Том 6. Письма 1860-1873

Gr^ace `a je ne sais quelle reproduction plagiaire de ce Second Empire napol'eonien relativement au Premier, on peut pr'eciser, par une sorte de formule historique, la phase o`u celui-ci vient d’entrer, ce sont les Cent Jours de Napol'eon III^*. Or qui a pr'esent `a l’esprit l’ignoble d'etail de cette 'epoque lit comme dans un libretto tout ce qui va se passer `a pr'esent: la lutte des partis `a outrance et les l^achet'es de l’int'er^et sordidement personnel… Puiss'e-je me tromper dans mes pr'evisions. Car la chute de la France, toute m'erit'ee qu’elle puisse ^etre par cette profonde et intime corruption du sens moral, serait n'eanmoins un immence d'esastre `a tous les points de vue et surtout au point de vue de notre avenir `a nous… Car autant l’antagonisme des forces, qui constituent l’Europe occidentale, est une condition essentielle de cet avenir, autant la pr'epond'erance d'efinitive de l’une d’elles sur l’autre serait une terrible pierre d’achoppement sur la route ouverte devant nous, et plus que toute chose au monde — l’accomplissement, devenu imminent, de l’unit'e allemande, de ce r'eveil du l'egendaire Fr'ed'eric Barberousse que nous allons voir, en chair et en os, sortir<sup>*</sup>. — Ce serait l`a un grand et beau spectacle, je dois en convenir, mais je serais d'es'esp'er'e d’en ^etre le spectateur…^* Et quand on pense que c’est cet histrion, qui s’appelle N III, qui aura aid'e `a la mise en sc`ene de ce grand spectacle. C’est ainsi qu’il aura 'et'e le restaurateur d’un Empire, pas du sien pr'ecis'ement, mais d’un Empire ennemi. Et ce mois ne s’achevera pas sans que toutes ces questions ne soient d'ecid'ees. Encore une fois, c’est un r^eve…

En attendant j’ai commenc'e les bains, et cette cure, `a ce qu’il me para^it, me fera du bien… Mille tendres amiti'es `a Aksakoff. Ah que n’est-il ici…

Au revoir, `a bient^ot, ma fille ch'erie. Je suis vraiment quelque peu honteux pour toi de tout ce radotage de ton p`ere. Dieu vs garde.

Перевод

Тёплиц. 31 июля/12 августа

То, что творится перед нашими глазами, уже не действительность. Это как бы сценическое представление грандиозной драмы, задуманной и поставленной по всем правилам искусства. Все так ясно, так хорошо обосновано, так последовательно. Кажется, будто читаешь на афише какое-нибудь знакомое название: «Наказанный плут» или нечто в этом роде… С другой стороны, никакому человеческому уму не охватить всей перспективы совершающихся событий.

Война началась ровно восемь дней назад, и вот уже судьба Франции поставлена в зависимость от исхода одного сражения, которое, быть может, разыгрывается в настоящую минуту. И дело идет не о чем ином, как о падении, явном и очевидном падении страны, общества, целого мира, каковым является Франция^*. Это похоже на сон.

Прежде всего, французская армия, всегда почитавшаяся чем-то из ряда вон выходящим и совершенным, не лучше австрийцев^* сопротивляется превосходству <прусских> армий. Происходит нашествие наоборот, французская земля заполонена врагами, столица, Париж, на осадном положении, объявлено, что отчизна в опасности, и императрица Евгения, подобно второй Жанне д’Арк в кринолине, берет на себя спасение Франции^*. Эта примесь смешного к самому что ни на есть трагическому всегда была приметой великих поворотов и рушащихся судеб.