Том 6

— Он крещеный? Христианин? — Черт возьми, если уж он не христианин, то не знаю, кого и считать христианином! —неожиданно резко отве¬ тил Фид. — Тот, кто верно служит своему отечеству, не трус и добрый товарищ, не просто христианин, а настоя¬ щий святой, если уж говорить о религии. Гвинея, дружок, может, пожмешь капеллану руку своей пятерней в знак того, что ты христианин? Вот видите, еще час назад паль¬ цы его были сильнее испанской лебедки, а что теперь сталось с этим гигантом? — Час его близок. Ты хочешь, чтобы я помолился о его отлетающей душе? — Не знаю, не знаю, — прерывистым голосом ответил Фид, откашливаясь так же громко, как в былые, счастли¬ вые времена. — Если бедняге почти не осталось времени, чтобы высказаться, то уж лучше дать ему облегчить свою душу. Может, у него есть что важное передать в Африку своим родным; тогда ему нужно подыскать подходящего гонца. Ну, что с тобой, парень? Видите, он старается что- то откопать в своей памяти. — Мистер Фид... взять ожерелье, — с трудом прогово¬ рил африканец. — Да, да, — ответил Ричард, .снова закашлявшись, и свирепо огляделся вокруг, ища, кому бы излить свое го¬ ре. — Да, Гвинея, на этот счет будь покоен, дружок, да и насчет остального тоже. Мы похороним тебя глубоко в море и по-христиански, если этот пастор знает свое дело. Любое поручение запишем в вахтенный журнал и уж найдем случай передать твоим друзьям. Много ненастных дней пережил ты на своем веку и немало бурь пронеслось над твоей головой, Гвинея; может, они пощадили бы тебя, будь твоя кожа чуть посветлей. Я и сам, бывало, часто дразнил тебя и раздувался от спеси, что я белый; да про¬ стит меня бог за это, а ты-то уж, я надеюсь, простишь, Г винея. Негр тщетно силился приподняться и заговорил, пойг мав друга за руку: — Зачем мистер Фид просит прощения у черного... На небе господин все простит. Мистер Ричард, не думай¬ те про это больше. — Это будет чертовски благородно с его стороны, — ответил Ричард. Горе и угрызения совести непривычно всколыхнули его грубые чувства, Я так. и не отблагог 820

дарил тебя за то, что ты спас меня тогда, на тонувшем контрабандисте; а сколько еще раз ты выручал меня в таких же пустяках; вот я и хочу поблагодарить, пока еще есть время: кто знает, удастся ли нам снова попасть в один судовой список. Слабое движение товарища заставило его замолчать; он наклонился к умирающему и попытался понять, чего тот хочет. С легкостью, свойственной его характеру, он истолковал невнятные слова самым благоприятным для себя образом и продолжал с довольным видом: — Что ж, может и удастся. На том свете они, навер¬ но, расставляют людей в таком же порядке, что и здесь, на земле, так что, может, нам опять придется плавать рядом. Судовые документы уже подписаны для обоих, но ты, видно, поднимешь якоря раньше, чем эти воры меня вздернут, и обгонишь меня при попутном ветре. Не стану много говорить про сигналы, которые помогут нам найти друг друга на небесах; и насчет мистера Гарри, — я знаю, ты его не пропустишь, а уж я постараюсь как можно ближе идти в его кильватере; мне ведь от этого двойная выгода: буду знать, что не собьюсь с дороги и непременно повстречаюсь с тобой. — Это греховные мысли, они только помешают и тебе и твоему несчастному товарищу покоиться с миром, — прервал его священник. — Безумие в такой час думать о своем офицере и уповать на его слабые силы, а не на того, кто... — Черта с два я буду... — Тише! — сказал Уайлдер. — Он хочет мне что-то сказать. Сципион обратил взор свой на офицера и снова сделал слабую попытку поднять руку. Уайлдер протянул ему свою, и умирающий с усилием поднес ее к губам; затем, конвульсивно дернувшись, эта геркулесова десница, ко¬ торой он так энергично действовал в недавнем бою, за¬ щищая своего господина, теперь застыла и бессильно упа¬ ла; на лице его, казалось, жили одни глаза, с нежностью обращенные на лицо того, кого он так любил и кто среди всех тягот и несправедливостей, выпавших на долю негра, неизменно относился к нему с добротой и любовью. На протяжении этой сцены среди пиратов не прекра¬ щался глухой ропот; но вот послышались более громкие возгласы недовольства, и наконец раздались голоса, гром¬ 821