Том 6

ее влияния; кроме того, ей не понравилась настойчивость, с какой он вновь подчеркнул свою независимость; однако она сумела скрыть разочарование. — Конечно, я ожидала не совсем такой гармонии, —* проговорила она, когда затихло мощное гудение, казалось заполнившее все судно, — да и вряд ли подобные звуки могут убаюкать тех, кто на койках менее опасен, чем на ногах. — Не бойтесь за них. Спящего матроса пушкой не разбудишь, а по первому свистку боцманской дудки он вскакивает как встрепанный. Он так вышколен, что удары гонга для него — все равно что пение флейты. Еще удар означал бы пожарную тревогу, а так з* это просто музыка, знак, поданный оркестру. Ночь тиха, и мы можем спокойно насладиться нежной мелодией. Едва он умолк, как где-то за стеной каюты раздались тихие аккорды: видно, музыканты собрались заранее, выполняя приказ капитана. Корсар усмехнулся, словно наслаждаясь этим новым доказательством своей почти волшебной власти. Затем он бросился на диван, откинулся и стал слушать. Звуки, возникшие в ночи, мягко и мело¬ дично разливались по волнам, ничем не уступая искусству настоящих музыкантов. Эта была печальная и странная мелодия, вероятно как нельзя более отвечавшая настрое¬ нию человека, для ушей которого она предназначалась. Но вот напев переменился; гениальный творец хотел, каза¬ лось, излить в тихих и пленительных созвучиях всю душу. Расположение духа Корсара менялось вместе с музыкой; и, когда струны зазвучали особенно нежно, он склонил голову, словно пытаясь скрыть слезы. Втайне сами поддавшись чарующей музыке, миссис Уиллис и ее воспитанница с изумлением взирали на этого удивительного, сотканного из противоречий чело-* века, в чьи руки их забросила злая судьба. Старшая из дам была потрясена разноречивостью страстей, которые уживались в душе одного человека и проявлялись в столь многоразличных и коварных формах; вторая же со снисходительностью, свойственной ее возрасту, желала верить, что тот, кому свойственны столь благородные по^ рывы, — скорее жертва обстоятельств, нежели раб своих страстей. — Вся Италия в этих звуках, — произнес Корсар, когда последний аккорд замер в воздухе. — Милая, бес-> 726

печная, яркая, всепрощающая Италия! Вам никогда не случалось, сударыня, посетить эту страну, столь великую в своем прошлом и столь бессильную в настоящем? Гувернантка ничего не ответила, она лишь низко склонила голову, и ее собеседники подумали, что она все еще находится под обаянием музыки. Наконец, когда му¬ зыка стихла, Корсар ударил в гонг. — Родерик, — позвал он, заслышав легкие шаги на лестнице, ведущей в нижнюю каюту, — ты не спишь? Ответ был тих и невнятен, но мальчик, конечно, от¬ ветил отрицательно. — Сам Аполлон стоял у колыбели Родерика, суда¬ рыня. В его груди таятся звуки, которым дано смягчать даже грубые чувства матроса. Встань у дверей каюты, мой милый, и пусть музыка вторит твоей песне. Мальчик повиновался, и его стройная фигурка укры¬ лась в тени так, чтобы сидящие под лампой не могли раз¬ глядеть его лицо. Оркестр заиграл нежную мелодию; вскоре она оборвалась, затем зазвучала снова, но голос не вступал. — Пой, Родерик, пой, без слов нам не дано понимать небесную гармонию. И мальчик запел сильным, красивым контральто, хотя голос его дрожал и грозил сорваться. Слова, на¬ сколько можно было их различить, звучали так; За морем западным уветет Прекрасная страна, Благословенный край свобод, Где правит тишина. Багровый диск По вечерам Дарит свои лучи полям,. Стремнинам быстрых рек. Он для тебя сияет там, —< Ты слышишь, человек? И предзакатною порой Там девушек веселых рой Ведет свой хоровод. В тот нежный час Надежды глас Звучит в тени лесной. 727