так или иначе утверждавшие себя, как символисты, не замыкали своей лирики в круг тех исключительных переживаний, которые характерны для декадентства.

Один только Сологуб был и остался декадентом, и его судьба раскрывает нам всю значительность и глубину переживаний, связанных с крайним индивидуализмом.

Из поэтов современности он один сумел оградить себя магическим кругом от влияния идей и переживаний, разлагающих уединенный индивидуализм. Поэзия Бальмонта, с характерной для декадентства раздробленностью и пестротою мгновенных и противоречивых настроений, перестает однако быть декадентской поэзией, как только символизм этого поэта соприкасается с пантеистическими и теософскими исканиями. Кузмин был бы настоящим декадентом, если бы прозрения не уводили его иногда во след Victor! Due! и если бы он не искал неустанно «мудрых встреч». Валерий Брюсов, будучи прекрасным стихотворцем – эклектиком, сочетавшим в своей поэзии манеру Жуковского и Баратынского, повидимому, очень желает быть символистом, но внимательное чтение французов-декадентов и подражания Верхарну не сделали из него символиста (в точном смысле этого слова).

И если Брюсова можно назвать декадентом в русской поэзии, то лишь в смысле рассудочного содержания его стихов: по существу он не декадент. За его декадентской риторикой нет подлинных переживаний.

Что сказать о прочих современных поэтах в. связи с темою декадентства? Это или «младшие боги», или поэты, утверждающие в своем творчестве начало, исключающее декадентство, утверждающее начало универсальное, начало новой любовной общественности, культ Женственности, «миротворчество» – все то, что, с моей точки зрения, возможно объединить под знаком «мистического реализма».

Новое движение в символизме необходимо и желанно, но все подлинное и творческое, что дало нам декадентство, не может испепелиться бесследно. И Федор Сологуб прежде всего высокий поэт. Его декадентство – не теория, а жизнь, не риторика, а подлинный опыт. Будучи завершителем декадентства, успевшим сказать то, чего не успел сказать Верлэн, Федор Сологуб не устает искать новых и новых достижений в круге того опыта, который ему нужен и вне которого он не хочет жить.

II.

Существуют две системы символов. Одна система – внешняя – определяет собою всякое художественное произведение, как бы созидая мост от переживания к образам. Вторая система символов – внутренняя – определяет собою только известную группу художественных произведений: в этой второй системе переживание эстетическое эквивалентно символу. Система символов такого рода – вся в движении. Она является как бы живою тканью или, вернее, системою сил, единицы которой суть интуитивные переживания.

Федор Сологуб, как лирический поэт, символист по преимуществу. В его творчестве нет посредствующих звеньев между переживанием и образом. Его образы уже символы, потому что они не отделимы от всей динамической системы, которая живет и движется по внутренним музыкальным законам души поэта. У Сологуба почти всегда отсутствуют аллегории и очень редки метафоры. Они не нужны ему: так точны его символы, эти непосредственно воплощенные переживания.

Символизму Федора Сологуба соответствует известный точно очерченный круг идей. Свое идейное credo поэт высказал однажды в небольшой статье, которую он назвал «Книгою совершенного самоутверждения».

В этой краткой статье Федор Сологуб делает последние выводы из принципов, провозглашенных декадентами. Крайний индивидуализм приводит поэта к самообожествлению. Из круга эстетических категорий он перемещает свое «Я» в круг категорий религиозных.

Но с мудрым лукавством поэт в этой же статье утверждает «закон тождества всяких противоположностей», и в силу этого закона отводит от себя обвинение в прямом самообожествлении. «И поклоняйтесь Отцу Моему и Отцу вашему, – говорит он: – Отец Мой, и Я, и Дух Мой – единое существо, единая и неизменная причина всякого явления – ибо это Я, и только Я».

В символизме Федора Сологуба присутствуют (так же, как у Верлэна) элементы идеалистические и реалистические, но идеализм преобладает в творчестве поэта. И он сам определенно указывает на это в «Книге совершенного самоутверждения»: «Вот Я обращаю взоры говорит он, – и явления передо Мною, и преклоняю слух Мой к слушанию многих. И, насладившись прелестью воплощенного мечтания, отлагаю, скрываю, изменяю, претворяю, являю иное в том же и то же в ином. Нет во Мне изменения, но всякое изменение – от Меня».

И об этом же он внятно говорит в своих стихах:

Преодолев тяжелое косненье
И долгий путь причин,
Я сам – творец и сам – свое творенье,
Бесстрастен и один.

И в богоборчестве своем, символизируя в Солнце-Драконе начало, враждебное личности, поэт приписывает себе творческую первопричину: