Том 5. Воспоминания, сказки, пьесы, статьи

Рославлева(испуганно, торопливо).Нет, говори, говори.

Беклемишев. Ведь так же невозможно, Наташа! Что я зверь, что ли? Почему ты боишься вдруг меня? И у меня же нервы… Я лучше уйду…

Рославлева(судорожно цепляясь за него).Нет, нет! (Испуганно.)Я не буду, я не буду… не буду… не буду. (Закрывает лицо руками, плачет жалобно и все громче.)

Беклемишев(с отчаянием).Наташа, это ужасно. Ты насилуешь всю мою природу! (Овладевая собой.)Пойми, если я не в духе, если мои нервы не в порядке, наконец, я не могу ничего с собой сделать, — лучше всего оставлять меня, тогда я успокоюсь; а ты ведь требуешь, чтобы я был так же любезен с тобой, как и в первый день встречи. Перестань же наконец. Ты знаешь, я не выношу слез. Ну перестань же!

Рославлева(все время плачет, но после его слов вдруг сразу стихает и несколько раз судорожно вздрагивает).Милый, прости меня! Я злая, я мучу тебя, я требовательная, но я так безумно люблю тебя! Прикажи мне умереть, я умру, уйду с твоей дороги без слова жалобы. Милый, дорогой, так люблю! Боря, делай, что хочешь, — езди сколько хочешь, будь в своей семье, — клянусь, клянусь моей любовью к тебе, я больше никогда ни в чем не упрекну тебя… Но чем же я виновата, что не могу делить тебя!.. (Быстро опускается перед ним на колени, страстно, безумно целует его платье, падает в обморок.)

Беклемишев. Наташа, Наташа!

3анавес.

Действие четвертое

Картина I

Сцена представляет заднюю сторону кулис.

Явление 1

Беклемишев стоит, значительно осунувшийся, проходящий Зорин подходит к нему.

Зорин(останавливается, тяжело отдуваясь).Ну что ж, — успех… Есть, конечно, места… незнакомство со сценой, но, в общем, Беклемишев — художник, — это так… импрессионист, конечно, как всегда… но зато сам Беклемишев, че-ерт, совершенно несостоятелен… (Добродушно усмехается.)Удивительный вы мастер, право, сам запутывать свое положение: обеих жен в театр привел (машет рукой),ребенок какой-то…

Беклемишев. Жена одна, другая друг…

Зорин. Но друг-то сам считает себя женой…

Беклемишев. Но как же иначе?

Зорин. Да уж хоть формальность соблюдайте. Сидит у Натальи Алексеевны!.. Ведь все знают… В какое же положение вы Марью Васильевну ставите? Не имеете права. И неужели вы думаете, что она так-таки ничего не понимает? Да и без того ее глупое, смешное положение перед всеми… И говорит, что друг… (Качает головой.)Не поздоровится от такого друга…

Беклемишев(нервно, зло).Но что же делать?

Зорин(нехотя).Да нельзя же и так. Сами ставите себя в безвыходное положение.

Беклемишев. Оно само создается — это положение.

Зорин. Перестал бы бывать.

Беклемишев. Не могу же я бывать там, где из-за меня не принимают Наталью Алексеевну. Хотя бы и у вас в доме. Как ни люблю я вашу жену…

Зорин смущенно поводит руками.

Я понимаю, но и я не могу, потому что и Наталья Алексеевна из-за меня несет жертвы…

Зорин. Н-да! Доложу вам, выкрутились вы на позицию… Ну, надо смотреть… Идите вы к Марье Васильевне в ложу. (Уходит.)

Явление 2

Беклемишев, облокотись спиной о стойку, тяжело задумывается. Входят Босницкий и Алферьев.

Алферьев(показывая на Беклемишева).Вот он.

Босницкий(размашисто жмет руку Беклемишеву).Ну что ж, успех? Mes compliments! [25]

Алферьев. А я откровенно скажу: я не удовлетворен. Люди ломают копья на какой-то совершенно личной почве. Кому это интересно?

Босницкий. Вам бы какую-нибудь дьявольскую интригу из политической жизни: нищий там наверху, в мансарде, и управляет всем миром?

Алферьев. Начать с того, что миром управляют не нищие, а законы. И, следовательно, этот идеал политического деятеля пора бы и в архив сдать.

Босницкий. А, например, гауптмановские темы?

Алферьев. Да, интересно. Ну, да, впрочем, и не в этом теперь дело, — надо все-таки слушать… Мне вот только Борису Павловичу два слова сказать… (Берет Беклемишева под руку.)

Босницкий(берет Беклемишева под другую руку).В таком случае, виноват, я всего одно слово имею сказать Борису Павловичу. (Отводит Беклемишева.)

Алферьев(качает головой, добродушно).Экий нахал!