Том 5. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем Спасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть III. Смага

– Что ты, – говорят, – девица красная, плачешь? Дай кашки, мы тебе добренькое скажем.

Она дала им кашки, а мышки опять научили её, что и как сделать. Баба-Яга опять её похвалила и ещё больше нарядов дала.

Прошло какое-то время, мачеха послала мужа проведать, жива ли его дочь. Поехал мужик в лес, зашёл в избушку и видит, что дочь богатая-пребогатая стала. Яги не было дома, мужик забрал дочку со всем нажитым добром и поехал обратно. Подъезжают они к своей деревне, а дома собака так и заливается лаем:

– Гав, гав, гав! Барыню везут, барыню везут!

Мачеха выбежала – да скалкой собачку!

– Врёшь, – говорит, – скажи: в коробе косточки гремят!

А собачка всё своё. Въехали во двор, мачеха так и ахнула, такая падчерица стала нарядная да красивая. Позавидовала ей злая баба и стала гнать мужа в лес – и её дочь туда отвезти. Делать нечего, отвёз мужик и другую дочь в избушку на курьих ножках.

Задала ей Баба-Яга работу, а сама прыг в ступу, махнула помелом и была такова. Девка так и рвётся с досады:

– Не за тем меня маменька в лес послала, чтоб я у печи вертелась да над пряжей трудилась!

Выбежали мышки и говорят ей:

– Девица, девица! О чём ты плачешь?

А она им выговаривать! Схватила скалку и давай по избе гонять! Провозилась она с ними, не заметила, как и время пролетело. Вернулась Баба-яга, а дело-то не сделано. Рассердилась она, накричала на лентяйку и голодная спать легла. В другой раз опять то же получилось: девица-белоручка за целый день ничего не сделала. Изломала её Баба-Яга да косточки в короб и склала.

Вот мать посылает мужа за дочерью. Приехал отец к избушке и нашёл только короб с косточками. Положил он его в телегу и поехал домой. Подъезжает к деревне, а собачка лает на крылечке:

– Гав, гав, гав! В коробе косточки везут!

Мачеха прибежала со скалкой:

– Врёшь, – говорит, – скажи: барыню везут!

А собачка всё своё:

– Гав, гав, гав! В коробочке косточки гремят!

Приехал муж, тут-то жена и взвыла!

В последнее время многие проводят сравнение славянской яги с индийской йогой. Может, в этом и есть некое зерно? Не вдаваясь в особые тонкости, йогу (в переводе с санскрита – «соединение, связь») можно определить как сложившуюся в среде индуизма совокупность взглядов и действий, направленных на достижение особых состояний сознания с помощью приёмов, управляющих эмоционально-вегетативной сферой. В «эмоционально-вегетативной сфере» легко прослеживаются всё те же телесно-душевные проявления, которые йога «сшивает» в единое целое через осознание. Так что вполне возможно, что русское понятие «яга» и индийская йога имеют одни корни в далёком прошлом человечества, а именно в ведизме.