Том 6. Лимонарь

И тот пошел к братьям. Братья согласны. И повели они царя Соломона в дом:

«Вот наш большой брат!»

Старик стал расспрашивать царя Соломона, откуда он и кто его отец? и мать?

«Я из Божьего града Иерусалима. Родитель мой певец, моя мать — блудница; он по горло сидит в воде, просит пить, а напиться не может».

Подивился старик ответу.

«Ну, садись, будешь нам за родного сына, а нашим детям — большой брат».

Сели к столу, поужинали.

И сказал царь Соломон старику:

«Мудрено ты, отец, поведал своим детям о имении. Не могут они ответить, я за них. Первая загадка: золото и серебро: золото от царских очей, золото украшение и честь; серебро — от звезд, серебро — непорочный венец, а стало, и золото и серебро, под рукою кривды от неправды мздой — одних богатит, других разоряет, одного ведет на татьбу а другого на обман. Вторая загадка: о коне и скоте: говорит с конем человек, а покоряются кони коню — осляти, ослик всем коням голова; скотина же, в которую входит человек, — овн: шуба, шапка, рукавицы — все из овчины; а на которой скотине спит человек — мякинная птица гусь; из перьев подушка, из пуха — перина. Третья загадка о хлебе: счет хлебу — зубы: сколько человек откусит — столько зерен в куску, постольку и пожует».

Отец и сыновья задумались.

«Киньте жребий, — сказал царь Соломон, — кому что будет».

Братья кинули жребий.

И досталось: старшему хлеб, середнему казна, младшему кони и скот.

«Старший брат, ты будешь хозяин, а ты — купец, и ты — меньшой — солдат. Вы будете счастливы, только помните: живите не воровством и не клеветой».

«У меня есть две дочери, — поклонился старик, — а им, которая кому женой будет?»

Вошла старуха — мать, а за ней Дуня и Соня.

И сказал царь Соломон:

«Дуня — попадья, Соня — губернаторша».

Стали старик и старуха на колени:

«Скажи твое имя».

«Соломон».

«Будь же, Соломон, наш наставник».

«Я буду пасти ваши стада».

И остался царя Соломон жить в египетской деревне. Днем скотину пасет, вечерами с ребятами потешные суды судит.

И о судах царя Соломона шла молва — не было от века мудрее отрока! — шла молва из Египта, докатилась до теплого моря до Божьего града Иерусалима.

Смущал Давида царя кузнечонок.

Затеет с ребятами игру, понаделают деревянных молотков и колотушек, примутся на лавке ковать. Только и игры, что куют.

И раздумался царь Давид: да сын ли его этот кузнечонок? А тут молва из Заморья о премудром отроке в Египте. Не его ли это сын Соломон в Египте? Тоже кузнечиха зачем-то на царской кухне торчит. Нет ли тут подмены какой?

Призвал Давид царь Очкилу:

«Скажи мне всю правду о моем сыне, о царе Соломоне. Вижу не сын мне этот кузнечонок. Где мой сын, царь Соломон?»

Не устоял Очкило, во всем царю повинился.

«Согрешил я, достоин смерти».

И рассказал о царице Версавии, как задумала царица погубить сына, и о теплом море, где зарезал он собачонку Ритку и о печеном риткином сердце.

«А откуда взялся кузнечонок и куда пошел царевич, про то я ничего не знаю».

«Отыщешь мне царя Соломона, жив будешь, — сказал Давид царь, — не отыщешь: смерть!»

И велит Давид царь Очкилу, захватя с собой царскую золотую карету, да людей смышленых, немедля ехал бы в Заморье.

«Не отыщешь царевича, — повторил царь, — смерть».

Услышала царица Версавия, что царь Соломон жив и Очкило поехал за ним в Египет, очень испугалась. Долго не думая, подсыпала она кузнечонку в гурьевскую кашу подсахаренного зеленого яду. И кузнечонок, сладкой каши поевши, протянул бы ножки за милую душу, да счастьем случилась на кухне кузнечиха, парным молоком его и отпоила. И увела с собой в царскую кузню. Так пропал с глаз кузнечонок к удовольствию царицы.

А посадский мужик Мураш, со страха перед царем Соломоном, залез в царицын гардероб, там и удавился.

III

Как велел Давид царь, так Очкило и сделал: подобрав товарищей посмышленей; да захватя царскую золотую карету, пустился на поиски за царем Соломоном. И много городов объехав, плутал в пустыне — горя-то, горя натерпелся, волоча по пескам тяжелую золотую карету, а нигде не мог найти царя Соломона. Отчаялся старик, повернул было к дому — на свою смерть: «не отыщешь царевича, — смерть!» и угодил как раз в ту самую египетскую деревню, где стоял Соломонов «сплетень-город» и за потешным городом паслись стада.

С первого слова наговорили Очкилу столько всяких чудес о премудром отроке и его потешных судах, сомнений нет, что египетский отрок и есть царевич. А чтобы не вышло и еще какого обмана, решил Очкило тайно самому испытать и самолично удостовериться.

Тайно подступил Очкило под Соломонов сплетень-город.

Пришла к царю Соломону корова, жалуется на быка: выбил рогатый из-под коровы теленка.

«Заступись, накажи, царь, Буя. Бычок мой погиб!» жалобно мычала Касатка.

Скликнул царь Соломон из стада быков. И судил Касатку с Буем. И приговорил быка к казни. Ухватя за рога, поставил его к столбу.

Избодали Буя быки.

Истерзанного, простил его царь Соломон. И пошли назад в поле быки и с ними Буй и Касатка.

Очкило вышел из своего тайника.

«Признаешь ли, царевич, твоего сбережатого дядьку?» — да в ноги.

Как не признать старика:

«Очкило!»